Гипноз для декана

Глава 21

— Куда мы едем? — не совладав с любопытством, спросила я, когда поняла, что Андрей свернул на рампу новорижского шоссе.

— Ко мне домой, — ответил он, не сводя глаз с дороги.

— Как домой? Мы же были у тебя дома! — я непонимающе нахмурилась. — У тебя квартира на Кутузовском…

Он хмыкнул.

— Это не дом. Это именно, как ты и сказала, «квартира» — съёмное логово, для того, чтобы не ехать домой, когда не хочется. Я не вожу обдолбанных девиц в свой настоящий дом.

Так и не решив, обижаться мне или спустить на тормоза, я неопределенно дернула плечом. Какая, собственно, разница, где он собирается меня разнузданно трахать, «пока не надоест».

Отвернувшись и уставившись на свое отражение в темном стекле, я принялась размышлять над куда более насущным вопросом — сразу его загипнотизировать или позволить… поиграться с собой?

Чего уж тут душой кривить? Я всё ещё хотела его. Именно его — умного, властного, знающего себе цену мужчину, умеющего довести девушку до состояния растекающегося желе. А не того, во что я превращу его безжалостным вмешательством в многомудрые мозги.

Я вообще не знала, что у меня получится, когда я закончу с ним — возможно, придется сдавать его в психушку. И уж точно я не захочу трахаться с пускающим слюни дегенератом, не помнящим своего имени.

Меня передернуло — нельзя было не признать, что то, что я задумала, было слишком жестоким. Но Игнатьев это заслужил.

— О чем задумалась? — на мою ляжку легла его теплая ладонь, и я поразилась до какой степени громадная разница была между моими ощущениями, когда меня трогал Андрей, и когда — Славчик. Будто они разные подвиды людей — каждый с присущим ему энергетическим полем, феромонами и составом кожного покрова.

От руки Славчика хотелось в лучшем случае вздрогнуть. В худшем — отдернуться и стряхнуть ее с себя, как какого-нибудь слизняка или таракана.

От руки декана хотелось… расставить ноги пошире.

Андрей тихо усмехнулся, и я поняла, что невольно сделала именно это — чуть съехав в кресле, подалась вперед бедрами и позволила коленям упасть в стороны.

Рассердившись на саму себя, я выпрямилась и резко сдвинула ноги обратно. Однако, он не растерялся — прежде, чем коленки мои стукнулись друг о друга, успел закруглить ладонь вокруг моей ноги и крепко вцепиться в нее.

Я тихонько заскулила — от сжатия ног ощущения усилились. К тому же теперь он теперь прикасался ко мне с двух сторон ладони, к обеим ногам. И явно не собирался останавливаться на достигнутом, протискиваясь всё выше и выше… пока не уперся в основание колготок.

— Чёрт… — тихо ругнулся, поняв, что дальше не пролезет без того, чтобы не совершить аварию. — Куплю тебе чулки, Сафронова, так и знай…

— Они сваливаются, — слабым голосом парировала я, уже вся взмокшая от тяжелой, горячей ладони так близко к промежности.

— А подвязки на что? А пояс? Будешь у меня ходить, как медсестра из порнофильмов. А еще лучше — танцевать! О да… — размечтался Игнатьев. — Представляешь, разодену тебя в костюм танцовщицы кан-кана — короткая пачка, чулки, подвязки… крошечные трусики с блестками, чтобы сверкать при каждом подскоке. А еще лучше — совсем без трусиков! Представляешь, как круто будет? Чулки, подвязки, пачка и посреди всего этого абсолютно голая, выбритая щёлка…

Ага, щас! — про себя огрызнулась я, не прекращая метаться между возмущением и возбуждением. Как бы ты у меня в чулках с подвязками не поплясал после того, как я тебе мозги подправлю. Ишь, любитель кабарэ нашелся… Рабовладелец хренов.

Картина пляшущего на столе Игнатьева в подвязках и чулках охладила меня почище холодного душа. Прям-таки воротило от подобного рода фантазий. Нет, я точно не в теме доминанток и сабов-мужчин — не представляю себе, как можно получать удовольствие от униженного и изуродованного всякими кожаными ремешками и розовыми кляпами мужика.

Я вдруг поняла, что неожиданно для себя начала отмякать. Ведь только что собиралась стереть ему чуть ли ни весь мозг, превратив в пускающего слюни идиота, а теперь и просто в мазохиста жалко? Неужели я настолько безвольна, что какая-то ладошка на ноге заставит меня отказаться от мести, которую этот негодяй явно заслуживает?

Дорога тем временем становилась всё более широкой, движение ускорялось, а он всё еще не убирал с моей ноги руку, словно боялся, что как только уберет, я снова обозлюсь и вернусь к своему изначальному плану. Так и вёл машину одной рукой — умело, плавно и спокойно, как и полагается настоящему мужчине. Вот прям так его и представляла себе, этого мужчину мечты — уверенно ведущего дорогой автомобиль, покоив одну руку на колено своей женщины…

Твою ж мать, Сафронова! Ты должна думать о том, как накажешь его за устроенный беспредел, а не о том, какой он «настоящий» мужчина! Он, между прочим, тебя настоящей женщиной не считает — для него «женщина» это Леночка и ей подобные. А ты так — игрушка на неделю-две. Резиновая кукла, с которой можно удовлетворить все самые низменные потребности и выкинуть ее на обочину жизни. И с него станется — еще заставит тебя потанцевать для него канкан на столе. БЕЗ трусиков.

— Голодная? Заедем куда-нибудь поужинать? — неожиданно спросил Игнатьев, слегка сжав пальцы на моей ляжке.

— Поужинать? — растерянно переспросила, совершенно не готовая к простому и будничному вопросу на фоне намечающегося разврата. — З-зачем?

Он подавил смешок.

— Вообще-то люди иногда ужинают, Алина. Не часто, не бывает. Хотя, с другой стороны — опыт потребления яичницы, приготовленной старым холостяком в одиннадцать часов вечера, дорогого стоит. Особенно если дать ей как следует подгореть, добавить тост с прошлогодним сыром и залакировать всё для аппетита джином с тоником… Только боюсь, вместо секса ты после такого ужина будешь полночи обнимать унитаз.

Не сдержавшись, я тоже хихикнула.

— А ты не будешь?

— У меня опыт, Сафронова! — он поднял кверху указательный палец, в первый раз отпустив мою ногу и положив руку обратно на руль. — Ты же не думаешь, надеюсь, что можно защитить кандидатскую без того, чтобы испортить себе желудок? Ну, или закалить его, как говорит мой старый друг Егор Артемыч…

— А на дипломатической работе можно? — я повернулась к нему, разглядывая его профиль, который, надо признаться, мне всегда нравился.

Он пожал плечами.

— Теоретически, можно… Если правильно составить расписание, чтобы успевать к заказанному времени за столиком в ресторане. Можно питаться на фуршетах в посольствах. Если постоянная вражеская вербовка не портит тебе аппетит.

Я рассмеялась.

— А не проще ли нанять домработницу? Думаю, у вас на это хватило бы средств.

— Можно… — отвлеченно ответил он, начиная выруливать в правую полосу. — Только где ты найдешь домработницу, которая будет срываться в десять вечера и ехать к черту на кулички с запасами еды, только потому, что я захотел поужинать дома? А постоянно держать чужого человека мне не камильфо — вполне достаточно того, что дом убирают раз в день и заботятся о саде…

Я уже открыла было рот, чтобы предложить ему еще несколько вполне приемлемых вариантов — таких, как кейтеринг, например. Или заказ еды из ресторана на дом. Но траектория нашего пути вдруг резко изменилось, и моё внимание перенаправилось в эту сторону.

Мы сворачивали с шоссе на вспомогательную дорогу, а оттуда — к придорожному торговому центру — скопищу магазинчиков и офисов под открытым небом, вокруг большого продуктового. Уменьшив скорость, Игнатьев неспешно подрулил к какому-то заведению с лаконичной вывеской «Восток» и рекламой аппетитных роллов и суши на всех окнах.

И тут же тихо выругался. Судя по темноте окон и погасшей вывеске, ресторан был безнадежно закрыт.

— Поздравляю, Сафронова! Опыт потребления в ночи холостяцкой яичницы тебя не минует. «Восток» — единственное приличное место в этих широтах, что б им провалится…

— Да, ладно, не психуй… Вон, подрули лучше к продуктовому, прикупим чего-нибудь.

Игнатьев покачал головой.

— Не думаю, что там всё ещё открыта кулинария. Хотя я и не отказался бы сейчас даже от их дерьмового шашлыка…

— Зачем нам кулинария? — я вскинула брови. — Там же всё вчерашнее, если не хуже. Купим фарша, картошки, лука, овощей… сварганим что-нибудь по-быстрому, салатик сделаем. Можно еще пельмени присмотреть, но я не большой любитель магазинских… а лепить долго.

Он уставился на меня с искренним изумлением.

— Ты что, собралась… готовить?! Вот прям… готовить пищу? На огне? Сама?!

Я фыркнула от его ошалелого тона.

— А что, в вашей жизни еще не было женщины, которая умеет готовить?

— Да, были конечно… — он поднял глаза к потолку, вспоминая. — Да вот хоть моя няня из далекого детства… Моя секретарша — приносила пирог собственного приготовления, так я чуть пальцы не сожрал… А еще домработница моей матушки, царство ей небесное. Она охрененно пекла блины, помнится. Домработница, я имею в виду, не матушка. Так что ты в хорошей компании, Сафронова — гордись.

Я только под конец смогла уловить язвительные нотки — до такой степени серьезным голосом он всё это проговаривал. Уставилась на него в неверии.

— Типа, готовить должна уметь только прислуга, а высшему сословию — зазорно? Это ты имеешь в виду? Андрей, мне вот интересно — ты серьезно сейчас злишь единственного человека, который может накормить нас в этот поздний час?

Успев припарковаться рядом с магазином, декан вскинул обе руки в пораженческом жесте.

— Что ты, Сафронова! Неужели я похож на идиота, который хочет, чтобы ему плюнули в тарелку?

Я многозначительно подняла бровь.

— Заметьте! Не я это предложила!

— Стоп! Откуда это… дай вспомню… А, точно! «Покровские Ворота»! Нихрена себе, Сафронова, у тебя культурная база… И готовить умеешь. И в постели — огонь!

— Ага. Еще и крестиком вышиваю, — беззлобно огрызнулась я, выходя следом за ним. — И по лицу переехать, если надо — тоже не вопрос.

— Ого! Да ты — бой-баба, детка. Может, жениться на тебе? Будешь мне и жена, и охрана бесплатная…

— За вас замуж?! Нет уж, уважаемый Андрей Федорович, у меня в планах — минимум трое спиногрызов. Женитесь на этих ваших — амебах в мешках.

Не прекращая соревноваться в зубоскальстве, мы зашли в раскрывшиеся стеклянные двери магазина и спустя двадцать минут вышли, обнимая два пакета с самыми разными продуктами — от основных, типа лука, огурцов и картошки, до десерта — маленького, изящного тортика с муссовой начинкой. Вернее, пакеты обнимал он, а я несла букет цветов и бутылочку своего любимого «Мерло», которую подхватила со стенда рядом с выходом под одобрительное кивание Игнатьева.

— Мне нравится твой настрой, Алина-малина… — бархатным голосом пробормотал он мне в макушку, пока мы стояли в небольшой очереди на кассу. — Подожди тут, сейчас кое-чего прихвачу, чтобы соответствовать.

И, оставив меня рядом с тележкой, куда-то быстро ушел. Вернулся спустя минуту, неся пышный букет черно-оранжевых лилий.

— Роз не было, — объяснил и вручил букет мне, маскируя смущение за кривой усмешкой.

Пока шли к машине, я переваривала метаморфозу, произошедшую в наших с Игнатьевым отношениях за какой-то несчастный час. Как и когда мы превратились из ненавидящих друг друга врагов в получающую удовольствия друг от друга парочку? Ну, ладно я — молодая девчонка, голодная на любовь после неудачного брака… Меня в принципе не так трудно увлечь, особенно взрослому, искушенному в амурных делах мужику.

Но декан-то отчего так размяк? С чего это он стал таким обходительным? Да, подкалывает меня, язвит, как и прежде, но как-то… не обидно, что ли… Беззлобными и даже веселыми шутками, от которых хочется шлепнуть его по плечу, но никак не букетом по морде.

Перемена в поведении Игнатьева была столь разительной, что я бы даже подумала, что он притворяется, играя со мной в любовь. Но зачем ему?! Разве не в его власти использовать меня, как сексуальную рабыню, не тратя сил на всякие там букеты-конфеты? Почему бы ему не заставить меня «поужинать» его спермой, делая ему прямо в машине минет? Или не остановиться в какой-нибудь посадке и не трахнуть, разложив на капоте?

Я бы даже предположила, что он играет во влюбленного ради того, чтобы я передумала его наказывать, но ведь он понятия не имеет, на что я способна и что собираюсь сделать!

И только когда мы уже погрузились — ровно перед тем, как нырнуть в темный, глухо урчащий салон автомобиля — меня вдруг осенило подозрением. А что если декан так ведет себя потому, что… хочет меня не только в постель?

Что если звезда фандрейзингов и гроза бюджетников в меня реально… втрескался?!