Движимые

ГЛАВА 5

Колтон

Черт бы побрал этих темпераментных женщин!

Легкие горят. Мышцы болят. Ноги вбиваются в ленту беговой дорожки, словно я пытаюсь ее наказать. Не важно. Не важно, как сильно я стараюсь, голова все также полна дерьма. А Райли еще больше путает мысли. Постоянно.

Что со мной, черт возьми? Я попросил проклятый пит-стоп. Воспользовался шансом вернуться на более знакомую почву. Так почему же мне кажется, что это она меня бросила?

Гребаные женщины. Сложные. Темпераментные. Необходимые. Что б меня.

Музыка бьется в наушниках. Заводной ритм группы «Good Charlotte» подталкивает сильнее, но давление в груди не исчезает. Во время бега считаю шаги. До девяноста девяти, а потом сначала. Клянусь Богом, я возобновлял счет уже сто гребаных раз, но это не помогло.

Я никогда не играл в игры с женщинами, и не собираюсь начинать сейчас. Я говорю, когда. Говорю, кто. Я оглашаю условия.

Я беру то, что мне нужно. Когда я этого хочу.

И все мои предыдущие подруги по постели следовали указаниям, даже, черт побери, не моргнув и глазом. Никаких вопросов, кроме «Милый, как ты хочешь меня сегодня? На коленях или на спине? Наручники или распорка? Рот или киска?»

Все, кроме Райли.

Чертовски неприятно. Сначала я чуть не подрался сегодня с ее братом, а потом она ушла, отказавшись увидеться со мной вечером. Знаю, что она меня хочет. Это видно по ее невероятно горячему телу. Это отражается в тех великолепных глазах, которые притягивают и поглощают тебя целиком. И что б меня, если я не хочу ее каждую минуту каждого часа. Но какого хрена? Она ушла, оставив меня там, и без колебаний ответила «нет» по поводу сегодняшнего вечера.

Нет? Издеваетесь, вашу мать? Когда я в последний раз такое слышал? Ах, да. Точно. От Райли. Дерьмо. Сейчас я могу думать только о ней. Чтобы увидеть ее. Услышать. Погрузиться в нее, пока она не издаст тот тихий звук прямо перед тем, как кончить. Это так чертовски сексуально, что даже смешно.

Я не окажусь у женщины под каблуком. Никогда. Ни за что. Даже и близко нет.

Так почему бы не позвонить еще кому-нибудь для быстрого перепихона без осложнений? Почему эта мысль даже не звучит привлекательно? Ты сходишь с ума, Донаван. У меня было столько безумного секса, что теперь это выносит мне мозг.

Я провожу пальцем по дисплею и повышаю наклон ленты, заставляя себя игнорировать собственные проклятые мысли. Плейлист переключается на альбом «Отчаянные меры», но сарказм слов, который я обычно люблю, ничего для меня не меняет.

Проклятье! Ничего не работает. Музыка. Наклон. Скорость. Черт! Продолжаю видеть ее в ванне, крепко сжимающую мои яйца, с ярко горящими глазами, губами, говорящими мне, какого именно она заслуживает обращения. То, чего она от меня больше не потерпит.

Такое со мной впервые. Кто-то выставляет мне условия. Ад замерз, и никто мне не сказал? Она взяла мои яйца в гребаные тиски, и всё, о чем я мог думать, это как сильно я ее хотел. В своей постели. В своем кабинете. На террасе. В своей жизни.

И не только лежащей на спине.

У нее должно быть киска-вуду или типа того. Цепляет меня на крючок, не осознавая этого. Я просто чертовски возбужден. Должно быть, поэтому у меня в голове полный бардак. Неделя — это слишком долго, чтобы обходится без секса. Черт! Не помню, когда в последний раз у меня было такое затишье.

Так зачем ты тогда сказал ей пит-стоп, придурок? Она была бы под тобой сегодня, если бы ты этого не сделал. Зачем открыл свой рот?

Стону, огорченный своей глупостью. При моей нужде в разрядке эта дурацкая беговая дорожка определенно не помогает.

Не могу перестать перекраивать то утро. Дерьмо! Это уже официально. Не могу не переосмысливать то дерьмо? Теперь я, без сомнения, чертова цыпочка. Должно быть, я где-то лишился яиц на прошлой неделе.

Только цыпочки мусолят подобное дерьмо, но я продолжаю думать о том, как мы с ней стояли на крыльце… как я просто пытался поступить правильно — защитить ее, оттолкнув от катастрофы, происходящей в моей голове. Пытался дать ей шанс найти кого-то другого, кто сможет дать ей то, что нужно — то, что она заслуживает — но не мог произнести ни слова, как бы ни старался. А потом она подошла и поцеловала меня. Поцеловала с такой искренностью и утешением, что я не мог дышать. Всё, что я мог — чувствовать. Момент был слишком настоящий. Слишком неприкрытый. Слишком близкий.

Да. У меня есть киска. Теперь в этом нет никаких сомнений.

Но черт меня дери, если лишь один ее вкус не заставил меня понять, что я так долго голодал.

И тогда я понял, что должен дистанцироваться от чуждого мне чувства нужды, которое пронеслось сквозь меня. Нужды страстно желать. Оберегать. Заботиться. Мне пришлось оттолкнуть от себя единственное, чего я точно не хочу.

Любовь. Любовь и то, что вместе с ней от тебя ожидают.

Голос, с которым я произнес пит-стоп был похож на вой гребаного волка. Пытаюсь сказать себе, что мне нужна была дистанция, чтобы вернуть нас к единственному положению, которое для меня приемлемо. Вернуться к статусу договоренности. Возможно, я использовал ее термин, чтобы смягчить удар, но моя единственная идея заключалась в том, что если я заставлю нас установить условия, тогда смогу вернуть контроль, который, как я чувствовал, ускользает. Вернуть необходимость полагаться исключительно на себя.

Жму пальцем на дисплей и жду, пока беговая дорожка остановится. Стою, грудь вздымается, пот капает, не чувствуя себя лучше после целого часа мучений, которые я только что перенес. Смотрю вниз сквозь стеклянную стену, наблюдая, как парни заканчивают с кое-какими настройками двигателя, по поводу которых мы вчера вели разговор, прежде чем провести полотенцем по лицу и мокрым от пота волосам.

Слегка пошатываюсь, спрыгивая на пол после длительного пребывания на беговой дорожке. Направляюсь к двери слева от меня и иду в ванную комнату, которая соединяет тренажерный зал с моим офисом. Быстро принимаю душ, смотрюсь в зеркало, решая отказаться от бритья, и наношу какую-то херотень на волосы.

Знает ли она насколько я испорчен? Она хоть представляет, какой я ублюдок? Как обычно я беру то, что мне нужно, а затем выбрасываю? Мне нужно ей рассказать. Как-то. Каким-то образом. Я должен предупредить ее о чертовом яде внутри меня.

Натягиваю футболку через голову, когда меня озаряет, что мне нужно, чтобы избавиться от своей хандры. Вхожу в свой офис и направляюсь прямо к столу за мобильным, чтобы сделать несколько звонков и сдвинуть дело с мертвой точки. Но сначала мне нужно отправить ей сообщение. Нужно предупредить ее единственным способом, через который она может услышать.

Выбираю ее имя на телефоне и печатаю: «Принуждение» — «Matchbox Twenty». Затем нажимаю на «отправить», в голове снова и снова крутится текст песни «Я буду воспринимать тебя как должное. Да, буду».

— Какая муха тебя укусила?

Несмотря на знакомый голос, вздрагиваю. Оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Бэкс сидит на одном из стульев перед моим столом, ноги закинуты на стол.

— Ты напугал меня до усрачки, — рявкаю я, запуская руку в волосы. — Твою мать, Бэкс!

— Судя по всему, кому-то нужно потрахаться, братишка. Выглядишь так, словно тебе и двоих будет мало, — тянет он слова, глазами, полными веселья, смотрит на меня, прищуриваясь, изучая, пытаясь выяснить, что происходит.

С моих губ слетает смешок, сердцебиение начинает замедляться. Опускаюсь на стул и закидываю ноги на стол, подражая ему. Мы просто смотрим друг на друга, годы общения позволяют чувствовать себя в тишине комфортно, пока я обдумываю, что сказать, а он — что спросить.

Наконец, он решается нарушить молчание.

— Намного проще и дешевле снять камень с груди, Вуд, чем ломать гребаную беговую дорожку. — Просто киваю ему, прежде чем снова взглянуть на гараж, что стало одной из моих постоянных привычек. — Этим молчанием ты сейчас собираешься увильнуть от меня? — Когда я поворачиваюсь к Бэксу, его глаза уже смотрят на парней внизу, игнорируя мою насмешку. — Или собираешься объяснить, почему после обеда просидел всё совещание с задницей вместо головы, не внося практически никакого вклада и в принципе вел себя просто как придурок. И как только все закончилось, без какого-либо принятого решения, отправился ломать беговую дорожку? — он медленно переводит взгляд обратно на меня, вопросительно приподняв брови, и оценивающе смотрит.

Оставь это Бэкс. Единственный человек, который может поставить меня на место. Единственный человек, которому я позволю это сделать. Единственный человек, который знает меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я вне себя, и поинтересоваться по-братски, что, черт возьми, происходит.

— Ничего такого, — пожимаю я плечами.

Он долго смеется и качает головой.

— Да. Точно, ничего, — говорит он, поднимаясь со стула, не отрывая от меня глаз. — Раз уж ты такой разговорчивый, думаю, пойду-ка я по своим делам.

К черту всё. Прежде чем Бэкс доходит до двери, запихиваю бумажник в задний карман, беру мобильник и шагаю к двери.

— Пойдем, — бормочу я, проходя мимо него, зная, что он последует прямо за мной. И оказываюсь прав, потому что позади слышу его тихий смех. Который говорит: «Значит, я был прав».

Показываю универсальный жест, означающий «еще по одной», официантке с бейджиком, на котором написано «Конни». Если она будет просто стоять там и пялиться, то может сделать хотя бы это за бесплатное шоу. Дерьмо. Только начинаю расслабляться. Я не настолько пьян, чтобы отделаться от своего дерьмового настроения, но чувствую прогресс.

Конни, виляя бедрами, подходит к столу с нашими напитками в руках. Она наклоняется над столом, чтобы поставить их, убедившись, что я вижу сиськи, которые она выставляет на показ. Она, несомненно, горяча во всех смыслах и во всех нужных местах. Я бы определенно нашел с ней общий язык — в другое время, в другом месте, возможно — но сдерживаюсь от остроумного комментария о том, как внезапно, с момента заказа выпивки до прибытия сюда, ее декольте стало глубже, а юбка короче.

— Что-нибудь еще, что я могу предложить вам, джентльмены? — спрашивает она с намеком в голосе и языком облизывает губы.

— У нас всё есть, — Бэккет невозмутимо качает головой и прерывает попытку флирта. Он привык к такому дерьму и стал, черт побери, святым за то, что все эти годы деликатно и четко справлялся с этим.

Телефон издает сигнал о входящем сообщении, и я тянусь за новой бутылкой, когда смотрю на экран.

— Смитти на борту, — говорю я Бэксу. Я должен быть счастлив, что Смитти поедет с нами в Вегас. В прошлом у нас было много диких поездок. Он определенно поможет мне избавиться от хренового настроения.

Если я так рад, то почему чувствую разочарование от того, что на входящем сообщении в телефоне не высветилось имя Райли?

— Круто. Тогда почти вся банда в сборе, — говорит Бэкс, откидываясь на спинку стула и потягивая пиво. Чувствую, как он смотрит на меня, терпеливо ждет, когда я заговорю.

Наклоняюсь вперед и на мгновение хватаюсь руками за голову, пытаясь вытряхнуть из нее мысли, к которым постоянно возвращаюсь. Черт бы тебя побрал, Райли.

— Не хочешь рассказать, какого хрена мы здесь делаем, Колтон, почти в шесть часов вечера пятницы? Кто, черт возьми, засунул тебе шило в задницу?

Я лишь трясу головой, отковыривая этикетку со своей бутылки, и держу глаза опущенными.

— Черт бы побрал эту Райли, — бормочу я, зная, что только что открыл пресловутый ящик Пандоры, признавшись ему.

— Вот как, да? — размышляет он. Медленно поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами, удивленный отсутствием остроумных комментариев, которые в его стиле. Он смотрит на меня поверх пивной бутылки, когда делает еще один глоток, а я просто киваю головой. — Какого хрена ты с ней сделал?

— Спасибо за оказанное доверие, Бэкс. — смеюсь я. — Кто сказал, что я что-то сделал?

Он лишь бросает на меня взгляд, который говорит — «слушай, о ком мы тут говорим».

— Ну…

— Ничего. Абсолютно, твою мать, ничего, — рявкаю я, выпивая рюмку, пытаясь заглушить тот факт, что я лгу своему лучшему другу. — Она меня раздражает.

— Как будто это гребаная новость. Мы говорим о женщине, не так ли?

— Знаю. Просто она пробралась мне под кожу и теперь разыгрывает недотрогу. Вот и всё. — Я вздыхаю, откинувшись на спинку стула, чтобы встретить взгляд Бэккета.

— Она сказала тебе «нет»? — Бэкс в шоке поперхнулся. — Типа нет-нет? Ты меня разыгрываешь?

— Нет. — Я снова ловлю взгляд Конни, чтобы та принесла еще по одной.

— Ну и дерьмо, Вуд. Через пару часов мы отправляемся в город греха. Уверен, там есть горячая штучка, которой можно воспользоваться ночью, чтобы забыть о ней. Или, если на то пошло, несколько горячих штучек. — Он пожимает плечами, и легкая ухмылка приподнимает уголки его губ. — Так как всё, что ты делаешь — это просто трахаешь Райли… ведь, ты делаешь только это, верно? Трахаешь ее? Нет никаких обязательств, чтобы их нарушать. Никакой колдовской киски-вуду.

Знаю, он пытается надавить на мои болевые точки. Так или иначе получить ответ о том, в каком я положении, когда дело касается Рай. Но, по какой-то причине, я не заглатываю наживку. Должно быть, из-за алкоголя, бегущего по моим венам. Вместо этого я пожимаю плечами в знак согласия по поводу найти кого-то еще на ночь, но по какой-то причине у меня нет желания. Ни капельки. И какого хрена его слова, что я просто трахаю ее, выводят меня из себя. Я разговариваю с Бэккетом. Моим лучшим другом и братом во всех отношениях — человеком, с которым я обсуждаю всё, действительно всё — так почему его спонтанное замечание меня раздражает?

Словно она по-прежнему держит меня за яйца.

Что б меня.

— У нее есть сексуальная подруга.

Бэкс смотрит на меня, будто у меня выросли две головы.

— Повтори-ка? Я не понял.

— Ну, мы можем заскочить к Райли по дороге в аэропорт, и они вдвоем могут поехать с нами. — Слова слетают с губ, прежде чем мозг может всё обдумать.

Бэккет давится глотком пива и начинает кашлять. Выражение его лица — полный шок. Видимо, у меня и правда выросла лишняя голова.

Игнорирую его и снова сосредотачиваюсь на пивной этикетке. Откуда, черт возьми, это взялось? Взять Райли с собой в Вегас? В единственное место, где на какое-то время я могу забыть о ней? Идеальное место, где можно использовать удовольствие, чтобы похоронить боль. Привезти девушку с собой в Вегас — все равно что привести жену в дом любовницы. Вот почему я никогда этого не делал. Никогда даже не думал. Избегал этого любой ценой. Спутницы, пары для свидания, как бы они ни назывались, всегда остаются дома. Они даже не знают, что я уезжаю. Без исключений. Так какого черта я только что это предложил? И что намного важнее, почему, черт возьми, больше всего на свете я хочу, чтобы она поехала?

Должно быть, я не в своем уме. Это всё киска-вуду.

Твою ж мать.

— Вот ведь дерьмо… — говорит Бэккет, растягивая слова. — Никогда не думал, что застану тот день, когда Колтон, мать его, Донован, скажет такое. — Он присвистывает, а затем, клянусь, я слышу, как что-то щелкает у него в голове. — У тебя секс без презерватива, не так ли?

Ничего не могу поделать и бросаю взгляд на его комментарий. И на наш мужской разговор вселенского масштаба о том, чтобы остаться с одной женщиной. Чтобы думать не только о сексе без обязательств. О том, что трахаешься без презерватива, потому что полностью доверяешь другому человеку.

О том, что оказываешься под каблуком у женщины.

Никто из нас никогда не занимался незащищенным сексом. Никогда. Это своего рода молчаливая солидарность между нами. Никто из нас этого не делал, до сих пор.

— Сукин сын! — Бэкс вскакивает со своего места. — Да… как ты мог… ублюдок!

— Заткнись нахрен, Бэккет. — рычу я, выпивая остатки пива и поднимаю пустую рюмку, чтобы Конни, которая не переставала внимательно ждать на расстоянии пары метров, ее заметила. Бэкс просто сидит и молча на меня смотрит, пока перед нами не появляется очередная порция шотов. Сижу и некоторое время смотрю на него, позволяя нам разобраться со сказанным мною, чтобы спокойно утрясти эту мысль в своей голове… а затем меня осеняет.

Мать вашу, да, я хочу, чтобы Рай поехала с нами. Ну, и что, черт возьми, всё это значит? Опрокидываю стопку, шипя как от ожога, прежде чем провести рукой по лицу, пока по губам разливается онемение. Бэккет смотрит на меня, как на циркового уродца. Вижу, он прикусил щеку изнутри, чтобы не ухмыляться мне, не говорить херню, которая проносится в его глазах на сверхзвуковой скорости.

Он прислоняет руку к уху и опирается на стол.

— Прости. Не думаю, что правильно тебя расслышал. Что, твою мать, ты ответил?

Не могу сдержать ухмылки, которая растягивает вверх уголок моих губ. Так мило со стороны Бэккета, я благодарен, что он держит себя в узде из-за моего очевидного дискомфорта.

— Да что б меня! — говорит он, смещаясь в кресле, чтобы чуть дольше задержать на мне недоверчивый взгляд. Смотрит на часы. — Что же, если мы собираемся взлететь вовремя, любовничек, нам лучше выдвигаться.

— Это все, что ты скажешь? — недоверчиво спрашиваю я.

— Я еще даже не начинал, Вуд! Мне нужно время, чтобы подумать… не каждый день ад замерзает.

Меня устраивает. Если мне сойдет с рук только то, что было сказано прямо сейчас, я согласен. Киваю ему головой и начинаю набирать сообщение на телефоне.

— Пишу Сэмми, чтобы он забрал нас. — говорю я ему. В баре фоном играет музыка, и я смеюсь над этой проклятой песней. Конечно, Пинк. Райли и ее гребаная Пинк. Отправляю смс Сэмми, а потом набираю в телефоне ее имя. Прежде чем осознаю, быстро отправляю смс и Райли.

Я зашел слишком далеко, так далеко, что увяз по самые яйца.