Город на берегу неба

25

Рус

Калифорния, наше время

Поначалу Сакраменто не произвёл на них особого впечатления — ровно до тех пор, пока они не добрались до старого города, который местные жители именовали просто “Олд-Сак”.* Вдоль реки протянулось несколько кварталов с историческими зданиями девятнадцатого века, так что можно было живо вообразить, как выглядел знаменитый Дикий Запад во времена “золотой лихорадки”.

Дополнительную атмосферу старины этому району придавали рассекающие по каменным мостовым гужевые повозки и актёры в исторических костюмах, изображающие повседневную жизнь той эпохи. А по реке ходили самые настоящие старинные суда!

— Вот это круто, — заявила Оля, и глаза у неё восхищённо заблестели. — Так и кажется, что на улицах вот-вот начнётся перестрелка, а индейцы вступят в смертельную схватку с ковбоями, попутно повесив шерифа на самодельной виселице!

— Вау, кажется, кто-то пересмотрел вестернов, — восхитился Рус. — Не желаете ли прокатиться в дилижансе, леди?

— Не желаем, — отозвалась она. — Желаем выпить чего-нибудь холодненького… слушай, а тут сохранились настоящие салуны?

— Ну точно, тлетворное влияние кинематографа… теперь салун тебе подавай? — подколол он её, но идея в целом показалась занятной. — Сейчас проверим.

Гугл насплетничал, что единственный действующий салун в районе старого Сакраменто называется “Бычий хвост” и является ничем иным, как стилизацией. Аутентичной туристической заманухой. Однако всё равно это было интереснее, чем обычный бар или ресторан…

Снаружи заведение выглядело вполне в духе того времени: низкие створчатые двери-маятники так и просили, чтобы их открыли пинком в лучших традициях фильмов о Диком Западе. А в руках хорошо было бы этак небрежно вращать заряженный кольт…

Внутри же салун и вовсе оказался выше всяческих похвал: пианист наяривал что-то бодренько-незатейливое на раздолбанном инструменте; на сцене, вразнобой задирая ноги, отплясывали канкан фигуристые девушки, одетые в соответствующие костюмы, а посетители играли в карты и пили пиво из огромных кружек. Крутая деревянная лестница вела на второй этаж, в загадочную неизвестность. Бармен при виде Руса с Олей отсалютовал им бутафорским револьвером и поправил его дулом собственную шляпу.

— Класс! — восхитился Рус. — Чувствую себя немножко Клинтом Иствудом.

Меню, как и следовало ожидать, оказалось вполне в духе салунов девятнадцатого века и не блистало изысканностью: кукурузные лепёшки, сэндвичи с сыром или ветчиной, мясо на горячее (ну как тут не вспомнить легендарное “Сэр, это был мой бифштекс!”) и бобы на гарнир.** Ах да, яблочный пирог на сладкое и жареный солёный арахис в качестве закуски к алкогольным напиткам, выбор которых тоже был небогат — пара сортов виски и пиво. Вот и весь ассортимент…

— Ну что? — подмигнул Рус. — Напьёмся как свиньи и устроим старую добрую поножовщину?

— Звучит потрясающе, — фыркнула Оля. — Умеете вы завлечь девушку, мистер! Не будете ли вы так любезны заказать мне холодной колы?

— А может, по пивасику?

— Вообще-то тебе ещё мотоциклом управлять, алкоголик! — напомнила Оля.

— Чёрт, с этой женщиной не забалуешь, — по-английски пожаловался Рус бармену.

— Сочувствую, сэр, — шутливо закивал тот. — У самого дома такая же мегера.

— Ничего себе, разговорчики в строю! — Оля округлила глаза в притворном ужасе. — Это я-то мегера?!

Она несильно ткнула Руса локтем, но тот, отчаянно переигрывая, тут же состроил страдальческую физиономию, схватился за бок и сделал вид, что шатается от боли и слабости.

— Люблю русских, они всегда такие весёлые и щедрые, — с улыбкой подмигнул им обоим бармен, выставляя перед Олей запотевшую бутылку холодной колы. — Это за счёт заведения.

— Ой, спасибо, — смутилась Оля и улыбнулась ему в ответ.

— Что будешь есть? — тем временем спросил её Рус.

— Возьми мне кусочек пирога, я не особо-то проголодалась… — и, заметив, как грозно свёл брови Рус, тут же торопливо добавила:

— Не злись, я не стесняюсь и не скромничаю, просто правда не хочу есть.

Впрочем, Рус тоже не был слишком голоден, поэтому заказал себе лишь сэндвич с сыром, орешки и кружку пива.

— Пока мы тут сидим, всё выветрится, — успокоил он Олю.

— Располагайтесь, — бармен кивнул на свободный столик. — Пока готовят ваш заказ, можете посмотреть, как танцуют наши девочки. Правда же, они красотки?

Рус утвердительно кивнул, а Оля закатила глаза, давая понять, что совершенно не разделяет этого мнения, но просто не хочет раздувать конфликт.

— Ты что, ревнуешь? — поддел её Рус. Вот тут уже Оля по-настоящему возмутилась.

— Не слишком ли много ты о себе возомнил, мистер Вселенная?

— А чего тогда тебя так перекосило при взгляде на танцовщиц?

— Да потому что они… двигаются как коровы на льду! — заявила она. — Вот правда, если бы они работали в нашем баре, Лейла убила бы их за такое исполнение. Полнейший рассинхрон!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А по-моему, они милашки, — Рус забавлялся, явно её провоцируя. — Особенно вон та блондиночка, вторая слева…

Оля надулась и демонстративно отвернулась от сцены, чтобы не замечать танцующих.

— Эй, ты что, обиделась? — Рус легонько прикоснулся к её плечу, но Оля самолюбиво отклонилась. Он даже растерялся.

— Да брось. Я же пошутил…

— Пошутил, значит?! — Оля испепелила его гневным взглядом. — Думаешь, я и правда такая идиотка, что тупо приревновала?! Я просто… терпеть не могу, когда что-то делают кое-как, непрофессионально, понимаешь?

— Понимаю-понимаю, успокойся, — начал было он, но это его “успокойся” только ещё больше распалило Олю.

— Да я вообще спокойна! И, если хочешь знать, могу станцевать эти же движения намного точнее и лучше, чем эти ряженые куклы!

— Я тебе верю, — примирительно сказал он.

— Нет, по глазам вижу, что не веришь! — Олю, что называется, понесло. — Но я… я сейчас тебе докажу!

Прежде чем Рус успел что-либо сообразить, Оля дерзко вскинула подбородок.

— Можно мне подняться на сцену? — обратилась она к бармену.

— В каком смысле? — растерялся тот.

— Ну… считайте, что хочу провести бесплатный мастер-класс для ваших девиц. Не обижайтесь, но большая часть из них танцует просто отстойно. А те, кто более-менее старается, просто теряются на их фоне. Я бы застрелила вашего хореографа, честное слово.

— Гляди-ка, специалистка, — ухмыльнулся бармен. — А что, если ты сама станцуешь отстойно и распугаешь нам тут всех посетителей? Мы рискуем репутацией…

— Это исключено, — мурлыкнула Оля, одарив его кокетливым взглядом, и Рус почувствовал, как неприятно кольнуло в сердце.

Оля легко взлетела на сцену. На фоне разодетых в разноцветные наряды танцовщиц, похожих на экзотических птиц, она выглядела весьма скромненько, если не сказать бледненько. У них — пышные яркие юбки до колен с ворохом кружевных оборок, блузки с воланами, сапожки на шнуровке и чулки с подвязками, круто завитые локоны и кокетливые маленькие шляпки. И тут Оля — в своих джинсах, кроссовках и приталенной рубашке, волосы собраны в низкий хвост на затылке. Но, остановившись посреди сцены и невольно привлекая к себе всеобщее внимание, она стянула резинку с волос, встряхнула головой, отчего рыжевато-золотистые локоны рассыпались по плечам, расстегнула пару верхних пуговок на рубашке… и Рус понял, что не может отвести от неё взгляда. Впрочем, не только он: посетители салуна заворожённо притихли. Девушки-танцовщицы, насмешливо перешёптываясь, расступились по краям сцены, освобождая Оле место.

— Жги, крошка! — пьяно выкрикнул кто-то и оглушительно засвистел. Рус обернулся, собираясь сказать наглецу что-то резкое, но… тут заиграла музыка: бодрые и заезженные до оскомины, знакомые всем на свете бодро-энергичные ритмы “Галопа ада” Жака Оффенбаха.

Оля сделала несколько простеньких вступительных па, словно разогреваясь, затем залихватски упёрла руки в бока и, гордо вскинув голову и не забывая адресовать публике ослепительные улыбки, принялась жечь.

Все присутствующие разом забыли и о еде, и о выпивке, дружно уставившись на сцену. Кто-то из посетителей торопливо начал снимать танец на телефон.

Рус едва успевал следить за её стремительными движениями. Вот колено согнулось и поднялось до уровня груди — а затем резко опустилось… высокий бросок ногой вверх… прыжок, практически шпагат в воздухе… поворот… снова прыжок, оборот, бесконечное мелькание этих длинных стройных ног…

— Эх и ни хрена себе, — пробормотал за спиной Руса потрясённый бармен.

Это было… действительно жарко. Русу даже захотелось вылить на себя Олину колу прямо из бутылки. Канкан не зря считался откровенным, даже развратным танцем и в прошлом неоднократно подвергался общественному порицанию. Можно было только вообразить себе, что началось бы в салуне, если бы Оля облачилась в традиционную юбку — ведь, играя со своими пышными оборками, танцовщицы демонстрировали зрителям не только ноги по всей длине, но и трусики!

Первым выдохся, как ни странно, пианист. Несколько раз предупредительно ударив по клавишам, он завершил свою игру, так что концовка танца вышла немного смазанной. Но Оля быстро сориентировалсь и, импровизируя, принялась рассылать в публику воздушные поцелуи — обеими руками поочерёдно. Посетители салуна взревели в дружном восторженном порыве, затопали, засвистели, заулюлюкали — Русу даже на миг показалось, что он действительно находится сейчас на Диком Западе. Только что пули над головой не свистели…

Не выдержав, он заспешил к сцене. Оля как раз собиралась спрыгнуть — и он очень вовремя поймал её в свои объятия.

— Ну как, убедился? — часто дыша, спросила она, запрокинув разгорячённое лицо и не спеша высвобождаться из захвата. Щёки её горели возбуждённым румянцем, губы были чуть-чуть приоткрыты, грудь вздымалась… Русу захотелось немедленно сдавить её в объятиях так, чтобы все косточки затрещали. Чёртова маленькая провокаторша!..

— Ещё спрашиваешь, — хрипло выговорил он.

Те девицы из кордебалета ей и в подмётки не годились. Ну, в том, что Оля отлично танцует, он уже имел удовольствие убедиться в Сан-Франциско, но это… это было что-то особенное. Невероятное. То, от чего закипала кровь, капитально срывало крышу и напрочь отключало мозги.

И, прежде чем сообразить, что он такое делает, Рус наклонился и поцеловал её.

___________________________

* Олд-Сак (от англ. Old Sac, Old Sacramento) — буквально “старый Сакраменто”, историческая часть города.

** “Сэр, это был мой бифштекс!” — цитата из комедийного вестерна Аллы Суриковой 1987 года. В фильме эту фразу неоднократно произносит герой Николая Караченцова, однако не все знают, что она была напрямую заимствована из вестерна Джона Форда “Человек, который застрелил Либерти Вэланса” (1962).