Гипноз для декана

Глава 25

К утру стало так жарко, что пришлось спихнуть одеяло вбок.

Еще через несколько минут мужчина, на которого я в полусне забросила ногу, сдвинул эту ногу с себя и окончательно столкнул одеяло на пол, оставляя на нас только нижнюю простыню.

Что? Мужчина? Рядом со мной? Опять?!

На этот раз вспомнить, где я и с кем, не заняло много времени. Достаточно было открыть глаза и уставиться в догорающие сквозь толстое стекло угли внутри буржуйки.

Что ж… похоже, просыпаться рядом с деканом Игнатьевым становится для меня традицией. Уж не знаю, хорошо это или плохо.

Медленно, стараясь не трясти матрас, я повернулась на спину. Подтянулась выше по подушке, улеглась и принялась рассматривать спальню — ту самую, в которую так жаждала проникнуть вчера.

Спальня оказалась еще лучше, чем я ее себе представляла — невероятно уютная и вместе с тем просторная комната, обставленная всё в том же старинном, викторианском стиле, как и остальной дом. И настолько элегантно и роскошно декорированная, словно тут спал какой-нибудь уэльский герцог, а не профессор московского университета.

Широченная кровать под темным балдахином, зеленые обои с какими-то гербами в золотых рамках… Напротив — через персидский ковер, забросанный подушками — чугунная печь, которую явно привезли из настоящего старинного особняка. И которую часто использовали. Чуть далее — небольшой письменный столик, тоже старинный, инкрустированный какими-то надписями и картинками. Слева антикварный гардероб и дверь в ванную комнату, справа — во всю стену — выход на балкон, завешанный тяжелыми гардинами и слоистым тюлем.

Мои глаза вспыхнули интересом. Балкон? А ведь он наверняка выходит в сад! Тот самый прекрасный, волшебный сад, насладиться которым мне вчера так и не дали!

Вот сейчас и наслажусь!

Воровато оглянувшись на спящего декана, я принялась стаскивать с него простыню. В чем еще выходить на балкон в доме любовника, как ни закутавшись в шелковую простыню? Это же верх романтики!

Простыня медленно сползала с груди, живота, бедер мужчины… скользнула вверх по выставленному вверх колену, снова вниз…

Я ойкнула и стыдливо отвела глаза. Декан спал голым. Совсем голым.

И, похоже, что крепкий утренний стояк, который я не разглядела в силу согнутого колена — для него обычное дело.

Сглотнув слюну, вернула взгляд к его паху — как раз к тому моменту, когда его колено решило упасть в бок, выпячивая стояк еще сильнее и делая его похожим на дильдо на прилавке секс-шопа. Слюна снова наполнила рот и, чтобы тихо проглотить ее, мне пришлось опустить голову.

Но взгляд всё равно возвращался, словно примагниченный, к мужскому достоинству в паху мужчины. Потому что это было невероятно красиво. Охренеть, как красиво и эротично — утренняя эрекция у глубоко спящего мужчины…

Игнатьев ведь реально спал на этот раз — мерно похрапывая и закинув обе руки за голову. У него даже зрачки под веками не двигались.

И я совсем осмелела.

Будто привороженная, разглядывала этот гордо вытянутый мужской орган с каждого ракурса, изучая каждую венку и каждый изгиб… Представляла себе, каков он в ладони — стальная тяжесть головки под бархатной, гладкой кожей, выпирающая уздечка и пульсирующая жилка, бегущая по всей длине органа. Вытянув шею и наклонившись, попыталась рассмотреть мошонку, налитую от семени…

Как этот великолепный член может быть бесплодным? Как такое в принципе возможно? От него ведь даже пахнет плодородием — терпкий, мускусный запах мужских гормонов…

Еще сильнее наклонившись, я едва удержалась, чтобы не лизнуть его — не попробовать этот запах на вкус… Вовремя спохватившись, выпрямилась, хихикая себе в ладошку.

Могу себе представить, что бы Игнатьев подумал про меня, учитывая то, что он уже про меня думает!

Нет уж! С минетами по собственной инициативе подождем, пока хоть что-нибудь в наших отношениях не прояснится. Сейчас же надо еще раз, как следует, детально продумать что я внушу ему под гипнозом — вчера ведь я только мельком обрисовала себе задачу.

А задача не из простых.

Аккуратно стянув с ног спящего простыню, я соскользнула с кровати и, как могла, закуталась в нее, закрыв и грудь, и плечи. Сунула ноги в теплые мужские тапки, обнаруженные под кроватью, подкралась к балконной двери и откопала в слоях элегантного тюля ручку. Зажмурившись, молясь, чтобы не нашуметь, надавила на нее.

Вопреки моим опасения, дверь открылась совершенно бесшумно — петли явно были хорошо смазаны.

Поднырнув под тюль, я бочком-бочком просочилась на балкон… и словно в другое измерение переместилась. В спальне было жарко, тихо, пахло дровами и мужским телом. На балконе, выходящем, как я и подозревала, в сад, было свежо, дурманяще пахло сиренью и било по ушам какофонией самых разнообразных звуков — в основном птичьих голосов.

О да! В этом саду жило какое-то невероятное количество певчих птиц! И все они на перебой заливались пением — чирикали, трещали, свиристели… Понятное дело, что радовались птички солнышку после холодной ночи, но было такое ощущение, что это они меня встречали, вышедшую на живописный, увитый плющом балкон.

Я даже рукой им помахала — будто я их птичья королева.

И только после этого огляделась.

Тэак… балкон маленький, явно для одного. Садовый гарнитур для распития кофе по утрам — тоже для одного. Маленький круглый столик и стул, выставленный сиденьем в сад, почти упирающийся в редкую, витую решетку.

Значит, моделей сюда не водят. Я подавила довольную улыбку — приятно хоть в чем-то быть у Игнатьева первой.

Продолжила осмотр. Чуть поодаль на балконе — раскрытый зонт, закрывающий единственный ракурс, с которого могла бы быть видна улица… По всему остальному периметру взгляд упирается в густую живую изгородь — либо из крон деревьев, либо из плюща на окружающем дом высоком заборе.

— Ты всегда сбегаешь по утрам?

Сзади меня обняли крепкие руки и прижали к теплому со сна мужскому телу. От неожиданности я чуть язык не прикусила.

— Ты всегда так тихо подкрадываешься? — я хотела развернуться к нему лицом, но он не позволил, наклоняясь и с наслаждением вдыхая мой запах между шеей и плечом. — Я же декан. Это прописано в моих обязанностях — уметь подкрадываться. Но признаться, я разочарован. Думал, ты собираешься поиграть со мной в доктора.

Я ахнула, стремительно краснея.

— Так ты опять притворялся?! Я просто поверить не могу, что купилась на это во второй раз…

— И я не могу. Поверить, что сдержался и не трахнул тебя прямо там… — одна из рук, обнимающих меня, скользнула ниже, слой за слоем подтягивая простыню наверх и пытаясь найти лазейку под нее. И рука была не единственным органом, который пытался эту лазейку найти!

— Что ты делаешь? Мы же на балконе! — в панике я заоглядывалась, пытаясь понять, с какой стороны нас могут увидеть.

— Не волнуйся… — его дыхание участилось, рука, наконец, нырнула между моих ног, оглаживая внутреннюю часть бедер. — Тут специально всё так запланировано… никто нас не увидит…

— Ах, так ты меня тут не первую тискаешь? — уже теряя ясность мысли, возмутилась, еле сдерживая его руку, рвущуюся к промежности.

А я-то дурочка, возомнила, что до меня тут никого не было! Запланировано у него…

— Ты здесь первая… Запланировано для меня. Обожаю пить кофе на балконе в одних трусах… Или даже без. А ну-ка, обопрись о перила… прогнись… и ногу на стул поставь..

Под задранную простыню залезли уже обе его руки, стаскивая трусики, разминая и раздвигая ягодицы и складочки… грубо массируя клитор. Смиряясь с неизбежным, я закрыла глаза, опустила голову на руки, вцепившиеся в перила балкона, и попыталась расслабиться, уже ощущая головку, скользящую вверх-вниз по промежности и ищущую вход.

Нашла… Не препятствуя вторжению, влагалище мое знакомо растянулось… и тут же сжалось вокруг его члена — слишком большого для такой позы. Полностью ощутив его пульсацию и тесноту, Андрей содрогнулся от удовольствия.

— Всю ночь… гонялся за тобой во сне… — выдохнул он, явно отвлекая себя от желания оттянуть и начать вбиваться в меня со всей мощи собственных бедер.

— Догнал? — чуть поворачивая голову, спросила я и резко втянула воздух — всё-таки он не выдержал и пихнулся, шлепаясь в меня пахом.

— Выглядит, будто я… догнал? Фуухх… Не сжимай мышцы, могу кончить прямо сейчас…

Мгновение я размышляла — хорошо это или плохо для меня. Но спустя несколько завораживающе медленных, круговых движений внутри меня, спустя десяток-другой поглаживаний, поцелуев и пошлепываний, огонь желания начал разгораться и во мне.

Пальцы Андрея вдруг огладили клитор, поднырнув мне под живот, и колени мои невольно подались вперед — пронзивший всё тело шоковый разряд был неожиданным.

— Сама… — прошептал он, наращивая темп, громко хлопаясь в меня бедрами. — Покажи мне, как ты любишь.

Он схватил меня за запястье и сунул одну из рук туда же, куда и свою — мне под бедра. Он что хочет, чтобы я… помастурбировала, пока он меня трахает?! Несмотря на возбуждение, меня залило краской от стыда.

— Здесь только я, Алина… некого стесняться… — продолжал настаивать он, встряхивая всё моё тело мощными толчками, сам уже явно на пике, готовый излиться в меня, даже не надев резинку. — Давай… хочу кончить с тобой вместе…

И я чувствовала это — знала, что для идеального момента, для нашего с ним единения, мне нужно перебороть себя, нужно сделать так, как он хочет — потому что он знает, как надо, потому что он опытный и искушенных во всем, что я только начинаю познавать…

И не смогла. Не смогла заставить себя.

Поняв, что его уговоры бесполезны, он ругнулся, отбросил мою руку и сам принялся втираться пальцами мне между складочек, плоско и широко втираясь между припухшими, широко распахнутыми складочками, гуляя вдоль по клитору и придавливая самые чувствительные его места…

И не останавливался — продолжал вбиваться в меня, придерживая свободной рукой.

— Оохх… о боже… о… — через минуту уже стонала я. Пальцы на ногах поджимались, в бедрах скрутился тугой, готовый взорваться узел…

Меня трахают на балконе — вдруг взметнулось в мозгу. Меня могут увидеть. И даже записать на чей-нибудь телефон. Меня. Согнутую в поясе, с ногой на стуле — практически голую, с мужчиной, который пилит меня сзади, одновременно лаская рукой промежность… И, возможно, когда-нибудь даже покажут мне это видео.

От чего-то эта мысль стало последней каплей.

Я извращенка… было последней разумной мыслью. Извращенка и мазохистка, которую возбуждает публичный секс. И о да, я никогда не снимала никаких «хоум-видео», но боже как же я хочу это сделать…

— Оооххх… — тело мое выгнулось в сильнейшем оргазмическом спазме, волны удовольствия буквально подбросили, вдавливая в перила балкона.

Поняв, что я кончаю, декан тоже дал себе волю — зарычал, впился пальцами бедро и плечо, вжимая в себя и ударился несколько последних раз, пульсируя и изливаясь глубоко внутри меня с тяжелым, вымученным стоном сквозь зубы…

Пытаясь совладать с разнузданным дыханием, мы оба какое-то время не двигались, нависая над чугунными перилами. Звуки постепенно восстанавливались, туман перед глазами рассеивался…

— Анвар, ты это слышал? — вдруг донеслось из-за живой заросли забора, на фоне звука скребущих траву грабель. — Там трахаются, по ходу! Прямо в саду!

— Слышал, не слышал… Какая разница? — ответил медлительно-равнодушный голос с явственным кавказским акцентом. — Ты, главное, не завидуй, Дениска. У кого такой сад — тому всё можно…

И всё это так громко и отчетливо, будто траву скребли в двух метрах от нас.

Сложившись пополам от тихого хохота, Игнатьев упал на стул и притянул меня к себе на колени.

— Ты говорил, тут никого нет! — зашипела я, хлопая его ладонями по голове.

— Я говорил, что ничего не видно! — оправдывался он, шутливо закрываясь от меня руками. — Я же не обещал, что и не слышно! Ну хватит, хватит, разошлась! Пойдем внутрь, я искуплю вину роскошным куни!

Я замерла, глядя ему в глаза.

— Ты же сказал, что не хочешь пока… ну… это самое… мне делать. Пока не выяснится с записью.

Он тоже замер, явно прокручивая то, что я сказала, у себя в голове. И вдруг стало понятно, что дело тут не только в каком-то банальном «куни».

Потом он медленно, костяшками пальцев погладил меня по щеке и поднял лицо за подбородок.

— Ты знаешь… как это ни странно… но я тебе верю. А то видео, о котором ты говорила… да и хрен бы с ним. С кем не бывает…

Мои глаза расширились — охренеть, что секс на балконе с мужиками делает… Вот так просто — берет и верит мне. А может, это от того, что я отказалась мастурбировать при нем? Типа шлюха бы не отказалась?

— Правда? — я проглотила ком, застрявший вдруг в горле. — А… наркотики — те, что у девчонок нашел? Тоже отдашь?

Он оторвал руку от моего лица и погрозил мне пальцем.

— Не перегибай палку, Сафронова. Наркотики не отдам. Пошли, приготовишь нам что-нибудь на завтрак и поедем заберем твои вещи из общаги.

— З-зачем? — придерживая простыню, я еле поспевала за ним.

— Затем, что с сегодняшнего дня ты, Сафронова… переезжаешь ко мне жить. Не доверяю я твоим соседкам — спасибо, что напомнила.