Двоедушники

Глава 30

В квартире Никиты ещё витали запахи внезапно съехавших «квартирантов»: пахло в основном детской присыпкой и травяным чаем для кормящих матерей.

– Здесь чем только не пахнет, – задумчиво сказала Мария, поводя носом. – Но только не газом, знаешь ли.

– Хорошо, если так, – невозмутимо ответил Никита. – Но я всё тщательно проверю. Вы присядьте. Я тут полазаю и приберусь заодно.

Мария прошла к столику у окна и устроилась на стуле, с любопытством оглядываясь.

– И давно ты здесь живёшь? – спросила она. – В смысле – долго тут жил до коммуны?

– Семь лет, а что?

– Это долго. А район какой-то неприятный, – сказала она будто бы не нам, а так, сама себе. – Вроде исторический центр, а жить тут… Нет, я бы не хотела. Депрессивная улица. Хотя квартира интересная. Уютно устроена. И вид такой удивительный…

Она чуть развернулась и стала смотреть в окно на крышу.

Никита взглянул на меня и кивнул в сторону Марии. Я пожала плечами: сидеть с ней рядом мне совсем не хотелось. Но Никита ещё раз дёрнул головой и посмотрел ну очень настойчиво, и мне пришлось занять место за столиком.

Вот что-что, а вести дипломатические беседы не обучалась, не умею и не хочу. Поговорить открыто – это пожалуйста. И, наверное, ничто бы не помешало мне и с надзирательницей поговорить открыто, если бы она не была бывшей возлюбленной моего парня. Но она была ею, и это оказалось проблемой. При том, что Мария мне объективно нравилась, я не могла выбросить из головы, что когда-то Никита очень её любил. Но даже не в этом дело, а в том, что эта женщина хоть и вела себя внешне очень достойно и адекватно, уже успела показать, что прошлое своё она не отпустила. Иначе зачем она сначала упрекала Никиту в чём-то, а потом звонила среди ночи, оправдываясь… Примеряя такую ситуацию к себе, а потом ещё раз посмотрев на неё со стороны, я поняла, что ревновать мне вроде ни к чему, но беспокоиться – в самый раз.

Правда, пока Мария с интересом смотрела в окно, и развлекать её не требовалось. Меня больше беспокоило, не придётся ли её отвлекать. Прикрытие в виде возможной утечки газа, которое придумал Никита, было слабовато. Понятно, зачем он решил вернуться в квартиру – ему нужно было проверить проницаемость портала. Ариас говорил про час, а прошло этих часов уже много. Значит, результат теста был бы уже стопроцентно достоверным.

Пока всё шло довольно удачно. Основная задача была решена. Эрик приехал к Марии первым, поднялся в квартиру, расписался везде, где было велено, забрал внезапно разрыдавшуюся – от счастья, надеюсь – Веронику и увёз её. Марии даже в голову не пришло спускаться и наблюдать за тем, как они уезжают, поэтому нелегальные пассажиры в машине Эрика остались никем не замеченными. Потом прибыл Фил Корышев. Павлик к тому времени уже проснулся, напился молока с шоколадкой и встретил дядюшку с восторгом. Они тоже довольно быстро уехали, получив от Марии кучу инструкций и плюшевого жирафа.

Всё дальнейшее зависело от нас с Никитой. То есть от него, конечно. Что я – я всего лишь бесплатное приложение к нему, милое, но беспомощное. Не знаешь, как действовать – не навреди тому, кто взял всё на себя.

И я старалась не навредить.

Так-то у меня тысячи вопросов вертелись на языке, пока мы ехали на такси до улицы Мира. Прежде всего, я не могла понять, как мы попадём в уже пустую квартиру через новую дверь с хитрыми замками. Спрашивать тогда при Марии я не решилась. Оставалось только надеяться, что Никита знает, что делает. Мне даже подумалось, что он хотел просто хлопнуть себя по лбу перед дверью и заявить, что ключей-то нет. После чего нам осталось бы вызвать ещё одно такси и спокойно уехать в коммуну, где Эрик к тому времени уже успеет куда-нибудь наскоро пристроить Ирину с ребёнком. Так мы бы вывели наших нелегалов из зоны видимости, а проверять портал пришлось бы уже позже.

Но план Никиты оказался и проще, и одновременно сложнее.

Ключ мы забрали в квартире на третьем этаже у того самого мужичка, который месяц назад помогал нам ломать дверь.

И вот мы с Марией сидели за кофейным столиком, а Никита перемещался по квартире, заглядывая в разные уголки, подбирая какие-то мелкие предметы и мусор, оставшиеся от его сбежавших квартирантов. Потом уединился в ванной, гремел там чем-то, стучал по трубам.

– Поломает что-нибудь, – обронила Мария.

– Не поломает, – возразила я. Стоило добавить «если это не входит в его планы», но я уж не стала.

– Неужели научился руками работать? – буркнула Мария. – Когда-то в хозяйственно-бытовом плане он был совершенно беспомощен.

– С тех пор многое изменилось.

– Я вижу, – она пожала плечами. – Это хорошо.

– А скажите…

Мария повернулась ко мне и вопросительно вскинула брови.

– Скажите, это ваш отец тогда приказал замять то происшествие?

– Какое происшествие?

– Тот срыв Никиты – тогда, в интернате.

– «Срыв»?!.. – горько усмехнулась она, но тут же ответила холодно: – Я не понимаю, о чём вы.

– Никита всё мне рассказал.

– А, – равнодушно бросила она. – Как мило. И удивительно. Я была уверена: он никогда не осмелится об этом рассказать.

– Дело не в том, когда рассказать, а в том, кому.

– Тоже верно, – промямлила Мария. – Вам он рассказал даже об этом, а мне когда-то не счёл возможным настоящую фамилию назвать.

Помолчав немного, она как-то резко подобралась, приняла более официальную позу и ответила на вопрос:

– Да, отец тогда посодействовал. По моей просьбе. Приказывать, даже неформально, он ещё не мог, но связи он уже тогда имел обширные, и ему было кого просить об одолжении.

– А Никита думал, что вы просили о помощи мужа…

– Да Боже сохрани, – фыркнула она. – Раз уж вы, Лада, так много знаете о моей жизни, то скажу, что с тем человеком вообще никакие сделки были невозможны. Только разрыв.

– А с Лёхой?

– «С Лёхой»… – она снова вымученно засмеялась. – С этим совсем иначе. Этот – сам по себе человек-сделка, он из них состоит.

– Зачем же вы за него вышли? – спросила я, ожидая, что сейчас уж точно мне посоветуют заткнуться.

Но Мария улыбнулась каким-то своим мыслям:

– Есть у Алексея и некоторые несомненные достоинства, которые он, правда, демонстрирует по большей части где-то на стороне… Мои замужества – это мои ошибки. Но я вас уверяю: не самые большие и легко поправимые. В отличие от моей главной ошибки, которую уже не исправить… А это всё – да тьфу. Алексей женился на мне ради вожделенной должности. Но… – тут она взглянула на меня и лукаво усмехнулась: – Он не дурак и догадывается, что рано или поздно я не просто с ним разведусь, но и должность его займу. Причём легко и в два счёта. Мне для этого даже протекция отца не понадобится, хотя с его помощью всё встанет в один счёт. Поэтому мой муж сейчас вертится изо всех сил, чтобы оттянуть тот момент, когда мне весь этот цирк надоест…

В комнате появился Никита.

– Там всё в порядке, – уверенно сообщил он. – Теперь чердак проверю.

– Я с тобой! – рванулась я, но Никита вскинул руку:

– Не надо. Думаешь, в твоём присутствии пыли станет меньше?

Мария протянула к нему руку:

– Никита, присядь, пожалуйста! Хочу кое-что вам сказать.

Никита недовольно вздохнул, но придвинул к себе последний незанятый стул.

– Мне не хочется, – начала Мария, – иметь с вами обоими дело. Мне не очень приятно, Никита, что прошлое настолько ничего для тебя не значит, что ты легко посвятил постороннюю женщину во все подробности…

– Лада – моя жена, – перебил Никита. – А не посторонняя.

– Мне – посторонняя. Но она, по-видимому, в курсе таких событий из моей жизни, о которых я даже отцу не рассказывала! – запальчиво продолжила Мария, но вдруг осеклась, зажмурилась, провела ладонью по лицу и посмотрела на нас уже совершенно другим, спокойным взглядом. – Впрочем, мы это больше не обсуждаем, потому что это всё давно не важно. Я не знаю, когда меня перебросят на другой участок. Сама проситься не буду. Отыгрываться на вас не стану – не переживайте. Но и поблажек не получите.

– А мы просили поблажек?

– Почти просили, вопреки процедуре пытаясь улизнуть сюда без надзора, – усмехнулась Мария. – Я на самом-то деле прекрасно знаю вашу историю и историю этой квартиры. Это всё проходило в прошлом году по сводкам, плюс Алексей порой бывает в настроении рассказать пару – тройку занятных баек. Так что я знаю: именно здесь при невыясненных обстоятельствах убили предыдущего начальника вашей дружины, а немного раньше здесь при столь же загадочных обстоятельствах погиб опытный и очень добросовестный парень-надзиратель. Я в курсе, что хозяин этой квартиры – кикимора второй группы с особым статусом. Я знаю, что он также вот-вот отсудит себе право проживать со своим ребёнком. Я всё это давно знала. Не знала я лишь то, что этот человек – ты. И если бы от меня зависела возможность разобраться в этих событиях от начала и до конца, я уже давно выяснила бы всю правду. Алексей как будто бы не заинтересован в этой правде. А значит, он или уже знает её, но ему выгоднее всё скрыть, или не хочет знать, подозревая, что огребёт больше проблем, чем лавров… Мне известно, что вы так или иначе – любимцы питерской дружины. Вы можете рассчитывать на определённые послабления только потому, что у вас здесь старые дружеские связи…

Я слушала её, и у меня крепла уверенность, что да, эта дама карьеру сделает в два счёта, а то и в один, а Лёхины амбиции под её каблуком только чваркнут.

– …Немного странно, конечно, – продолжала рассуждать Мария, – что вы обосновались в лесной глуши. Нет, я признаю, что ваша коммуна – идеальный способ добровольной поднадзорной изоляции. Ваш опыт будут распространять и здесь, и за границей. Но я не понимаю, что там делаешь ты, Никита. С твоим-то особым статусом, с твоим образованием, менталитетом и страстью к одиночеству… Я категорически этого не понимаю.

– А тебе точно надо понимать это? – уточнил Никита с недоброй гримасой.

Она усмехнулась:

– Если мне это позарез понадобится, последнее, что я сделаю – буду задавать тебе прямые вопросы об этом. Не забывай, что я всё-таки бывший практикующий психолог, я разберусь сама.

– Ты извини, Маша…

– Думаю, уместно будет вам обоим называть меня Марией. И буду признательна, если наше общение вернётся в официальное русло.

– Что-то я нить разговора потерял, – хмуро пожаловался Никита. – Ты зачем меня на этот стул усадила? Чтобы сказать что? Чтобы я звал тебя Марией?

– Я хочу, чтобы ты понял: отныне всё будет происходить только по надзорному регламенту. Я никому не желаю зла. Но и личного между нами ничего нет.

– А я разве говорил, что есть?..

Она словно не услышала и продолжила серьёзно и строго:

– Я буду всё делать по букве инструкции, и это будут не те буквы, которыми любит размахивать Алексей. Это будет по-настоящему.

Никита тяжело, медленно вздохнул:

– Я понял. Я могу теперь заняться чердаком?

– Можешь… – милостиво разрешила надзирательница. – Да, и ещё одно: не занимайся критикой надзорного законодательства.

– Это запрещено? – удивился Никита. – Давно ли?

– Не запрещено. Но ты же судишься за особый родительский статус. Для твоей же пользы тебе стоит показывать свою полную лояльность нормам. А не вести всякие провокационные разговоры.

– Например?

– Например, о том, что наследственного риска не существует, – пожала плечами Мария.

– Но его не существует, – упрямо сказал Никита.

– Какая удивительная настойчивость, – она тихонько, но язвительно рассмеялась. – Учёные никак не могут выяснить механизм возникновения самого расстройства, а ты так уверен в том, какие риски есть, а каких нет…

– Ты знаешь, что такое тарки? – спросил вдруг Никита со спокойным холодным интересом.

– Ник! – вскрикнула я.

– Ну что «Ник»?! – усмехнулся он. – Рано или поздно придётся начинать капать этому миру на мозги… Так что, Мария, ты знаешь, что такое тарки?

Мария весело расхохоталась:

– Конечно, знаю! Это же последний хит кикиморского фольклора: в наш мир приходят злобные маги из параллельной вселенной и заражают людей с помощью особых артефактов – тарков! Не знаю, все ли кикиморы уже слышали эту байку, но у отца в комиссии её изучили и рекомендовали эту ерунду игнорировать. Если больные люди так пытаются отвлечься – никто не против. Но от тебя, Никита, я эти сказки слушать не желаю. Надзорный суд тоже не будет от них в восторге.

– От сказок отмахиваться не стоит, – возразил Никита. – Потому что они далеко не всегда – ложь. Часто они – начало долгого окольного пути к правде.

– Ой, я тебя умоляю, – поморщилась Мария. – Иди лучше на чердак, ты очень рвался.

Никита взял свой рюкзак и вышел на крышу.

– Что с ним происходит? – раздражённо пробормотала Мария ему вслед.

– Ничего. Он в порядке.

– Если бы, – вздохнула она. – Ничего нет нелепее, чем вытаскивать на свет старые сказки, покрытые пылью, и раскручивать их… Чего ради?

– Разве байки о тарках – старые?

Мария покосилась на меня, раздумывая, видимо, стоит ли со мной говорить на такие темы. Но всё-таки решила, что стоит.

– Мой отец по профессии тоже психолог, как и я… Точнее, конечно, я – как он. Так вот, когда он уже вовсю переключился на политику, но ещё немного практиковал и занимался с кикиморами, он работал с одним зарубежным специалистом… Молодой совсем парень, но очень талантливый и знающий – так отец говорил. Так вот от него я впервые и услышала эту сказку про артефакты из параллельного мира. Отец тогда очень на него разгневался, скандал устроил.

– Зачем же скандалить, если это всего лишь ерунда?

– Отец очень серьёзно относился… и относится… к проблеме ККМР в целом. И его всегда раздражают всякие дилетантские разговоры. А тут – парень нёс всякую смешную чушь и показывал мне такие оранжевые виноградины с шипами…

У меня сердце плавно съехало в желудок, а потом ещё ниже, да так и зависло там. А Мария всё продолжала:

– …Отец затащил его в свой кабинет, очень долго кричал. Потом парень вышел от него, извинился передо мной и сказал, что просто хотел меня развеселить старой сказкой, которую слышал дома в детстве.

– И где же был тот его дом?

Мария пожала плечами:

– Понятия не имею. Внешне парень напоминал скандинава, пожалуй. Может, в разговорах и звучало, откуда он родом, но я не запомнила. Мне было всё равно. Я не собиралась с ним общаться. Отец тогда попросил меня взять его к нам в интернат, чтобы он побеседовал с кикиморами, составил психологические профили для исследований.

– И как звали этого неведомого скандинава?

Я была практически уверена, что Мария назовёт Райду, но она пожала плечами:

– Я не помню, правда. Странное какое-то имя, но не помню.

– Райда Эбера?

– Точно! – подтвердила Мария с немалым удивлением. – Так вы его тоже знаете?

– Встречались, – пробормотала я, чувствуя, как у меня от перенапряжения и адреналинового всплеска даже во рту пересохло.

– Надо же. Значит, так и мотается по нашим дружинам и интернатам. Небось уже докторскую себе слепил на нашем материале… И теперь понятно, откуда Никита взял всю эту чушь, – удовлетворённо кивнула Мария. – Значит, Райда не оставляет своей привычки рассказывать сказки. Как всё просто… Ой, а это что такое?!

Я глянула за окно. Дверь в чердачное помещение была прикрыта неплотно, и из щели наружу высыпался непрерывный, хотя и не очень густой поток зелёных искр.

– Сидите здесь! – крикнула я Марии и помчалась на крышу.

На пустом чердаке, в котором и правда, кроме пыли, ничего не было, в самой середине клубилось что-то тёмное, а зелёные сполохи рвались наружу и сыпали искрами. Никита стоял по колено в этих тёмных клубах. Когда я ворвалась, он гневно прорычал:

– Немедленно назад!

Да я бы и сама рада была удрать, но и ему здесь было не место.

– Ник, брось всё это! Уходи отсюда!

Никита оглянулся. Наверное, ещё хотел рявкнуть, но тёмный клубок дыма, окутавшего его ноги, вдруг стремительно вырос и лопнул, и через несколько секунд всё пространство заполнили яркие зелёные искры, что-то оглушительно хлопнуло, и в то же мгновение сильным воздушным ударом меня, практически ослепшую и оглушённую, вышвырнуло через открытую дверь обратно на крышу. По пути я довольно сильно приложилась о косяк, а потом налетела на что-то металлическое. Что-то металлическое слегка спружинило и остановило мой полёт.

Зрение и слух ещё не успели вернуться ко мне, а руки Никиты я уже почувствовала и вцепилась в него, бормоча что-то невнятное о том, что я в порядке. Я ни черта не слышала, но была уверена, что Никита испугался за меня, и успокоить его точно не лишне.

Сначала рассосалась зелёная пелена перед глазами, и я увидела, что мы оба лежим на самом краю террасы. Я упираюсь в металлические прутья, а Никита старается меня оттащить подальше от края.

А потом сразу и слух вернулся.

Первым, что я услышала, было нервное заявление Никиты:

– …Кто молодец? Я – молодец! Как знал, что ограждение стоит хорошо укрепить… Вот куда ты сунулась? Сказано было – не ходить за мной!

– А ты бы ещё дольше там колдовал! Чтоб так рвануло!.. Чтоб нас так шарахнуло!.. Чтоб никакое ограждение не выдержало!

– Да-да, это всё я, – хмуро заявил Никита, осторожно садясь. – Целиком признаю свою вину. В следующий раз просто привяжу тебя в комнате, накрепко.

– Извини… Но этот зелёный огонь!.. Его было слишком много! Я испугалась за тебя!

– Угу, я понял…

– Ребята, вы целы? – Мария подошла и присела рядом. Вид у неё был не то чтобы испуганный, но озадаченный. – Что это было, я не поняла? Что взорвалось?

– Та самая труба, – нехотя отозвался Никита. – В которой была утечка.

Мария с некоторой опаской пошла к двери на чердак.

– Но там ничего нет! – сообщила она, заглядывая внутрь. – Никаких повреждений!

– Будем считать, что я успел там прибраться, – мрачно заявил Никита.

– Смотри – дошутишься, – Мария поджала губы и вздохнула. – Ну да ладно, пусть профессионалы разбираются.

Она решительно вытащила телефон.

– Не надо никуда звонить! – запротестовал Никита. – В конце концов, я хозяин квартиры, и у меня ни к кому нет претензий…

– Помалкивай лучше, – отрезала Мария, перематывая экран смартфона. – Звоню в местную дружину. У них появилась своя медслужба и приличный реанимобиль с оборудованием для экспресс-диагностики. Путь приедут, осмотрят вас обоих. А то мало ли – выглядите вы вполне прилично, но вдруг внутренние травмы есть, не дай Бог…

Она принялась звонить.

Никита наклонился ко мне пониже, к самому уху:

– Ариас оказался прав. Его расчёт верен. Портал закрыт. Я пытался несколько раз подряд – тарки разряжаются впустую… Попробовал двумя сразу пробить. Без результата. А отдача вон какая серьёзная вышла…

– Значит, получилось?

– Здесь – да. О других местах сказать трудно. Но Ариас считал, что цепная реакция дойдёт до каждой точки перехода…

Он замолчал, потому что Мария закончила разговор и снова повернулась к нам:

– Сидите, сидите! – приказала она, увидев, что мы собрались встать на ноги. – Сейчас я ещё пожарных вызову и аварийную бригаду газовой службы…

– Маша!.. Мария, то есть… Какого чёрта? Какие пожарные? Где здесь горит?

– Не горит, вроде бы. К счастью. Но здесь был взрыв, – возразила Мария. – Причём взрыв очень странный.

– Но все целы!

– Это, чёрт возьми, жилой дом! – вздохнув, отчеканила Мария. – Я не собираюсь оставлять здесь после себя ничего необъяснимого и подозрительного!

И я поняла, что эту букву инструкций нам никакими протестами не одолеть. И вообще они с Лёхой никакие не жертвы взаимного тщеславия, а два сапога – пара.

– Всё, дискуссия закрыта, – решительно постановила наша надзирательница. – Ждём все службы, особенно медиков. Если серьёзных последствий у вас не найдут, я повезу вас в коммуну.