Гипноз для декана

Глава 35

— Что вы сказали? — голова моя внезапно закружилась так сильно, что пришлось схватиться за край кушетки — иначе бы снова грохнулась в обморок.

— Поздравляю вас, мисс, вы беременны! — голос медсестры круиз-лайнера, на котором мы с Андреем путешествовали вот уже целый месяц, должен был выражать радость и одобрение, но в моих ушах он прогремел настоящим громом посреди ясного неба нашего медового месяца.

Что?! Как беременна? Почему беременна?

Этого же не может быть. Этого просто не может быть, черт бы его побрал, этого Игнатьева!

Даже не пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, я сидела на этой гребанной кушетке, под бьющим сквозь иллюминатор тропическим солнцем. В руках у меня был листок с результатом анализа на беременность, и на нем — совершенно недвусмысленный результат по ХГЧ. О чем мне и сообщала сейчас эта жизнерадостная тетушка в намотанном на голове хиджабе.

Но как?! Как такое вообще возможно?! Он же бесплоден, мать его! Что это за цирк с конями?!

За два месяца наших путешествий по Азии и Ближнему Востоку я уже успела привыкнуть к тому, что нас с Андреем ждет — долгая, насыщенная жизнь интеллектуалов, находящих радость в общении друг с другом, в чтении и путешествиях. Парочка усыновленных девчушек из приюта и целая куча домашних животных, заменяющих бездетным людям семью.

Я не просто привыкла, я научилась радоваться подобной перспективе, находить в чайлд-фри образе жизни кучу плюсов. Всегда много свободного времени, финансы, которые можно тратить только на себя, душевное спокойствие и саморазвитие… Всегда хорошая фигура, в конце концов! Плоский, как у девочки, живот… Что может быть прекраснее?

И тут на тебе! Две полоски там, где их по определению не могло быть.

И как я это объясню мужу, который и так не особо высокого мнения о моих моральных качествах? Который «забыл» о своих подозрениях только потому, что любит меня независимо от моих приключений в прошлой жизни.

Да что муж? Как я себе это объясню?

И я всё ещё не могла поверить тому, что происходит. В голове кружилась какая-то невнятная, размазанная каша из мыслей, вопросов, подозрений и эмоций, а сердце продолжало бешено колотиться, словно хотело выбиться из груди.

Славчик! На это имя вдруг отозвались все сигнальный лампочки моей памяти. Воспоминания — мелкие, словно кусочки пазла, кружили всё ближе и ближе к эпицентру, грозясь вот-вот сложиться в одной целое.

Вечеринка, куда Андрей позвал не меня, а свою Леночку… Два бокала шампанского, которое мне нельзя было пить… Стоянка, где я почувствовала себя на удивление пьяной и сонной… Машина, в которой Славчик разговаривал с Кирой, объясняя, почему не может отвезти меня в больницу… Темный-претемный и холодный лес, в котором единственное тепло — от мужского тела сзади.

И рука, шарящая по моему телу, бесстыдно хватающая за грудь под платьем.

А потом… пустота. И ничегошеньки больше не помню.

Я зажмурилась, судорожно сжимая рукой лист с результатом анализов. Неужели… неужели он не остановился тогда, этот Славчик? Неужели разложил меня тогда на прелых листьях и даже умудрился оставить после себя потомство?

Боже, за что мне этот кошмар!

И что теперь делать? Аборт? Убить собственное дитя?

Меня вдруг начало мутить, я всё труднее и труднее дышала, словно воздух постепенно выкачивали из кабинета медпункта. Неожиданно показалось, что началась качка, хотя на таком большом лайнере ее никогда не бывало… Я начала терять равновесие, пока не пришлось упасть на бок, на кушетку.

— С вами все в порядке, мисс? — опомнилась медсестра, бросаясь ко мне. — Кислород! — крикнула кому-то в сторону. — Дайте ей кислородную маску!

У меня паническая атака, сообразила я, собирая в кучу расползающиеся мысли и старательно надышивая из пластиковой маски, приложенной к лицу. Обыкновенная паническая атака.

А, может это токсикоз? Меня ведь из-за странной тошноты по утрам и привели сюда, на анализы — чтобы проверить желудок, печень… исключить проблемы с почками. Так может, это и был он — всем известный женский токсикоз на первом триместре?

Отчего-то от этой мысли мне стало еще хуже. Это ведь не просто токсикоз от беременности. Это токсикоз от совершенно непрошенной и нежданной беременности от покойника, который будучи живым, меня изнасиловал!

— Вызовите ее мужа… — услышала я сквозь шум в ушах. — Мистер… Игнатьеф. Каюта номер восемнадцать. Верхняя палуба, первый класс…

— Не надо… не надо мужа… — слабо сопротивлялась я, пытаясь содрать с себя маску.

Не знаю, зачем я пыталась остановить неизбежное. Даже если я решу скрыть всё от Андрея и сделать аборт, где я его сделаю посреди Индийского океана?! Да и вряд ли Эмиратская компания предоставляет услуги аборта, учитывая религиозную направленность ее руководства.

А скрывать беременность еще месяц, пока мы не вернемся в Москву, у меня не получится — слишком уж явны признаки. Да и Андрей у меня не дурак, сам захочет проверить результаты моих анализов.

А что потом? Убьешь трехмесячный зародыш? У которого уже есть сердце, мозг, возможно душа… Который знает, что он в твоем животе в безопасности, что ты никогда не причинишь ему вреда…

Ты, которая всю жизнь мечтала о большой семье, о детях… Да сколько угодно можно врать себе, завлекая прелестями бездетной жизни — от себя не убежишь.

Я хочу этого ребенка — поняла вдруг. Неважно от кого он. Я не смогу заставить себя избавиться от беременности, даже если я должна буду растить его одна.

Внезапно осознав этот факт, я вдруг почувствовала себя лучше — возможно, мне придала сил моя решимость.

Это мой ребенок. Не Славчика, и не Андрея. Мой. И я хочу его оставить.

Закрыв глаза, я лежала на кушетке и спокойно ждала, пока в комнату медсестры не ворвался мой муж — вполне вероятно, с этого момента, бывший.

— Поздравляем счастливого папочку! — не дожидаясь моего разрешения, радостно закричали и захлопали в ладоши все присутствующие — медсестра и две ее помощницы. — Спешу вручить вам особый сертификат — бесплатный билет на любой круиз от нашей компании для вашего, будущего малыша… Эй, что с вами? Мистер… мистер! Да что с ними такое, в самом деле! Ясмин, давай и ему маску!

— Не надо маску! — прорычал Андрей, отбиваясь от назойливых медсестер. — Что вы за чушь несете? Кто беременный?

— Ваша жена, сэр! — наперебой засмеялись женщины. — Вы же послали ее сдать анализы, а оказалось, что ее недомогание — обыкновенный токсикоз первого триместра, представляете? Ваша женушка уже на втором месяце, сэр!

Я всё ещё не открывала глаз, а когда представила себе, как его в этот момент перекосило, крепко зажмурилась. Хотя лучше бы я уши заткнула, и не услышала бы как мой любимый, резко встает, прочищает горло, словно готовясь сказать что-то… и так ничего и не выговорив, уходит прочь, громко хлопнув дверью.

В медпункте наступила такая звонкая, такая пронзительная тишина, что стало слышно, как щелкают электронные часы на стене.

Медленно, под недоуменными взглядами всех трех женщин, я села на кушетке, сняла с лица маску и медленно, долго выдохнула.

Потом также медленно протянула руку к старшей медсестре. Сообразив, что я хочу, та поспешно сунула мне в руку уже помятый лист с результатами анализов.

— Может… вызвать вам психолога, мисс? — робко предложила молодая помощница.

Я шумно глотнула. Не помешает, наверное. Хотя лучше гипнотерапевта, а не психолога — чтобы заставил меня обо всем забыть.

А может, попробовать саму себя загипнотизировать?

Подобная глупость меня неожиданно рассмешила и дала собраться с силами.

Нечего тут сидеть и горевать о потерянном. Надо пойти и со всем этим разобраться.

Да, понятно, что хорошо уже не будет, но по крайней мере у меня теперь есть кое-что, ради чего стоит бороться и жить — даже если мой любимый меня покинет.

— Не надо психолога, — я покачала головой в ответ на озабоченные взгляды троих женщин. — Мне уже легче. Я справлюсь.

Отпускать меня не хотели, но я настояла. Отказалась даже от сопровождения до каюты, в виду моего слабого состояния.

И хорошо, потому что дойти до каюты я не успела — уже на полпути в меня чуть не врезался с налета вышедший из-за угла Игнатьев.

— Ты… — выдохнул он, отступая назад, а потом внезапно делая резкий шаг ко мне. — Я… ты… Алина

Меня вдруг пробрало истерическим смешком — в первый раз я видела Андрея не способным выдать связное предложение.

Мягко отвела его руку, уже готовую обнять меня за талию.

— Не надо, Андрюш. Я… сейчас соберу свои вещи и уберусь с твоих глаз куда подальше.

— Я ни в чем тебя не виню! — хрипло перебил он, не давай мне проскользнуть мимо. — Я знаю, что случилось тогда… Я ведь сам тебя… подобрал.

Мои глаза расширились, я перестала отбиваться и уставилась ему в лицо.

— Ты… помнишь?

Он дергано кивнул.

— Конечно. Я подозревал, что это могло произойти… с этим гаденышем. Но теперь это неважно. Прости, что сорвался… Нервы, знаешь ли.

Всё напряжение, что накопилось за этот последний час, вдруг выплеснулось, и я почувствовала себя так, будто меня выдернули из лютого мороза в теплую, хорошо освещенную комнату с уютным камином и усадили в кресло пить чай.

— Не говори плохо о покойнике, — я всхлипнула, прижимаясь к мужу, с которым уже успела мысленно попрощаться.

— Да пошел он! — прорычал Андрей. — Надеюсь, черти его как следует прожарят в аду. Но ты права, лучше о нем забыть раз и навсегда. Ты… хочешь оставить ребенка?

Вытирая слезы о его пиджак, я несколько раз покивала.

— Это же лучше, чем усыновление, да?

Он замер, не выпуская меня из объятий, и я на мгновение снова испугалась — вдруг он сейчас передумает? Сравнит все за и против ребенка от другого мужчины и усыновление, и решит, что это нечестно — позволить мне родить только для того, чтобы самому воспитывать чужое дитя? Вдруг заставит сделать аборт?

Молчал он долго — минуту, не меньше. И под конец расслабился — выдохнул и поцеловал меня в макушку.

— Да. Должен признать, что ребенок, имеющий кровную связь хоть с одним из нас — это лучше, чем не имеющий ни с кем. Тем более, нам бесплатный билет на круиз пообещали. Не отказываться же теперь от такого шикарного подарка?

Я прыснула со смеху, одновременно выдыхая от облегчения — ну, раз шутит, значит, на самом деле принял ситуацию.

— Я уже говорила, что люблю тебя? — подняла голову и ткнулась носом ему в подбородок.

— Раз сто примерно. А вот я еще ни разу.

Теперь уже я замерла — задохнувшись, почти забыв, как дышать от волнения.

Неужели… неужели скажет? Неужели на третий месяц женитьбы сможет выговорить то, что упорно не получалось, хоть и было понятно без всяких слов? Причем сейчас — после того, как выяснилось, что я беременна от другого?

И действительно — сказал. Просто и без запинки, будто и не было всех этих трудностей с осознанием меня, как своей единственной и самой главной женщины.

— Я тебя люблю, Алина, — сказал он мне, обнимая ладонями за щеки и глядя прямо в глаза.

А потом поцеловал меня и повел на верхнюю палубу кормить завтраком — беременным ведь надо за двоих питаться, не так ли? Да и вид на бескрайний, залитый солнцем океан не помешает будущему юному аристократу, пусть и усыновленному.

— Что? — почувствовав на себе мой взгляд, Андрей поднял глаза от тарелки, где разрезал на пополам идеально сваренное яйцо-пашот.

Я протянула к нему руку и сжала запястье. Но сказать ничего не смогла — слова застряли в горле. Да и не знала я что тут можно сказать? Не признаваться же ему в любви в сто первый раз?

— Все хорошо, Алин. Ешь, — слегка краснея под моим взглядом, пробормотал он, отводя взгляд в сторону океана.

Хотя почему бы и нет?

— Я тебя люблю, Андрей, — стиснула его запястье так, что вилка из руки выпала. — Я тебя люблю.