Женский клуб по вторникам

8 Атланта Джейн

Наполненная энергией после двухчасовой тренировки, Марго приветственно махнула портье рукой и вошла в лифт. В последний момент в кабину лифта запрыгнул незнакомец, и Марго пришлось проехать весь путь до самой вершины и снова вниз, в вестибюль. Когда она сняла эту квартиру, поначалу ей нравилось, что двери лифта открываются прямо внутрь ее апартаментов. Спустя двадцать лет это начало тревожить ее и заставляло почувствовать собственную уязвимость. Сейчас ей приходилось кататься на лифте вверх и вниз, пока она не оставалась там одна, только тогда она решалась вставить ключ в специальное отверстие, над которым значились ее инициалы.

В конце концов она решила поставить дополнительную дверь или построить внутренний вестибюль — что-нибудь отгораживающее квартиру от общего лифта, но владельцы не позволили ей этого. Марго была потрясена. В глубине души она верила, что квартира принадлежит ей. Все ее вещи были здесь. В сущности, действующие владельцы квартиры менялись четыре раза за двадцать лет, пока Марго продолжала снимать ее. Она клялась себе, что в следующий раз, когда арендную плату поднимут, она подыщет другое место, где сможет контролировать все.

Наконец, оставшись в лифте одна, Марго вставила ключ в прорезь с инициалами «М.Х.», и лифт взмыл вверх. С того момента, как она вставляла ключ, лифт не останавливался, пока не достигал ее квартиры. По пути Марго опустила на пол пакеты из магазина и просмотреть свою почту. Счета. Счета. Реклама и счета. И один большой, цвета слоновой кости, конверт с фамилией Тревора рядом с незнакомым обратным адресом.

Марго бросила ненужную почту в мусорную корзину, положила счета на кухонный столик и разорвала конверт.

«От всего сердца приглашаем Вас…», — начиналось приглашение, и после множества продуманных старомодных слов оно заканчивалось сообщением о бракосочетании старшего сына Тревора, которое состоится в синагоге на Лонг-Айленде в субботу, в 20.00, через шесть недель. Очень хорошо. Чудесный повод для того, чтобы купить новое платье.

Жена Тревора после того, как их младший сын поступил в колледж, сбросила пятнадцать фунтов[9] и сделала себе новую модную прическу. Она выбросила весь свой старый гардероб. А потом птичка выпорхнула из гнезда, прихватив с собой летний домик в горах Катскилл. Пока Тревор разводился. Марго была рядом и держала его за руку. Однажды во время китайского ужина Тревор, отодвинув в сторону цыпленка му-шу, наклонился к Марго, намереваясь поцеловать ее в губы. Она как раз собиралась засмеяться над чем-то происходящим в телевизоре и поэтому в тот момент, когда он прижал свои губы к ее губам, выдохнула ему в рот чудовищный, отдающий чесноком смешок. Их первый момент близости выглядел как острая реанимация рот в рот.

— Боже, Марго, кажется, ты порвала мне легкое, — засмеялся Тревор.

— Нет, не порвала, — возразила она. — Просто немного надула. Дай-ка я схвачусь за тебя, а то, боюсь, ты можешь взлететь на воздух, как большой воздушный шар, если вдруг разожмешь губы.

Они рухнули на диван, перестали смеяться и не упоминали больше этот поцелуй. Марго потянулась к Тревору и взяла его за руку, но он не пытался поцеловать ее снова. «Для этого будет еще много моментов, — думала Марго. — Наша дружба скоро снова приведет к этому поцелую».

Но приглашения Тревора посидеть дома и посмотреть видео прекратились с того вечера. Марго была занята на работе, и они по-прежнему обедали вместе. Она и не заметила отчуждения, возникшего между ними, пока, после того как пришло понимание слова «климакс», не позвонила ему. Марго оставила на его автоответчике слезливое сообщение и просьбу составить ей компанию. Ответ она получила по электронной почте два дня спустя. «Мне жаль, что ты грустишь», — написал он. Хотя к тому времени голубой цвет грусти уже не был ее цветом. В тот момент в ней преобладала смесь черного и красного, и так их дружба превратилась в руины. Может, свадьба его сына была шансом возродить ее. Марго опустила пакет с ужином на крышку дипломата и посмотрела на приглашение. Она задумалась о свадьбах. За всю свою жизнь Марго лишь однажды делали предложение: парень по имени Бобби Альберт. Бобби Альберт был светловолос, силен и, вероятно, глуп, хотя, будучи молодой и неопытной, последнее качество Марго в нем не разглядела. Она планировала лишиться девственности с ним, пусть даже в кузове грузовика, принадлежавшего его отцу. В машине было чистое одеяло, и она хотела Бобби. Однако ей совсем не хотелось делать это на кукурузном поле.

Для любого, кто встретил бы Марго сейчас, было бы трудно представить ее девушкой в стиле «трахни-меня-в-грузовике», но в те времена она была девчушкой из маленького городка, которую звали Элли Хиллкок, и грузовик ей вполне подходил.

Тридцать четыре года назад, до того, как она сменила имя, Марго очень сильно хотела заняться сексом с Бобби Альбертом. Она не могла дождаться того момента, когда разорвет застежки своего чирлидерского[10] трико и почувствует, как он касается ее тела. Она рассчитала кратчайшее расстояние до грузовика, но эрекция настигла его слишком быстро, и все ее планы заняться любовью достойно, чтобы потом записать это в дневник, рухнули в кукурузу. Они целовались, и она тащила его к грузовику, но он не мог сделать больше ни шагу. Так она лишилась девственности с Бобби Альбертом на кукурузном поле.

Не на летнем поле с высокими стеблями кукурузы. Это была ранняя осень, и всю кукурузу уже срезали. Совсем никакой кукурузы. Никакого прикрытия от того, кто мог бы подсматривать за ними и видеть худющие раздвинутые ноги Марго или бледную задницу Бобби Альберта, качающуюся вверх и вниз. Когда Бобби Альберт кончил, он попросил Марго Хиллсборо, урожденную Элл и Хиллкок, выйти за него замуж. Элли Хиллкок сказала нет. Он разрушил ее фантазию о дефлорации, глупую, если оглянуться назад, но очень важную для нее тогда. Она чувствовала себя изнасилованной.

— Так, будто он вас изнасиловал? — спросил у нее второй психиатр.

— Нет. Сказать так было бы в корне неверно, ведь мы собирались заняться сексом. В грузовике, правда. Он осквернил мое представление о том, каким должен быть секс. После секса я почувствовала себя ничтожеством. Этот дешевый секс обесценил меня. Игра не стоила свеч. Меня опустошили за раз. Я больше не могла быть собой, и я изменилась.

— И думаете, вы изменились к лучшему? — спросил у Марго ее третий психиатр.

— Да, я так думаю, — сказала Марго, — но до сих пор не могу понять, почему люди хотят жениться.

Марго встречалась с сыном Тревора несколько раз, когда он учился в Йеле, а потом еще раз, когда она воспользовалась своими связями, чтобы устроить его в интернатуру. Марго он казался приятным парнем того же покроя, что и Тревор. Исключением была лишь наполнявшая его красота… молодости. «Тревор не слишком ухаживал за собой в отличие от меня. Вот почему мальчик, в котором бурлит молодость, на удивление красивее своего отца», — думала Марго.

— Посмотрим, что положил нам сегодня мистер Пинг на ужин, — вслух сказала Марго, обращаясь к сумкам с едой.

Она ела аспарагусы и баклажаны очень медленно, но ужин все равно завершился слишком быстро. Просматривая каталог «Бергдорфа» в поисках идеального платья, Марго хотела съесть еще или, может, выпить, хотела вернуться в спортзал или поваляться перед телевизором, но она слишком жестко контролировала себя и ни за что бы не позволила одной из этих вещей случиться. Если она съест больше, это сделает ее слишком толстой. Вернуться в спортзал? Слишком худой. Телевизор делает человека слишком глупым. Не слишком ли поздно для того, чтобы пройтись по магазинам? В универмаге или бутике Марго ощущала спокойствие и хорошо себя контролировала. Но ее неутолимое, невыполнимое желание обновить свой имидж приводило к тому, что крепления шкафов чуть ли не лопались под напором тонн одежды. В раздутых шкафах Марго можно было найти одежду для любого случая. У нее были всевозможные ослепительные вечерние платья, которые одевала на корпоративные вечеринки. Когда намечался торжественный благотворительный ужин, можно было рассчитывать на то, что Марго пригласит своих коллег и еще за всех заплатит, отчасти потому, что она действительно хорошо относилась к благотворительности, а отчасти потому, что это было отличным поводом купить новое платье. У нее были как официальные костюмы, так и одежда в стиле «кэжуал». Ее кашемировые свитера были сложены в пластиковые пакеты на молнии, в которых продавалось постельное белье. При всей этой изумительной коллекции у Марго были всего одни синие джинсы и одна пара удобной обуви без каблуков.

Когда дверцы шкафов уже не закрывались, Марго отбирала некоторые вещи, стирала и отдавала их в благотворительные организации, что ставило ее имя в списке первых среди волонтеров. В последнее время Марго для хранения одежды использовала вакуумные пакеты, из которых специальным пылесосом высасывается воздух. Благодаря этой хитрости надобность в шкафах не возрастала, и Марго считала это чудом современной техники.

Марго остановилась перед своим величественным шкафом. Она посмотрела на часы. Было еще не слишком поздно для того, чтобы пойти по магазинам, но даже это занятие, которое обычно успокаивало ее и приносило удовольствие, начинало угнетать.

Она всегда могла прибегнуть к помощи «дипломата», но Марго уже зареклась использовать работу как успокоительное средство. После того как домовладелец отказал ей в просьбе сделать внутреннюю дверь, журналы по отделке дома потеряли для нее интерес, и Марго отказалась от ремонта квартиры, который мог бы стать еще одним наркотиком. Она хотела вкладываться в то, что принадлежало бы ей, было ее собственностью. Но, несмотря на все ее деньги и желание, она не владела никакой недвижимостью. Марго села за стол и выглянула в окно в ожидании знака, который подсказал бы ей, что она готова строить новую жизнь. Подготовка для Марго значила все.

Один из бывших любовников однажды закричал ей в лицо: «Ты суетливая фанатичка, помешанная на контроле!» С тем же успехом он мог сказать ей, какого цвета у нее глаза.

«Да! Я знаю! — раздраженно сказала в ответ Марго. — Если тебя это волнует, проваливай!»

Марго мудро предпочитала готовиться ко всему, что происходило в ее жизни. А этот мужчина так и не смог понять, почему она не готова научить этому его. Поцелуи готовили Марго к активным ласкам, которые вели к сексу, так же, как школа готовила ее к колледжу, где она получила все необходимые навыки, чтобы преуспеть в юридической школе. В свои пятьдесят Марго была готова к тому, чтобы начать создавать нечто новое, то, что облегчило бы ей жизнь в семьдесят лет и до самого конца. Не в духе Марго было дожить до семидесяти и сказать: «О, черт возьми, посмотрите, до чего я дошла. И что теперь?» Как и в каждый момент своей жизни, в свои семьдесят она вступила бы изящно, подготовив все и просчитав еще в пятьдесят.

Она подошла к компьютеру и включила его. Марго была адвокатом, и поэтому слова были для нее средством существования. Слова освещали ее путь как девушки, как студентки, как юриста. Было разумным предположить, что слова могли бы освещать и путь Марго как любезной старушки. Она села за компьютер и начала печатать.

«В свои 50 49 50 55 Тревор все еще оставался мальчишкой, сексуальным жеребцом, мужчиной, и когда он наклонялся к ней и целовал ее…» — Марго прервалась и на мгновение забеспокоилась об имени. Потом она поняла, что позже может использовать универсальную подстановку, чтобы заменить имя в каждом предложении текста.

«…когда Тревор наклонялся к ней и целовал ее, земля уплывала у нее из под ног, но это было только начало. Целуя ее, он оставлял для нее открытое приглашение поцеловать его в ответ. И она бы поцеловала. О, как она намеревалась поцеловать этого мужчину! Ее одержимость здоровой пищей и аэробикой окупалась целиком, когда она, даже в свои пятьдесят, могла сбросить платье на пол при включенном свете и не волноваться о том, под каким углом лучше подойти к его кровати. Больше всего ей нравилось с головой окунаться в то восхитительное чувство, когда она шагала через всю комнату, сбрасывала одежду и брала его крепкий, твердый пенис в свою…»

«Пенис? Нет, — подумала Марго, — звучит, как медицинский термин. Каким хорошим синонимом можно заменить слово «пенис»?» Будучи педантичной, Марго открыла чистое окно в текстовом редакторе и приступила к составлению списка синонимов для слова «пенис». Он выглядел так:

Она стерла слово «Рауль», потому что на самом деле использовала его только однажды, во время незабываемого уик-энда, который она провела с одним мужчиной в Бразилии. Затем она с помощью компьютера отсортировала список по алфавиту и сохранила файл, сделав его доступным для дальнейшего пользования. Оставшись довольной своими успехами, Марго составила такие же списки для «яичек», «грудей» и «вагины». Спустя час, имея в своем распоряжении домашний словарь, Марго почувствовала, что готова писать продолжение.

«Тревор откинулся на диван, и, пока ее руки занимались Гарри и парнями, Марго своими губами нашла его…»

Марго снова остановилась. Было нормально то, что она называла его Тревором, но ей показалось, что слишком легкомысленно называть персонажа именем Марго. Может, Элен. Альма. Дженнифер. Атланта. Марго стерла все написанное и начала снова.

«Атланта войта в комнату, и сердце Тревора остановилось. Она широкими шагами прошла, перепрыгнула комнату и приземлилась на нем, неистово срывая с него пижаму, пока ее руки не коснулись его…»

«Я чертова сексуальная львица, — подумала Марго. — Звучит так, будто я собираюсь подоить его, а потом съесть». Сидя в одиночестве в своей квартире, Марго громко хохотала, набирая текст.

«…пока ее руки не коснулись его… кожи, а потом Атланта провела пальцем невидимую линию, спускаясь вниз от его груди. Чем ближе она приближалась к его талии, его грудь, среди прочих возбуждающих моментов, напрягалась все сильнее, и Атланта начала…»

«Стоп. Как насчет имени Атланта Джейн? — подумала Марго. — О! Мне нравится. Я сделаю из этой истории вестерн. Это будет здорово. Очень здорово. Знаю ли я кого-нибудь в издательском бизнесе, кто мне чем-нибудь обязан?»

Марго стерла несколько последних строк. Немного подумав над тем, каково это — быть женщиной с именем Атланта Джейн, она начала снова.

«Атланта Джейн изящно заскользила по комнате. Тревор не мог отвести взгляд от ее красивой пышной груди. Когда она подошла ближе, его руки последовали за взглядом. Он касался ее везде, пробегая руками вниз по спине и обнимая упругие выпуклости ее ягодиц».

«Упругие выпуклости? Да, почему бы нет», — подумала она, когда серый мир исчез, уступив место новому, яркому миру, который она могла выкрасить в любой цвет.

«Обнимая руками ее попку, задницу, попку, Тревор притянул Атланту Джейн к своему теплому телу. Он опрокинул ее на кровать и стянул бретельку тоненькой ночной сорочки с ее плеча, а потом освободил от сорочки все ее тело. Он начал целовать ее вздернутые соски, гипса она гладила его плечи и касалась его ниже живота».

Зазвонил телефон. Марго полностью погрузилась в мир своего воображения, но ее рука, после стольких рабочих лет, машинально взяла трубку и прижала к уху.

— Марго Хиллсборо, — сказала Марго, не здороваясь.

— Марго? Это Эйми. Ты не поверишь, кого я только что застукала с Тревором в баре!