Движимые

ГЛАВА 19

— Уверена, что тебе не слишком холодно?

— Ага, — бормочу я, когда Колтон растирает мои руки, проводя ладонями вверх и вниз, океанский бриз пронизывает прохладой мою обнаженную кожу, но я не хочу испортить момент. Этот вечер — после спора в саду — был тем, что я никогда не забуду.

Что-то изменилось в Колтоне в ходе вечера. Не то, на что я могу точно указать пальцем, а скорее несколько еле уловимых деталей стали другими. Как он на меня смотрит. Простые прикосновения то тут, то там без какой-либо конкретной причины, кроме желания показать мне — он рядом. Эта застенчивая улыбка, что я заметила, сегодня предназначалась только для меня. Или, может быть, так всегда и было, просто сейчас я смотрю на вещи под другим углом, когда знаю, что Колтон попытается дать нам шанс. Он готов попытаться разрушить схему, которая, как он клянется, укоренилась в нем. Ради меня.

Кромешно-черная ночь освещается лишь осколком Луны, висящей в полуночном небе. Закрываю глаза, тихо мурлыча под песню «Целуй меня медленно», плывущей из динамиков, и подставляю лицо навстречу соленому бризу, поднимающемуся на террасу, где мы стоим. Колтон опирается подбородком на мое плечо, обхватывая меня сзади руками за талию. Растворяюсь в его тепле, не хочу, чтобы он меня отпускал. Мы стоим, потерявшись каждый в своих мыслях, погруженные в атмосферу темной ночи, и всецело осознавая глубинный поток желания между нами.

Бакстер лает у ворот, желая спуститься на пляж, и Колтон неохотно отпускает меня, чтобы выпустить его.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спрашиваю я, меня начинает знобить в ту же минуту, как его тепло покидает мое тело.

— Пожалуй, пиво?

Бреду на кухню и беру наши напитки. Когда я выхожу, Колтон стоит, упершись руками о перила, и смотрит в пустоту ночи, полностью погруженный в свои мысли. Его широкие плечи вырисовываются на фоне темного неба — белизна его рубашки навыпуск создает разительный визуальный контраст — и вновь мне вспоминается ангел, с боем прорывающийся сквозь тьму.

Ставлю свой бокал вина на стол в патио и подхожу к нему сзади, грохот волн заглушает звук моих шагов по террасе. Провожу руками по его рукам и торсу, прислоняюсь к его спине, и обхватываю его руками. Через секунду после того, как мое тело касается его, Колтон яростно разворачивается с резким воплем, эхом разносящимся в ночном воздухе, его пиво вылетает из моих рук и разбивается о пол террасы. В результате его действий, меня отшвыривает в сторону, и я больно ударяюсь бедром о перила. Когда я убираю волосы с лица и смотрю вверх, Колтон стоит лицом ко мне. Его руки плотно прижаты к бокам и сжаты в кулаки, зубы стиснуты от ярости, глаза дикие от гнева — или от страха — его грудь вздымается в частых, быстрых вдохах.

Его глаза фиксируются на мне, и я замираю на середине движения, мое бедро повернуто в сторону, рука прижимается к больному месту. Мириады эмоций мелькают в его глазах, когда он смотрит на меня, наконец, прорываясь сквозь маску страха, скрывающую его лицо. Я видела этот взгляд раньше. Полный и всепоглощающий страх травмированного существа в момент воспоминаний. Намеренно не спускаю глаз с Колтона, мое молчание — единственный способ позволить ему прорваться сквозь туман, который его удерживает.

Мой разум возвращается к другому утру, которое я провела в этом доме, и что случилось, когда я свернулась калачиком позади него. И теперь я знаю, в глубине души, все, что с ним случилось, все, что живет в темноте его души, имеет отношение к этому. Это действие — ощущение того, что его обнимают сзади, удерживают — вызывает воспоминание и мгновенно возвращает его к пережитому ужасу.

Колтон глубоко дышит — прерывистое, очищающее душу дыхание — прежде чем разорвать со мной зрительный контакт. Мгновение он смотрит на террасу, прежде чем что есть силы выкрикнуть: «Черт возьми!».

Вздрагиваю от его голоса, эхом отдающегося в бездне ночи, окружающей нас. Это единственное слово наполнено таким отчаянием и тоской, что все, что мне хочется сделать — взять его на руки и утешить, но вместо того, чтобы повернуться ко мне, он снова опирается о перила. Плечи, которыми я восхищалась несколько мгновений назад, теперь опущены под тяжестью чего-то, что я даже не могу понять.

— Колтон? — Он не отвечает, смотрит перед собой. — Колтон? Извини. Я не хотела…

— Просто не делай этого снова, хорошо? — отрезает он. Стараюсь не расстраиваться из-за ярости в его тоне, но вижу, что ему больно, и все, что мне хочется сделать — это помочь.

— Колтон, то, что случилось…

— Слушай… — он разворачивается ко мне, — …не у всех нас было охрененно идеальное детство в пригороде за белым заборчиком, как у тебя, Райли. Тебе правда так важно знать, что я проводил целые дни без еды и внимания? Что моя мать силой… — Он запинается, сжав кулаки, и его взгляд теряется в глубине воспоминаний, прежде чем переключить внимание на меня. — Что она могла заставить меня сделать что угодно, лишь бы обеспечить себя следующей гребаной дозой? — В его голосе нет ни единой эмоции, кроме гнева.

Втягиваю дыхание, мое сердце разрывается из-за него и воспоминаний, которые его мучают. Хочу дотронуться до него. Обнять. Заняться с ним любовью. Позволить ему раствориться во мне. Сделать все, что заставит его на мгновение забыться.

— Черт, прости — он вздыхает с раскаянием, скребет руками по лицу и смотрит в небо. — Я часто извиняюсь перед тобой. — Засунув руки в карманы, он смотрит вниз, и встречается со мной глазами. — Мне очень жаль, Рай. Я не хотел…

— Это нормально чувствовать себя так. — Я делаю к нему шаг, поднимаю руку и кладу ее ему на щеку. Он льнет лицом к моей руке, разворачивая ее, чтобы быстро прижаться поцелуем к центру моей ладони, прежде чем закрыть глаза, впитывая все эмоции, которые он осмысливает. Принятие им от меня утешения согревает мою душу. Дает надежду, что со временем он сможет поговорить со мной. Его безграничная ранимость играет на струнах моего сердца и раскрывает душу. Притягивает меня к нему. Когда он открывает глаза, я смотрю в них, исследуя их глубины. — Что произошло, Колтон?

— Я уже говорил тебе раньше. Не пытайся исправить меня…

— Я просто пытаюсь понять. — Я еще раз глажу его по щеке, прежде чем спустится вниз и прижать ладонь к его груди там, где бьется сердце.

— Знаю — он выдыхает. — Но это то, о чем я не люблю говорить. Черт… это то, о чем никто не должен говорить. — Он отрицательно качает головой. — Я говорил тебе, первые восемь лет моей жизни были просто кошмаром. Я не хочу забивать твою голову деталями. Это было… твою мать! — Он ударяет ладонью по перилам между нами, поражая и Бакстера, и меня. — Я не привык объясняться перед кем-либо. — Он сжимает челюсть, заставляя мышцы пульсировать. Мы стоим в тишине, пока он смотрит на меня с грустной улыбкой. — Клянусь Богом, это всё ты!

— Я? — заикаюсь я, ошеломленная. Какое я имею отношение к тому, что только что произошло?

— Мммм, — бормочет он, пристально глядя на меня. — Я никогда не терял бдительности. Никогда не открывался… — он качает головой, на его лице написаны смущение и понимание. — Мне так долго удавалось забывать об всем. Игнорировать эмоции. Игнорировать все, но ты… Ты разрушаешь стены, которые я даже и не знал, что возвожу. Ты заставляешь меня чувствовать, Райли.

Чувствую, будто весь воздух выкачали из легких. Его слова лишают меня разума и в то же время наполняют мыслями. Возможности мерцают и загораются. Надежда умирает последней. Мои собственные стены рушатся. Мое сердце переполнено его признанием.

Он поджимает свои прекрасно вылепленные губы, поднимает руку и кладет ее мне на плечо, бесцельно водит большим пальцем взад и вперед по обнаженной ключице.

— Испытывая чувства, когда я так привык жить в тумане… это притягивает старое дерьмо… старых призраков, которых я думал, что давно похоронил.

Он протягивает другую руку и кладет ее мне на талию, притягивая к себе. Я прижимаюсь лицом к его шее, вдыхая уникальный аромат Колтона, которого, кажется, мне всегда будет мало. Он обхватывает меня своими сильными руками, прижимаясь ко мне, будто ему нужно чувствовать меня, чтобы помочь смыть свои воспоминания.

— Я так долго жил, пытаясь отгородиться от людей. От такого рода эмоций… Райли? Ты хоть представляешь, что ты со мной делаешь?

Его слова питают любовь, цветущую в моем сердце, но я знаю, что ему неудобно от его неожиданного признания, и я не хочу, чтобы он внезапно взбесился, когда он это поймет. Прибегнет к пит-стопу. Чувствую необходимость сделать что-то — добавить легкомыслия — прогнать его демонов хотя бы на ночь. Наклоняюсь к нему и касаюсь медленным, опьяняющим поцелуем его губ, пока не чувствую, как увеличивается его эрекция, упираясь мне в живот.

— Думаю, могу достаточно легко это почувствовать, — бормочу я ему в шею.

Смех вибрирует в его груди.

— Ты так прекрасна. — Он подносит руку к моему подбородку, запрокидывая мою голову, наклоняется и дразнит мои губы своими. Мое имя — благоговейный вздох на его губах. Его язык ласкает мой снова и снова, дразня меня, намереваясь соблазнить и добиваясь полной капитуляции своим танцем. Никогда не думала, что можно заниматься любовью с кем-то, лишь целуясь, но Колтон доказывает, что я ошибалась.

Он мягко порхает языком по моим губам, нежность его твердых губ уговаривает меня еще больше в нем нуждаться — нуждаться в вещах, которые я никогда не думала возможны или даже могут возникнуть снова. Его нежность так неожиданна, так всепоглощающа, что глаза обжигают слезы, пока я теряюсь в нем. Забываюсь в нем.

— Ты так потрясающе красива, Рай. Я этого не заслуживаю, но мне это нужно. — Выдыхает он мне в губы, его руки обхватывают мою шею. — Прошу, позволь мне показать тебе…

Будто ему нужно меня спрашивать.

Поднимаюсь на цыпочки и провожу пальцами по его волосам на затылке. Смотрю на него, его глаза обрамлены густыми ресницами и наполнены всеми невысказанными словами, которые он пытается выразить. Запрокидываю голову и в ответ приближаюсь губами к его губам.

Смеюсь, когда он наклоняется и, подхватив меня под колени, поднимает и несет по разбитому стеклу пивного стакана, разбросанному по всему полу. Заходит внутрь и со мною на руках поднимается по лестнице в свою спальню. Локтем щелкает по выключателю, когда мы входим в комнату, и огонь пробуждается к жизни в камине в углу комнаты.

Он останавливается у края кровати и ставит меня на ноги.

— Это та часть, где ты восхитительно, медленно, сладостно проводишь со мной время? — шепчу я, ссылаясь на его слова, сказанные ранее.

Вижу, как от моих слов его глаза сверкают. Он наклоняется и протискивается языком между моих раздвинутых губ.

— Детка, я хочу наслаждаться каждым сантиметром твоего невероятно сексуального тела. — Чувствую его руки на молнии у меня на спине, а затем кожу овевает прохладный воздух комнаты, когда он медленно расстегивает платье. Он намекает на то, что хочет сделать со мной. Его хриплый голос ласкает меня, сочетаясь с ощущениями от кончика пальца, следующего по пути расстегиваемой молнии. Чувствую натяжение ткани, и она сползает вниз и разливаясь вокруг моих высоких каблуков.

— Боже, женщина, ты испытываешь мужское самообладание, — он произносит проклятие, глядя на меня, его зрачки расширяются, когда он впитывает весь мой образ в нижнем белье, которое сегодня вечером он видел только мельком и частями.

Провожу руками по черному кружевному корсету, со вставкой красного цвета в области лифа, вниз к широкой оборке, пока не дохожу до подвязок, прикрепленных к ней.

— Тебе нравится? — спрашиваю я игриво, с ухмылкой на губах.

— Ох, детка. — Он втягивает в себя воздух, сокращая расстояние между нами, пожирая глазами вид, предстающий перед ним. Он обнимает меня и дергает на себя, так что мы оказываемся лицом к лицу, наши губы в миллиметре друг от друга. — Больше, чем нравится. Я хочу — рычит он, двигаясь назад и толкая меня на кровать.

Опираюсь на локти и смотрю на него, стоящего передо мной, пока он расстегивает рубашку. Мой рот наполняется слюной и внизу живота раскручивается спираль желания, когда я сантиметр за сантиметром вижу великолепие, скрывающееся под ней. Голод в его глазах — обещание того, что он хочет сделать со мной, и от этого моя нужда становится сильнее. Он стягивает рубашку, упругие рельефы мышц груди и живота заставляют пальцы чесаться от желания прикоснуться к нему. Он заползает на кровать, коленями раздвигая мои ноги, и садится между ними. Кончики его пальцев прочерчивают горячие линии вдоль и поперек моих бедер. От этих ощущений мои мышцы напрягаются и трепещут в ожидании.

— Колтон, — умоляю я, его прикосновение разжигает во мне боль. Потребность настолько сильна, что я руками скольжу по своему животу, и пальцами впиваюсь в плоть своих бедер. Я так крепко связана, что мне нужно освободиться.

— О, да — стонет он. — Потрогай себя, милая, и дай мне посмотреть. Покажи, насколько я тебе нужен.

Его слова — все, что мне нужно, чтобы отбросить свою скромность. Мои пальцы пляшут вниз к моему холмику и раскрывают створки, вздыхаю с облегчением, когда трение, которое мне так нужно, касается моего самого чувствительного местечка. Колтон стонет от вожделения, наблюдая, и этот звук возбуждает меня. Прикусываю нижнюю губу, когда ощущение начинает затягивать меня вниз.

— Райли. — Он издает мучительный вздох. — Моя очередь.

Мои глаза взмывают вверх, встречаясь с его взглядом, веки отяжелели от желания, я провожу пальцами по клитору в последний раз, прежде чем убрать их. Его губы приоткрываются в ответ на стон, соскальзывающий с моих губ, а затем изгибаются в озорной улыбке, которая заставляет меня выгнуть спину, умоляя больше, чем о его прикосновениях. Его глаза не отрываются от моих, когда он наклоняется. Чувствую нежное прикосновение его теплого рта к моему жаждущему горячему местечку, и он снова утягивает меня на дно. Его страсть поглощает меня целиком.