Железо и серебро

4

К вечеру выехали к реке. Наверное, это была потусторонняя версия Грейне, по крайней мере, так показалось Анне. Речная вода сияла серебром, над ней курилась дымка, оттуда доносился приглушенный смех.

— В реке тоже много чего живёт, — неохотно сказал Марти. — Станем на привал неподалёку. Не ходи к воде.

— Поняла тебя, — вздохнула Анна и подумала, что ей ужасно хочется домой. А спать в машине неизвестно сколько ночей — не хочется совсем.

Марти улыбнулся ей, словно пытался ободрить:

— Поужинаем по-королевски. Рагу с кроликом у моей тётки тоже отличное. — Тебе с тёткой повезло больше, чем мне.

— Она меня чуть не прокляла, два раза, — Доннахью фыркнул и стал похож на прежнего себя. — У девушек со мной, знаешь, никогда не складывается. В общем, глупо было пытаться крутить с дочерьми тёткиных подруг. И бросать их по-свински тоже было глупо.

— Все насколько плохо? — Анна посмотрела на него искоса.

— Я отравлен, — Марти Доннахью снова стал серьёзным, даже печальным. — Я ещё подростком видел женщин, которые танцевали в сияющей росе, и их волосы были ветром и светом. Может, это я урод, и надо научиться видеть волшебное в обычных девчонках, но я не могу. Так и бреду от одной к следующей, и дать никому ничего не могу, и взять тоже.

Он помолчал немного, потом сказал:

— Извини за эту болтовню. Это здешний воздух, я от него почти как пьяной. А на тебя вроде как можно вывалить это всё. Типа, нет никакого горя, украденных детей, пропавших родственников, о которых ты переживаешь.

— Предлагаешь переживать за тебя? — Анна вернула ему кривую усмешку.

— Мне бы пригодилось немного сочувствия, — Марти подмигнул. Получилось у него почти неприлично, но Греймур не поверила.

Снаружи плыли сиреневые сумерки. Охотник на фей остановил машину у старой ивы, нависающей над водой. Анне почему-то вспомнилось, что сидскую пророчицу называли Ивой. Ей представилось, как сида склоняется над текучей водой почти так же как это дерево. Греймур устало повела рукой по лицу. Она была согласна на всех остальных призраков, лишь бы навсегда забыть про баньши.

— Не отходи далеко от машины, — снова сказал Доннахью и начал выбираться наружу.

Анна спрыгнула на траву, мягко спружинившую под её кроссовками, и полной грудью вдохнула вечерний воздух. Пахло мокрой землей и незнакомыми цветами. В тумане над водой мелькали какие-то гибкие силуэты. Анна не стала их разглядывать, и предпочла держаться ближе к охотнику на фей.

Он деловито занимался их ужином. Бросил на землю туристический коврик, расчистил от травы место для горелки.

— Жрать хочется, — со вздохом сказал он Анне.

Ей пришлось заставить себя не смотреть, как он перекладывает рагу из пластикового контейнера в котелок и вставляет в горелку баллон с газом. Наверняка, было бы гораздо проще сделать это Анне, но она не стала предлагать. Ей не хотелось обижать Марти своей жалостью. — У нас есть что-то вроде чая или кофе? — спросила она.

— Кофе в рюкзаке. Пакетики, со сливками. Тащи их сюда.

Кажется, Марти Доннахью ждал от Анны какого-то подвоха, но не дождался и немного расслабился.

Они поужинали рагу, которое и в самом деле оказалось лучше, чем доктору Греймур когда-либо удавалось приготовить самой. Размешивая в кипятке содержимое кофейного пакетика, Марти сказал:

— Ты устраивайся в машине, если хочешь. Я буду спать снаружи.

— Это… безопасно? — почему-то Анне казалось, что не слишком. Наверное, она сама не смогла бы заснуть, не отгородив себя от странных звуков и запахов хотя бы дверью пикапа.

— Для парня вроде меня, — Марти чуть усмехнулся. — Я не хочу рассыпать здесь холодное железо, поэтому не отходи никуда далеко. Я не буду подсматривать, честно.

Стемнело сильнее, но все равно гораздо меньше, чем можно было ждать под вечно-пасмурным небом. Анна читала, что солнце на Другой стороне видят только те, кому уже не суждено вернуться обратно, и неожиданно ей стало любопытно, распространяется ли это на звёзды и луну.

Впрочем, света сейчас хватало и без них. Сияла дымка над рекой. Мерцала роса на траве. Небо едва заметно светилось серебром, а за дальними холмами как-то будто разгоралось зарево от далёких костров.

Марти Доннахью перехватил направление её взгляда и вздохнул:

— Всё верно, жгут костры, поют и танцуют. Конец весны и начало лета — самое подходящее время для этого. Давай спать, что ли. Мы не фейри, мы сдохнем столько пить и плясать всю ночь.

Анна чуть дернула ртом в подобии улыбки. Ей померещилась глубокая, как колодец, тоска в словах охотника, и от этого улыбаться совсем не хотелось.

Она ушла в машину, опустила переднее сиденье так, чтобы можно было лечь, вытянув ноги. Закрыла окно на всякий случай. Встречаться с потусторонними комарами почему-то хотелось не больше, чем посюсторонними.

И даже с закрытыми окнами перед тем, как заснуть, Анна долго слушала доносящийся снаружи плеск, смех и звон колокольчиков. И во сне слышала.

Почему-то это показалось ей удивительно уместным — видеть во сне Дэйва, совсем волшебного и нездешнего, под эти колокольчики.

Проснулась Анна от холода, подло прокравшегося в машину и запустившего стылые пальцы к ней под спальник. Она беззвучно пробормотала ругательство. Как назло напоминал о себе мочевой пузырь.

Снаружи было туманно, холодно и серебристо. Отходить куда-то Анне вообще не захотелось, и она ограничилась тем, что Марти Доннахью спал с другой стороны машины.

Уже потом, кутаясь в куртку, Анна позволила себе немного постоять в тумане и послушать тихий мелодичный звон. Он был где-то совсем близко, словно звал за собой куда-то в туман. Там, за туманом, было что-то удивительное, и Анна, не удержавшись, сделала шаг от металлического бока пикапа. А потом ещё один.

Река открылась перед ней совершенно неожиданно. Текли к воде серые космы старой ивы, взблёскивала синим и серебряным речная гладь, а у противоположного берега на пологой отмели белым горел костёр. Дым его поднимался вверх, тёк, тёк, становился туманом, туман покрывалом падал на землю. Невольно у Анны перехватило дыхание от этого зрелища. У костра танцевали нагие фигуры, женские и мужские. Тела их блестели, и Анне показалось, что они покрыты чешуей.

Пока Греймур смотрела, один из танцоров отошёл от костра к воде. Она видела, что это высокий мужчина атлетического сложения, и что его плечи блестят то ли из-за чешуи, то ли из-за капелек воды. Он протянул руку, словно приглашая Анну на свой берег. Пламя взвилось за его спиной. Не так уж далеко было до того берега, насколько Анна могла судить. Она сносно плавала и до переезда в Байль ходила в бассейн по пятницам.

Греймур нерешительно переступила с ноги на ногу и как-то отстранённо удивилась, как ей вообще пришла в голову идея куда-то плыть. Вода блестела на свету, качались ивовые ветви, светился туман. Где-то проснулась флейта, тихая, хрипловатая, звук её отдавался дрожью вдоль позвоночника.

Что она стоит по щиколотку в воде, Анна поняла, только потому что топкий ил попытался всосать её кроссовки. Она попыталась отступить к твёрдой земле, но, высвободив из ила ногу, почему-то сделала шаг вперед. Волна плеснула, промочив ей джинсы почти по колено.

И показалось, что самое логичное и правильное, что можно сейчас сделать — выскользнуть из утопающих кроссовок и вплавь отправится туда, где огни и музыка. Тем более, что, кажется, её туда зову. И от этого зова становится так легко и весело. Мужчина на другом берегу снова поманил Анну рукой.

— А ну отвали от неё, урод траханный!

От голоса Марти Доннахью Анна вздрогнула, словно от удара. Моргнула недоуменно, и неожиданно поняла, что вода в реке вообще-то холодная, и кажется, от холодна у неё уже свело икроножную мышцу.

Чешуйчатый парень на другом берегу опустил руку. Флейта замолкла. Анна попыталась пошевелиться, и с ужасом поняла, что ноги её так глубоко ушли в ил, что она не может сделать ни шагу. Чешуйчатый коротко рассмеялся.

Звук передергиваемого затвора в наступившей тишине был каким-то очень уж слышным.

— Я сказал тебе — отвали нахрен, — раздраженно крикнул Марти Доннахью. — Застрелю к чёртовой матери, рыба ты тупая.

Судорога, сводившая ногу, заставила Анну зашипеть от боли. На другом берегу белый костёр разбрызгивал искры. Существа, танцевавшие вокруг него, теперь стояли неподвижно, словно причудливые изваяния. Они молчали.

— Я не буду себя резать, пускать кровь и грозить железом. Я тебя застрелю, слышишь, урод? Отпусти женщину!

Костёр взорвался, как будто кто-то сыпанул туда пороху. Анна ослепла на несколько мгновений. А когда зрение вернулось к ней, никого уже на отмели не было, только плыл дым от погасшего костра.

— Долбанные рыбы, — проворчал Доннахью. Анна наконец смогла повернуться к нему. Охотник на фей стоял на твердом берегу, нависающем над водой, в левой руке — пистолет, права неподвижно висит вдоль тела. Он вбросил пистолет в кобуру, опустился на колени и протянул руку Анне: — Давай выбираться.

К ней вернулась способность двигаться, и Анна, тихо охнув, схватилась за ногу, попыталась размять сведённую судорогой мышцу.

— Давай вылезай, — повторил Марти и, когда она распрямилась, подхватил Анну под мышки и потянул наверх. Чтобы помочь ему, она попыталась как-то оттолкнуться от топкого дна, но только почувствовала, как соскальзывают со ступней кроссовки, и полузадушено выругалась.

И почти в этот же момент Доннахью рывком втащил её к себе на берег. Анна запоздало удивилась, что совсем не помнит, как спускалась отсюда к реке. Берег был достаточно высок, чтобы сидя на краю, она не касалась ногами воды.

Марти Доннахью опустился на корточки рядом с ней. Вытер лицо рукавом. Перевёл дыхание, сказал:

— Вот так это обычно и бывает.

— Я сглупила, да? — Анна зябко повела плечами.

— С боевым крещением, типа, — Марти усмехнулся.

— Кроссовки утопила, — от холода и испуга её начало трясти.

— Не очень большая цена, — хмыкнул Доннахью. Встал на ноги и протянул Анне руку. — Пойдем греться, что ли.