Ее свирепые звери. Начало

Глава 18

Аурелия

Мы подъезжаем к особняку Полупернатого на «мерседесе» змей, я с причесанными волосами, уложенными в модную прическу, а Трикси в пышном платье цветочницы и с гладким пучком балерины. Мне не разрешили взять с собой ни телефон, ни бумажник, вообще ничего. Шарлотта просто надела на меня бриллиантовое колье (подарок Полупернатого), напялила мне на ноги балетки (Полупернатый слишком короткий, чтобы каблуки смотрелись хорошо) и втолкнула меня в ожидавшую машину, где дядя Рон и дядя Бен избегали моего взгляда.

Я осторожно выхожу, мои соски полностью напряглись и видны на свежем ветерке, и мне приходится подавлять желание потереть их. Что за гребаный беспорядок. Мое сердце стучит в ушах, когда Трикси берет меня за руку, хлопая ресницами и взирая на меня, невесту. В легкой панике я оглядываю особняк, словно могу найти здесь друзей.

Я будто вижу это место впервые, и полированные греческие колонны теперь стали уродливыми прутьями клетки супружества. Это будет мое новое место жительства. Моя новая тюрьма.

Клюв и Тёрка встречают нас у двери с мрачными лицами. Клюв вообще не смотрит на меня, и натянутый поводок, который я держала на своем четвертом щите, соскальзывает.

Возможно, я сделала это нарочно, но я не позволяю себе думать почему. Рядом со мной появляется Дикарь, которого распирает от вопросов. Коса и Ксандер выходят из особняка секундой позже, стараясь не показывать, что их взгляды оценивают меня с головы до ног — или, что более вероятно, с головы до сосков. Я изо всех сил стараюсь не обращать на них внимания и сосредотачиваюсь на том, чтобы следовать за Клювом и моими дядями внутрь.

— Какое красивое платье, принцесса, — растягивает слова Дикарь, но его голос звучит натянуто. — Ты была довольно груба, не впуская нас… О, гребаный ад.

Дикарь замечает моего отца, ожидающего в вестибюле.

Король Змей как всегда высокий и угрожающий, его тело окружено аурой темной силы, и он едва смотрит на меня. Он целует Шарлотту в обе щеки и удовлетворенно кивает, что она привела меня сюда. Трикси подскакивает к нему, и он собственнически целует ее в макушку.

Она принцесса его двора, и, конечно, к ней относятся по-королевски. Меня пронзает острый приступ ревности, и мне тут же становится стыдно за то, что я ревную к ребенку.

— Отец, — говорю я, надеюсь, холодным, властным тоном. — Нам нужно поговорить.

Дикарь и мужчины затихают рядом со мной, и я чувствую их присутствие, они почти окружают меня по бокам, как стражи. Но это всего лишь проявление моей анимы — искать людей на своей стороне, когда таковых не наблюдается.

— Нам не о чем говорить, Аурелия, — холодно отвечает он. Его глаза предупреждающе вспыхивают, и тень обвивается вокруг его руки. — Твой брак с Полупернатым состоится прямо сейчас.

Ничто не помешает ему использовать свою змею на мне прямо здесь, я знаю это. Ему будет все равно, даже если кто-нибудь увидит. Послушание — это все, что для него имеет значение, а пререкания могут навлечь на меня серьезные неприятности.

Я задумываюсь об этом на мгновение, мои глаза бегают по сторонам, чтобы оценить, есть ли у меня какой-нибудь выход.

— Уже не такая сильная, змеюка? — ехидный голос Ксандера раздается у меня в ухе, и мне хочется плакать. — Ты будешь игрушкой для этого старого орла. Интересно, будет ли он выпускать тебя из клетки хотя бы несколько раз в год?

Прикусив внутреннюю сторону щеки, пока окончательно не потеряла самообладание, я крадусь вперед. Мои руки до сих пор скрещены, потому что я не хочу, чтобы Клюв и каждый зверь мужского пола в этой комнате видели, как мои соски все еще напряжены от холода, который не имеет ничего общего с температурой в комнате.

Я молча следую за группой, Клюв, Тёрка и мои пары следуют за мной по пятам. Кровь стучит у меня в ушах, когда мы добираемся до новой комнаты, что-то вроде гостиной на первом этаже. Мы останавливаемся снаружи, когда входит мой отец, за ним следуют Шарлотта, дядя Бен, дядя Рон и Трикси, которая проскакивает мимо, словно это действительно свадебная процессия. Мой желудок скручивается, и я оглядываюсь через плечо.

Дикарь, Ксандер и Коса молча смотрят на меня, как будто они ненавидят меня за то, что происходит. Как будто это моя вина. Но Клюв бросает на меня предупреждающий взгляд — приказ двигаться. Я хмуро смотрю на него, и ему хватает стыда отвести взгляд.

Я разворачиваюсь и выхожу за дверь, когда Дикарь говорит:

— Хочешь, я убью его для тебя, принцесса? Я не знал, что ты настоящая принцесса.

— Ты не очень нравишься своему отцу, не так ли, маленькая змея? — Ксандр растягивает слова. — Интересно, что плохого ты сделала, что заставило его возненавидеть тебя.

Родилась. Это самый плохой поступок, который я совершила.

Я проглатываю свою гордость, когда захожу в гостиную, где все ждут меня, расположившись вокруг лакированного деревянного стола.

Полупернатый стоит там, его лысеющая голова по-особенному блестит, словно кто-то отполировал ее для него в честь сегодняшнего события. Его глаза жадно изучают мое тело. Я вяло пытаюсь угадать, будет ли это одной из моих супружеских обязанностей — полировать его залысину.

Незнакомый мне мужчина постарше — кажется, тигр — одет в строгий костюм и держит папку, полную бумаг. Вероятно, член Совета, который будет свидетелем нашего союза. Тигров любят за такие вещи, потому что они обычно беспристрастные одиночки.

Полупернатый бросается вперед, чтобы взять обе мои руки, жадно целуя их, и я чувствую прикосновение языка. Я вздрагиваю, когда он поднимает на меня сияющие карие глаза.

— Такая красивая, Аурелия. Что за зрелище для такой старой косточки, как я.

Я замираю от ужаса, когда замечаю ударение на этом конкретном слове. Странный выбор формулировки, сделанный очень целенаправленно на глазах у других.

Он знает, кто я такая.

Мой взгляд скользит к отцу, который мягко улыбается, затем к дяде Рону, который смотрит себе под ноги. Святая Мать, они сказали ему, и именно поэтому он так рад жениться на мне. Это ненормальный брак.

Полупернатый немедленно сделает меня беременной, чтобы произвести на свет больше таких, как я. Скорее всего, он заставит и других самцов оплодотворить меня. Самое разумное, что можно сделать с его стороны, — это разнообразить гены моего потомства, чтобы создать самый могущественный Двор с древних времен.

Интересно, смогу ли я превратиться в мышь и юркнуть в окно, чтобы меня больше никогда не видели. Но змеи едят мышей. Как и орлы, и мой отец бросает на меня мрачный взгляд, который обещает убийство, если я буду вести себя как-то не так.

Но я могла бы превратиться в тигра, если бы захотела.

Или льва.

Я никогда не пробовала, но, наверное, смогла бы превратиться и в дракона.

Я могла бы уничтожить этот дом и всех в нем, если бы захотела. Но тогда все узнали бы, что моя мать происходила из древнего Дома Костеплётов. Что мы можем превратиться в любого зверя, которого захотим, пока находимся с ним в физическом контакте.

Но это означало бы, что все узнают, и на меня будет объявлена глобальная охота. Ценная анима, которая могла бы произвести больше себе подобных. И группа мужчин и женщин, которые могут превращаться в любого зверя? Этот Двор был бы самой могущественной группой в известной истории. Совет не допустил бы такого, и каждый босс подпольной мафии охотился бы за мной. Заковал бы меня в цепи и использовал для размножения.

Поэтому, когда Полупернатый подводит меня к столу перед членом Совета, я позволяю ему, изо всех сил сдерживая жжение в глазах.

Я снова оглядываюсь через плечо и вижу, что мои астральные узники внимательно наблюдают за всеми. Коса исчез, а Дикарь стоит у моего локтя, заглядывая мне через плечо в бумаги. Он испускает вздох, который, клянусь, я чувствую, и меня бросает в дрожь.

Полупернатый достает крошечную синюю бархатную коробочку, и мое сердце учащенно бьется.

— Взбодрись, маленькая змея, — раздается голос Ксандера с другой стороны от меня. — Ты будешь жить в особняке, а не в своей старой лачуге. Ты можешь навещать нас каждый день, — а потом приближается к моему уху. — Он сделает тебя толстой от маленьких птичек. Сколько ты хочешь?

Я подавляю рвотный позыв, когда Полупернатый бесцеремонно достает кольцо и хватает меня за руку. Это огромный бриллиант круглой огранки с золотым ободком. Полупернатый бросает на меня кичливый взгляд, пока я смотрю на массивный камень, гадая, за сколько я могу его продать.

Ведь должен же быть способ выбраться отсюда? Каким-то образом я смогу сбежать, я просто знаю это. Лист бумаги ничего не значит. Во всяком случае, не для меня.

— Подпишите здесь, пожалуйста, — член Совета протягивает толстый пергамент, и Полупернатый берет ручку и строчит нетерпеливым, но элегантным почерком. Как только я подхожу, чтобы взять ручку, Полупернатый передает ее моему отцу. Моя рука безвольно повисает в воздухе на одно недоверчивое мгновение.

Ксандер тихо посмеивается у меня за спиной.

— Змеи следуют Старым Законам, да? Отличная маленькая лазейка для вашего мерзкого вида. Они должны были казнить вас всех еще во время старой зачистки.

Холодок пробегает по моей спине от ледяной злобы в словах моей пары, но у меня нет времени размышлять о ненависти Ксандера, потому что я наблюдаю за своим отцом.

Он подписывает бланк одним быстрым движением, которое точно говорит мне, как мало я для него значу.

И вот я здесь, меня официально отдают в качестве племенного скота.