Движимые

ГЛАВА 4

— Звучит здорово, Эйвери. Все документы одобрены отделом кадров, так что я рада приветствовать тебя в команде. Увидимся в следующий понедельник. — Вешаю трубку и беру ручку, вычеркивая этот пункт из своего списка. Новая девушка нанята.

А теперь успеть бы выполнить оставшуюся часть списка. Смотрю в ежедневник на свой недельный график, игнорируя неизбежную дату, которая вырисовывается завтра, и понимаю, что могу справиться со своими «задачами», поскольку на этой неделе у меня больше нет смен в Доме.

Это если у меня будет мотивация.

Мне некого винить в своем вялом ритме этим утром, кроме самой себя. Ну, и Хэдди, которая подговорила меня на четвертую, или пятую, бутылку вина. По крайней мере, головная боль уменьшилась, так что я могу думать без похмелья, стучащего фоном.

Хватаю кучу бумаг, которую избегала разобрать — бюджетное дерьмо, занимающее слишком много времени, и, в конце концов, просто отклоняемое боссами сверху, но мне нужно пройти через это. Вздыхаю, набираясь сил, когда слышу стук в дверь. Клянусь, следующие несколько мгновений происходят в замедленном темпе, но я знаю, что это не так.

Когда я смотрю вверх, громко вскрикиваю и вскакиваю в шоке, встречаясь с глазами, являющимися моей копией. Обхожу стол и со всей силы бросаюсь в объятия брата. Таннер обнимает меня, кружит один раз, сжимая так сильно, что я не могу дышать. Все страхи за его безопасность, боль от отсутствия весточки от него и одиночество от долгой разлуки исчезают и проявляются в слезах счастья, стекающих по моим щекам.

Он ставит меня на ноги и ослабляет хватку, но я крепко прижимаюсь к нему и зарываюсь лицом ему в грудь, нуждаясь в этой связи с ним. Когда я не могу перестать плакать, он просто держит меня и целует в макушку.

— Если бы я знал, что получу такой прием, я бы чаще возвращался домой, — говорит он, прежде чем схватить меня за плечи и слегка отстранить, изучая. — Что случилось, Бабс?

Улыбаюсь, когда слышу имя, которым он называл меня всю нашу жизнь. Кажется, я в шоке.

— Дай посмотреть на тебя, — выкручиваюсь я, отступая назад и водя руками по его рукам. Он выглядит немного старше, и очень уставшим. Тонкие линии морщинок в уголках его усталых глаз, и складки, пролегающие возле рта, углубились за шесть месяцев, прошедших с нашей последней встречи. Его волосы, цвета меди, немного длиннее, чем обычно, завиваются на воротнике. Но он жив, цел и находится передо мной. Морщины делают его каким-то более привлекательным, добавляя немного жесткости его энергичным чертам.

— Все такой же уродливый, как погляжу?

— А ты еще красивее, — повторяет он слова, которыми мы обменивались, по крайней мере, тысячу раз за эти годы. Он отодвигает меня на расстояние вытянутой руки, окидывая взглядом, и качает головой, будто не может поверить, что я стою перед ним. — Боже, как же я рад тебя видеть!

Снова хватаю его и смеюсь.

— Мама с папой знают, что ты в Штатах? — тяну его за руку, заводя в свой кабинет, всё еще не желая отпускать.

— Я прилетел в Сан-Диего и прошлую ночь провел у них. Сегодня днем я уезжаю в Афганистан в непредвиденную командировку…

— Что? — он только вернулся, а теперь снова меня бросает. — Что значит, ты снова уезжаешь?

— Можешь уйти? Сходим пообедаем и сможем поговорить?

— Конечно.

Единственное, о чем просит Таннер, чтобы мы пообедали в месте, где он может видеть и чувствовать запах океана. Направляюсь к побережью, решая отвезти его в пляжный ресторан, куда Колтон водил меня на — как я считаю — наше первое свидание. Это место подходит идеально.

По дороге Таннер объясняет, что в последнюю минуту он взял отпуск на неделю, чтобы вернуться домой и навестить нас после Египта, где он освещал беспорядки. Добравшись до дома, он узнал, что один из его коллег заболел, и теперь его отпуск прерывается, чтобы он мог вернуться на Ближний Восток и прикрыть его.

— Так ты прилетел сюда на два дня, чтобы увидеться с нами? — пью диетическую колу и смотрю на него. Мы сидим на той же террасе, где мы ели с Колтоном, но несколькими столиками правее. Рэйчел сегодня не работает, но администратор, прислушалась к нашей просьбе и посадила нас подальше от непрерывного потока обедающих посетителей.

Таннер просто смотрит на меня и широко улыбается, и я понимаю, как сильно я скучала по нему и успокоительному эффекту, который он может на меня оказать. Он прикладывается губами к горлышку бутылки с пивом и откидывается назад, глядя на волны вдали.

— Боже, как хорошо дома. — Он улыбается. — Даже если это всего на один день.

— Даже представить себе не могу, — говорю я ему, боясь хоть на секунду оторвать от него взгляд, так как наше время с ним так быстротечно.

За едой мы говорим о том, что происходит в нашей жизни. Он рассказывает мне все о своих условиях жизни и о том, что происходит в Египте, что не попадает в средства массовой информации. Я узнаю, что он встречается с другой журналисткой, но там ничего серьезного несмотря на то, что черты его лица смягчаются, когда он говорит о ней.

Мне нравится его слушать. Его страсть и любовь к своей работе настолько очевидны, что, хотя из-за этого он находится за тысячи километров от меня, я не могу представить, что он бы занимался чем-то еще.

Рассказываю ему о работе, о Хэдди и обо всем остальном. Кроме Колтона. Таннер может быть немного чересчур заботливым, и, полагаю, зачем вообще упоминать то, в чем я не уверена. Думаю, что чертовски хорошо справляюсь, пока он не наклоняет голову и не смотрит на меня.

— Что?

Его глаза сужаются, изучая меня.

— Кто он, Бабс?

Смотрю на него в недоумении, будто не понимаю, но знаю, это сработали его журналистские инстинкты, и он не отступит, пока не получит желанный ответ. Поэтому он так хорош в своей работе.

— Ты о ком?

— Кто тот парень, который из тебя веревки вьет?

Он делает глоток пива. Ухмыляясь, смотрит на меня не отрывая взгляд. Самоуверенный сукин сын. Сижу и гляжу на него, удивляясь, откуда он знает.

— Выкладывай!

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я очень хорошо тебя знаю. — Я складываю руки на груди, а он смеется. — Давай проверим, ты целенаправленно избегаешь темы вместо того, чтобы говорить об этом. Крутишь кольцо вокруг пальца, словно камень беспокойства. Продолжаешь кусать губу изнутри, как делаешь, когда пытаешься с чем-то разобраться, и продолжаешь смотреть на тот стол, будто ожидая, что туда кто-то сядет. Или это, или ты вспоминаешь о чем-то, что вы с ним там делали. — Он приподнимает бровь. — Кроме того, в твоих глазах пляшет огонь, которого не было с тех пор… до того момента, — размышляет он, потянувшись ко мне, хватает за руку и сжимает. — Приятно видеть.

Улыбаюсь ему, я так счастлива, что он здесь.

— Итак?

— Есть кое-кто, — говорю я медленно, — но я сбита с толку, и пока не уверена, что это такое.

Не осознавая, кручу кольцо на пальце, пока Таннер не поднимает бровь. Я тут же останавливаюсь и излагаю суть, не называя Колтона по имени.

— Он отличный парень, но я думаю, что он не ищет ничего большего, чем встречи без обязательств. — Пожимаю плечами, глядя на пейзаж, а потом перевожу повлажневший взгляд на него.

— Черт, Рай, любой парень, который заставляет тебя плакать, не стоит этого.

Кусаю губу, уставившись на салфетку, которую бессмысленно рву.

— Может, если он заставляет меня плакать, это потому, что он того стоит, — мягко говорю я. Слышу, как он вздыхает, и снова смотрю на него. — По крайней мере, это первый шаг, — шепчу я дрожащим голосом.

Сострадание в его глазах почти меня парализует, прорывая плотину сдерживаемых мною слез горя.

— Ох, Бабс, иди сюда — говорит он, разворачивая мое кресло и подтягивая к себе. Он тянет меня в свои объятия, где я просто прижимаюсь к нему, единственному мужчине, на которого я всегда могу рассчитывать.

Закрываю глаза, уткнувшись подбородком ему в плечо.

— Я знаю, почему ты здесь, Тан. Спасибо, что приехал убедиться, что я в порядке.

Он сжимает меня еще раз, прежде чем взять меня за руки и отстранить назад, чтобы посмотреть на меня встревоженным взглядом.

— Я лишь хотел убедиться, учитывая предстоящее событие этой недели… я беспокоюсь о тебе. Я должен быть здесь на случай, если понадоблюсь тебе, — мягко говорит он. — Так что, если она позвонит, я смог бы с ней разобраться.

Сквозь меня проносится волна любви к моему брату, который только что за день пролетел полмира, чтобы убедиться, что я в порядке. Трудно представить, что брат, с которым я росла, с которым дралась, как кошка с собакой, превратился в такого чуткого, заботливого мужчину. Что он хочет разобраться с последствиями неизбежного телефонного разговора, который состоится у меня завтра с матерью Макса.

Поднимаю ладони, беру брата за щеки и улыбаюсь ему.

— Как мне посчастливилось иметь такого старшего брата? — слезы блестят в моих глазах, когда я ласково целую его в щеку. — Ты самый лучший, знаешь это?

Он улыбается, чувствуя неловкость от моей любви к нему. Я встаю.

— Скоро вернусь. Мне нужно в туалет. — Начинаю выходить из-за стола, а затем без раздумий поворачиваюсь и быстро обнимаю его за плечи, стоя позади него, он продолжает сидеть.

— Ого, а это за что? — смеется он.

— Просто за то, что я буду скучать по тебе, когда ты уедешь. — Отпускаю его так же быстро, как и обняла и вхожу в ресторан. Кухонная дверь быстро закрывается, когда я прохожу мимо нее к туалетной комнате в дальней части обеденного зала.

Выхожу из туалета, поглощенная видом очаровательной кудрявой малышки, пытающейся пользоваться вилкой. Одна рука инстинктивно движется, чтобы прикоснуться к нижней части живота и прижимается к ней. Боль бьет меня сильнее, чем обычно, наблюдая за ней, и я могу лишь предположить, что это из-за завтрашней даты. Годовщина, которая забрала у меня все. Лишила единственного, чего я хочу больше всего на свете.

Единственного, за что я отдала бы все сокровища мира — всё, что у меня есть, если бы появился хоть еще один шанс.

Я настолько погружена в воспоминания, что не замечаю волнения на террасе, пока не слышу:

— Какого черта ты творишь? — это голос брата, и мне требуется несколько секунд маневров между столами, чтобы наш столик оказался в пределах видимости.

— Дама со мной, придурок. Держи руки при себе.

Мое сердце останавливается.

Я узнаю этот хриплый голос где угодно. Быстро мчусь к двери, с колотящимся сердцем и недоверчивым выражением на лице. Врываюсь на террасу и вижу, как Колтон сжимает в кулаке рубашку брата, челюсть стиснута, а глаза полны огня. Таннер по-прежнему сидит, вкрадчиво разглядывая Колтона. Плечи неподвижны, руки спокойно прижаты к бокам. Тестостерон, определенно, бьет фонтаном.

— Колтон! — кричу я.

Он оглядывается и цепляется за мой взгляд, смесь гнева, ревности и агрессии волнами исходит от него. Таннер смотрит на меня, вопросительно выгнув бровь, языком водя за щекой.

— Колтон, отпусти! — требую, как только подхожу к нему. — Это не то, что ты думаешь. — Тяну его за руку, а он плечом отмахивается от меня, но, наконец, отпускает брата. Мое сердцебиение медленно замедляется. Таннер поднимается с места и расправляет плечи, становясь напротив Колтона, с неразличимым выражением на лице. — Ас, познакомься с моим братом, Таннером.

Колтон вскидывает голову, чтобы посмотреть на меня, раздражение и враждебность сменяются осознанием. Вижу мириады эмоций, мелькающих в его глазах: облегчение, неловкость, раздражение.

Смотрю на брата, все еще не в состоянии прочитать его.

— Таннер, это мой… — я колеблюсь, не зная, как его назвать. — Познакомься с Колтоном Донаваном. — Наблюдаю за Таннером, его нервные окончания начинают загораться от понимания того, кто стоит перед ним. — Я с ним встречаюсь.

Напряжение в плечах Колтона немного ослабевает, и недоверчивая улыбка подрагивает в уголках губ. Без извинений, он протягивает ладонь, чтобы пожать руку Таннеру. Таннер смотрит на Колтона и его протянутую руку, а потом на меня.

— Итак, Бабс, это и есть тот засранец? — спрашивает он, его глаза молча вопрошают, он ли является причиной моих слез.

Смотрю на него, с робкой улыбкой.

— Да, — бормочу, отвечая на высказанные и невысказанные вопросы, и поглядываю на Колтона.

— Вот дерьмо, — говорит Таннер, хватая руку Колтона и энергично ее пожимая. — Присаживайся, мужик. — Он выдыхает. — После такого мне просто необходимо гребаное пиво. — Смотрю на них, удивляясь, как действуют мужчины. В одну минуту готовы кинуться в драку, а в следующую — приходят к полному пониманию.

— С удовольствием, но я опаздываю на встречу. — Он коротко смеется. — Приятно было познакомиться. Может в другой раз? — Колтон переводит взгляд на меня. — Проводишь меня?

Смотрю на Таннера, тот кивает, будто говоря «иди». Выдыхаю, не понимая, что задерживала дыхание, внезапно нервничаю, что останусь наедине с Колтоном. Нервничаю, что придется разыгрывать незаинтересованность и отчужденность.

— Я скоро вернусь, — говорю я Таннеру, чувствуя себя маленьким ребенком, спрашивающим его согласия.

— Таннер. — Колтон кивает на прощание брату, прежде чем положить руку мне на спину и провести через кухню и заднюю дверь ресторана.

В то короткое время, которое требуется, чтобы дойти до служебного выхода, я думаю о том, на чем мы остановились в последний раз, когда разговаривали. На двух вариантах, которые он мне предоставил на выбор: пит-стоп или договоренность. Что я предоставила ему пит-стоп, но по-прежнему чувствую себя выбитой из колеи. Это потому, что я нахожусь в подвешенном состоянии, независимо от термина, я все еще чувствую себя одной из многих в длинной очереди подружек для постельных утех.

Прогоняю эти мысли, заставляя себя выйти за пределы своего сверх эмоционального, сверх аналитического ума и признать, что в большинстве случаев к успеху приходят маленькими шажочками. И, несмотря на то что Колтон не выразил желания чего-то большего, чем договоренность со мной, он сделал маленький шаг, сказав «пит-стоп». Никаких слабостей, говорю я себе, вспоминая советы Хэдди о том, как с ним общаться. Отстраненно, недоступно, но желанно.

Когда Колтон открывает дверь и выводит меня на улицу, готовлюсь к вопросу, почему я ему не перезвонила. Он звонил мне дважды, а я физически заставила себя не реагировать и не отвечать на звонки.

Колтон закрывает дверь и поворачивается ко мне лицом. К черту недоступность. Мне требуется все мое достоинство, чтобы не прижать его к стене и не зацеловать до безумия. Этот мужчина делает меня абсолютно безрассудной и совершенно распутной.

Он скрещивает руки на груди и смотрит на меня, его голова наклонена в сторону.

— Значит твой брат в городе?

Я неженственно фыркаю.

— Думаю, мы с этим уже определились, — сухо отвечаю я, борясь с желанием сократить расстояние между нами. — Легко заводишься, да?

Не могу прочитать взгляд, который мелькает в его глазах, потому что он быстро моргает.

— Когда дело касается тебя, да. Я видел, как он обнимал тебя. — Он пожимает плечами — единственное объяснение, которое я получаю. — Он здесь надолго?

Мгновение пристально на него смотрю, смущенная его безразличием по поводу драки с моим братом, которая чуть не произошла на пустом месте. В конечном итоге, смотрю на часы и прислоняюсь бедрами к стене позади себя, рассчитывая оставить всё как есть.

— Да, только на сегодня. Он должен быть в аэропорту через полтора часа. — Убираю пушинку со свитера-туники, чтобы держать глаза и руки занятыми, прежде чем провести ими по леггинсам.

Колтон прислоняется плечом к стене рядом со мной, и когда я смотрю вверх, вижу, как его взгляд бежит по моим ногам. Путешествует дальше по телу, останавливаясь, когда приближается к моим губам, а затем возвращается к глазам.

— Была занята, да? — спрашивает он.

— М-м-м, — неопределенно отвечаю я. — А ты?

— Да, но это затишье перед бурей, сезон уже не за горами. — Он смотрит на меня, его зеленые глаза пронзают меня. — Хорошо провела вечер? — прощупывает он.

Смотрю на него, как олень в свете фар, но быстро исправляюсь, когда понимаю, что он имеет в виду небольшое представление, устроенное Хэдди по телефону прошлым вечером.

— Судя по тому, что я помню, да. — Сверкаю дерзкой ухмылкой, надеясь, что моя игра достаточно убедительна, чтобы его обмануть. — Сам знаешь, как это бывает, когда идешь на вечеринку… слишком много парней, думающих, что они слишком круты, слишком много алкоголя и слишком мало одежды — все становится, как в тумане.

Вижу, как в его глазах мелькает гнев от моего комментария про слишком многих парней, и мне нравится тот факт, что эта мысль его задела. Нравится, что он думал об этом достаточно, чтобы спросить. И после его небольшой ссоры с Таннером, более чем очевидно, что в Колтоне есть небольшая искра ревности, разгорающаяся в нем.

Своего рода сексуально, что эта искра вспыхивает из-за меня.

Он наклоняет голову и изучает меня. На этот раз, я не отворачиваюсь от его пристального внимания. Выдерживаю его взгляд со скукой, написанной на лице.

— Почему ты кажешься такой отстраненной? Недоступной? — бормочет он, удивляя меня своим комментарием.

— Недоступной? Я? Не думала, что была такой. — Изображаю невинность, когда все, что мне хочется сделать, это протянуть руку и прикоснуться к нему.

— Но так и есть — он вздыхает, по лицу проскальзывает досада.

— О, ну, полагаю, я просто пытаюсь следовать твоим требованиям, Ас. Быть именно той, какой ты хочешь, чтобы я была. — Я сладко улыбаюсь ему.

— Какой? — в раздражении спрашивает он, недоумевая.

— Эмоционально отстраненной, сексуально доступной и никакой драмы. — Вижу, как на его челюсти пульсирует мышца, когда он делает ко мне шаг, раздражение вспыхивает в его глазах из-за пренебрежения в моем тоне. — Что ты здесь делаешь?

Он смотрит на меня долго и пристально, с такой напряженностью, что я почти прогибаюсь и говорю ему, как сильно я его хочу. К черту игры разума.

— По счастливой случайности я сбежал от преследующих меня папарацци. Келли позволила мне подняться на крышу подальше от толпы, чтобы в спокойствии и тишине пообедать. — Выгибаю бровь. — Владелица, — говорит он, выдыхая с досадой либо от неловкости между нами, либо от ощущения, что должен объясняться. Может, немного и от того, и от другого. Смотрю вниз и сосредотачиваюсь на сколе на своем маникюре, отчаянно желая подойти к нему. Поцеловать его. Обнять. — Хорошее место, чтобы посидеть и поразмышлять.

— А о чем конкретно ты размышлял?

— О дерьме, с которым должен разобраться, — отвечает он. Вскидываю на него взгляд, чтобы увидеть в его глазах смесь веселья и искренности.

С минуту мы смотрим друг на друга, от его близости мой пульс ускоряется. Пытаюсь прочесть выражение его лица. Он серьезно? Он правда пытается привести себя в порядок или просто издевается над Хэдди? Не могу сказать.

— Я должна возвращаться. У меня не так много времени, пока Таннер снова уедет. — Отталкиваюсь от стены и выпрямляюсь.

Колтон делает ко мне шаг, и наши тела на мгновение соприкасаются друг с другом, его прикосновение посылает искры желания по всему телу. Прикусываю нижнюю губу, чтобы не прислониться к нему.

— Мы можем увидеться позже? — спрашивает он, проводя пальцем по моему лицу.

Значит ли это, что пит-стоп окончен? Или ему просто нужно потрахаться? В любом случае, мне нужна ясность. Борюсь с желанием прильнуть щекой к подушечке его пальца.

Оставайся сильной, оставайся сильной, оставайся сильной, повторяю я про себя. Мне трудно ответить на этот вопрос. Что сказать?

— Я пришлю Сэмми к тебе домой в шесть, — отвечает он за меня в моем воинственном молчании.

Ого, полагаю, он думает, что я стопроцентный вариант. И тогда меня осеняет, что, возможно, все это время он хотел иметь со мной договоренность, а когда все зашло дальше, чем он ожидал, то использовал термин «пит-стоп», чтобы попытаться вернуть меня на свое место. Вернуть дистанцию между нами.

Совет Хэдди проносится в голове, смешанный с мыслью, что он думает, я просто вернусь к этому без дальнейших объяснений, и укрепляет мою решимость.

— Прости. — Качаю я головой и отвожу глаза, чтобы он не увидел в них мою ложь. — У меня планы на вечер.

Чувствую, как его тело напрягается от моих слов.

— Что? — его тон резкий, но тихий. Очевидно, отказ ему чужд.

— У нас с Хэдди планы, — провозглашаю я, боясь, что он подумает, что я встречаюсь с другим парнем. А если он подумает, что я встречаюсь с другим парнем, то для него нормально будет встречаться с другой девушкой. Мой желудок скручивается при этой мысли, и я понимаю, что не очень хорошо играю в такие игры, потому что все, что мне хочется сделать, это сказать ему «да», я хочу увидеть его сегодня вечером. Что я изменю любые планы, чтобы увидеть его. А потом прижать его к стене и в отчаянии взять все, что хочу, не задумываясь о том, что напугаю его или пересеку воображаемые границы.

Колтон недовольно ворчит.

— Мы просто ужинаем дома, — говорю я ему, — но это важно, потому что мы давно не видели друг друга. — Прекрати нести чушь, Райли, или он поймет, что ты лжешь. — Я не могу нарушить обещание, данное ей.

Колтон берет меня за подбородок и приподнимает мне голову, чтобы встретиться со мной своими зелеными глазами, изучая меня.

— Ну, тогда ты не сильно стараешься, — предупреждает он, несмотря на веселье в глазах.

Меня охватывает смятение, не уверена, о чем он говорит.

— Стараюсь что? — трясу головой, не понимая.

Он высокомерно ухмыляется.

— Быть той, кем я хочу, чтобы ты была. — Шумно выдыхаю, его глаза остаются прикованными ко мне. — Потому что, если бы ты действительно старалась, — объясняет он, заканчивая игру, которую я начала, — сегодня ты была бы там, где я хочу. Промокшая, теплая и подо мной.

Удерживаю его взгляд, пытаясь придумать, что сказать дальше. Тело дрожит от его слов. Мозгу требуется несколько секунд, чтобы оправиться от его комментария, и когда это происходит, я делаю от него шаг назад. Дистанция необходима, когда имеешь дело с ним.

— Да, полагаю, ты прав. — Выдыхаю, наблюдая удивление на лице от моего признания. — Почему я должна хотеть быть чьей-то девушкой по вызову? Предсказуемость наскучивает, Ас. А судя по тому, что я слышала, тебе, кажется, очень быстро становится скучно.

Когда он просто стоит и смотрит на меня, с ошарашенным видом, я обхожу его вокруг. Он протягивает руку и хватает меня, поворачивая лицом к себе.

— Ты куда? — требует он.

— Увидеться с братом, — говорю я ему, глядя на его руку, а затем обратно на него. — Дай мне знать, когда разберешься со своим дерьмом. — Сбрасываю с себя его руку и дергаю дверь на кухню, не оглядываясь назад. Все, что я слышу перед тем, как дверь закрывается, это как Колтон смеется и ругается одновременно.