Гипноз для декана

Глава 22

Невероятная, почти невозможная вероятность того, что декан неровно дышит ко мне, заняла меня настолько, что всю дальнейшую дорогу я была в нее погружена чуть более, чем полностью. Таращилась изумленными глазами в темное стекло окна, видя в нем только свое отражение, и молчала, лишь изредка, рассеянным голосом отвечая на реплики декана.

Возможная влюбленность путала мне все планы. Мало того, что она очеловечивала декана, оправдывая его прежнее отношение ко мне как пресловутое «дерганье за косички», мне было и самой жалко терять того, кто питает ко мне нежные чувства. Как же можно такое разрушать? И, главное, зачем? Что принесет мне моя страшная месть?

А что принесет мне его любовь? Говорят, нарциссы вообще не умеют любить, только мучают объект своей страсти… А он, без сомнения, нарцисс.

— Алин, ты в порядке? — декан взял мою руку с колена и переплел мои пальцы со своими. — Ты словно сама не своя после магазина.

— Да нет, всё в порядке… — машинально соврала я, продолжая пялиться в стекло и млея от теплоты его ладони вокруг моей. Чёрт, он даже по фамилии перестал меня называть!

— Струсила небось? — хмыкнул он понимающе.

— В смысле «струсила»? — я, наконец, повернулась.

— Готовить, я имею в виду. Струсила? Поняла, что приврала о своих кулинарных умениях и теперь боишься опозориться?

Я моргнула, постепенно переключаясь с мыслей на наш с ним разговор.

— Ты что, серьезно думаешь, что готовить — это такое сложное умение? — покачала головой. — Как всё в ваших элитах запущено… Если хочешь знать, я еще в детстве сама себе на завтрак кашу варила.

Он фыркнул.

— Могу себе представить эту кашу. Небось горелой коркой на всю квартиру воняло…

Я просто ушам своим не верила.

— Ты что меня… на слабо берёшь? Может, с тобой еще и поспорить на что-нибудь?

— Нет, — ответил он, неожиданно посуровев и забрав от меня руку. — Просто у меня когнитивный диссонанс. Пытаюсь представить себе как такая умная, красивая и хозяйственная девочка оказалась настолько недальновидной, что снялась в какой-то порнухе голой. А наркота тебе зачем? Ты ж просто идеальная жена, Сафронова! Даже готовить умеешь, если не приврала, конечно. Троих детей запланировала! Неужели не думала о том, как твой будущий муж отреагирует на твои приключения? Или собиралась всю жизнь это в тайне держать?

Я стиснула зубы — может, потому и диссонанс, что ты всё это выдумал и уперся в свои идиотские подозрения?

Нет, всё-таки нельзя размякать и забывать о своих планах. Потому что даже если и влюбился, как я буду жить с человеком, который при малейшем подозрении думает обо мне самое плохое, и только потому, что у нас ним разное социальное происхождение. Не стану же я его гипнотизировать при каждом таком инциденте?

Разругаться, к счастью, мы так и не успели — сначала отвлеклись на аварию а-ля «собачья свадьба», долго объезжая выстроившиеся в ряд покореженные машины и мигающую всеми огнями полицию, потом поржали над сообщением, который оставил на телефоне декана профессор Ушаков, ректор нашего вуза. По его мнению, Игнатьеву просто необходимо провести структурные изменения на факультете и как можно плотнее «интегрироваться» и «внедриться» в социальную среду студентов-бюджетников.

— Если бы он знал, насколько плотно я в эту среду внедрился… — смеялся Игнатьев на пару со мной. — Как думаешь, Сафронова, ректор похвалил бы меня? По-моему, процесс внедрения идет полным ходом. Можно даже надбавку к зарплате просить…

— А мне тогда — молоко за вредность, — вторила я, хрюкая от смеха ему в плечо.

В общем, под шлагбаум элитного коттеджного поселка мы въехали уже полностью помирившись. Я даже удивилась, насколько это легко — мириться с человеком, которого всегда считала своим врагом. Возможно, это из-за того, что я знала, что контролирую ситуацию и могу прекратить наше общение, по сути, в любой момент.

Вопрос был только в том, что мне делать дальше — после того, как я всё прекращу. На каком уровне гипнотической промывки мозгов остановиться?

— Home sweet home! — объявил по-английски декан, повернув на подъездную дорогу к подсвеченному ночными огнями жилищу, за высокой изгородью из витого железа.

Ворота, управляемые удаленно, раскатились в стороны, мы въехали в частные владения, и по мере того, как приближались к дому, глаза мои от изумления распахивались всё шире — ухоженный, дорожками разбегающийся в стороны и романтично освещенный сад, вдоль которого мы ехали, был просто нескончаемым! Я решила отложить решение гипнотического вопроса на потом — уж слишком много вокруг было красоты, чтобы думать о чем-то еще.

— Ты что… олигарх? — слабым голосом спросила, когда декан объехал небольшую альпийскую горку, всю усыпанную цветами, и остановился наконец у широкого, пологого крыльца, ведущего к огромной двери, стилизованной под ворота.

— Я смог вернуть средства за поместье, оставленное пробабушкой после революции, — пояснил декан с нескрываемой гордостью в голосе. — Можешь себе представить, сколько оно стоило по сегодняшним деньгам…

Ах, вот оно что! Я уж и забыла, что он у нас буржуй — в буквальном смысле этого слова. Небось, не только домик и квартиру смог приобрести на денежки от наследства…

— Заходи давай, я пакеты сам занесу, — скомандовал декан, доставая с заднего сиденья букет с бутылкой вина и отдавая мне. — Дверь открыта дистанционно…

— Ага… — рассеянно ответила я, выходя из машины продолжая с остолбенелым видом оглядываться.

Огромный, построенный в викторианском стиле особняк просто утопал в плюще и в зелени сада — тоже выполненного в английском стиле. Кажется подобный дизайн так и называется — «романтический»…

Конечно, я не видела всего сада — уж слишком широко он простирался во все стороны от дома…

Сейчас исправим — внезапно решила я, поняв, что меня непреодолимо тянет воон туда — под сомкнутые кроны каких-то незнакомых мне мощных деревьев, вдоль по вымощенной кирпичом тропинке, подсвеченной с двух сторон огоньками в бордюре и винтажным фонарем, вокруг которого так страстно вились ночные мотыльки…

Приоткрыв рот и прижимая к себе вино и букет лилий, еле дыша, я шагнула вглубь этой прекрасной сказки. И тут же, будто с прохождением под деревьями пройдена была некая граница между мирами, меня окружила целая какофония ночных звуков — стрекотали цикады, квакали в невидимом мне пруду лягушки, лилась откуда-то еле слышная, тихая музыка… Запахов было мало — еще ничего не цвело, но тонкий аромат распускающейся сирени я уловила.

Это было бесподобно. Это напрочь выбивала из колеи. И я не то, что никогда не была в таком прекрасном саду — я даже мимо ничего подобного не проезжала! Вот реально даже не представляла себе, что скрывается за высокими оградами и шлагбаумами элитных поселков. Казалось, здесь даже теплее было, чем везде в округе — как в том волшебном саду, куда добрая ведьма сманила Герду в «Снежной Королеве». Что в принципе логично — столько деревьев и растений всяко создают свой, особый микроклимат…

Всё-таки есть доля правды в претензиях Игнатьева к бюджетникам. Мы, выходцы из «нижних» сословий на самом деле не знаем, как вести себя в таких условиях. Мы просто теряемся и готовы целый час простоять с открытым ртом, впитывая в себя загадочную, чувственную, мерцающую красоту природы, выпестованной руками человека.

Хотя, дело опыта, конечно…

— Готовка откладывается, как я понимаю, — раздался сзади меня саркастический голос. — Не урони! — вовремя наклонившись, он успел словить бутылку, которая от неожиданности выскользнула у меня из рук.

Я повернулась и только по расплывчатому облику Андрея поняла, что я прослезилась — до того расчувствовалась от красоты сада. И вероятно что-то такое отразилось на моем лице, что декан тоже замолчал и резко, сквозь ноздри втянул воздух. Порывисто, будто не по своей воле шагнул ко мне, вытянул свободную руку, чтобы притянуть меня к себе за талию…

— Готовка? — раздался из глубин сада надменный женский голос с легким иностранным акцентом. — Ты наконец-то решил обзавестись постоянной прислугой, Андрэ? Похвально, похвально… Я вовремя приехала — смогу помочь тебе с отбором.

Отскочив от меня как ошпаренный, Игнатьев уставился в сторону голоса. Я тоже обернулась — по той самой тропинке, что сманила меня в сад, выплыла высокая, благородного вида дама с короткой, модной стрижкой на совершенно седых волосах. Дама была в брючном костюме, с тросточкой и в наброшенном на плечи легком пальто, которое просто кричало деньгами.

— Да, ты очень… вовремя… — проглотив ком в горле и прокашлявшись, о тветствовал декан. — Познакомься, пожалуйста — это… кхм… это… Алина. А это… моя матушка, Алина — Селена Антоновна Игнатьева-Стилтон. Виконтесса Сент-Дэвис. Прямиком из Лондона, как я понимаю.