Город на берегу неба

44

В больничной палате среди всего этого медицинского антуража Лейла смотрелась нелепо и странно, как яркий экзотический павлин, внезапно очутившийся на льдине в окружении чопорных пингвинов. И всё-таки именно благодаря столь разительному контрасту Оля поняла, как сильно ей, оказывается, не хватало своей боевой подруги…

Догадавшись предоставить им возможность спокойно поболтать и, быть может, даже немного посплетничать, Рус оговорился тем, что ему нужно решить ещё пару бумажных вопросов, и вышел, оставляя “девочек” наедине.

— Ну и напугала же ты меня, дорогая! — Лейла чмокнула её в одну щёку, затем в другую. — Я чуть с ума не сошла, когда не смогла дозвониться сначала до тебя, а потом и до твоего русского красавчика… Хорошо, что он позже сам мне перезвонил и сообщил, что вы попали в аварию и ты перенесла операцию, — её глаза озабоченно округлились. — Как ты?

— Самое страшное уже позади, — с улыбкой отмахнулась счастливая Оля. — Честно говоря, я не собираюсь здесь задерживаться ни одной лишней минуты… как только почувствую себя более-менее нормально, сразу же потребую, чтобы меня выписали. А если откажутся делать это в самое ближайшее время — вообще сбегу…

– “Сбегу”! — Лейла возвела очи к потолку. — Ничему-то тебя жизнь не учит, вечная беглянка. Куда ты опять собралась бежать? От кого?!

— Я себя чувствую прекрасно, правда, — Оля пожала плечами. — Не вижу смысла торчать здесь и дальше. Чудо, что на меня ещё никто не стукнул в иммиграционную полицию… Ты же знаешь новые правила: это раньше все нелегалы имели право на бесплатного адвоката и на рассмотрение своего дела в суде. Теперь нас всех могут вышвырнуть из страны без суда и следствия в течение нескольких дней!

— Дорогая моя, — Лейла покачала головой, — ты так давно играешь с огнём, что уже просто не замечаешь, как обжигает его пламя… не дай бог зазеваешься, вспыхнешь и сгоришь.

— Э-э-э… спасибо тебе, Лейла, подняла настроение просто на сто баллов, ты настоящий друг, — усмехнулась Оля.

— Не обижайся, детка! У меня же вся душа за тебя изболелась… Ну разве это дело для молодой красивой девушки — вести тот образ жизни, который ведёшь ты уже почти год? Тебе нужно учиться, получить хорошее образование, подумать о том, чтобы устроить свою судьбу по-человечески, а ты живёшь как воришка…

— Не начинай, а? — Оля устало вздохнула. — Можно подумать, у меня есть выбор.

— Выбор есть всегда! — Лейла лукаво взглянула на неё. — И, по-моему… именно сейчас в твоей жизни появился человек, который готов взять на себя ответственность за твоё благополучие — и душой, и телом.

Оля покраснела.

— Если это про Руса, то ты заблуждаешься. Он скоро улетает домой, в Россию.

— Да ты видела, как он смотрит на тебя? — возмутилась Лейла. — Он же сожрать тебя готов! Налюбоваться на тебя не может, дурочка!

— Тем не менее, он не предлагал мне выходить за него замуж и вообще… даже ни разу не сказал, что любит, — Оля пожала плечами, умело пряча боль и растерянность в голосе. — Я была всего лишь приятным развлечением для него во время этой поездки, но она закончилась. Рус, возможно, даже будет вспоминать меня некоторое время после возвращения… Но… ни о каких серьёзных отношениях между нами и речи быть не может.

— А ты спрашивала его об этом?

— О чём? — Оля начала злиться. — “Рус, не хочешь ли ты, случайно, жениться на мне?!” Если он рассмеётся мне в лицо, я… я этого просто не переживу.

— А если бы он сам предложил — ты бы согласилась?

– “Если бы” — это не разговор, — отрезала Оля. — В России его ждут друзья, семья, работа… У него там… совсем другой круг общения и интересов, куда я просто не вписываюсь. Сейчас он увлечён, не спорю, но он… очень быстро утешится. И давай прекратим, прошу тебя. Мне и так нелегко даётся этот разговор.

— Влюбилась, девочка? — Лейла понимающе вздохнула.

Оля сердито отвернулась к окну.

— Влюбилась, — резюмировала Лейла с непритворным сочувствием.

— Допустим. Но если ты посмеешь хотя бы заикнуться ему об этом…

— Разве я когда-нибудь лезла в чужую личную жизнь?

— Да ты постоянно это делаешь!

— Я ведь и обидеться могу, птичка моя, — Лейла печально моргнула. — Не стану я ему ничего говорить, не бойся. Но… если ты профукаешь этого парня, честное слово… это будет самый идиотский поступок в твоей жизни.

— Мало их, что ли, было в моей жизни — идиотских? — Оля криво улыбнулась. — Ну, пусть будет ещё один.

У Лейлы тоже были новости: сегодняшним утром на ферме в Монтане скончался её отец. Одна из старших сестёр каким-то непостижимым образом нашла её через соцсети и написала. Возможно, нашла не только что, а уже давно — и наблюдала за жизнью Лейлы исподтишка, просто до этого не было повода выходить из тени.

— Ну… я знаю твоё отношение к отцу, — осторожно сказала Оля, — поэтому, наверное, выражать соболезнования будет не слишком уместно?

— Соболезнования? — Лейла пренебрежительно искривила губы. — Да я принимаю поздравления и намереваюсь вечером открыть шампанское!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вероятно, твоя семья хочет, чтобы ты приехала на похороны?

— Представляю, какой восторг испытают тамошние кумушки, если я заявлюсь, — Лейла улыбнулась. — Во всей своей красе, так сказать!

— Но ведь родные всё-таки связались с тобой. Значит, они не вычеркнули тебя окончательно из сердца. Значит, для них ты всё ещё родственница.

— Если даже они и любят меня до сих пор… где-то в глубине души… то скорее уж как Лестера, а не как Лейлу, — покачала головой та.

— Дай им шанс узнать тебя именно как Лейлу, — предложила Оля. — А что, если они всё это время скучали и тосковали по тебе?

— Хрена с два! Ох, прости, дорогая. Ты не представляешь тамошних ограниченных типов, их образ мышления… Они уверены, что люди нетрадиционной ориентации — тупо результат неправильного воспитания. Мой папашка, клянусь, считал, что просто был недостаточно жёстким, когда пытался вырастить из меня “настоящего парня”, надо было больше и чаще меня пороть… А мне это поперёк горла, понимаешь? — лицо Лейлы перекосило. — Все эти узколобые непоколебимые убеждения…

— А вдруг отец оставил тебе какое-то наследство?

Лейла от души расхохоталась.

— Наследство? Мне?! Да он скорее указал в завещании, чтобы я не смела приближаться к его могиле ближе, чем на расстояние пушечного выстрела… Нет уж, мне не нужны его наследство, его деньги, его имя… вообще ничего не нужно. Я вполне самодостаточная личность и не нуждаюсь в душещипательных сценах всепрощения и раскаяния. Рыдать в коленки матушки у изголовья отцовского гроба я уж точно не стану.

— И всё-таки я считаю, что тебе нужно поехать, — Оля упрямо тряхнула головой. — Именно потому, что ты самодостаточная личность и не нуждаешься ни в чьём одобрении. Ты должна появиться у себя дома с высоко поднятой головой… и заткнуть рты всем вашим “кумушкам”. Больше никто не вправе причинить тебе вред, насмехаться и издеваться.

— Кто бы говорил, — Лейла иронично покачала головой. — Что мешает тебе, моя птичка, вот так же с высоко поднятой головой вернуться в Россию и показать своему говнюку-отчиму, что он не имеет больше никакого влияния на твою жизнь?

Оля почувствовала, как по спине ледяной волной пробежали мурашки. Её передёрнуло.

— Я… боюсь… — выговорила она еле слышно, борясь к подступающей к горлу тошнотой.

— Но ведь это совершенно иррациональный страх, — Лейла прижала голову Оли к своему плечу, погладила по волосам. — У отчима нет на тебя никаких прав, ты — не его собственность! Вполне можешь начать новую жизнь — но уже по своим правилам! Можно вообще уехать в другой город!

— Это… не так просто, — выговорила Оля с заминкой. — Мне нужно там чем-то заниматься, на что-то жить… ты же помнишь, что у меня нет даже законченного среднего образования? На работу меня никто не возьмёт.

— Кем-то — да возьмут, — покачала головой Лейла. — Хотя бы курьером. Дорогая, если ты отказываешься принимать помощь от своего русского мачо, я сама готова помочь тебе финансово… чтобы ты смогла продержаться на плаву хотя бы первые несколько месяцев, прежде чем встанешь на ноги.

— Ты собираешься мне помогать? — Оля отшатнулась. — Опомнись, Лейла! У тебя-то откуда лишние деньги? Ты же копишь на операцию!

— На операцию… — эхом откликнулась та. — Кому она нужна, эта моя операция? Так… всего лишь давняя несбывшаяся мечта, которую уже смешно — да и поздно — осуществлять.

— Почему поздно-то? — Оля покачала головой. — Ты ещё не старая.

— Думаешь, кто-то клюнет на сорокалетнюю тётку не первой свежести?

— Между прочим, в России говорят, что в сорок лет жизнь только начинается.

— Решено, — Лейла грустно усмехнулась, — меняю пол и переезжаю в Россию. Глядишь, и встречу там свою судьбу…

— Ты заслуживаешь счастья, — Оля обняла её.

— Ты тоже, детка. Заслуживаешь как никто другой. И твой красавчик из России мог бы…

— Пожалуйста, — перебила Оля, — не надо об этом. Я привыкла в этой жизни рассчитывать только на себя и ни на кого не надеяться. И вообще… ты обещала, что в случае чего прикроешь меня по всем фронтам, даже если я захочу слинять из этой больницы.

— Не было такого! — возмущённо вскинулась Лейла. — Я категорически против твоего побега! Ты ещё слишком слабенькая.

— Чушь, я чувствую себя абсолютно здоровой. Ты ведь не сдашь меня?

— Я…

— Не сдашь, — Оля погладила её по руке. — И ничего не расскажешь Русу! Вот это ты мне точно обещала. Обещала же?

— Обещала, — буркнула Лейла, крайне недовольная этим обстоятельством.

— Вот и молчи. Ни слова ему! И… никому другому.