Ее свирепые звери. Начало

Глава 8

Аурелия

Я очень довольна прогрессом, которого добилась сегодня с теневой змеёй. Я все еще не могу сказать, какой вид анимуса у мужчины, но это не влияет на мою способность исцелять его. Я отчитываюсь перед господином Полупернатым, когда Клюв и Тёрка приходят за мной. Он никогда не расспрашивает меня подробно о болезни или о том, как она протекает, и я смутно задаюсь вопросом, а не проверка ли это со стороны моего отца, которую он решил устроить мне таким странным образом. Но все это не имеет смысла, учитывая, что он уже знает, на что я способна.

Что бы я ни делала для зверя за стальной дверью, я остро осознавала присутствие трех заключенных, которых разглядела сегодня немного лучше, и четвертого, гиены, думаю, того, кто так грубо разговаривал со мной. В том подземелье были и другие существа — я видела их, когда проходила мимо их камер на обратном пути. Все они лежали на цементном полу, повернувшись ко мне спинами, как будто были полумёртвыми. Единственными, кого, казалось, интересовало происходящее, были тот подонок и волк, Дикарь.

Имя, данное в семье бойцов, уверена в этом. Волки известны своими подпольными боевыми рингами. Хороший способ заработать деньги, если у тебя это отлично получается. Высокий риск, высокое вознаграждение, и с этим дорогим камнем в ухе, держу пари, он действительно справлялся со своей работой на отлично.

Я покидаю поместье Полупернатого, и Клюв снова открывает передо мной дверь моего «Жука». Рыцарство ещё не умерло, и это заставляет мою аниму прихорашиваться и ворковать перед ним.

— Спасибо, — я позволяю себе только улыбнуться ему, когда сажусь в машину.

— Я увижу тебя в Академии через две недели? — спрашивает он.

Я задыхаюсь.

— Ты собираешься в Академию?

Он проводит рукой по волосам, ухмыляясь.

— Ага, я получил приказ несколько недель назад. Мои родители вздохнули с явным облегчением.

Самцы, похоже, думают, что им приказывают посещать колледж, в который мы отправляем наших самых непостоянных, неразборчивых в связях и сбившихся с пути новых взрослых. Идея состоит в том, чтобы усмирить и цивилизовать их до того, как они попадут в рабочую сферу и в более широкое сообщество, чтобы они не представляли такой угрозы для напуганного человечества, с которым мы стараемся жить бок о бок. Естественно, как только вы получите приказ о зачислении, вам придется пойти, иначе вас выследят и схватят, брыкающегося и вопящего, закованного в турмалиновые цепи. Клюв кажется довольно сдержанным, но под этим симпатичным личиком, должно быть, скрывается дикий охотник.

Почему он думает, что и я собираюсь туда, выше моего понимания.

— Я выгляжу так, будто мне нужно в Академию? — в ужасе спрашиваю я.

Он застенчиво улыбается.

— Ну, я думал, из-за твоей силы ты будешь… Нет? Что ж, тогда тебе повезло.

Я покидаю особняк, направляясь в своё любимое кафе фаст-фуда перед работой. Всю дорогу перед моим мысленным взором стоит лицо Дикаря. Я поёживаюсь, вспоминая этих зверей за решеткой в жутких условиях, привалившихся к стене, грязных и даже без одежды. В этом нет ничего человеческого. Когда я направляюсь на работу, мне бросается в глаза стопка спортивных штанов со скидкой, и в моей голове проносится шепот дикой мысли.

Настало утро третьего дня моего посещения подземелья Полупернатого, и я чувствую, как подступает усталость. Моя сила велика, но напряжение, связанное с поддержанием моих семи щитов и пребыванием рядом с этими мужчинами, заставляет меня чувствовать себя как-то иначе.

Но я обнаруживаю, что меня охватывает волна нетерпения. Вероятно, я наконец схожу с ума, но я действительно с нетерпением жду встречи. Это почти как пойти на настоящую работу, где обычные лица улыбаются мне при встрече. Я здесь нужна. Клюв и Тёрка одаривают меня кокетливыми улыбками, а Клюв даже дарит мне несколько «Поцелуев Херши» из стеклянной матовой вазочки, которую он держит на своем столе.

— Ты это заслужила, — говорит он, ухмыляясь.

Успокойся, мое трепещущее сердце! Я краснею и держу рот на замке на случай, если скажу что-нибудь глупое вроде: «Во сколько ты заканчиваешь?»

Часть меня в смятении качает головой, но разумная часть меня вчера вечером погуглила, и я знаю, что у моего состояния есть название: Сенсорная депривация.

Даже в магазине тети Шарлотты я обычно занимаюсь расстановкой на полках и уборкой, мои контакты с клиентами ограничены случайными кассовыми сборами, когда Шарлотта уходит в уборную поправить макияж.

Мой отец забрал меня из школы, как только выгнал из дома. С тех пор я нахожусь на домашнем обучении, используя онлайн-систему, созданную одним из учителей средней школы при его Дворе. Было одиноко, так что в конце концов я пробралась в местный магазин «Армии спасения», чтобы купить столько книг, сколько могла, после того как купила одежду. Если я не могла быть частью реального мира, мои вымышленные книжные миры всегда ждали меня вместе с моими вымышленными друзьями.

Никто, кроме дяди Бена, не дарил мне шоколад или что-то отдаленно напоминающее подарок с тех пор, как я была ребенком.

Так что я знаю, что я совсем не в себе, когда спускаюсь в подземелье тьмы с группой высших хищников, а моя анима мурлычет от ликования. Мои губы растягиваются в слабой улыбке, когда Клюв открывает вторую стальную дверь.

Я вхожу танцующей походкой с горстью «Поцелуев Херши» в руке, и на этот раз даже жуткий холод не может повлиять на мое хорошее настроение. Клюв весело качает головой, когда я прохожу мимо него. Он, наверное, думает, что я ненормальная, и я сомневаюсь, что он может быть неправ. Для меня уже включили свет, и сейчас немного ярче, чем вчера. Издав удивленный горловой звук от бесконечной доброты Клюва, я спускаюсь вниз.

Как будто мое тело знает, что Дикарь ждет меня, потому что я тут же забываю о пристальном взгляде Клюва и сжимаюсь в ожидании этих волчьих ореховых глаз. Я прохожу мимо клетки с ухмыляющимся самцом, напрягаясь на случай, если услышу еще один непристойный комментарий, но, заглянув внутрь его клетки, останавливаюсь как вкопанная.

Дорогая Дикая Мать.

На каменном полу его камеры лежит гиена, явно принявшая форму анимуса до того, как его голова была отделена от тела. Между двумя частями тела натекает лужа крови, и мой желудок сводит судорогой. Одна из моих рук находит рот, прикрывая его, словно я могу также скрыть сцену убийства для своего сознания.

— Ли-я, — Дикарь пропевает мое имя в стиле веселой детской песенки.

Скрежет цепей, шевеление тела, но я игнорирую его и поворачиваюсь, заставляя себя посмотреть в камеру напротив гиены, где обнаженный самец все еще сидит на своем металлическом стуле. Сегодня я могу разглядеть его побольше. Он большой зверь, анималия ближе к тридцати, покрытый черными татуировками от ступней до шеи. Но одна татуировка выделяется: пять тонких линий древнего текста на левой стороне его шеи. Это и два других признака говорят мне о его анимусе. Льдисто-голубые глаза смотрят на меня сквозь темноту. Длинные серебристые волосы, достигающие плеч, выделяются в полумраке. На левой стороне его шеи пять строк текста, представляющих пять жаберных щелей. Он акула.

Самец неподвижен. Очень неподвижен, когда он смотрит на меня, мощная грудь делает медленные, глубокие вдохи, большие бицепсы выпирают из-за связанных за спиной рук. За свою невесёлую жизнь исцеления всевозможных темных тварей, я еще ни разу не встречала акулу — и на то были веские причины. Большинство из них сходят с ума на суше, теория состоит в том, что им никогда не суждено было покидать свой морской дом. Действительно, почти все морские анималия предпочитают проводить свою жизнь в глубоких частях океана в преобразованной форме, никогда больше не превращаясь в людей.

Так какого же черта этот тип здесь делает?