Двоедушники

Глава 31

Как же здорово всё-таки пахнет свежая древесина, когда её обстругивают, распиливают и куда-нибудь приколачивают! Фантастический запах покоя и обновления. А уж если при этом ещё есть возможность сидеть и смотреть, как работают другие, то это сплошное наслаждение.

Травка уже давно зазеленела вокруг нашей коммунарской усадьбы, и солнышко вовсю блестело, а вот листья на деревьях ещё толком не распустились – это для наших мест совершенно нормально в начале мая. Ну, а раз листьев нет, нет и тени. Я сидела на кусках бруса, уложенных на поддоне и упакованных плёнкой. Почти в тени сидела – надо мной раскинулась ива – правда, ещё без листьев, но густые ветки давали кое-какую защиту от солнцепёка.

Стены домика уже стояли. Вот прямо сами стояли. Я бы не решилась лично пробовать эту конструкцию на прочность – всё-таки не профессионалы собирали, а любители. Но сами любители бесстрашно оседлали одну из стен и колотили по гвоздям в четыре руки и два молотка.

– Эрик! – раздражённо позвал Никита, прекращая работу. – Вот что ты делаешь? Скажи мне.

– Планку прибил.

– Ну, и как ты её прибил?

Ответа не последовало. Мой дядя Эрик неспроста расслышал в вопросе подвох.

– На чертёж посмотри, вот на эту выноску, и скажи, как ты эту планку прибил.

Через пару секунд раздался повинный вздох Эрика.

– Ник, не цепляйся! – крикнула я снизу. – Эрик – гуманитарий, он в чертежах понимать не обязан.

– Я не цепляюсь. Но неужели настолько гуманитарий, что не разглядеть, когда не той стороной прибито… Сеня, дай гвоздодёр!

Арсений, который копошился внутри, где-то на уровне цокольной части, отозвался сразу же:

– А нету у меня. Мне не нужен, я не брал.

Никита покрутил головой, огляделся и махнул мне:

– Лада, а подай-ка Айболиту гвоздодёр.

– Я вообще девочка с наследственным гуманитарным риском. Как он хоть выглядит-то?

– Загогулина такая, железная. Вот там, скорее всего!

Он махнул на всякие строительные причиндалы, разложенные на брезенте.

На загогулину там была похожа всего одна штука.

– Это?

– Ага, оно… Э-э, только не бросай!

Пришлось подойти, забраться на мостки, чтобы оказаться на уровне цокольного этажа, и у самой стены приподняться на цыпочки.

Эрик нагнулся, подхватил железяку.

– Сейчас поправлю, – сказал он с досадой.

Раздался пронзительный звук: гвоздь покидал дерево со скрипом и скрежетом.

– Сеня, – сказал Эрик, когда скрип стих. – Тебе не пора на дежурство?

– Пора, – буркнул Сеня. – Но я ещё не всё закончил.

– Мы сами закончим. Время вышло, Веру надо сменить.

– Да, хорошо, иду, – Арсений послушно выбрался откуда-то снизу, из будущего подвала, и пошагал в сторону большого общего дома.

– Совершенно безотказный парень, – заметил Никита сверху, когда Арсений уже отошёл на порядочное расстояние.

– Угу. Он молодец, – согласился Эрик. – Я только благодаря ему и справлялся весь этот сумасшедший месяц. Из него получился отличный медбрат. Да и строитель, как выясняется, неплохой, в отличие от меня… Упс. А это что опять на нашу голову?

Последнее относилось к надзирательнице Ивановой, которая бодро шагала в нашу сторону.

– По графику же не скоро ещё, – обронил Никита с неприязнью.

– А что ей те графики? – вздохнул Эрик. – Имеет право внепланово. Ну что, слезаем?

– Придётся.

Пока я спускалась с шатких мостков, мужчины слезли со стены. Эрик накинул на голый торс линялую майку, а Никита набросил на плечи рубашку в виде накидки и завязал на шее рукава.

– Добрый день! – приветствовала нас Мария. – Мне сказали, вы тут.

– Мы тут, – подтвердил Эрик. – Здравствуйте!

Мария окинула взглядом стройплощадку: четыре стены без крыши, охапки досок в плёнке, длинный и короткий брус, инструменты:

– Никак, расширяетесь?

– Да, – подтвердил Эрик.

– А почему так далеко от основной усадьбы?

Эрик с Никитой переглянулись.

– Имеем замысел, – начал Эрик, – построить гостевой дом. Народу у нас, как вы знаете, живёт много. Родственники почти всех навещают. Едут издалека. А тут поблизости – ни одной гостиницы. Да и в частных домах никто комнаты не сдаёт. Хотели сначала какую-нибудь кладовку под гостевую приспособить. Так нет свободной. Спасибо спонсорам – всё забито нужными запасами. Поэтому решили купить вот такое – готовый сборный домик.

– Ничего себе «домик», – усмехнулась Мария. – Внизу сруб, потом вон доски какие мощные. Утеплённый, небось, будет?

– Обязательно, – важно кивнул Эрик. – Зимний домик, за высоким прочным забором и далеко от общей усадьбы. Даже с детьми родственники смогут приезжать на длительное время. Безопасность будет обеспечена по всем надзорным стандартам. Уверен, пустовать он будет нечасто и недолго. У нас уже есть желающие пожаловать на новоселье.

– Хорошая идея, – согласилась Мария. – Но недешёвая.

– Ну, спасибо питерской дружине, – улыбнулся Эрик. – Это их подарок. Точнее, целевое благотворительное пожертвование от коллектива. Передайте ещё раз благодарность супругу вашему. Не забывает.

– Да, память у него хорошая, – согласилась Мария и уставилась в задумчивости на наш недострой.

Да, вот так у нас теперь будет: главная усадьба и гостевой дом. Он будет готов через пару недель. В нём намного проще будет прятать дочку Ирины от чужих глаз. Марецкий сказал, и документы на младенца скоро будут готовы, и няня-опекун уже согласна на переезд. Осталось только подправить кое-что в досье самой Ирины и официально перевести её в нашу коммуну на постоянное проживание. И никакая Маша Иванова ни к чему не придерётся.

– Мария, а вы к нам, получается, внепланово? – осведомился Эрик.

– Получается. Точнее, я к вам вынужденно, – ответила Мария. – Появилась необходимость в серьёзной надзорной процедуре. Поэтому надо поговорить в спокойной обстановке… с вами, Лада, – она строго посмотрела на меня. – Ну, и с вами, как с опекуном, – на Эрика она взглянула не менее сурово.

Помолчав пару секунд, она будто нехотя кивнула Никите:

– Ты тоже, пожалуй, можешь присутствовать, хотя формально я не обязана тебя приглашать… Где мы можем поговорить?

По лицу Эрика промелькнула тревога. Он подобрался и нервно пожал плечами:

– Да говорите прямо здесь. Тут никого, кроме нас, и нет.

– А, хорошо, – кивнула Мария. – Ну, тогда дело вот в чём… Эрик Генрихович, не прошло и недели, как медслужба питерской дружины родила заключения по результатам анализов и аппаратной диагностики ваших подопечных Лады Измайловой и Никиты Корышева. Ну, вы помните, после того взрыва неустановленной природы…

– И? – мрачно уточнил Эрик.

– С Никитой всё в порядке, – вздохнула Мария. – А вот Лада… Строго говоря, в медицинском смысле с ней тоже всё хорошо, но установлена беременность в четыре – пять недель на момент обследования.

Наступила очередная моя минута славы. Они все уставились на меня. Мария – с видом строгой озабоченности, Эрик – с выражением стоического смирения и покорности грядущим трудностям, а Никита… Никита был просто очень удивлён. Мы с ним пялились друг на друга с искренним изумлением.

– Ник, – пискнула я. – Этого быть не может!

Он только плечами пожал. Даже пожал как-то наполовину: втянул голову в плечи, да так и остался, не сводя с меня глаз.

– Этого быть не может! – повторила я уже немного увереннее. – Я… я же не просто так! Я же считала!.. Это был безопасный день!

– Если у вас не было намерения становиться матерью, надо было пользоваться более надёжным способом предохранения, чем «безопасные дни»! – отчеканила Мария. – Теперь вам и вашему опекуну придётся решать этот вопрос.

Никита, наконец, шагнул ко мне, крепко взял за руку и повёл прочь. Настолько быстро и решительно, что мой протест на некоторое время запоздал.

– Да куда ты меня тащишь?!

– Чтобы нас не слышали, – пояснил он, затаскивая меня за недостроенный дом.

Там он развернул меня лицом к себе и требовательно потряс пальцем:

– Только без паники, слышишь?!

– Макс, Макс, послушай! Этого не может быть, я тебе точно говорю! Это был стопроцентно безопасный день!..

– Лада, это ты меня послушай, – он сглотнул, перевёл дыхание. – За несколько дней до той ночи у нас был портальный переход. Переход – это безвременье для нашего разума, мы не чувствуем его длительность. А она есть. Ну, и чёрный кокон. Он мог тоже сдвинуть все процессы в твоём организме… Потом обратный переход. Нам с тобой кажется, что та ночь была две недели назад, но оказывается, что уже пять недель…

– Хорошо, ты меня убедил: это возможно, и удивляться нечему, – согласилась я скорее на автомате, чем сознательно.

– Вот и умница, – улыбнулся он и крепко обнял.

– Ой, мамочка… – всхлипнула я, стиснутая его руками и придавленная новостью.

– Успокойся, малыш, успокойся, – сказал он уверенно. – Я помню, ты не хотела этого. Аргументы железные: кикиморам быть родителями намного труднее, чем здоровым. И мне совершенно нечего на это возразить, потому что это правда. Поэтому что бы ты ни решила, я это приму.

Я прижалась к нему, закрыла глаза.

Что бы я ни решила…

Одно дело – не хотеть, и совсем другое – хотеть, но бояться. Очень бояться. Кто его знает, что там опять придумают творческие люди в верхах. Треплют этот надзорный кодекс туда-сюда. Сегодня что-то можно, завтра уже это что-то нельзя, а потом как-то незаметно становится снова можно, когда тебе уже и не нужно… Тысячу причин можно найти в надзорном кодексе, чтобы отобрать ребёнка у кикиморы и отдать в чужие и совсем не добрые руки. Я этого не вынесу.

– Сейчас-то чего она от меня хочет, а, Макс?

– Ты уже забыла? – усмехнулся он, запуская пальцы в мои волосы и поглаживая мне затылок. – От тебя нужно заявление с решением. Исходя из него, надзиратель предпринимает следующие шаги.

– Да, я забыла. Я всё забыла… Ладно, пойдём.

– Куда? – растерялся он.

– Какой ты смешной, Макс… К Марии пойдём, заявлять буду.

Он отпустил меня.

– Ты только, Ладка, – сказал умоляюще, – переключись всё-таки обратно в режим «Корышев».

– Знаю, знаю, извини. Дразнить гусей не будем.

Он снова взял меня за руку, и мы пошли обратно, где Эрик уже что-то рассказывал Марии, выразительно жестикулируя. Заметив нас, он сразу замолчал.

Мария оживила свой планшет и уставилась ни меня:

– Итак?

– Ответ я знаю, – буркнула я. – Вопрос озвучьте.

– Лада Измайлова, заинтересованы ли вы в сохранении беременности?

– Да, – твёрдо ответила я. – Заинтересована. Где расписаться?

Мария выдернула стилос из держателя и подсунула мне планшет с полем для подписи.

– Что ж, – она слегка улыбнулась. – Тогда поздравляю. И теперь все формальности ложатся на плечи опекуна. Пойдёмте, Эрик Генрихович, обсудим.

Они вдвоём пошагали в сторону главной усадьбы.

– Спасибо, – тихо проговорил Никита позади меня.

– За что?

– За доверие, – пояснил он, обнимая меня. Его руки сомкнулись – сильные, надёжные, родные.

– Вот ты странный! – возмутилась я. – Вопрос с доверием закрыт ещё в незапамятные времена!

В ответ он поцеловал меня в висок.

Что ж. Добро пожаловать в новые обстоятельства. Мы угробили портальную башню, портальная башня выдала мне премиальные.

Я этого не хотела, да. Но это случилось. Значит, наш малыш родится. Это будет маленькая трогательная жизнь, пахнущая молоком и присыпкой. И мы будем её защищать.

Я запрокинула голову на плечо Никите и сказала, сама немного поражаясь своей уверенности:

– Мы справимся.

– Так и будет, – подтвердил он.

Мы вместе, и я не боюсь.