Друзья или любовники?

25

Ярослав

Народ постепенно расходился, вполголоса ругаясь из-за того, что пространство перед беседкой за те десять минут, что шёл дождь, залило едва ли не по щиколотку. Кто-то громко смеялся, кто-то ворчал, кто-то сетовал, что слишком легко оделся… Голоса постепенно отдалялись, оставляя их с Алиной в желанном одиночестве.

Она стояла перед ним в наполовину расстёгнутой ветровке — и ведь сам расстегнул, сам! как осмелился только! — и взволнованно дышала. Её глаза влажно блестели и были слегка затуманены, словно она тоже, как и Яр…

Неужели сработало? Почувствовала?..

Но Корнеев не спешил радоваться. Да, Алина выглядела сейчас возбуждённой, но это сейчас. Долго такое не продлится. Чуть отойдёт, включит прежнюю замороченность — и всё, пиши пропало, можно заново начинать.

Может, попробовать уговорить её?..

— Алин, — шепнул Яр, вглядываясь в глаза девушки, будто затянутые лёгкой дымкой, как утренняя река марью. У Корнеева только от мягкости этих глаз внутри всё сжималось от напряжения и желания поскорее прикоснуться вновь. — Пойдём к тебе? Я обещаю, будет хорошо…

Сказал — и сам почувствовал себя подростком, маленьким мальчиком и вообще девственником, который уговаривает понравившуюся девочку на секс.

Алина глубоко вздохнула, закрыла глаза и, застегнув куртку, покачала головой:

— Нет, я…

— Разве тебе не понравилось, Пирожок? — перебил её Яр. — Я почувствовал, что понравилось.

— У тебя сейчас голос как у змея-искусителя, — хмыкнула Алина, открыв один глаз. — Такой нежный-нежный, сладкий-сладкий. Ужас. У меня так уши слипнутся.

— Опять хочешь всё в шутку перевести, да? — понимающе протянул Корнеев. Что ж, Пирожок в своём репертуаре. — Типа ничего и не было. Так, посмеялись и разбежались. Давай вот без этого, Алин. Ты не хочешь отвечать сейчас — хорошо. Тогда подумай. Хотя бы пару дней.

— Да о чём тут думать? Я же не резиновая женщина, — вздохнула Алина, открывая и второй глаз. Теперь она смотрела на Яра уже спокойно, только улыбалась грустно. — Я живая. Меня нельзя поюзать, а потом сдуть и положить на полочку.

— Я знаю, что ты живая. Зачем говоришь такую ерунду? Ты для меня живее всех живых. Резиновая женщина — бессловесная вещь, у которой мнения не спрашивают, а я твоим интересуюсь. И советуюсь с тобой… Алин, понимаешь, я давно тебя не видел. А когда увидел…

— Всё-всё-всё! — Она замахала на него обеими руками, чуть не попав по носу. — Поняла я, поняла. Давай не будем. На сегодня мне хватит стрессов. Пошли-ка домой, а то я и правда начала подмерзать.

— К тебе?

— Нет, — Пирожок закатила глаза. — Разойдёмся по своим хатам.

— Ты подумаешь?

Она страдальчески вздохнула.

— Да, хорошо. Подумаю.