Движимые

ГЛАВА 3

Последние пару дней мы с Хэдди походили на корабли, пересекающиеся по вечерам, но ей было ужасно любопытно по поводу моих загадочных замечаний о моей ночи с Колтоном. Я до сих пор чертовски смущена тем, что произошло между отъездом из дома Колтона и событиями на крыльце. Две разные атмосферы оставили меня в замешательстве, унылом настроении и отчаянии увидеть его снова, понять, было ли реальным то, что, я думала, возникло между нами, или я это себе вообразила. В то же время, я зла и обижена, сердце болит от того, чего я так сильно хочу, чтобы было, но боюсь, никогда не будет. Я много думала и анализировала каждую секунду нашего возвращения домой, и единственный вывод, к которому я пришла — наша связь нервирует его. Что моя готовность вернуться, когда все остальные убежали бы, его пугает. И даже зная это, последние несколько дней были тревожными. Я проронила несколько слезинок над своими сомнениями, и «Matchbox Twenty» был на повторе на iPod. Еще помогло, что у меня есть работа, где я должна отрабатывать двадцатичетырехчасовые смены, чтобы занять свое время.

Делаю глоток диетической колы, подпеваю «Глупому мальчишке», и заканчиваю добавлять ингредиенты в салат, когда слышу, как хлопает входная дверь. Не могу бороться с улыбкой, которая расплывается на моих губах, когда понимаю, как сильно скучала по Хэдди эти последние несколько дней. Она была так занята работой над проектами для нового клиента, которого «PRX» пытался заполучить, что, по сути, спала в офисе.

— Боже мой, я скучала по тебе, глупая девчонка! — объявляет она, как только входит в кухню, и заключает меня в согревающие душу объятия.

— Знаю. — Вручаю ей бокал вина. — Ужин почти готов. Иди переоденься и тащи свою задницу сюда, чтобы мы могли наверстать упущенное.

— И тебе лучше не сдерживаться, — предупреждает она одним из своих фирменных выражений, прежде чем покинуть кухню.

Ужин съеден, и, кажется, это наша вторая или третья бутылка вина. Тот факт, что я потеряла счет, говорит о том, что мне было необходимо расслабиться и рассказать все Хэдди. Ее несдержанная реакция на мой повтор событий, заставила меня задыхаться от смеха.

«Мне остаться» тихонько доносится из динамиков, Хэдди откидывается на спинку стула позади себя и вытягивает ноги на пол. У нее идеально ухоженные ногти ярко-розового цвета.

— Итак, ты не разговаривала с ним с тех пор?

— Нет. Он писал мне пару раз, но я отвечала односложно. — Пожимаю плечами, не имея более ясного представления после своего рассказа. — Думаю, возможно, он догадывается, что мне больно, но не спрашивает.

Хэдди громко фыркает.

— Брось, Рай, он же парень! Что, во-первых, означает, что он и понятия не имеет, а во-вторых, он не собирается спрашивать, даже если думает, что ты злишься.

— Верно, — признаю я, хихикая. Аура грусти, окружавшая меня последние несколько дней, исчезает вместе со смехом.

— Но это не оправдание тому, что он засранец, — громко говорит она, поднимая бокал.

— Я бы не назвала его засранцем, — спорю я, молча наказывая себя за защиту того, кто ответственен за мою нынешнюю растерянность и жалкое состояние. Хэдди только приподнимает бровь, с вкрадчивой ухмылкой на лице. — Я имею в виду, это ведь я сказала ему взять пит-стоп, если ему нужно разобраться с чем-то, а не отталкивать меня. Я просто не понимаю, как в одну минуту он целует меня, а в следующую просит о таком.

— Дай минутку подумать, — говорит она с удивленным выражением на лице. — У меня в голове слегка помутилось от всего этого вина.

Я хихикаю от решительного взгляда на ее лице, когда она пытается со всем разобраться.

— Ладно, ладно, я поняла, — победно кричит она. — Думаю, что… м-м-м… Думаю, что ты охренеть как его напугала, Райли!

Запрокидываю голову и истерически смеюсь. Пьяная Хэдди — значит испорченная Хэдди.

— Очень проницательно, Хэд!

— Стой, стой, стой! — она поднимает руки вверх, и, к счастью, вино не выплескивается через край. — Я имею в виду, из того, что ты мне рассказала, ты открылась ему, вы разговаривали о всяком таком, с воскресенья он трахнул тебя в семи позах…

При ее последних словах приходится сдерживаться, прежде чем успеть прыснуть вином.

— Господи Иисусе, Хэдди!

— Но это ведь так! — кричит она на меня, словно я тупица, удерживая мой взгляд, пока я не киваю головой, соглашаясь. — Как бы то ни было, возвращаясь к тому, что я говорила… Вы, ребята, флиртовали, веселились, были серьезны и отлично провели время. Он выяснил, что ему нравится, когда ты в его доме. Понял, что рядом с тобой чувствует себя в своей тарелке. А потом пришел его отец. То, что кто-то другой увидел тебя там… с ним… вернуло его к реальности. Все это, вероятно, испугало Мистера Случайные Связи, Райли!

Смотрю на нее поверх своего бокала, подтягивая колени к груди. Ее слова звучат для меня правдиво, но они не рассеивают боль, которую я чувствую. Боль, которую успокоит только его утверждение. Мне нужно лучше ограждать свое сердце и больше его притормаживать. Нельзя предоставлять ему столько свободы.

— Боже, — стону я, кладя голову на спинку дивана. — Не из-за чего в жизни я не была так нерешительна, как я из-за него. Я схожу с ума, сидя здесь и ноя, как одна из тех девиц, которыми поклялась никогда не быть. Тех, над которыми мы смеемся. — Я вздыхаю. — Пристрелите меня сейчас же!

Хэдди хихикает.

— Ты в полном замешательстве, когда дело касается его. Черт, да вы двое еще те гребаные задачки.

Продолжаю смотреть в потолок, выражая свое согласие уклончивым ворчанием с непрошенным мнением Хэдди, прежде чем поднимаю голову и смотрю на нее.

— Ты, вероятно, права в том, что он напуган, — размышляю я, делая глоток и осушая бокал, — но, честно говоря, он с самого начала сказал, что не может дать мне больше.

— Да пошла эта честность! — кричит она, решительно поднимая средний палец.

Громко смеюсь.

— Знаю, но это моя чертова вина, что влюби…

— Я так и знала! — она вскакивает, указывая на меня пальцем. Закрываю глаза и качаю головой, проклиная себя за то, что проговорилась. — Черт, мне нужно еще вина после такого откровения! — она начинает проходить мимо меня, а затем отступает, чтобы посмотреть мне в глаза. — Послушай, Рай, ты плакала из-за этого? Из-за него?

Ой-ой! У нее на лице выражение «Я собираюсь докопаться до сути». Я смотрю на нее и моего молчания достаточно для ответа.

— Слушай. Я знаю, он выглядит как чертов Адонис и, вероятно, трахается как жеребец, но, милая, если он тот, кого ты хочешь, тогда пришло время заставить его немного попотеть.

Я фыркаю.

— Легко тебе говорить. Ты давно играешь в эти игры, а я понятия не имею, что делать.

— Поменяйся с ним ролями. Ты показала ему, что значит жить, когда ты рядом… теперь, когда ты ему нравишься, ты должна показать, каково это, когда тебя нет. Дай ему понять, что каждый твой вздох или мысль, не о нем — даже если это чертовски убивает тебя. — Она садится на подлокотник стула и смотрит на меня. — Слушай, Рай, каждый парень хочет быть, как он, и каждая девушка хочет его трахнуть. Он привык, что его желают. Привык, что его преследуют. Ты должна вести себя так, как в начале — до того, как влюбилась в ублюдка — и позволить ему преследовать тебя. — Смотрю на нее, качая головой на ее откровенность. Она наклоняет голову и шевелит губами, пока думает. — Знаю, он заставил тебя плакать, но стоит ли он этого, Райли? Я имею в виду стоит ли на самом деле?

Смотрю на нее, у меня в глазах стоят слезы, и киваю головой.

— Да, Хэдди, стоит. Он… в нем есть оборотная сторона, прямо противоположная угрюмому плохишу-плейбою, каким рисуют его СМИ. Он искренний и милый. Хочу сказать, это больше, чем просто секс. — Пожимаю плечами, улыбка подрагивает в уголках моих губ, когда Хэдди выгибает бровь. — И да, он действительно очень хорош…

— Я так и знала! — кричит она и указывает на меня пальцем. — Ты что-то от меня скрываешь!

— Заткнись! — кричу я в ответ, хихикая вместе с ней. Она стоит, немного покачиваясь, прежде чем схватить мой пустой бокал.

— Давай, выкладывай все подробности старой деве. Как его австралийский поцелуй? Сколько раз он заставил тебя кончить, когда ты была у него дома?

Я густо краснею, обожая и ненавидя ее одновременно.

— Австралийский поцелуй? Какого черта ты несешь?

Она порочно смеется с озорным блеском в глазах.

— Каков его рот там, внизу? — смеется она, подняв бровь, намеренно переводит взгляд на мою промежность, а затем обратно на меня. Смотрю на нее с разинутым ртом и хихикаю, ничего не могу с собой поделать. — Позволь мне жить твоими впечатлениями. Ну пожалуйста?

Смущенно зажмуриваю глаза, не в силах на нее смотреть.

— Ну, я бы сказала, что австралийский — его чертов родной язык.

— Я так и знала! — кричит она, пускаясь, виляя задницей, в маленьком победном танце по гостиной. — И… — настаивает она.

— И что? — изображаю я дурочку.

— Его выносливость, детка. Мне нужно знать, заслуживает ли он звания Адониса больше, чем просто по части внешности. Сколько раз?

Выпячиваю губы, мысленно пробегая по различным моментам и местам, где мы с Колтоном занимались сексом.

— Хм-м-м… не знаю, может восемь раз? Или девять? Сбилась со счета.

Хэдди останавливается на середине танца, ее рот раскрывается, прежде чем превратиться в лукавую усмешку.

— И ты еще можешь ходить? Ах, ты, маленькая бестия. Рада за тебя! — она поворачивается и, покачиваясь, направляется на кухню, чтобы взять еще одну бутылку вина. — Черт, я бы смирилась с кучей дерьма от парня, если бы он мог проделывать такое. Думаю, насчет жеребца я оказалась права, — поддразнивает она из кухни, издавая ржание лошади, которое заставляет меня смеяться еще сильнее.

Звонит мой телефон, впервые за несколько дней. Я не подпрыгиваю, чтобы взять его. Я уже достаточно выпила и у меня было достаточно ложных тревог, чтобы знать — это не Колтон. Кроме того, по словам Хэдди мне нужно заставить его попотеть.

Легче сказать, чем сделать. Моя решимость продержалась в течении двух звонков, прежде чем я начинаю подниматься, нетрезво спотыкаясь. Говорю себе, что не отвечу на него. Ни за что. Хэдди убьет меня. Но… даже если я не собираюсь отвечать, я все равно хочу увидеть, кто это.

— Итак, неужели это мужчина часа, — слышу я Хэдди, когда она опережает меня и читает имя на экране моего телефона. Смотрю на нее в замешательстве, когда она прибавляет громкость стерео и берет телефон, чтобы ответить.

В этом будет мало приятного. Выпившая и защищающая меня Хэдди — не лучшее сочетание.

— Отдай мне телефон, Хэд, — говорю я, но знаю, это бесполезно. Ох, черт!

— Телефон Райли, чем могу помочь? — кричит она, словно находится в клубе, повышая голос с каждым словом. Она улыбается мне и поднимает брови, в то время как он, должно быть, отвечает на другом конце провода. — Кто? Кто? О, привет, Колби! Ой, прости. Я думала, что ты Колби. Кто? О, привет, Колтон, это Хэдди. Соседка Райли. Угу. Слушай, она сейчас немного пьяна и очень занята, так что не может с тобой говорить, а вот я бы хотела. — Она громко смеется над тем, что он говорит. — Так вот в чем дело. Я не очень хорошо тебя знаю, но из того, что мне известно, ты кажешься приличным парнем. Немного чересчур распиаренным своими проделками, но если спросить меня, усердно выполняющую свою работу, то, эй, отсутствие пиара еще хуже, не так ли? Но я отвлеклась… — она смеется, издавая уклончивый звук в ответ на вопрос Колтона. — Вино для начала, но теперь мы перешли на шоты, — отвечает она ему. — Текила. Короче, я просто хотела сказать тебе, что тебе действительно нужно разобраться со своим дерьмом, когда дело касается Райли.

Кажется, моя челюсть просто упала на пол. Хотела бы я сейчас увидеть выражение лица Колтона. Или, может, нет.

— Да, я разговариваю с тобой, Колтон. Я. Сказала. Тебе. Нужно. Разобраться. Со. Своим. Дерьмом. — Она подчеркивает каждое слово. — Райли меняет правила игры, милый. Лучше не позволяй ей ускользнуть от тебя, или кто-нибудь другой уведет ее прямо у тебя из-под носа. И судя по тому, как кружат сегодня акулы, тебе лучше побыстрее надрать себе свою прекрасную задницу.

Я так рада, что много выпила, потому что, если бы не это, я бы сейчас умерла от унижения. Но алкоголь не умаляет моей гордости за Хэдди. Эта женщина бесстрашна. Независимо от того, как я себя чувствую, я все еще смотрю на нее и протягиваю руку, прося свой телефон. Она поворачивается ко мне спиной и продолжает согласно мычать Колтону.

— Как я уже сказала, она сейчас очень занята, выбирая, какой парень купит ей следующий напиток, но я дам ей знать, что ты звонил. Да. Знаю, но я просто подумала, что ты должен знать. Игра. Меняется. — Отчетливо произносит она и смеется. — О, и еще, Колтон? Если ты заставляешь ее падать, тебе лучше быть чертовски уверенным в том, что сможешь ее поймать. Навредить ей — не выход. Понял? Потому что, если ты причинишь ей боль, тебе придется ответить передо мной, а я могу быть отъявленной стервой! — она хитро смеется. — Спокойной ночи, Колтон. Надеюсь увидимся, когда разберешься со своим дерьмом. Твое здоровье! — Хэдди смотрит на меня, с самодовольной улыбкой на лице и отключается.

— Хэдди Мари, прямо сейчас я могла бы тебя убить!

— Это ты сейчас так думаешь — хихикает она, горлышко бутылки с вином звенит о края наших бокалов, когда она их наполняет. — Но подожди и увидишь. Ты будешь целовать мне ноги, когда все закончится.

Мы заканчиваем с нашей долей вина на этот вечер и сидим на диване, спокойные, расслабленные и немного пьяные, рассказывая о других событиях недели. Местные одиннадцатичасовые новости приглушенно звучат на фоне, когда на экране появляется анонс того, что дальше будет шоу Джимми Киммела. Слушаю Хэдди, когда до нас обеих доносится имя Колтона, упомянутое в качестве гостя. Наши головы вскидываются, и мы с удивлением смотрим друг на друга. Учитывая события последних нескольких дней, я совершенно забыла, что он говорил мне об этом.

— Что же, это будет интересно. — Хэдди приподнимает брови, переключая свое внимание на телевизор.

Мы смотрим вступительный монолог, и, хотя шутки смешные, я не смеюсь. Может быть, это мрачность от переизбытка вина или предчувствие того, что будет, но Джимми не смешит меня. Знаю, Джимми упомянет о множестве женщин Колтона, а я не в том настроении, чтобы слушать об этом сегодня вечером.

— Итак, наш следующий гость, как бы его описать? Мастер различных талантов? Мужчина? Просто скажем, что он один из самых ярких талантов автогонок Инди, где значится, как водитель, способный вернуть гонки в центр внимания, и один из самых горячих холостяков Голливуда. Прошу, окажем теплый прием единственному и неповторимому Колтону Донавану. — Толпа в студии разражается безумными женскими криками смешиваясь с несколькими возгласами «Я люблю тебя».

Замираю на вдохе, когда Колтон выходит на сцену в черных джинсах и темно-зеленой рубашке на пуговицах. Каждая частичка моего тела тянется вперед, впитывая его. Изучая. Скучая по нему. Камера снимает издалека, но я не понаслышке знаю, какой эффект окажет цвет его рубашки на глаза. Как темная окружность его изумрудной радужки постепенно светлеет, становясь к центру практически полупрозрачной. Он машет толпе, когда идет, с неизменной лучезарной улыбкой.

Хэдди издает тихий горловой звук.

— Черт. Это лицо — настоящее произведение искусства. Пообещай, что оседлаешь его при любом удобном случае.

Захлебываюсь выпивкой, смотрю на нее и ловлю подмигивание, которое она мне посылает. Разражаюсь смехом.

— Где, черт возьми, ты этого нахваталась?

— У меня есть свои источники. — Она пожимает плечами с озорной ухмылкой на губах.

Смеюсь над ней и качаю головой, возвращаясь к интервью. Когда Колтон обходит стол, одна из бумажек Джимми слетает вниз, и Колтон наклоняется, чтобы ее поднять. Множество женщин в аудитории сходят с ума при виде задницы Колтона в узких джинсах, и Хэдди громко смеется. Колтон оборачивается, качая головой зрителям и их реакции.

— Ну, чем не способ произвести впечатление! — восклицает Джимми.

— Это было запланировано? — спрашивает Колтон, заигрывая с аудиторией.

— Нет. От вздохов твоих фанаток образовался такой сильный сквозняк, что снес со стола бумагу.

Зрители смеются, а женщина кричит:

— Женись на мне, Колтон! — хочу, чтобы кто-нибудь сказал ей заткнуться.

— Спасибо — смеется Колтон. — Но пока ничего подобного не предвидится.

— И зрители от горя теряют сознание — смеется Джимми. — Итак, как дела, приятель? Приятно видеть тебя снова. Сколько прошло? Год?

— Что-то в этом роде, — говорит Колтон, откинувшись на спинку стула и закидывая лодыжку на противоположное колено. Камера приближается к его лицу крупным планом, и я глубоко дышу. Не думаю, что когда-нибудь привыкну к тому, насколько он поразителен.

— Как ты можешь не смотреть на него весь день, когда ты с ним? — спрашивает Хэдди. Я улыбаюсь, но не отвечаю. Я слишком занята, наблюдая. — Боже, он прекрасен — стонет она в знак одобрения.

— А как твоя семья?

— У них все хорошо. Отец только пару дней назад вернулся из Индонезии, так что мне нужно наверстать упущенное, и повидаться с ним, что, как вы знаете, хорошее времяпрепровождение.

— Да, он довольно колоритный. — Колтон смеется, а Джимми продолжает. — Для тех из вас, кто не знает, отец Колтона — легенда Голливуда, Энди Вестин.

— Давайте не будем его слишком превозносить, используя слово «легенда», — говорит Колтон, когда Джимми держит фотографию его отца, обнимающего его на каком-то мероприятии. — Вот он, — искренне улыбается Колтон.

— Так чем ты занимался в последнее время?

— Просто готовился к предстоящему сезону. Первая гонка состоится в конце марта в Сент-Питерсберге, так что мы сейчас набираем обороты.

— Как ведет себя автомобиль?

— Пока всё выглядит хорошо. Ребята усердно работают, чтобы его ускорить.

— Замечательно. А теперь расскажи мне о своих новых спонсорах в этом году.

Колтон сыплет названиями нескольких своих рекламодателей.

— И в этом году мы обзавелись новым — Merit Rum.

— Мягкий ром, — говорит Джимми.

— Да, не могу жаловаться, что мне платят за то, что я пью хороший алкоголь, — улыбается Колтон, потирая большим и указательным пальцем покрытый щетиной подбородок.

— Думаю, у нас есть фрагмент их нового рекламного ролика с твоим участием.

Поднимаю голову, чтобы посмотреть на Хэдди.

— Ты уже видела этот ролик?

— Нет. — Она выглядит такой же удивленной, как и я. — Я была так занята новым клиентом, что даже не вникала в наши другие проекты.

— Мы сняли его на днях, — говорит Колтон.

Экран заполняется Колтоном, несущимся на своей гоночной машине по треку, на носу его автомобиля мелькает логотип Merit Rum. Его сексуальный хриплый голос накладывается на сцену.

— Когда я участвую в гонке, я стремлюсь к победе. — Кадр переключается на него, играющего в футбол на пляже с кучей других парней. Одетые в бикини женщины стоят по краям с напитками в руках, подбадривая их. Он без рубашки и в низко сидящих на бедрах пляжных шортах. Его точеный торс блестит от пота, в некоторых местах прилип песок, на лице высокомерная усмешка. Он вытягивается, принимая пас и ловит его, обрушиваясь на песок. Его голос произносит: — Когда я играю, я всегда играю жестко. — Реклама переключается на сцену в ночном клубе. Вспыхивают огни, народ танцует. В телевизоре мелькают кадры. Колтон смеется. Колтон держит напиток и делает глоток, расслабляясь в кабинке, окруженный великолепными женщинами. Кадр, в котором, предположительно, Колтон, танцует с парой женщин, потому что все, что показано на экране — это руки на бедрах, пальцы, сжимающие волосы, и губы, встречающиеся в поцелуе. Камера переключается на фотографию Колтона, его рука обвивается вокруг талии красивой женщины, камера снимает их со спины, когда они покидают клуб. Он поворачивается и смотрит через плечо, ухмыляясь, произносит: — Вы знаете, что произойдет дальше. — Камера снимает пустую бутылку рома Merit на столе в клубе. — А когда я устраиваю вечеринку — произносит голос Колтона. — Я пью только самое лучшее. Ром Merit. Лучше всех.

— Ого — выдыхает Хэдди. — Реклама здорово заводит.

Знаю, что она смотрит на это исключительно с точки зрения продвижения товара, но она права. Это великолепная реклама. Сексуальный призыв, место расположения продукта и атмосфера, заставляет чувствовать, что вы находитесь там. Вам хочется быть похожим на Колтона.

А его губы на губах другой женщины. Меня передергивает от этой мысли.

— Отличный ролик, — говорит Джимми, когда аплодисменты аудитории стихают. — Бьюсь об заклад, тебе было весело в нем сниматься. — Колтон лишь ему ухмыляется, и смешок слетает с его губ, но ничего не говорит. — Камера любит тебя, приятель. Почему ты никогда не снимался в картинах своего старика? Бьюсь об заклад, дамы не прочь увидеть тебя где-нибудь на большом экране.

Зрители кричат в знак согласия. Колтон только приподнимает уголки губ в улыбке и качает головой.

— Никогда не говори никогда — смеется он, и все внутри меня сжимается, думая о миллионах женщин, которые увидят его в действии в какой-нибудь любовной сцене. Билеты будут раскуплены только ради этого.

— Так, расскажи, Колтон, что еще у тебя происходит?

— Ну, сейчас у нас в работе есть еще кое-что, о чем адвокаты пока не хотят, чтобы я официально объявлял, потому что это еще в процессе, — толпа восклицает «Ооо», и Колтон поднимает палец, призывая подождать минуту. — Но с каких пор я делаю то, что мне говорят? — криво и озорно ухмыляется Колтон, когда зрители смеются. Втягиваю дыхание, шокированная и довольная, что Колтон собирается известить публику о моей компании. — Все, что я скажу вам, — это то, что моя компания работает с «коллективом», который «заботится», — говорит он, ставя воздушные кавычки на обоих словах из названия моей компании, — и мы объединяемся для сбора денег, чтобы принести пользу детям-сиротам, обеспечив их лучшими условиями жизни… чтобы дать им более стабильное семейное окружение на постоянной основе.

— Дело, близкое и дорогое твоему сердцу.

— Безусловно — кивает Колтон, оставляя все как есть.

— Как великолепно. Не могу дождаться официального заявления, чтобы мы могли узнать об этом больше. Но, знаю, ты не должен мне рассказывать — Джимми закатывает глаза. — Как вы собираетесь собирать деньги?

Колтон объясняет, отвечая на вопросы Джимми, а я просто завороженно смотрю, пытаясь разгадать Колтона, которого я знаю, и того, кто сейчас передо мной в телевизоре. Вижу одного и того же человека и одну и ту же известную личность, но с маленькими нюансами. Вижу, что он что-то скрывает. Подыгрывает зрителям, и у него это несомненно хорошо получается.

— У нас мало времени, — говорит Джимми и публика ворчит, — но, думаю, аудитория может выгнать меня из студии, если я не задам вопрос, ответ на который они хотят знать больше всего.

Колтон оглядывает публику, моя любимая мальчишеская улыбка расплывается по его лицу.

— Что за вопрос? — спрашивает он.

— Ну, каждый раз, когда мы видим тебя в журналах или по телевизору, рядом с тобой всегда находится полногрудая красотка. — Джимми держит несколько журнальных страниц с Колтоном и различными супермоделями. — Каков твой статус сейчас? Ты встречаешься с кем-то? В твоей жизни сейчас есть особенная женщина? Или, возможно, несколько особенных дам?

Колтон запрокидывает голову, смеясь, а я, затаив дыхание, жду его ответа.

— Брось, Джимми, сам знаешь, как это бывает…

— Нет, на самом деле не знаю. — Зрители смеются. — И пожалуйста, не говори мне, что ты встречаешься с Мэттом Дэймоном, — невозмутимо отвечает он.

На этот раз я смеюсь над испуганным взглядом Колтона над давней шуткой Джимми над Мэттом Дэймоном.

— Определенно не с Мэттом Дэймоном — смеется он, а затем пожимает плечами. — Ты же знаешь меня. «Я постоянно с кем-то встречаюсь», — говорит Колтон, откидываясь на спинку стула, небрежно жестикулируя руками. — Кругом столько красивых женщин, было бы пустой тратой времени не наслаждаться ими. — Колтон сверкает своей улыбкой, от которой трусики со зрительниц слетают сами по себе. — Вы посмотрите на всех этих красивых женщин в аудитории сегодня вечером.

— Другими словами, — говорит Джимми, — ты избегаешь вопроса.

— Я бы не хотел раскрывать все свои секреты, — ухмыляется Колтон, подмигивая зрителям.

— Извините, дамы. Наше время подошло к концу, так что я не могу копаться дальше. — Зрители издают коллективный стон. — Что ж, было здорово увидеть тебя снова, Колтон. Не могу дождаться, когда ты в этом году порвешь трек.

— Надеюсь, ты сможешь выбраться на гонку.

— Можешь на это рассчитывать. Удачи тебе.

Колтон встает и пожимает Джимми руку, говоря ему что-то без микрофона, что заставляет того смеяться.

— Дамы и господа, Колтон Донаван. — Колтон машет публике, и шоу переключается на рекламу.

Хэдди садится и выключает телевизор.

— Ну, — размышляет она, — это было занимательно.