Движимые

ГЛАВА 36

Проскальзываю обратно в свой гостиничный номер для быстрой передышки перед следующим событием. Говорю себе, что мне просто нужно передохнуть, но точно знаю, я просто трусливо избегаю Колтона, как делала большую часть дня. Перед другими он был само дружелюбие, но отчужденным, когда никто не смотрел. Явная боль в его глазах также преобладает и в моих.

В один из редких моментов, когда мы оказались одни, я попыталась поговорить с Колтоном о его прощальных словах. Хотела сказать, что люблю его сломанную часть — что все еще хочу те его части, которые он прячет и боится выпустить — но когда я открыла рот, он просто проигнорировал меня с ледяным взглядом. Его терпение, очевидно, иссякло. Как раз то, чего я хотела, так почему же внутри я чувствую, что умираю.

Что я делаю? Не совершаю ли огромную ошибку? Прижимаю ладони к глазам и вздыхаю. Заставив его двигаться дальше, я должна была стать счастливой. Это должно было заставить меня вздохнуть с облегчением, ведь теперь мне нет необходимости терпеть эти однообразные слова из серии «позволь мне объяснить». Тогда почему я так несчастна? Почему мне приходится сглатывать огромный комок в горле каждый раз, когда я думаю о нем или смотрю на него?

Я все испортила. Может, мне стоит его выслушать. Дать ему шанс объяснить. Может, если я узнаю всю историю, как только услышу все грязные подробности его ночи с Тони, это поможет мне преодолеть боль и двигаться дальше. И, думаю, этого-то я и боюсь… что, если нет никаких грязных подробностей? Что если все, что Хэдди натолкала мне в уши, вполне обоснованно?

Что, если я ошибаюсь?

Дерьмо. Я все испортила. Я даже не могу думать трезво — мысли разлетаются на миллион направлений — но я знаю — я все испортила.

Сотовый сигналит о входящем сообщении, и это отвлекает меня от шизофренических мыслей. Это от Дэйна о Зандере. Я тут же ему перезваниваю.

— Что случилось? — спрашиваю я в ответ на его приветствие.

— У него была довольно тяжелая ночь, Рай. — Он громко вздыхает. — Вообще-то, речь идет о сегодняшней ночи. Его отец, Рай. Он клянется, что прошлой ночью видел в окне отца. Он был в полном шоке. Буквально. Но в комнате с ним находилась Эйвери и сказала, что там никого нет.

— О Боже! — это все, что я могу сказать, представляя страх, разрывающий его маленькое тело.

— Да… Эйвери проделала отличную работу. На самом деле, он не отходил от нее весь день.

— Он по-прежнему разговаривает? — я сразу же думаю обо всех успехах, которых он достиг за последний месяц. О том, как на сеансах терапии он начал рисовать картины, изображающие то, что произошло в ту ужасную ночь, и собирать все детали воедино для своих воспитателей и представителей власти. Такой стресс мог свести все это на нет, и сделать даже хуже.

— Немного, но эта ночь еще свежа в его памяти. Я просто держу Эйвери рядом с ним. Эти двое по-настоящему сдружились.

— Нужно ли мне вернуться домой? Я могу… — меня пронизывает чувство вины. Сейчас я должна быть там с Зандером. Утешать его. Помогать пройти через это. Держать его за руку.

— Не говори глупостей, Рай. У нас все под контролем. Просто я знаю, как тебе нравится знать все о детях, когда подобное случается.

— Уверен?

— Абсолютно, — подтверждает он. — Как твое сопротивление Адонису? Корабль все еще тонет или ты погрузилась в его райские уголки?

Не могу сдержать улыбку, возникающую на губах.

— Ты разговаривал с Хэдди, не так ли? — его молчание — единственный ответ, который мне нужен. Смирившись и нуждаясь в ком-то, чтобы спросить совета, я неохотно отвечаю. — Это… сбивает с толку. — Я вздыхаю.

— Мужчины всегда такие, детка.

Я смеюсь.

— Не знаю, Дэйн. Я знаю, что видела. Я же не глупая. Но из-за Хэдди, говорящей мне, что я упрямая, и Колтона, постоянно отрицающего, что что-то было, я задаюсь вопросом, не совершаю ли я ошибку. Просто я не понимаю, как один плюс один не равняется двум.

Он издает неопределенный звук на другом конце линии, пока раздумывает.

— Черт, Рай, не все черно-белое, если ты понимаешь, о чем я. Кто пострадает от того, что ты выслушаешь его?

Шумно выдыхаю, сквозь меня покатывает волна страха, что я действительно могу ошибаться. Что я уже могу опоздать.

— Моя гордость.

— Сладкая, может, тебе стоит крепче держаться за этого Адониса, а не за свою гордость? Иначе в итоге ты останешься в одиночестве с кучей кошек.

Между нами воцаряется тишина, его слова звучат чуть ближе к истине, чем мне хотелось бы признать.

— Да… знаю.

— Тогда подними свою задницу и сделай что-нибудь! Такой великолепный мужчина не будет ждать вечно, независимо от того, насколько ты восхитительна. Черт, может просто попытаться обратить его в свою веру.

Я снова смеюсь; благодарная Дэйну и его непрошеным советам, которые, без сомнения, ставят меня на место. Дерьмо! Я быстро благодарю его и отключаюсь. Немедленно выбираюсь из своего делового наряда, снимая его через голову, и хватаю самое сексуальное платье, которое у меня есть в чемодане.

За время, что мне пришлось посидеть и хорошенько обо всем подумать, я освежила макияж и прочитала себе ободряющую речь, чтобы восстановить часть своей уверенности. Не уверена, что скажу Колтону, но что-то сказать я должна. Мне нужно исправить вред, нанесенный этой гребаной ситуацией, в которой мы постоянно оказываемся.

Настало время надеть на себя штанишки большой девочки.

Я подумала, что если успею быстро с ним поговорить, то смогу позже спланировать встречу и все обсудить. Дважды проверяю свое отражение в зеркалах лифта. Мое скорое преображение сотворило чудо как с моей внешностью, так и с моим настроем. Направляюсь в бальный зал, где проходит вечернее мероприятие. Мероприятие, на которое я не была приглашена, но мне все равно. Я должна сделать это сейчас.

Не могу больше ждать. Не могу терять ни минуты, цепляясь за свою гордость.

Кроме того, я и правда ненавижу кошек.

Мероприятие — благотворительная коктейльная вечеринка, где люди делают требуемое пожертвование в обмен на право сказать, что они выпили с неуловимым Колтоном Донаваном. Как бы я не была рада, что средства пойдут в пользу организации для детей-сирот Сент-Питерсберга, у меня есть подозрение, что участники праздника будут больше обеспокоены, пытаясь привлечь внимание Колтона — вернее того, что у него в штанах — чем детьми, которым помогут их деньги.

По пути делаю глубокий вдох. Я уже приняла решение. Мне нужно поговорить с Колтоном. Сегодня вечером. Нужно либо предать это забвению, либо рискнуть, довериться ему и послушать, что он скажет. Поверить его словам о том, что он не спал с Тони, никогда мне не изменял. Молча репетирую слова, которые хочу сказать. От нервозности скручивает живот. Разглаживаю руками платье, поворачиваю за угол фойе, ведущего в бальный зал, и останавливаюсь, как вкопанная, когда сталкиваюсь лицом к лицу с человеком, которого я боялась увидеть всю эту поездку. Единственным человеком, которого, я уверена, Колтон намеренно держал подальше от моих глаз.

— Ну надо же, какой неожиданный сюрприз, — журит она меня своим неповторимым голосом, заставляя волосы на затылке встать дыбом. Мне требуются все силы, чтобы не броситься на нее. Не стереть пощечиной с ее лица эту самодовольную, вкрадчивую ухмылку и показать, какие чувства я на самом деле к ней испытываю.

И только я собираюсь всё ей высказать, когда проходящий мимо джентльмен ловит мой взгляд и кивает мне, пробормотав «Райли» — это один из наших спонсоров.

Киваю ему в ответ, заставляя себя слегка улыбнуться в знак приветствия, зная, что, как бы я ни хотела наброситься на Тони прямо здесь и показать, что я о ней думаю, я не могу совершить профессиональное самоубийство, которое могло бы произойти из-за этого. И я понимаю, Тони знает об этом, потому что водит языком по внутренней стороне щеки, и ее ухмылка становится шире.

— Что? — говорит она, глядя на меня сверху вниз. — Ты наконец-то готова простить Колтона за его проступки? — она хмурит брови, ее глаза выражают не только презрение. И для меня не ускользает, что слово «проступки» использовано во множественном числе. Смотрю на Тони, столько всего, что бы мне хотелось на нее вывалить, проносится у меня в голове. Мне приходится сжать кулаки, чтобы не потянуться и не ударить ее. Гнев так давит мне на горло, что я не могу произнести ни слова. Чувства-эмоции-ненависть переполняют меня, но слова не идут наружу.

— Думала, он изменится только ради тебя, куколка? Может, тебе стоит спросить его, чем или, я бы сказала, с кем он занимался последние пару недель. — Резкий смех срывается с ее губ, накаченных ботоксом, она делает шаг вперед. — Ни Ракель, ни Кэсси, ни… — она поднимает брови, намекая на себя, — не жаловались в твое отсутствие.

Ее слова сначала шокируют меня, а потом приводят в ярость.

— Катись к черту, Тони, — выдавливаю я, шагая ближе к ней, нарушая границы ее личного пространства. Руки трясутся. Кровь прилила к голове. Она в одиночку сменила мою надежду примириться с Колтоном на гнев и абсолютное отчаяние. А чего я ожидала? Уж если на то пошло, ведь это она отняла его у меня.

С меня хватит. Охренеть как хватит. Как раз, когда я заставила себя поверить, что это я виновата во всех этих страданиях — бац, и правда ударяет меня по лицу. Моя надежда разлетается и осколками падает на землю к моим ногам.

— Знаешь что? — усмехаюсь я, желая прижать ее к стене и схватить рукой за горло. — Мне уже все равно кому он достанется, но, черт возьми, уж я точно сделаю так, что это будешь не ты!

Она притворно смеется, мои слова не трогают ее.

— Ох, ужасное для тебя потрясение, милая, но ты уже все продула, потому что до конца ночи Колтон мой. — Она ухмыляется, подмигивая мне, прежде чем повернуться и уйти. Стою и смотрю ей в спину, пока она удаляется, и даже не могу начать обдумывать водоворот своих мыслей.

Он был с другими женщинами? Все это время, пока он пытался вернуть меня, он трахал своих бывших? Слова Тиган с вечеринки возвращаются ко мне. Какая же я дура. Поверила, что он хочет меня вернуть. Что он был готов измениться ради меня.

Большой Плохой Волк действительно обманул Маленькую Красную Шапочку.

Слишком знакомое чувство обиды, превратившееся в ярость, проносится сквозь меня. Раньше, в подобной ситуации, где я бы убежала и спряталась, сейчас — в данный момент — я хочу обрушить свою ярость на Колтона. Вывалить все на него и высказать то, что я о нем думаю. И хотя сейчас не то время и, не то место, очевидно, моим ногам плевать с высокой колокольни на это, потому что, прежде чем понимаю, я уже толкаю дверь в бальный зал.

Женщина на задании.

Когда я вхожу, в помещении уже полно меценатов, так как это одно из главных событий этого вечера. Осматриваю переполненную комнату, пытаясь зацепить взглядом Колтона. Это не сложно — кажется, мое тело всегда знает, где он находится, независимо от местоположения — но скопление людей в дальнем углу, граничащее с небольшой толпой, подкрепляет тот гул, который проходит сквозь мое тело.

Надеюсь, со временем этот гул сойдет на нет, потому что я сыта по горло. Я так чертовски устала.

Прохаживаюсь по комнате с колотящимся сердцем, отмечая, что декольте, открытые ноги и облегающие наряды, похоже, являются дресс-кодом вечера. Слышу смех Колтона, прорывающийся из толпы, который заставляет меня распрямить плечи, а желудок подняться к горлу.

Когда я приближаюсь к скоплению людей, клянусь, они расступаются, открывая моему взору великолепное зрелище. Колтон стоит среди толпы женщин, которые охотно придерживаются облегченного дресс-кода. Он полностью расслаблен и, очевидно, находится в центре внимания среди этих людей. Обе его руки небрежно обнимают двух женщин, в одной он держит пустой бокал.

Что-то в его улыбке не так. Его взгляд отрешенный. Чего-то не хватает в выражении его лица. Возможно, это просто образ Колтона, на полную включившего режим публичной персоны. Или, судя по пустым бокалам на столе позади него, возможно, он пьян.

Держусь на расстоянии, наблюдая за демонстрацией эстрогена на грани отчаяния, моя ярость растет, и как только я собираюсь подойти и прервать их небольшую встречу, Колтон поднимает взгляд вверх, и его глаза фиксируются на мне. В них мелькают какие-то безымянные эмоции, но исчезают прежде, чем я могу их распознать. Делаю шаг вперед, и крошечная улыбка слегка приподнимает один из уголков его губ. И очень медленно, очень сознательно Колтон наклоняется к блондинке справа — его глаза по-прежнему смотрят на меня — и начинает ее целовать. И я говорю не о том поцелуе, когда просто чмокают в губы. Я говорю о полноценном поцелуе.

И все это время зеленые глаза неотрывно смотрят на меня.

Кажется, мой рот приоткрывается. Кажется, с губ даже срывается слабый писк. Чувствую, как вся кровь отливает от головы, устремляясь по венам.

— Чертов ублюдок! — слова слетают с губ, но они такие тихие, такие жалкие, что я не уверена, слышит ли их кто-нибудь.

Поворачиваюсь к нему спиной и выбегаю из комнаты. В моем сознании вспыхивает то, что я только что видела. Лицо девицы мерцает и превращается в лицо Тони. Ракель. Других безликих и безымянных, чьи образы швырнула мне в лицо Тони. Пролетаю мимо официанта, не заботясь о том, что чуть не опрокидываю его поднос, и протискиваюсь в ближайший выход, который могу найти.

Слезы, обжигают мне горло, но пронизывающий меня гнев иссушает их. Во мне накопилось столько ярости — столько боли — что я не знаю, что делать. Направляюсь в противоположный конец пустой комнаты, в которой я оказалась, но не нахожу выхода.

Из меня вырывается истеричный смешок, когда из гребаных динамиков мои уши атакует песня, пытаюсь успокоиться и найти другой выход, кроме как через бальный зал. «Медленный танец в горящей комнате». Эта песня как нельзя идеально подходит к этому хреновому моменту.

Опираюсь руками о стол в холле и пытаюсь отдышаться. Повторяющийся образ его губ, так демонстративно целующих эту подстилку на моих глазах, заставляет мой желудок вывернуться наизнанку. Какого черта я здесь делаю? Пытаюсь помириться? Кто эта женщина, которой я стала? И я была готова пойти на компромисс, поступится своими моральными принципами, ради него? Слышу, как позади меня открывается дверь. Пытаюсь выпрямиться и смахнуть с глаз слезы.

— Райли…

Бросаю взгляд на Колтона, с ним покончено. Сколько раз я буду очертя голову бросаться вперед, чтобы разбить себе сердце, не учась на собственной глупости?

— Убирайся, Колтон! Оставь меня в покое!

— Райли, я не хотел.

На этот раз я оборачиваюсь. Колтон стоит от меня в нескольких метрах, руки глубоко засунуты в карманы, плечи сгорблены, глаза такие извиняющиеся. Но на этот раз я на это не куплюсь. Скрещиваю руки на груди — бесполезная защита своего сердца.

— Да пошел ты! Для того, кто так помешан на мне, ты быстро двигаешься дальше, Ас! Теперь уж ты точно заслужил свое прозвище!

Его глаза изучают меня, молча задавая вопрос о том, что я сказала, но он не произносит его вслух, когда замечает, как я в гневе сжимаю и разжимаю кулаки.

— Это не то, что ты думаешь, Райли.

— Меня тошнит слушать, как ты говоришь это! Не то, что я думаю? — говорю я, повышая голос. — Я только что видела, как ты засунул язык в глотку какой-то девке, и это не то, что я думаю? — насколько же я глупа, по его мнению? Начинаю смеяться. По-настоящему смеяться. Это почти истерика, сегодня меня переполняли такие противоречивые эмоций, что для одного дня это слишком. — О, подожди. Ты не хотел целовать эту подстилку, но целовался со всеми остальными девками из «СКБ», которых трахал, пока пытался меня вернуть? Притворяясь, что это меня ты хочешь? Скажи мне только одно, Ас… ты хорошо посмеялся за мой счет?

Колтон хватает меня за плечо, впиваясь пальцами в кожу. Его хватка очень крепкая, пытаюсь избавиться от его прикосновения, но у меня ничего не выходит.

— О чем. Твою мать. Ты. Говоришь? — спокойно произносит он. — Кто…

— Ракель. Тони. Кто еще, Ас? Кэсси? Они дали тебе то, что нужно? Терпеливо стояли на коленях и целовали ноги, как это пристало хорошим девочкам? Брали, что им давали и молчали, твою мать, в тряпочку? Ты заказывал цветы для меня в промежутке между тем, как трахал их?

Пальцы Колтона сжимаются сильнее, и я полагаю, завтра у меня будут синяки. Его глаза пронзают меня.

— Ты можешь мне объяснить…

— Я не обязана ничего тебе объяснять! — выдергиваю руку из его хватки. — Подумать только, я пришла сюда, чтобы попытаться наладить наши отношения. Извиниться за упрямство. Сказать, что я тебе поверила. — Пораженно качаю головой и начинаю уходить, но оборачиваюсь. Боль пожирает каждую клеточку моего естества. — Скажи мне кое-что… ты сказал, что они не шлюхи, но ты ведь платишь Тони зарплату, верно? — выгибаю брови и по выражению его лица понимаю, что ему понятен смысл моих слов.

— Она работает на меня, — говорит он, проводя рукой по волосам. — Я плачу, потому что она делает свою работу. Я не могу уволить ее, потому что она тебе не нра…

— Нет. Можешь — кричу я на него. — И она не просто мне не нравится. Я, твою мать, ее ненавижу! Ты трахал ее, Колтон. Трахал! Ее! Думаю, твой выбор чертовски очевиден. Не так ли?

— Райли…

— Знаешь что, Колтон? Меня от тебя тошнит. Я должна была довериться своему инстинкту, когда увидела тебя в первый раз. Ты никто иной как потаскун.

Когда я останавливаюсь и вытираю слезы с глаз, о которых даже и не подозревала, Колтон по-прежнему стоит там, со стоическим выражением на лице, глаза тверды, как сталь. Когда он начинает говорить, его голос низкий и беспощадный.

— Ну, если меня обвиняет в этом единственная девушка, которую я выбрал и которую теряю из-за ее непонимания и безграничного упрямства, может мне поступить соответствующе.

От его слов останавливаюсь на полпути. Как саркастично. Как обвинительно. Встречаюсь с ним глазами, и у меня перехватывает дыхание, прежде чем я успеваю закрыть их и сделать глубокий вдох, когда его слова проникают в меня. Мой мир движется по спирали в темноту, обвиваясь по ходу замешательством, которое только что стало таким ясным. Это первый раз, когда он не отрицает, что спал с ней. Он не признался в этом — слова не были произнесены — но и не отрицал. Боль поражает меня прямо в грудь, я пытаюсь дышать, пытаюсь думать, но он лишь продолжает говорить. Мое разбитое сердце разлетается на миллион осколков.

— Так я привык справляться с болью, Райли. Я не горжусь этим, но я использую женщин, чтобы скрыть боль. Я теряюсь в них, отгораживаясь от всего. — Он на секунду опускает голову, мой разум пытается объять волны потрясения от его слов.

Он только что сказал мне две вещи, и я не уверена, на какой из них мое рассеянное сознание может сосредоточиться. Его признание заставляет всплыть в моей голове слова, сказанные им несколько недель назад. Слова, сказанные им у меня дома утром после того, как мы впервые спали вместе. Как его багаж из Боинга—747 заставляет жаждать сенсорной перегрузки с помощью физического контакта — способствуя отпущению грехов кожа к коже. Но почему?

И что из этого удачного объяснения просто дерьмовое оправдание для плейбоя, пойманного на собственной лжи? Подходящий способ для мужчины, который всегда получает то, что хочет получить. Я могу любить то, что в нем сломлено, но я больше не могу мириться с ложью.

— На днях ты сказала мне, что, между нами, все кончено. Буду первым, кто признает, что это хреново, но я справляюсь единственным способом, который знаю, — говорит он.

Изучаю его лицо, вглядываясь в него так глубоко, что это меня пугает. Я вижу боль в его глазах. В его исповеди слышны неуверенность и сильнейший стыд. И это то, чего я хочу? Мужчину, который каждый раз, когда мы ссоримся или когда его пугают наши отношения, бежит к кому-то другому? Бежит к другой женщине, чтобы облегчить боль? Я сказала, что люблю его. Ради Бога, я же не сказала, что хочу выйти за него замуж и быть матерью его детей, которых он не желает.

— Значит, ты хочешь сказать, что я так важна для тебя, что если ты захомутаешь какую-нибудь ничем незапоминающуюся цыпочку, то забудешь меня? — я качаю головой. — Что если мы будем вместе, то каждый раз, когда будет трудно, ты будешь убегать к Тони или другим готовым претенденткам? Боже, ты сейчас действительно создаешь прекрасную основу для отношений. — Он пытается прервать меня, но я лишь поднимаю руку, чтобы его остановить. — Колтон… — вздыхаю я. — Прийти поговорить с тобой сегодня вечером было явной ошибкой. Чем больше ты говоришь, тем больше я начинаю понимать, что совсем тебя не знаю.

— Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо! — восклицает он, делая шаг ближе, а я отступаю назад. — Мне никогда не приходилось никому ничего объяснять… у меня это плохо получается.

— Верно сказано, — огрызаюсь я на него.

— Давай уйдем отсюда и поговорим.

— Колтон? — соблазнительный женский голос зовет его из за-моего плеча. Все в моем теле напрягается при этом звуке. Лицо Колтона бледнеет.

— Вон! — рычит он сквозь стиснутые зубы.

Я разжимаю челюсть и делаю глубокий вдох.

— Разговоры излишни. Кроме того, очевидно, ты нашел ту, кто поможет тебе похоронить боль. — Я киваю головой в сторону двери позади меня. — И знаешь что? Думаю, настало время и мне это попробовать. — Я пожимаю плечами. — Посмотрим, может, парень на одну ночь все исправит, как думаешь.

— Нет! — выражение отчаяния на его лице расстраивает меня, но сейчас мне уже все равно. Я так далека от чувств. Настолько оцепенела.

— Почему бы и нет? Что хорошо для гуся и так далее, — говорю я, добавляя еще одну живность к воображаемому зверинцу, который я создала, он просто смотрит на меня. В последний раз. — Наслаждайся вечеринкой, Ас.