Женщины его Превосходительства

Глава 18

С Алиной мы встречаемся ровно через два дня. За это время я успеваю свыкнуться с мыслью, что меня все оставили в покое. Никаких звонков, встреч, слов. Я зависаю в своем одиночестве, словно в вакууме.

Я им наслаждаюсь.

Я его культивирую.

Я даже умудряюсь получать от него удовольствие. Сродни оргазму. Вбиваю себе в голову, что это именно то, что мне сейчас нужно. Покой. И тишина. Хожу по магазинам и с упоением трачу чужие деньги, посещаю косметические салоны и спа-процедуры. По вечерам плаваю в бассейне гостиницы, а потом ужинаю в опустевшем ресторане. График у меня тот еще. Когда нормальные люди видят десятый сон в своих номерах, я оборачиваюсь в махровое полотенце и спускаюсь к бассейну. Когда все те же нормальные люди только лишь просыпаются и готовятся к предстоящему дню, я захожу в ресторан и заказываю себе ужин. Иногда при свечах.

Я довожу до нервной дрожи поваров и официантов. Да и весь обслуживающий персонал гостиницы. Их зелено-золотые ливреи раскаляются добела при одном только взгляде на меня. Им не понять, что это всего лишь мой способ борьбы с бессонницей. Может быть, и не самый удачный.

Когда меня лишают нескольких часов утреннего сна, обычно я в не самом лучшем настроение. Сегодня не исключение. Алина ждет меня внизу в черном мерседесе, за которым аккуратно, почти незаметно пристроилась машина сопровождения. Я просто с ума схожу от этих гангстерских штучек, но с другой стороны понимаю – иначе нельзя. Иначе – неправильно.

Она не выходит навстречу, а лишь опускает немного стекло и приветливо машет мне рукой. Отвечаю коротким кивком головы и сажусь в автомобиль.

Надо сказать, что там меня ждет сюрприз. Из категории – неопределенный. Такому не знаешь радоваться или огорчаться. Но на всякий случай я проявляю чудеса вежливости и говорю:

– Доброе утро.

Сидящий рядом с Алиной мужчина улыбается. Определенно, такта у него больше чем у самой Алины, потому как он тут же протягивает мне руку для знакомства. В то время как она равнодушно отворачивается к окну.

– Олег Морозов, – произносит он, чуть сжимая мою ладонь.

– Сын Сергея, – бросает Алина, не оборачиваясь. Легким движением головы она определяет для него место. Между нами в машине. Между нами и Морозовым в жизни.

С интересом его оглядываю. Не нагло, а очень осторожно. Ненавязчиво. Лишь с легким привкусом любопытства. У него светло-русые волнистые волосы, чуть длиннее, чем того требует последняя мода, высокий лоб, тонкие губы и мягкие, как подтаявший шоколад карие глаза.

На нем темно-синий костюм за несколько тысяч долларов и бесценная улыбка. Такие улыбки бывают у ангелов на иконах – светлые, милые, добрые. Всепрощающие и всепонимающие. Доверительные и порядочные. Располагающие на контакт и чуть ли не влезающие в душу. Это улыбка человека, которому нечего скрывать. Он как бы подчеркивает этим свою надежность и уверенность. И это образ, давно сложившийся в легальном бизнесе. За его плечами нет ничего, что могло бы испортить его репутацию.

У Алины или Александра никогда не встретишь подобную. Если они и улыбаются, то сдержанно и словно через силу, одними уголками губ. Язвительно и зло. Им не надо никому демонстрировать свое расположение или показывать свою честность. Улыбка лишь, как способ подчеркнуть независимость. Превосходство. В душе они агрессивные цепные псы на очень тонких поводках. Без пудры и бантиков.

Их всех объединяет одно – вместо нервов стальное армирование. У каждого своя игра, и свои методы ее исполнения.

Для заметки: действительно искренняя улыбка может продлиться всего несколько секунд. Потом она превращается в оскал. Или бессмысленную гримасу. Так что никто из них не угадал по части выражения положительных эмоций.

– Анна. Приятно познакомиться, Олег Сергеевич, – в моем голосе слышны нотки неприкрытого сарказма. Алина сдавленно фыркает, а я продолжаю. – Вы тоже планируете получить часть наследства?

Это было бы забавно. Даже феерично. Хотя, как ни старайся, на правду не тянет. То, что Олег сейчас здесь – целиком и полностью инициатива Алины. Она страхуется, не хочет ничего пропустить, желает держать все в своих руках, в том числе, и неожиданного родственника. И если вдруг тому что-нибудь перепадет, уверенна, Алина его уже не отпустит. Не знаю уж, как будет выглядеть конечный результат. Может, в виде могилы, а может, в виде свадьбы. Но главное в нашем деле итог, а не способ его достижения.

– Можно на Ты, – отзывается он. – И нет, ничего такого я не планировал. Но как родственник имею право присутствовать. Тем более что Алина на этом настаивала.

Еще бы. Алина не любит сюрпризов.

– Я давно не поддерживал связь с отцом, и его дела мне совершенно неинтересны. Все, что я сейчас имею, я добился сам, без чьего-либо участия.

– Цветочные шампуни, Олег Сергеевич?

– Значит, мы не перешли на Ты? – он удивленно приподнимает одну бровь. – И шампуни тоже. Моя компания занимается изготовлением косметики на основе натуральных компонентов.

– Да, вы инопланетянин среди нас.

– Я бы не сказала, – лениво замечает Алина и внимательно смотрит мне прямо в глаза. – Мне кажется, у вас должно быть много общих тем.

Теперь они оба смотрят на меня. Алина лукаво, Олег – с интересом. Ждут моей реакции, а я лишь безразлично пожимаю плечами и смотрю в затылок водителю.

– Ничего не приходит на ум. Сожалею.

– Тогда я помогу, – охотно предлагает Алина. – В университете Ая изучала растения, и до сих пор страсть к ним не улеглась, – она переводит взгляд на Олега. – Например, ты слышал когда-нибудь о такой травке, как кураре?

Откидываюсь на кожаную спинку сиденья и сдержанно улыбаюсь. Прячу свою улыбку под пальцами ладони, делая вид, что увлеклась городскими пейзажами за стеклом.

– Это как-то связано с фармацевтикой? – предполагает Олег, а я предполагаю, что он в этом совершенно не разбирается.

– Можно и так сказать, – глухо выдыхаю я.

– Господи, ты такой счастливый, – Алина закатывает глаза. – Я завидую.

Автомобиль останавливается на светофоре, и мы все задумчиво замолкаем. Тишина между нами покрывается изморозью, она буквально леденеет под нашими взглядами.

Я считаю секунды до зеленого света.

Я изучаю сквозь тонированное стекло соседние машины.

Вытягиваю ноги и любуюсь своими новыми дизайнерскими туфлями с черными вставками на темно-коричневой коже и аккуратной пряжкой сбоку. Шедевр обувного производства. Мечта любой женщины.

– Вы были любовницами отца? – решается он нарушить молчание. Не самым правильным образом.

Отвлекаюсь от пряжки и громко щелкаю зажигалкой. Вжик колесико, и пара искр летит мне прямо на колени.

Алина отворачивается.

– Тебя привлекает эта мысль? – она смотрит наверх, склонив голову к самому стеклу. На крыши небоскребов, на серое небо над ними. Вопрос ее не задевает. Не смущает. Не обижает. Не интересует. Он ей безразличен. Как и мне.

А Морозов не знает, что сказать. И как отреагировать на скрытую усмешку в ее интонациях.

Он не знает, как вести себя с нами.

И что говорить.

И не может определить для себя границы дозволенного.

И в то же время, боится их переступить.

Неловкая ситуация. Для него.

– Олег Сергеевич, вы женаты? – невинно любопытствую и достаю сигарету. Он подносит мне зажигалку, и я чуть наклонившись к нему, прикуриваю. Поднимаю взгляд. Жду ответа. Он с ним медлит. Ищет скрытый подвох. И правильно делает.

– Это очень личный вопрос, – наконец, чуть раздраженно произносит он. – И не очень тактичный.

– Ну, если ты хочешь влезть в нашу постель, так почему бы не впустить в свою? – спокойно замечает Алина, но по разгоревшемуся злому огоньку в ее глазах, понимаю, что от спокойствия она далеко.– Давайте уж тогда все вместе поделимся интимным опытом, расскажем о своих пристрастиях и причудах. Обсудим партнеров, их недостатки и достоинства. Олег Сергеевич, – невозмутимо продолжает она, доставая из сумки косметическое зеркальце. – Не женат.

Алина проводит безымянным пальцем по линии брови, чуть растушевывает румяна на высоких скулах, освежает помаду.

Она плотно сжимает губы и посылает воздушные поцелуй своему отражению.

– У него есть подружка, которую зовут Мария, она наполовину итальянка, а наполовину Кто-то Там. Работает у Олега Сергеевича фотомоделью и по совместительству девочкой по вызову. Контракт с ней подписан до конца года, – острая, как лезвие пауза. Зевок. – Вот видишь, Олег, мы знаем о тебе все, а ты о нас ничего. Но в женщине всегда должна оставаться какая-то тайна. Ведь так?

Она поправляет прическу и переводит взгляд на Морозова. Ее руки смиренно лежат на коленях, как у очень послушной ученицы. На запястье сверкает тонкий браслет, на указательном пальце ободок золотого кольца. Ее глаза блестят в темноте салона, трогательные и невинные, как у молодого олененка.

Алина очаровательна.

Божественна и восхитительна.

И очень опасна. Она из той категории людей, от которых не знаешь чего ожидать. Спокойствие у нее показное, невинность – жестокая, а трогательность – маскарадная маска. Любое проявление эмоций – на публику или для публики.

Я только один раз видела, когда она, с большой долей вероятности, была сама собой. В ночь, когда убили Сергея. Поэтому я верю, что Алина все же человек, и ее сердце бьется.

Что же до Олега – он еще не понял, кто рядом с ним сидит, зато четко осознал, что его поимели в не самой привлекательной позе. Он только начинает вникать в нюансы и постепенно соображать, что любое сказанное слово, может обернуться против него, а любое неправильное, может стоить жизни.

– Нет таких тайн, о которых невозможно узнать. Было бы желание, – он больше не улыбается. Даже не пытается. Теплая дружеская атмосфера между нами постепенно сходит на «нет». Она самоуничтожается, принимая облик взаимного недоверия. Недосказанности и перекрестных претензий. Прекрасное начало новых отношений.

Мы с Алиной мастера налаживать контакты.

Мы просто-таки асы в этом деле.

– Желание надо иметь, сексом заниматься, а не в чужую жизнь лезть, – тут же отзывается Алина. Машина останавливается, и она, хлопнув дверью, быстро из нее выходит.

А я переживаю несколько неловких секунд наедине с Морозовым. И лично мое желание – немного скрасить грубость Алины. Поэтому я, покидая салон, быстро бросаю через плечо:

– Я бы прислушалась к ее совету, особенно к первой части, – подмигиваю. И выхожу.

Процессуальное оглашение закрытого завещания. В дорого обставленном кабинете адвоката по наследственным делам Алексея Германовича Мура. При запертых дверях, отключенных рабочих телефонах и опущенных жалюзи на окнах. Полная конфиденциальность.

Я сижу на высоком диване, закинув ногу на ногу, чуть поодаль от всех остальных. Не на главной сцене, а как бы позади нее. За кулисами. Алина с Олегом расположились в глубоких креслах напротив Мура. Они молчаливы и сосредоточены. Язвительная перепалка в машине на время забыта.

Обстановка здесь, надо сказать, располагает к угнетению любой более-менее стабильной личности. Мебель из тяжелого массива цельного дерева, украшенная темной резьбой, паркет с замысловатым орнаментом, высокие шкафы с книгами, внушительных размеров стол. Несмотря на то, что работает кондиционер, дышать здесь тяжело, будто воздух забит пылью.

Если объективно, то это дорогой роскошный кабинет преуспевающего в делах человека. По крайней мере, именно такое мнение о нем должно сложиться у людей, приходящих к нему на прием. НАДЕЖНОСТЬ – вот какое слово сквозит, в каждом предмете интерьера. Морозову нравится. Он впечатлен. Эти два товарища определенно на одной волне. Они точно знают, к чему именно надо привлекать зрительное внимание клиента. Это один из принципов работы любого успешного бизнеса – создать правильное впечатление. На первых этапах действует безотказно.

Я устала замечать подобные мелочи.

Мне жаль, что на меня это не действует.

Помещение безнадежно захламлено дорогой мебелью. Здесь темно и неуютно. От мореного дуба – оскомина на зубах. Как и от искусственно состаренной меди. От скрипучего паркета и громоздкой люстры под потолком. Для наглядности не хватает только красочных ценников на каждом предмете. Потому как на общую стоимость можно несколько недель прокормить небольшую область в Сибири.

– Итак, если все готовы, то начнем, – Мур приподнимается из-за своего стола, окидывает нас внимательным взглядом и садится обратно. Поправляет очки в тонкой золотой оправе, приглаживает рукой темные с редкой проседью волосы.

Сибирь прочно заседает в моей голове. И я не понимаю, почему она мне так сдалась. Бл?дь, как будто я оттуда родом. Кто-то тратит до фига денег на обстановку своего кабинета, а кто-то впаривает оружие, чтобы потом иметь возможность покупать людей. Господи, в чем новость-то?

В кармане вибрирует телефон. Я пропускаю половину вступительной речи, пока смотрю на уже знакомое «Номер не определен».

Принимаю вызов и подношу к уху трубку. Молча слушаю:

– Закажи вечером в номер ужин из ресторана.

Коротко и емко. Голос холодный и сухой, как искусственный лед. Последний раз я помню его другим. Совсем другим. Мне хочется ему об этом рассказать. А потом уже попросить перестать обращаться так со мной. Потому что простое «Привет» еще никто не отменял. Потому что я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Потому что, чтобы между нами не происходило, существуют элементарные понятия о вежливости.

Но я молчу.

– Ты слышала? – раздраженно уточняет Романов.

Отключаю динамик на телефоне. Слушаю дальше. Вообще, я пытаюсь успеть услышать и там и там. Мур в этот момент называет фамилии, перечисляет адреса. Алина слабо улыбается, нервно постукивая тонкими пальцами по подлокотнику. Затем коротко кивает:

– Продолжайте.

Суть разговора для меня безнадежна утеряна. И там и там. Я не Цезарь и не могу делать два дела сразу. Слушать двух разных людей. Мыслить в двух разных направлениях.

– Анна Валерьевна, тут потребуется ваше непосредственное участие, – Мур поднимает на меня укоризненный взгляд. По всему, он недоволен моим наплевательским отношением к столь важному делу. Я недовольна тем, что он недоволен. И позволяет себе это демонстрировать.

В трубке в этот момент расползается тишина. Густым темным пятном. Романов не приручен к длительному разговору, а уж тем более, к длительному молчанию. Он избавляется от него, как от навязчивого насекомого. Быстро и решительно. Сбрасывает линию, тем самым заканчивая нашу информативную беседу.

Поднимаюсь, чтобы подписать документы. Делаю несколько уверенных шагов к столу Мура, сохраняю улыбку на лице. Несу ее на губах, как победоносное знамя. Беру ручку и ставлю короткие росчерки. Не вникая и не читая. Смутно надеясь, что это было не чистосердечное признание в десяти убийствах.

В голове у меня совсем другие картинки. Другие слова и другие мысли. Удивительно, как человек может занять собой так много свободного пространства в сознании. Всего одним звонком и несколькими фразами. Пробудить воспоминания и вытеснить дела насущные. Мне не вернуться к тому, что действительно важно. И нужно. Что требует внимания и сосредоточенности. Мне почему-то до херового обидно. Просто обидно. И это все, что меня сейчас занимает. Правда, недолго.

Алина получает ключ от банковской ячейки. Она небрежно бросает его в сумочку и щелкает замком. Прощается с Муром и быстро выходит из кабинета, гордо расправив плечи. И только, когда мы оказываемся на улице, она устало прикуривает, прислонившись спиной к высоким перилам крыльца.

– Ты всегда была его любимицей, – с сожалением замечает она, делая глубокую затяжку. – Он пытался тебя оберегать и держать от всего подальше.

Она плюется словами, будто испорченной пищей, по недосмотру попавшей в рот. Ее тонкие губы кривятся в презрительной усмешке. Яркая помада остается на дрожащих пальцах и на желтом фильтре сигареты.

– Недвижимость и активы, – отрывисто продолжает она. – Все для того, чтобы начать новую благополучную жизнь. Правильную и роскошную. Ну, скажи, разве я этого не достойна?

Я смотрю на зажатые в моих пальцах бумаги. Читаю через строчку текст. Все правильно. Недвижимость и активы на мое имя. Только на проценты от них можно безбедно прожить всю жизнь ни о чем не думая. Совсем.

Нервно сглатываю. Ищу подходящие слова. Как пограничный пес наркоту. Все деньги, как и ключ от банковской ячейки перешли к Алине. Я знаю, что там. Она знает, что там. Мы обе это знаем и понимаем, что я вышла из игры. А Алина осталась. Сергей сделал ставку на нее. Не на меня. Она – преемница.

Просто только сейчас Алина, наконец, это поняла. Осознала. И испугалась.

Теперь это ее реальность. Ее правда. Ее жизнь. К которой она так стремилась и которая теперь у нее в руках.

Не мечта, а свершившийся факт. Больше не надо кусаться, добиваться и что-то доказывать. Надо лишь справляться и контролировать, а еще рисковать и каждый день молиться, чтобы он не был последним.

– Ты потянешь, а я – нет. У меня нет того, что есть у тебя. Характера. Сергей не оберегал меня, он в меня не верил.

– Неправда, – сквозь зубы шипит она. – Он хотел оградить тебя от этого дерьма.

– Бл?дь, Алин, – не выдерживаю. Срываюсь. Ору, схватив ее за предплечье. Трясу, чтобы избавить от тупых мыслей. – У него не было никого, кому бы он смог оставить свои дела. ТЫ – его выбор. Правильный выбор. У тебя есть хватка и желание занять его место. Ты каждый день к этому шла, так почему сейчас боишься?

Она закрывает глаза. Набирает полную грудь воздуха. Ее губы дрожат, а в пальцах тлеет сигарета. Пепел падает на гладкий материал черной юбки и оставляет на нем белый мазок. Она растеряно отряхивает подол. Замирает, опустив глаза.

Мне кажется, что проходит целая вечность, пока она собирается духом. Или мыслями. Пока она переваривает свалившуюся на нее информацию. Пока она к ней привыкает. Сживается с ней, как с инородным телом. И потом все-таки принимает и признает.

Когда Алина поднимает на меня глаза, я вижу в них вновь обретенное спокойствие. Уверенность в себе. И холодный контроль над своими эмоциями. Я вижу Алину, которую знаю. И к которой привыкла. Мне она симпатизирует больше.

– Мне нужна Вика. Подумай, где ее можно найти.

Усмехаюсь и отпускаю ее руку.

– Хорошо.

– Романов, – его имя скрипит у нее на зубах, словно песок. – Я с ним разберусь. Он оставит тебя в покое. Не хочу, чтобы ты сидела и ждала его все время в номере. Ты мне тоже нужна. Здесь.

– Алина, – осторожно вставляю я, но она меня не слушает.

– Теперь я это могу.

– Алина, – моя вторая попытка с треском проваливается. Она быстро смотрит на входные двери, откуда должен появиться Олег и дает знак охране, чтобы заводили машины. Спускается, не оглядываясь по лестнице. Не слушает и не желает меня слышать. Я замираю, глядя на нее сверху вниз и в который раз чувствую свое одиночество. Так остро и явственно, что кажется, будто оно сковало меня по рукам и ногам. Хочется горько рассмеяться. Или расплакаться. Короче, сделать хоть что-то, чтобы привлечь к себе внимание.

Но вместо внимания, я получаю от Алины очередную папку с бумагами. Она забирает ее с заднего сиденья автомобиля и решительно протягивает мне.

– Здесь все, что ты просила по тому банковскому счету.

Она говорит:

– Думаю, тебе это будет интересно. И неожиданно.

И продолжает:

– Жизнь полна сюрпризов. Но мы и с ними справимся.

Я забираю у нее папку и бросаю ее на ступени лестницы. Сажусь сверху и прячу лицо в ладонях. Быстро провожу пальцами по вискам, чуть касаюсь глаз, спускаюсь по переносице к губам. Губы сами собой растягиваются в улыбке. До зубов. До широкого оскала.

Мимо проходит Олег. На мгновение останавливается рядом, но я машу ему рукой, чтобы шел дальше. Пускай все они идут как можно дальше.

– Ты едешь? – Алина в нетерпении бросает на меня пронзительный взгляд. – У меня мало времени.

Отрицательно качаю головой и сквозь улыбку выдыхаю.

– Нет. У меня другие планы.

Мой план состоит в отсутствии плана.

Они уезжают, а я остаюсь.