Друзья или любовники?

91

Алина

До прихода с работы Яра мы с Соней отлично провели время. В кафе разговорились так, что с трудом остановились — выяснилось, что ребёнок интересуется историей, и я, попав на благодарные заинтересованные уши, отвечала на вопросы несколько часов подряд. С удовольствием отвечала — меня хлебом не корми, только дай порассуждать на исторические темы. И пусть многое приходилось упрощать, но всё же Соня оказалась даже более образованной, чем многие взрослые. Ох, чует моё сердце, в школе ей окажется скучновато… Надо будет поговорить с Яром — может, он отдаст её в экстернат?

После кафе и плотного сытного обеда мы ещё немножко погуляли по городу — Соне захотелось пройтись по Софийской набережной (практически названной в её честь, как я пошутила под тихое хихиканье девочки), а потом уже поехали домой. И до самого приезда Яра занимались тем, что рассматривали наш с ним школьный альбом. Я даже решила ничего не готовить — сегодня Корнеев обойдётся доставкой, — так мне было лень и не хотелось покидать девочку, из которой вопросы и восторги сыпались как из рога изобилия.

«А это кто?», «А почему тут все с подарками?», «А здесь почему вы на снегу валяетесь?», «А это где?», «А зачем?..», «А отчего?..» — выскакивало из Сони чуть ли не каждую минуту, я не успевала отвечать. Напрягала мозги — не всё я помнила, как выяснилось! — вытаскивая из памяти каждую мелочь. С удивлением обнаружила, что не могу вспомнить имена и фамилии двоих одноклассников, которые ушли от нас после девятого класса. А уж про то, что я позабывала половину учителей — ну ладно, не половину, а треть, но всё равно много! — и говорить нечего.

— Старость, старость подкрадывается ко мне… — жалобно подвывала я, а Соня хохотала. — Всё, надо пить таблеточки от склероза!

— А такие есть?

— Думаю, да. Пойду к врачу, узнаю.

В общем, когда Яр пришёл, мы с Соней, совершенно довольные друг другом, сидели в гостиной и, разложившись на весь журнальный столик, разглядывали наш с Корнеевым школьный альбом примерно в середине. Там находились фотографии с выпускного после девятого класса. Этому событию в альбоме была посвящена пара страниц — остальные снимки хранились на диске, который пару лет назад я загрузила ещё и в «облако».

Яр тут же присоединился к рассматриванию фотографий, и Соня не промолчала — сразу задала вопрос, который мучил её весь день:

— Пап, а куда ты дел свой альбом? У Алины всё цело, а у тебя почему нет?

— Потому что я — дурачок, — улыбнулся Яр, но я сразу поняла — врёт. — Потерял его при переезде. Давно уже.

— Надо было к Оле Кучиной сразу обратиться, она бы тебе всё восстановила, — пожурила я Корнеева.

— Да, надо было. Но я всё откладывал. Сама знаешь, как это бывает, когда проблема не срочная. Сначала сделаю всё остальное, а потом уж…

— Ага, ну да, — скептически протянула я, нисколько не поверив Яру. Написать Кучиной — дело пары минут! Скорее, Яр не хотел раздражать свою разлюбимую Лилю, которой не нравились наши школьные фотографии. Ещё бы — я тут была на каждом третьем, если не на втором, снимке.

На ужин мы заказали доставку из ближайшего ресторана, причём Яр расщедрился — позволил Соне заказать, как он выразился, «вредную еду» — картошку фри и наггетсы. Я от подобного разврата открестилась и ограничилась овощными роллами, а Корнеев, к моей печали, взял пиццу. Ещё и махал у меня перед носом отрезанным кусочком, пытаясь соблазнить съесть это страшно вредное тесто на ночь глядя, за что был показательно хлопнут школьным альбомом по макушке.

А потом в дверь позвонили, моментально испортив настроение мне и Яру.

Потому что это вновь оказался чей-то грёбаный букет!