Железо и магия

Глава 12

Элара наклонилась вперед, покачиваясь на четвереньках, и понюхала землю под увядающим дурманом. Пахло влажностью, зеленью и жизнью. Она выпрямилась и задумалась о колючих растениях. Еще вчера грядка была в добром здравии, стебли стояли прямо, распускались зубчатые листья и украшали белые и фиолетовые цветы в форме трубочек. Сегодня стебли сморщились и съежились, загибаясь книзу. Казалось, из растения высосали всю воду, и оно умирало в конце долгой засухи. Но почва была влажной.

Рядом с ней Джеймс Корнуэлл заламывал руки. Белый мужчина лет сорока, он был среднего роста, но его руки и ноги почему-то казались слишком длинными, плечи — слишком узкими, а телосложение — слишком долговязым. Он носил соломенную шляпу и часто шутил, что со спины люди принимают его за пугало. Он был хранителем ядов. Если что-то было ядовито, и они выращивали это, Джеймс отвечал за это. Обычно он был оптимистичен, но прямо сейчас им овладело волнение.

— Никогда не видел ничего подобного, — сказал Джеймс.

— Ты откопал что-нибудь? — спросила она.

Он повернулся, рукой в перчатке сорвал растение со своей тачки и подержал его перед ней. Корень, обычно толстый и волокнистый, усох, настолько, что стал похож на крысиный хвост.

— Что могло так повлиять? — спросил Джеймс.

— Я не знаю, — сказала она.

— Весь урожай пропал.

Он был прав. Дурман, Datura stramonium, не был одним из их самых ценных растений. Мощный галлюциноген, он принадлежал к семейству пасленовых, имел общих предков с томатами, картофелем и перцем чили, а также с белладонной и мандрагорой. Когда-то его использовали как средство против безумия и припадков, но токсичность растения оказалась слишком высокой, и от него отказались, как только были найдены более безопасные альтернативы. Теперь его в основном собирали, чтобы вызывать видения. Они продавали его небольшое количество каждый год в специализированные магазины и следили за тем, чтобы на нем были яркие предупреждающие этикетки. Он не приносил значительного дохода, но внезапное увядание вызывало беспокойство.

Элара посмотрела налево, где заросли белены черной цвели желтыми цветами. Hyoscyamus niger, также ядовитая и галлюциногенная, приносила много денег, в основном от немецких и скандинавских нео-язычников. Растение было священным для Бальдра, сына Одина и Фригг. Бальдр был известен в основном своим мифом о воскрешении, подробно изложенным в «Прозаической Эдде», но средневековый текст упустил одну важную деталь: Бальдр не был мучеником. Он был военачальником, владевшим всеми видами оружия, известными древним людям. Нео-язычники молились ему перед каждым серьезным препятствием, и белена была важной частью этих молитв. Белена слишком токсична, чтобы выращивать и собирать ее любителями. За нее была большая цена.

Если бы то, что убило дурман, перескочило на белену, им встало бы в копеечку.

— Чем думаешь заняться? — спросила она.

— Я хочу ее защитить.

— Белену?

Он кивнул.

— Я обложу ее пластиком, но мне было бы лучше с защитой.

— Хорошо, — сказала она. — Я скажу Саванне.

Джеймс еще немного покрутил руками.

— Ты бы хотел, чтобы это сделала я? — предположила она. — Сейчас?

— Да? — спросил он.

— Ладно.

— Спасибо! — Он полез в тачку и достал вязанку.

Быстрый топот скачущей лошади донесся из-за деревьев. Элара нахмурилась. Из-за поворота показался всадник. Сэм, одетый в форму Железного пса черного цвета.

Он замедлил ход лошади, заставив кобылу остановиться перед ними.

— Проблемы.

Она вскочила на ноги.

— Что случилось?

— Здесь люди из Стаи. Парень, который был здесь раньше, и двое других, мужчина и женщина. Они сказали, что они альфы клана буда.

Только этого не хватало.

— Где наставник?

— У рва, на другой стороне. Мы ему еще не сказали.

Клан буда, клан буда… Что там говорил тот мальчик? Его люди убили альфу моего клана.

О нет.

— Держи наставника подальше от двора. Делай все, что должен. Не сиди просто так, иди! Иди!

Сэм развернул лошадь и поехал обратно тем же путем, каким приехал. Она сосредоточилась на деревьях вдалеке.

— Но белена, — простонал Джеймс.

— Я вернусь.

Элара сделала шаг. Деревья надвинулись на нее. Она сделала еще один шаг, спеша к замку, слишком быстро сжигая магию. Прошло три дня с тех пор, как Дейдре забрали из замка, и Хью замкнулся в себе. Он не хотел с ней ссориться. Когда он говорил, это было коротко и по делу. Он все время занимался отделкой рва. Прошлой ночью она пробралась в его сны и увидела огонь и смерть, руины, усеянные трупами, и его, ужасающего монстра, крадущегося по ним под хор криков и убийств, огненный водоворот позади него такой большой, что занимал половину неба. Она не могла сказать, был ли это кошмар или искаженное воспоминание.

В тот момент, прежде чем он повернулся и ушел, когда семья Дейдре выехала из замка, она увидела его глаза. Хью не осознавал своего наследия. Он знал, что это такое, он знал, что он убийца, он позволял этому мучить себя, но внутри стен замка он был защищен от всего его воздействия. Железные псы восхищались им, ее народ искал у него защиты. Знал он это или нет, Хью опирался на эту человеческую сеть, чтобы продолжать идти вперед. Он считал себя сильным, жестоким и безжалостным, но также и тем, кто защищает и руководит. Его боялись, но уважали и даже завидовали.

Он никогда не задумывался о том, каким его видят люди со стороны. В словах Уэйна Хармона не было уважения. Только презрение и отвращение.

Хью был человеком, которому нельзя было доверить детей. Злодей. Мясник без единого отличного качества. А она была ведьмой, супругой сатаны, злым созданием, обманщицей и осквернительницей, достойной только того, чтобы ее забили камнями до смерти. Ее это не ужалило. Элара привыкла к этому. Она выросла с этим.

Она познала и доброту, и крайнее презрение. Однажды баптистская церковь приютила ее и ее людей, зная, кто они такие, потому что они были голодны, и им некуда было пойти. В следующем городе, всего в десяти милях вниз по дороге, христиане выстроились вдоль дороги с заряженными дробовиками, чтобы убедиться, что они продолжают движение.

Некоторые люди в мире видели только черное и белое. Ими двигал страх. Они научились выживать в своем маленьком уголке мира и воспринимали любые изменения как угрозу своему выживанию. Но им все равно нравилось думать о себе как о хороших людях. Хорошие люди не ненавидят без причины, поэтому они хватаются за любой предлог, каким бы незначительным он ни был, который давал им разрешение ненавидеть. Строка в священной книге. Цвет кожи человека. Вид его магии. У них не было привычки пересматривать свои взгляды или давать шанс. Их страх был слишком велик, а потребность защищаться — слишком огромна. В конце они всегда проигрывали. Жизнь — это перемены. Они придут к ним, так же неизбежно, как восход солнца, несмотря на все их усилия.

У нее были годы, чтобы защититься от этого. У Хью не было. Он был на вершине. В команде победителей. Никаких сомнений не допускалось.

И теперь здесь были альфы клана буда. Она понятия не имела, как он отреагирует на это.

Элара ступила на стену и заставила себя остановиться и перевести дыхание. Оборотни спешились во дворе замка. Высокий темноволосый мужчина в черном двигался плавно и быстро. Казалось, что он едва держал себя в руках. Женщина была его полной противоположностью: невысокая, светловолосая и спокойная. Она что-то говорила ему, и ее движения казались успокаивающими. Асканио Ферара держался позади них с многострадальным выражением на красивом лице.

Элара поняла, что ее голубое платье испачкано грязью. Земля была у нее под ногтями. Времени не было. Она спустилась по лестнице. У подножия ее ждал Дугас.

— Этот мужчина сокрушит все на своем пути, — пробормотал он.

— Вижу.

Она прошла мимо него и изобразила улыбку на лице.

— Добрый день.

Асканио и женщина повернулись к ней. Мужчина все еще осматривал двор. Блондинка положила руку ему на плечо и мягко потянула за собой, пока он не повернулся лицом к Эларе.

— Здравствуйте, — сказала блондинка. — Извините, что ворвались к вам без предупреждения. Я, Андреа Медрано. Это мой муж, Рафаэль. Вы, конечно, уже знакомы с Асканио.

— Да, — сказала Элара. — Вы, должно быть, устали. Не хотите перекусить?

Глаза Асканио загорелись.

Если у нее получится вывести их из двора замка и благополучно перевести внутрь до появления Хью, возможно, они увернутся от удара.

— Мы бы с удовольствием что-нибудь перекусили, — сказала Андреа. — Правда, милый?

Хью д'Амбрей прошел через ворота, Стоян следовал за ним.

Рафаэль увидел его. Их взгляды встретились.

Рафаэль одним движением руки стянул с себя кожаную куртку.

— Рафаэль, — сказала Андреа. — Ты обещал мне, что не будешь этого делать. Рафаэль!

Рафаэль выдернул два кинжала из ножен на поясе и направился к Хью.

— Я же говорил тебе, — сказал Асканио. — Я говорил, что это произойдет.

Хью вытащил нож из ножен на поясе и двинулся вперед.

Двое мужчин приблизились друг к другу. Рафаэль нанес удар так быстро, что превратился в размытое пятно. Каким-то образом Хью увернулся.

— Достань его, дорогой! — крикнула Андреа.

Что? Элара посмотрела на нее.

— Простите, — сказала Андреа. — Железные псы убили мою свекровь.

— Мои соболезнования, — сказала Элара. — Что произойдет, когда мой муж сделает вас вдовой?

— Рафаэль не проиграет.

Хью увернулся и ударил Рафаэля ногой в живот. Оборотень перекатился, вскочил на ноги, его глаза налились кровью, и он бросился на Хью.

Не проиграй, — мысленно приказала она. Не проиграй, Хью.

Двое мужчин столкнулись и оторвались друг от друга. Левое предплечье Хью закровоточило. Голубое свечение зажало рану. Она затянулась.

Порез змеился по лицу Рафаэля. Он вытер с него кровь. Его кожа затянулась сама собой. Вирус Lyc-V, ответственный за существование оборотней, одарил их непревзойденной регенерацией.

Они снова схлестнулись, рубя, пронзая так быстро, что она едва успевала угадывать атаки. Рафаэль был вихрем, но Хью был сильнее. Они пронеслись через двор замка. Если бы не ножи, они почти танцевали.

Хью отшатнулся. Ее пронзил холод. Должно быть, он получил удар, но она не могла этого увидеть. Рафаэль нырнул в проем, нанося удар. Кончик его кинжала задел горло Хью, прочертив резкую красную линию.

Элара ахнула.

Хью схватил Рафаэля за запястье левой рукой и вывернул. Кость хрустнула. Оборотень зарычал и выронил кинжал. Андреа щелкнула зубами.

Хью пинком выбил кинжал. Они бросились друг на друга.

Секунды растянулись в минуты, медленные и тягучие, как капающий мед. Теперь Хью был окутан голубым сиянием. Рафаэль истекал кровью. Lyc-V не смог вылечить его достаточно быстро. Камни под их ногами были измазаны красным.

Что-то было не так. Она видела, как Хью дерется. Это был не он. Он был точен и обдуман. Это было безумие, почти как если бы… как если бы он позволял Рафаэлю изливать на себя свой гнев.

Если бы он использовал магию, этот бой был бы окончен.

Хью наказывал себя.

Рафаэль ударил Хью кулаком в бок. Хью принял удар, зажал руку Рафаэля и нанес удар Рафаэлю по почкам. Оборотень вырвался. Голубое свечение перескочило от Хью к ране Рафаэля и задержалось.

Она долго смотрела на это, не веря своим глазам. Ее руки сжались. Этого было достаточно. Элара двинулась вперед.

— Что вы собираетесь делать? — спросила Андреа.

— Я собираюсь остановить это.

— Оу, я не знаю, — сказала Андреа. — Не похоже, что им нужна какая-то помощь.

Элара позволила магии выплеснуться наружу. Она скатилась с нее, холодная, как дно айсберга в глубине темного океана. Женщина-оборотень резко вздохнула.

— Хью исцеляет его.

Андреа покосилась на бойцов.

— Нет…

Голубое свечение прильнуло к другой стороне Рафаэля.

Шок отразился на лице Андреа.

— Да. Исцеляет. Почему?

— Потому что он наказывает себя. Человека, которого ваш муж пришел сюда убить, больше не существует. Человек, который сейчас здесь, позволит причинить себе боль, потому что думает, что его нужно наказать. Это зашло слишком далеко. Сегодня никто не умрет. Я этого не допущу.

— Рафаэль, — позвала Андреа. — Прекрати. Хватит!

Рафаэль яростным ударом вонзил нож в бок Хью снизу вверх. Хью ударил его кулаком в лицо. Рафаэль отшатнулся, его губы скривились в гримасе. Хью побледнел. Ее охватил страх. Она позволила этому продолжаться слишком долго.

Рафаэль развернулся и нанес удар ногой. Он стоял к ней спиной. Она коснулась его плеча кончиками пальцев, забрав лишь крошечную каплю его жизни.

Оборотень остановился. Его черный кинжал опустился. Он сделал неуверенный шаг назад и упал на колени.

Она встала перед Хью и обвила руками его шею, ее магия омыла их обоих.

— Все кончено.

Он сделал шаг вперед, неся ее вес на своей шее.

— Закончено, — пробормотала она, обволакивая их своим голосом. — Больше не надо. Ты нужен мне. Ты нужен всем нам. Пожалуйста, Хью. Пусть будет так.

Он остановился и посмотрел на нее. Осознанность вернулась в его глаза. Элара выдохнула.

Позади них Андреа опустилась на колени рядом с Рафаэлем и обняла его.

— Так устал, — прошептал Рафаэль и тяжело опустился на землю.

— Ты хорошо сражался, — сказала она ему. — Ты убил его, по меньшей мере, четыре раза. Тетя Би гордилась бы тобой.

Хью смотрел на нее. Он наклонил голову. Она не понимала, что он делает, пока его губы не нашли ее. Это был голодный, отчаянный поцелуй. Она почувствовала на языке вкус его боли и отступила. Вся передняя часть ее платья была пропитана кровью. Хью споткнулся и повалился вперед, как бревно. Она едва успела подхватить его, и ее колени задрожали под тяжестью его тела.

— Может, мы теперь пообедаем? — спросил Асканио.

***

ХЬЮ ОТКРЫЛ ГЛАЗА. Потолок над ним был погружен во мрак. Он был в своей спальне.

Все причиняло боль.

Он уставился на потолок, пытаясь найти какое-то равновесие между болью в разных частях тела, волшебное место, где болело немного меньше. Ему это не удалось.

Который был час? Должно быть, было поздно. Последнее, что он помнил, был бой с Медрано. На самом деле он не планировал этот бой. Он не был уверен, чем бы все закончилось. Он не хотел убивать Медрано на глазах у его жены. У него была какая-то смутная идея позволить оборотню утомить себя, но потом это стало чем-то другим. Он был почти уверен, что один из них не выживет в этом бою.

Он вспомнил Элару и прохладное прикосновение ее магии. Как будто вошел в облако тумана жарким летним днем.

Дальше он ничего не помнил.

Он убил Медрано?

Нет, должно быть, она остановила его.

До него донесся запах. Он почувствовал запах апельсина, масла и чего-то еще, какого-то теста. Внезапно он проголодался.

Сесть оказалось непросто. Кто-то раздел его до нижнего белья. Запаха крови он не почувствовал, значит, его вымыли.

Он, пошатываясь, подошел к двери. Дверь Элары в другом конце коридора была открыта. Внутри горел мягкий свет. Оттуда исходил аромат.

Он, пошатываясь, оглянулся, ища, что бы надеть, и остановился на черных брюках и белой футболке. Ему удалось бесшумно надеть и то, и другое, и он направился по коридору.

Аромат стал сильнее. В замке вокруг них царила тишина. За окнами в коридоре по небу расстилалась ночь, сверкая звездами.

Хью добрался до двери. Гостиная в апартаментах Элары была пуста. Он пошел на запах, обернулся и увидел ее. Она стояла в маленьком уголке рядом со своей спальней. Большая каменная печь занимала большую часть дальней стены. Перед ним был островок с варочной панелью и мойкой для приготовления пищи. Между плитой и островком спиной к нему стояла Элара. Ее голубое платье облегало ее, ниспадая на ягодицы. Ее волосы были заплетены в косу и заколоты наверх, и ему открывался вид на ее тонкую шею.

Ммм.

Он прислонился к дверному проему.

Элара достала что-то из духового шкафа и повернулась к нему. В руках она держала металлическое блюдо в кухонных рукавицах.

На ней был фартук. Маленький фартук с оборками, белый, с розовыми цветами вишни, и широкими черными завязками, обернутыми вокруг нее и завязанными сбоку на бант.

Он рассмеялся.

— Что тут смешного?

Этого не могло быть на самом деле. Это был еще один сон.

— Интересно, какая часть моего сумасшедшего мозга хотела увидеть Ледяную гарпию в фартуке, выпекающую печенье.

— Это не печенье.

Он заглянул в форму. Там было полно блинчиков, сложенных вчетверо и политых растопленным сливочным маслом. На огне края блинчиков подрумянились. Должно быть, она посыпала их сахаром, потому что по краям остался тонкий слой карамели. Последний раз он ел блинчики во Франции, давным-давно. Он не мог вспомнить, зачем он там был и что делал, но он помнил десерт и ярко-красные языки пламени, лизавшие блины, когда их подавали на стол.

Элара сняла варежки.

— Так вот кто я, Ледяная гарпия?

— Да. — И он был в восторге. Он даже не мог ясно мыслить.

— С таким отношением ты не получишь ни одного из моих блинчиков.

Он двинулся к ней крадучись. Она скрестила руки на груди, но не дернулась. Он медленно подошел к ней сзади, ощущая каждый дюйм разделяющего их пространства. От нее пахло жасмином и зелеными яблоками. Слишком тонко для духов. Может быть, легкий аромат шампуня или лосьона. Он подумал, почувствует ли он его, облизывая ее кожу.

— Будь осторожен, наставник.

Он наклонился, поймал конец завязки ее фартука и потянул их.

— Прекрати, — сказала она ему.

О, ему бы это понравилось.

— Это моя мечта, — сказал он ей.

— Меня не волнует.

Конечно, ее это не волновало. Он тихо рассмеялся и снова потянул за завязки.

— Ты остановишься?

— Я говорил тебе держаться подальше от моих снов. — Он наклонился ближе, вдыхая аромат ее кожи, и прошептал ей на ухо. — Ты вторгаешься на чужую территорию.

Ее глаза расширились. Он заглянул в них и уловил тот самый момент, когда в их глубине вспыхнул намек на белое пламя. На поле битвы в сознании Элары развернулись знамена войны, и солдаты бросились в атаку. Он научился следить за этим взглядом, когда они спорили. Вот тогда все становилось по-настоящему хорошо.

— Возможно, тебе следует спросить себя, почему ты позволяешь мне входить и выходить из твоих снов, наставник. Чего ты хочешь?

Он был таким твердым, что это причиняло боль.

— Возможно, я проголодался. — Он стащил блинчик с блюда. Она попыталась шлепнуть его по руке, но он был слишком быстр.

— Они еще не готовы.

— Для меня они выглядят готовыми. — Он держал блинчик так, чтобы она не могла дотянуться. — Ты хочешь его вернуть?

— Да.

Он наклонился ближе.

— Что ты позволишь мне сделать с тобой, чтобы вернуть его?

— Верни мне блинчик, Хью.

Он держал его перед ней. Она выхватила блинчик у него из рук и повернулась к нему спиной, чтобы бросить обратно на блюдо. Он сцепил руки на островке, зажав ее в своих объятиях.

Она стояла совершенно неподвижно. Он почувствовал, как напряжение вибрирует в изгибе ее позвоночника и положении плеч, и это сделало его тверже.

Он наклонился и поцеловал ее чуть ниже уха с правой стороны. Она ахнула. Кожа под его губами была теплой и нежной, как теплый шелк. Он коснулся языком чувствительного места, обдавая нерв жаром, и она слегка откинулась назад, невольно ища его. Ему хотелось прижать ее к себе, сорвать с нее одежду и раствориться в ее мягком теле. Это была дикая, неконтролируемая потребность, простая и неистовая по своей интенсивности. Ему хотелось прижать ее к кровати и провести языком по соскам ее грудей, а затем скользнуть ниже, по животу, и ниже. Он хотел услышать ее стон, увидеть, как у нее перехватывает дыхание, наблюдать, как она раздвигает для него ноги, и заставить ее кончить так, как она никогда раньше не кончала. Он хотел войти в нее и услышать, как она выкрикивает его имя, потому что она не могла насытиться. Он хотел, чтобы ей понравилось, потому что он делал это с ней.

— Остановись, Хью, — прошептала она.

Он поймал пальцами прядь ее белых волос и поцеловал ее.

— Почему?

— Что, если это не сон? Что, если ты не спишь?

— И ты готовишь блинчики посреди ночи в красивом фартуке?

— А что, если это так? Если мы проснемся утром в одной постели, что тогда?

— Я не знаю. Скажи мне. — Он снова поцеловал ее в шею, с другой стороны. Она резко вздохнула и сглотнула.

— Мы наконец-то научились работать вместе. Если ты не остановишься…

Он укусил ее за шею, пощипав кожу зубами. Ее голос сорвался. Она задрожала, и это почти толкнуло его через край.

— … если ты не остановишься, утром мы начнем войну, потому что это не ты. Твое тело так сильно напрягалось, чтобы залечить все повреждения, что ты светился несколько часов. Ты измотан и у тебя поехала крыша. Ты пожалеешь об этом моменте слабости. Ты заставишь меня заплатить за него.

Его губы спустились к изгибу ее шеи. Ее дыхание стало прерывистым. Она хотела его. Все его тело напряглось, каждый мускул, каждый нерв взывал к ней.

— Я не могу позволить себе такую цену. Остановись, Хью. Остановись.

Слова, наконец, дошли до него. Он мог заставить ее. Это был сон, и он мог делать все, что хотел, но этого было бы недостаточно. Он хотел большего, чего его подсознание отказывалось позволить ему даже во сне. Это был еще один кошмар. Он просто не осознавал этого до сих пор.

Он прижался лбом к ее затылку.

— Элара…

— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, не говори ничего, о чем пожалеешь утром.

Его голос был низким рычанием.

— Иногда, когда я лежу без сна посреди ночи, я думаю о тебе.

— Не…

— Иногда ничего не остается, и все, что удерживает меня здесь — это знание, что утром ты затеешь со мной сражение.

— Хью…

— Чего ты хочешь больше всего на свете? Скажи мне, что это, и я разорву мир на части, чтобы принести это тебе.

Она медленно повернулась в его объятиях и подняла руки. Ее пальцы коснулись его волос, убирая их с лица. Он наслаждался этим.

Она встала на цыпочки и коснулась его губ своими.

— Спроси меня снова утром.

— Сейчас.

— Тебе пора идти, Хью.

Натянутый канат под ним лопнул, и он рухнул.

— Нет.

— Да. Мы поговорим об этом снова, утром. Пожалуйста, иди в свою спальню.

Она толкнула его. Он мог бы остаться там, где стоял. У нее не было сил сдвинуть его с места, но вместо этого он отошел от нее. Он подошел к двери и вышел наружу. Она закрыла дверь, и он услышал, как она прислонилась к ней с другой стороны.

Ничего не оставалось, кроме как вернуться в свою комнату. Это был единственный выход из этого извращенного сна.

Позади него разверзлась пустота. Он уставился в ее обжигающую глубину, выругался и пошел к своей кровати.

***

ХЬЮ ОТКРЫЛ ГЛАЗА. Утренний свет заливал его комнату. Окна были открыты, и легкий ветерок гулял по спальне, принося с собой намек на первую осеннюю прохладу.

В животе у него заурчало. Он сел и увидел Ламара, лениво развалившегося в кресле с очками на носу.

— Ну, здравствуй, солнышко, — сказал ему Ламар.

Хью посмотрел на него.

— Мы скучали по тебе, — сказал Ламар.

— Как долго я был без сознания?

— Три дня.

Это объясняло голод и дурацкие сны.

— Оборотни?

— Все еще здесь. Медрано хочет поговорить с тобой. Твоя жена держит оборону. Я думаю, она собирается подать им завтрак.

Хью встал. Его конечности болели, а внутренности казались саднящими и нежными. Слишком много, слишком быстро заживало. На столике у кресла лежала книга. Хью взял ее.

— Гарри Поттер?

— Бейл читает тебе ее вслух. Она его любимая.

Они сидели с ним три дня, следя, чтобы он не умер. Он сделал бы то же самое для них, но он никогда не ожидал, что они сделают это для него.

Хью натянул штаны.

— Как там ров?

— Мы закончили.

Работы оставалось на две недели, когда он развалился.

— Как?

— Элара мобилизовала своих людей. Они толпами вышли укладывать бетон.

Гарпия помогла ему. Ха!

— Хочешь лучшую новость? У них есть семья каменщиков, которые круто помогли. Они знают свое дело, и вместо 28 дней мы получаем застывший бетон, как только по нему ступают. — Ламар ухмыльнулся. — Остался один раздел, до которого они не добрались, потому что вырубилась магия, но как только это будет сделано, мы будем готовы к затоплению.

— Ламар?

— Да.

— Врежь мне.

Ламар оторвал свое крепкое тело от стула и нанес удар кулаком в живот. Боль пронзила Хью, что стало долгожданным потрясением для организма.

— К чему это было? — спросил Ламар.

— Убедиться, что я не сплю.

— Ты не спишь, — сказал Ламар. — Но больше так не делай. Ты позволил Медрано выпотрошить тебя, как рыбу. Я наблюдал, как ты это делал. Ты обещал Стояну, Бейлу и Феликсу. Ты обещал мне. Ты можешь лгать этим ублюдкам, но я собираюсь сдержать твое слово. Ты нужен нам. Мы еще не в безопасности.

— Убирайся к черту из моей комнаты, — прорычал Хью.

Ламар ухмыльнулся и направился к двери.

Его осенила случайная мысль.

— Как давно, ты говоришь, отключилась магия? — окликнул его Хью.

— Я ничего такого не говорил. Она вырубилась вечером после того, как ты стабилизировался, примерно через десять часов после твоего боя с Медрано.

Ламар продолжил движение.

Если магия не действовала большую часть из трех дней, Элара не могла войти в его сны.

Он все это выдумал? Ощущение было острым и реальным, таким же, как тогда, когда она впервые проникла в его голову.

Он никогда не видел ее на кухне. Он был в ее спальне, когда она латала его, но с того места, где он сидел, он не мог видеть ту сторону комнаты.

Десять минут спустя, одевшись и приняв душ, он пересек коридор и постучал в дверь Элары. Ответа не последовало. Он дернул дверную ручку. Она повернулась в его руке. Хью вошел. Спальня была пуста. Он прошел знакомым маршрутом до дальней стены и повернул налево. Его встретил кухонный уголок. Тот же островок, та же плита, тот же холодильник. Он открыл дверцу холодильника, зная, что найдет внутри.

На средней полке стояла тарелка со стопкой блинчиков.

Хью уставился на нее.

Это было по-настоящему. Он встал посреди ночи, пришел сюда и выдал ей все это глупое дерьмо. Она предупреждала его, но он, как идиот, выложил все, что ей только могло понадобиться. Он стоял там, как изголодавшийся пес, скуля, чтобы его впустили внутрь. Ей пришлось практически вытолкать его из своей комнаты.

Жалкого.

Это случилось.

Теперь все изменится. Они поссорились, и он все испортил. Если он спустится и увидит жалость на ее лице, это убьет его.

Долгое время он, оцепенев, стоял, пока, наконец, им не овладело какое-то холодное чувство. Он задумался над ним и узнал. Он почувствовал холодный, кристальный гнев. Он позволил ему захлестнуть себя, заморозив все неприятные эмоции, которые у него были.

Он был наставником Железных псов. Его жена подавала завтрак мужчине, который пытался его убить. Мужчине, который все еще представлял угрозу.

Его работой было нейтрализовывать угрозы.

Ему надо присутствовать.

***

ОН ЗНАЛ.

Элара крепче сжала вилку. В одно мгновение дверной проем на террасу был пуст, в следующее мгновение в нем возник Хью, и она мгновенно поняла, что он знал правду о разговоре на ее кухне. Его голубые глаза были заледеневшими. Седрик сидел у его ног, виляя хвостом.

Он подошел к ней.

Она понятия не имела, что он сделает. Андреа и Рафаэль за столом замерли.

Хью склонился над ней. Его губы коснулись ее щеки. Это было так же сухо и бесстрастно, как растирать кожу мелом.

Она изобразила улыбку.

— Наконец-то ты проснулся.

— Ты меня знаешь, мне нужен косметический отдых.

Его голос был теплым, намек на улыбку, тронувший его губы, был в самый раз, но взгляд был жестким.

Она взяла его за руку и задержала в своей.

— Я волновалась.

Он высвободил руку. Он сделал это плавно, и сторонний наблюдатель не смог бы сказать, но она это почувствовала. Он не хотел, чтобы она прикасалась к нему.

— Прости. Я больше не буду тебя беспокоить. — Он вложил в эти слова какую-то ужасную окончательность.

Хью выбрал стул рядом с ней и сел. Большая собака растянулась у его ног.

Рафаэль и Андреа смотрели на Хью так, словно и он, и Седрик сошли с ума. За последние три дня она достигла комфортного равновесия с оборотнями. Со временем она бы завоевала их расположение, но все это не имело значения. Все зависело от того, что выйдет из уст Хью дальше.

Над столом повисла зловещая и тяжелая тишина.

Хью нахмурился.

Она напряглась. Оборотни слегка наклонились вперед.

— Где бекон?

Она выдохнула, встала, сняла крышку с блюда и поставила перед ним огромную тарелку с приготовленным беконом и сосисками.

Хью наполнил тарелку, отхлебнул кофе и на мгновение замер, смакуя его.

— Это заставляет меня чувствовать себя почти человеком.

— Мы собираемся поговорить? — спросил Рафаэль.

Хью поставил кружку и повернулся к нему лицом.

— Мне жаль, что мои солдаты убили твою мать.

Вот оно. Элара затаила дыхание.

— Я уважал твою мать, — сказал Хью. — Она была лидером и стояла за свой народ. Она умерла, потому что хотела выиграть тебе время. Она не вызывала у меня неприязни, и я не хотел, чтобы она умерла. Целью была Дэниелс. Но мы с твоей матерью были по разные стороны баррикад, и все, что ослабляло Стаю, считалось полезным для дела Роланда. Она была опасной, могущественной и популярной, и она оказывала большое влияние на Леннарта, Дэниелс и Стаю в целом. Ее смерть оставила большой пробел в вашем составе. Так что я бы солгал, если бы сказал, что ее убийство в то время не было победой. Однако я больше не поддерживаю дела Роланда. Я глубоко сожалею о ее смерти и о боли, которую я причинил тебе и твоей семье.

Андреа тихо выдохнула.

— Я понимаю, почему ты напал на меня, — сказал Хью, разрезая вилкой блинчик. — Я понимаю. Это было справедливо. Теперь дело сделано. У каждого из нас есть жена и люди, за которых мы несем ответственность, и наши деловые интересы пересекаются. Мы можем продолжать работать вместе, можем искать альтернативных деловых партнеров или можем убить друг друга. Реши, чем ты хочешь заняться.

Рафаэль откинулся назад, его лицо было спокойным.

— По моим подсчетам, я убил тебя четыре раза за этот бой. Как ты все еще жив?

— Меня трудно убить, — сказал Хью.

— Какова твоя позиция по вопросу о Роланде? — спросила Андреа.

— Он хочет нашей смерти, — сказал Хью. — На данный момент мы не самая приоритетная цель, поэтому он, вероятно, сказал Незу позаботиться о нас по своему усмотрению.

— Что произойдет, если Роланд нападет на Атланту? — спросила Андреа. — Кому ты поможешь, д'Амбрей? Элара сказала нам, что ты больше не тот человек. Это все слова или нет? Чего ты стоишь?

Они зашли слишком далеко и слишком быстро. Ей надо было вмешаться.

— Первоочередная задача моего мужа — выживание нашего народа.

Хью прожевал бекон и сделал еще один глоток кофе.

— Прямо сейчас у Дэниелс лучший шанс остановить Роланда. Если он возьмет Атланту, он нас задавит. Мы можем продержаться какое-то время, но это ненадолго. Так что, если в Атланте сформируется коалиция, мы примкнем к ней.

Она чуть не упала со стула.

Рафаэль наклонился вперед.

— У нас есть твое слово?

— Да. Более актуальный для тебя вопрос: на какой стороне будет Стая? — Хью прожевал еще немного. — Шрапшир, ваш новый Царь Зверей, параноидальный перфекционист, движимый страхом не выполнять свои обязанности. Он от природы одиночка и не может поверить, что нашел женщину, которая любит его. Дали Харимау — его единственная опора.

— У него есть семья, — сказала Андреа.

— Да, все они типичные ягуары-оборотни: одиночки. Они собираются вместе по семейным поводам, но в остальном ведут раздельные жизни. Шрапшир заботится о двух вещах: о своей паре и о том, чтобы делать абсолютно лучшую работу, на какую бы должность в Стае он ни претендовал. Его отцу не удалось умертвить ребенка, который стал лупой. Это было его обязанностью, как медика стаи. Его судили и посадили в тюрьму за невыполнение служебных обязанностей. Шрапшир так и не смирился с этим.

Он излагал все это с клинической точностью, пока ел. Элара поняла, что от Хью с той ночи не осталось и следа. Остался только наставник Железных псов. Ей захотелось схватить его и трясти до тех пор, пока лед не треснет.

— Прямо сейчас Шрапшир занимает исключительно ответственное положение Царя Зверей. Если вы собьете его с толку подходящей катастрофой — например, раните Дали или убьете нескольких детей Стаи, он ответит подавляющей силой и, как только эта атака провалится, он станет все более иррациональным, поскольку нанесет ответный удар.

Двое оборотней уставились на него так, словно у него выросла вторая голова.

— Когда я работал на Роланда, он попросил меня разработать комплексный план по уничтожению Стаи. Меня у него больше нет, но если он будет действовать по моему сценарию, то, скорее всего, нацелится на Дали. Это проще и чище, чем другие мишени. Как только Шрапшир убедится, что не может защитить даже свою пару, он выйдет из-под контроля, и никто не знает, куда он направится. Он уже раньше кидал и Леннарта, и Дэниелс. Если ударить его правильно, он может затащить всех в Крепость и запретить кому-либо покидать ее. Андреа, Дэниелс твоя лучшая подруга. Итак, что вы двое собираетесь делать, когда ее не будет рядом, придет Роланд, а Шрапшир будет удерживать вас в форте?

Двое оборотней уставились на него. Элара почувствовала легкий укол удовлетворения.

— Это та сторона его характера, которую он обычно никому не показывает, — сказала она. — Звучит так, будто ваш лучший выбор — обеспечить безопасность семьи Царя Зверей.

— Я дам тебе ответ. — Андреа оскалила зубы. — Если Шрапшир попытается удержать клан буда от этой битвы, мы отделимся от Стаи. Клан тяжеловесных и клан волков тоже. Мы поддержим наших друзей.

Седрик поднял голову и залаял на нее. Хью протянул кусок бекона, и большая собака с жадностью проглотила его. Ей придется поговорить с ним о том, чтобы не кормить собаку со стола.

— Ты прав, — сказал Рафаэль. — У нас пересекающиеся деловые интересы. Нам не обязательно быть друзьями, но сотрудничать взаимовыгодно. Я каждый день скучаю по маме. Я бы ничего так не хотел, как предать тебя земле, но на данный момент это никому не принесет пользы, и меньше всего нашему клану. Если бы моя мать была жива, она бы указала мне на это. У нас нет привычки тратить ресурсы впустую. Ты полезен, д'Амбрей. Мы собираемся использовать тебя. Ты многим нам обязан.

— Достаточно справедливо. Что тебе от нас нужно? — спросил Хью.

— То же самое, что вы делаете сейчас, — сказал Рафаэль. — Нам нужна безопасная гавань для оборотней в Кентукки. В свою очередь, мы будем настойчиво подталкивать Стаю к покупке ваших трав через тендер.

— Мне подходит, — сказал Хью.

— Спасибо за прекрасный завтрак. — Андреа поднялась на ноги. — И за ваше гостеприимство. Сейчас мы отправимся в путь.

— Вам всегда рады, — сказала Элара.

Рафаэль встал, и двое оборотней вышли.

Пару минут они сидели молча.

— Где Асканио? — спросил Хью.

— Исследует замок.

— Ты позволяешь ему бегать без присмотра?

— Сэм с ним, — ответила она.

Хью вздохнул.

— К настоящему времени он, вероятно, знает всю схему нашей обороны. Неважно. Я разберусь с этим.

Он встал и взял свою тарелку.

— Не беспокойся, — сказала она ему. — Я все уберу.

Хью поставил тарелку на пол. Седрик чуть не сошел с ума от радости. Хью поставил тарелку на стол после того, как Седрик закончил, и наклонил голову, чтобы поймать ее взгляд.

Его голос был тихим.

— В следующий раз, когда ты вмешаешься в один из моих боев, я вручу тебе документы о разводе. Между нами все ясно?

Да уж. Мудак вернулся.

— В следующий раз, когда мне представится шанс спасти твою жизнь, я подумаю об этом.

Он вышел, собака последовала за ним по пятам.

Ей хотелось схватить его тарелку и разбить ее об пол. Но он бы услышал, и она отказалась доставить ему удовольствие.