Грехи

Глава 7

– Ты вечером собираешься к друзьям? – спросила Ронда Грант.

Эрон не заметил, что она вошла, и сейчас, натягивая через голову тенниску, обернулся на ее голос.

– Да.

– Не думаю, что я готова остаться одна, Эрон. У тебя впереди целое лето. Не можешь ли ты встретиться с ними в другое время?

Эрон уперся руками в шкаф и медленно вздохнул:

– Прошла уже неделя, мама, и я не покидал тебя…

– Это неправда. Сегодня днем ты ходил на выпускай праздник в школу.

– Ты не дала мне договорить, – не спеша произнес он, призывая себя к терпению. – Я собирался сказать, кроме часа сегодня днем. Мне нужно какое-то личное время, и ты, я думаю, хотела бы тоже немного побыть одна.

– Побыть одна? Я уже почти год одна, с тех пор, как твой отец уехал от меня.

Эрон выпрямился и посмотрел на мать, стоящую на пороге его комнаты. Эта сорокасемилетняя женщина была все еще красива, вернее, могла бы быть красивой, если бы не постоянное выражение скорби на лице.

– А, так в этом все дело, да? Уже почти год, как вы с отцом расстались, а ты ведешь себя так, словно потеряла человека, без которого не можешь жить. Мне кажется, ты вполне обходилась без него, пока он был жив. Не думаю, что ему хотелось бы, чтобы ты оплакивала что-то, что умерло задолго до его смерти.

– Ты становишься похож на своего отца, – с горечью в голосе процедила она сквозь стиснутые зубы.

– О господи, мама, оставь это в покое, хорошо? Ты то рыдаешь, что твое сердце разбито, потому что человек, которого ты любила больше всего на свете, мертв, то оскорбляешь его. Как можно?

– И ты будешь говорить мне, что любил его? – Она прижала руки к худой, почти плоской груди, вздымавшейся от возмущения. – Мне, помнится, что вы оба беспрестанно спорили, когда ты был дома на весенних каникулах в прошлом месяце.

– Мы решали наши проблемы, – спокойно ответил Эрон.

– Решали? Или в то утро вы с ним собрались на рыбалку потому, что ты хотел получить последний шанс решить свои проблемы?

– Оставь это, мама. Он мертв, пусть он покоится с миром. – Эрон взял со спинки стула свою нейлоновую куртку и прошел мимо матери в коридор. – И мне дай жить в мире, пожалуйста.

Но Ронда, явно не настроенная на это, последовала за ним до входной двери.

– Что нужно было этой Кэссиди, зачем она звонила?

Эрон остановился и ответил не оборачиваясь:

– Это я звонил им. Я хотел поблагодарить Эрику за те добрые слова, которые она сказала об отце сегодня на выпускном празднике. Миссис Кэссиди просто хотела добавить кое-что от себя лично, она очень внимательная женщина.

– К моему мужу, – буркнула Ронда. – Все говорили о них.

– Мама, он помогал ей собирать материал. – Эрон открыл было дверь, но теперь снова закрыл, хлопнув по ней ладонью. – Господи! Он мертв! Оставь его в покое!

Окончив свою тираду, он обернулся и посмотрел в глаза матери, удивительные светло-серые глаза, которые могли обнимать взглядом или не подпускать близко, а сейчас были снова полны слез.

– Он всех любил и был внимателен ко всем на свете, кроме меня, но я все лее любила его.

Вздохнув, Эрон капитулировал, обнял мать и положил подбородок ей на макушку.

– Отец любил тебя, но твоя ревность разрушила любовь. У него был непримиримый характер, он не мог изменить себя в угоду тебе и опровергать твои подозрения.

Теперь она рыдала, ее хрупкое тело сотрясалось от горя в объятиях сына.

– Я не могу простить, что он оставил меня, но я не хочу, чтобы он был мертв.

– Я понимаю, мама, понимаю.

Неожиданно рассердившись, Ронда замерла и высвободилась из его рук.

– Откуда тебе знать? Ты такой же, как он. Ты отказывался дать ему то единственное, о чем он всегда просил тебя.

– Хорошо, но в конце концов он победил, ведь так? Я буду практиковать здесь, в Сент-Джоуне, как ему всегда хотелось.

К его удивлению, Ронда рассмеялась.

– И теперь ты думаешь, что волен делать что хочешь, если его нет рядом. – Заметив, как потрясен сын, она покачала головой. – О, не смотри на меня так, я ведь твоя мать. Думаешь, я не знаю, о чем ты думал в то утро, когда пришел рассказать мне, что нашел его мертвым?

– Ты больна, – выдавил из себя Эрон.

– Я? Или слишком тяжело быть честным? Я понимаю, Эрон, я тоже подумала, что теперь могла бы освободиться от него, но, выходит, дух Джейсона намного сильней.

– Ты как картинка, – сказала Мэрилу дочери, когда Кэрри вошла в гостиную.- Впрочем, ты всегда такая.

– Она должна быть привлекательной, чтобы Брет захотел поцеловать ее, – поддразнила одиннадцатилетняя сестренка Кэрри, изображая, как Кэрри складывает губы для поцелуя.

– Заткнись, Меджэн.

– Куда вы собираетесь сегодня? – спросил отец.

– Мы все встречаемся в «Бансе», а потом пойдем в «Элли» потанцевать. Дома буду, наверное, не раньше часа.

– Непременно еще раз передай Эрике, что, по нашему мнению, она хорошо выступила сегодня, – сказала Мэрилу, одновременно шлепая по руке Меджэн, потянувшуюся через стол за печеньем. – Следи за собой, если тебе чего-нибудь хочется, попроси.

– Ты трижды сегодня говорила это Эрике, – заметила Кэрри, – полагаю, она уже знает об этом.

– Не вредно повторить еще раз, если считаешь, что человек сделал доброе дело, – сказала Мэрилу с легкой обидой в голосе, но тут же повеселела. – Видишь, как часто я повторяю тебе, что ты прекрасно выглядишь, и, кажется, ты не возражаешь выслушивать это снова и снова.

– Верно, – рассмеялась Кэрри, – но это потому, что у меня нет других достоинств, как у Эрики, я не такая выдающаяся, как она.

– Тебе и не нужно быть выдающейся, Кэрри Энн. Ты добрая, скромная и самая обаятельная девушка в Миссури, ты очаровала самого красивого молодого человека.

– Думаю, семейство Кэссиди в этом поспорило бы с тобой. Сегодня они гордились Эрикой, когда она стояла рядом с Кином.

– Мне кажется, всем было отвратительно смотреть, как он вешался на нее. Я рада, что Брет такой воспитанный молодой человек. Во всяком случае, мне не приходится не спать ночами, как Кэссиди, и беспокоиться, не кончится ли это твоей беременностью или чем-нибудь еще.

– Мама! – возмутилась Кэрри, а ее рука невольно потянулась к шее – последние полчаса она потратила на то, чтобы с помощью косметики скрыть следы засосов. – У Эрики никогда раньше даже не было друга.

– Это несправедливо, Мэрилу. – Брайан Робертс хмуро взглянул на жену. – Эрика славная девочка, и, по-моему, ты не вправе осуждать ее только за то, что Боухэнон обнял ее.

Мэрилу намазала печенье, за которым тянулась ее младшая, и, швырнув его на тарелку Меджэн, опровергла нападки мужа.

– Я не говорю, что Эрика нехорошая девочка, я обожаю ее, вам это известно, но именно с этого все и начинается. Я ведь помню Синди Ричвальски, когда она была совсем еще крошкой, не знала более симпатичного ребенка. Потом она связалась с дурной компанией и… – Она замолчала и выразительно посмотрела на Меджэн. – Ну, сами знаете. И доктор Грант тоже.

– Доктор Грант? – с изумлением спросили Кэрри с отцом в один голос.

– Погоди, Мэрилу, – продолжил Брайан уже один, – Джексона убил грабитель. Говорить, что его образ жизни был причиной убийства, это слишком, даже для тебя.

– Может быть, так, а может, и не так. Если бы он не уехал из их с Рондой дома и не начал встречаться с другими женщинами, очень может быть, что сегодня он был бы жив. Мы не знаем, что он был убит кем-то, кто вломился в его дом с намерением ограбить его. – Она качнула головой, отчего ее светлые кудряшки затанцевали, и с уверенностью добавила: – На самом деле, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что священные книги не врут. Что посеешь, то и пожнешь. Можешь спросить у нашего будущего пастора, Кэрри Энн, согласен ли он со мной.

Будущий пастор умывался наверху в ванной, когда к нему вошел отец, прикрыв за собой дверь.

– Как поживает мой первенец? – спросил Джимми Уэйн Пирсон.

Брет вздрогнул от неожиданности и завопил от боли, прыгая на одной ноге и быстро ополаскивая лицо, чтобы промыть глаза от мыла.

– Ты всегда был котиком, – весело прогудел низкий баритон Джимми Уэйна.

Брет дотянулся до полотенца, промокнул лицо и взглянул на отца одним глазом, потому что другой еще горел и не открывался.

– Где мама и малыши?

Насмешливая улыбка медленно расползлась по лицу Джимми Уэйна, он почесал в затылке, делая вид, что старается вспомнить, где же его жена и младшие дети.

– Никак не припомню, где твоя мама, а малыши пошли играть. Несмотря на то, что я получил минуты редкого спокойствия и тишины, я поднялся сюда поговорить немного с тобой, пока ты не ушел на весь нечер. – Джимми Уэйн опустил крышку унитаза и сел на нее. – У тебя сегодня свидание с подружкой, да? Который раз за эту неделю? Четвертый? Пятый?

Брет отвернулся от него, схватил рубашку и быстро надел ее, ему не хотелось разговаривать с отцом о Кэрри, вообще не хотелось разговаривать с ним. Но отказ отвечать только отсрочил бы стычку, так бывало. Так всегда бывало.

Джимми Уэйн Пирсон был задира. Он родился посредственным и, без сомнения, умрет еще более посредственным. На самом деле, единственное, что он мог делать лучше, чем посредственно, – это болтать. Исходя из этого, ему следовало стать мэром. Мать Брета однажды сказала в шутку:

– Джимми Уэйн мог бы уговорить себя не присутствовать на собственных похоронах.

Но Брет, будучи еще ребенком, был очень напуган таким заявлением и горячо молился, чтобы мать ошиблась. Все знали, как хорошо мог говорить Джимми. Трудность заключалась в том, что его посредственность должна была остаться тайной. О, люди считали его преуспевающим бизнесменом, называли безжалостным, даже беспощадным, но они и не подозревали, что он был нравственно разложившимся. Брет знал это и еще кое-что о Джимми Уэйне Пирсоне, что поразило бы добродетельных горожан Сент-Джоуна до глубины души.

– С тех пор как я приехал, домой, я был с ней пять раз, – ответил он отцу, дрожащими пальцами застегивая рубашку. Быстро сглотнув слюну, Брет обернулся к отцу и натянуто улыбнулся. – Мы влюблены, отец, и не можем вдоволь наглядеться друг на друга.

– Не можете вдоволь наглядеться друг на друга или не можете вдоволь насладиться друг другом? – спросил он задиристо с хитрой усмешкой, от которой Брет содрогнулся.

– Отец; я собираюсь быть священником через несколько лет.

– Ну, это неплохо, а? Мой мальчик станет преподобным Пирсоном.

Брет мучился, подыскивая ответ, но его спас раздавшийся снизу голос матери.

– Джимми Уэйн? Брет? Где вы, мальчики? Обед подан. Вы слышите меня?

– Сейчас спускаемся, мама! – отозвался Брет, почувствовав облегчение, и обратился к отцу: – Не будем заставлять ее ждать, малыши начнут барабанить ложками по столу, требуя свой обед.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Джимми Уэйн, тяжело поднимаясь на ноги.

Брет отворил дверь, борясь с искушением выскочить раньше отца, вместо того, чтобы идти размеренным шагом.

– Я подумал, может, мы могли бы порыбачить с тобой завтра? Только ты и я, как когда-то.

– Извини, завтра не смогу. Я обещал преподобному Роузу помочь подготовить церковь к воскресным службам.

– Я правда разочарован, мой мальчик. – Джимми Уэйн покачал головой. – Ну да ладно, еще будет время.

Они уже спустились до середины лестницы, когда Джимми вдруг остановился, словно его осенила какая-то идея.

– Пожалуй, я дождусь тебя вечером, мы могли бы поговорить наедине, как бывало до твоего отъезда в школу Мужчина в одиночестве тоскует по своему первенцу" Что скажешь?

– Я могу вернуться поздно, отец. Я уверен, так оно и будет, потому что это выпускной вечер Кэрри.

– О да, совсем забыл, что это особый вечер. – Он улыбнулся сыну и потрепал его по плечу. – Ладно, в другой раз. Но будьте осторожны, ребята, слышишь? Сейчас не безопасно, последнее время здесь убивают людей направо и налево.

«Очень жаль, что ты не один из них», – подумал Брет, и при этой мысли его руки снова задрожали, он засунул их в карманы и крепко зажмурил глаза.

– Что, мыло все еще жжет тебе глаза, мой мальчик?

Брет открыл глаза, отрицательно покачал головой и улыбнулся:

– Нет, просто думаю об убийствах, о которых ты упомянул. Это ужасно, заставляет чувствовать себя оскорбленным.

Джимми Уэйн разразился смехом:

– Как я сказал, Брет, ты всегда был котиком.

Почитай отца своего, молча напомнил себе Брет и весь обед и всю дорогу к Кэрри повторял молитву.

– Послушай, Джуниор, ты можешь взять мой автомобиль, – предложил Скутер, выходя из гаража со спальным мешком на плече, – мне он не понадобится.

Джуниор поймал ключи и бросил скупое «спасибо»

– Сегодня ты приглашаешь Салли Джейн?

– Да, – ответил Джуниор без каких-либо объяснений, помогая отцу разобраться с рыболовными снастями.

– Надеюсь, вы хорошо проведете время. Она умная девушка с чертовски хорошей фигурой. Даже если не зададите жару, по крайней мере, весь вечер сможешь любоваться ее формами.

– Отец, не все постоянно думают о сексе. Мы с Салли Джейн скорее друзья, чем что-нибудь другое.

Скутер перестал укладывать багажник «блейзера». Упрек ясно слышался скорее в тоне, каким это было сказано, чем в словах сына, но он не стал обращать на это внимания. Что он мог сказать?

– Как бы там ни было, веселитесь, но не задерживал девушку допоздна. То, что происходит в эти дни делает небезопасными прогулки по ночам. Ты поймешь это, когда сам станешь добросовестным сотрудником полиции.

– Да, наверное. Я надеюсь, это произойдет немножко раньше, чем ты доверишь мне что-нибудь более важное, чем заполнение дорожных квитанций или регулирование движения на параде.

Скутер захлопнул заднюю дверцу и обошел машину.

– Следует приобрести навыки, на это нужно время.

– И тогда я смогу решать настоящие полицейские загадки, так, папа?

Их взгляды скрестились.

– Это не легко, сын. – Скутер всем нутром чувствовал, что его обвиняют. – Существует много этапов в раскрытии убийства, Джуниор. Осколки улик должны быть собраны вместе, и, если их не хватает, работать еще труднее.

– Звучит так, будто ты уже сам поймал настоящего умного убийцу.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Скутер, переводя все в шутку и тем самым подчеркивая, что у них с сыном полный контакт. Так он не разговаривал с тех пор, как Джуниор застал его с Банни.

– Ничего. Только то, что сказал. Ты не раскрыл ни одного из этих убийств. Должно быть, это действительно умный парень. Возможно, он и не один. Я знаю, какой ты сообразительный. Я встаю утром пораньше, чтобы найти что-нибудь, упущенное тобой. Возможно, даже знаю, как мыслит полицейский.

Во взгляде сына и в его тоне Скутер почувствовал вызов, но решил не замечать его.

– Хорошо, мальчик. Поосторожней сегодня вечером, не гони слишком быстро. Туристов еще не много. Если возникнут трудности, звони Уэйлину. – И засмеялся: – Или достань свой значок – ведь ты теперь один из нас.

– Ну-ка, посмотрим, что это за кошечка, – сказала Салли Джейн, открывая входную дверь. – Я думала, это Джуниор, – приветствовала она отца, вернувшегося из трехдневной деловой поездки в Литл-Рок.

– Ты опять идешь с ним? – нахмурился Клеменс Мэттерз.

– Не начинай снова, папочка. Джуниор – хороший парень, и нам весело вместе.

– Он неотесанная деревенщина. Почему ты не можешь найти кого-нибудь, у кого хотя бы здесь, – он постучал указательным пальцем по виску, – столько же, сколько у тебя. Ты слишком умна для таких, как Джуниор Уитком. Черт возьми, он похож на своего отца.

Салли Джейн, расстроенная, отошла от двери:

– Я тоже рада тебя видеть, папа, у меня все было хорошо, пока тебя не было. Дела шли нормально. Погода? О, великолепная. Нет, у меня не было никаких трудностей с факсом, который ты прислал мне. Так что еще тебя интересует? О, конечно, похороны доктора Гранта были прекрасны. Трагические и прекрасные одновременно. Я передала твои соболезнования его вдове и сыну.

– Умница, – удовлетворенно усмехнулся Клеменс. – Извини, что покритиковал тебя, едва войдя в дом, это потому, что я беспокоюсь о тебе. – Он обнял ее за талию и повел к себе в кабинет. – На самом деле я считаю, что мы сделали хорошие инвестиции здесь, в Озарке. Может быть, нам стоит перенести свою штаб-квартиру в более крупный город, где ты могла бы встречаться с порядочными людьми.

– Мне нравится здесь, и, кроме того, мы уже говорили об этом раньше. Ты никогда не сможешь провести горожан так, как надуваешь деревенщину.

Салли Джейн так совсем не считала, она просто насмехалась над отцом, пытаясь устыдить его, как проделывала уже не раз, но безрезультатно. Она вздохнула: ах, свинья все равно останется свиньей, и неважно, в какие шелка она разодета, думала девушка, поглаживая рукав его костюма от Армани.

– Наверное, ты права, – согласился с ней Клеменс, отстраняя ее и опускаясь в одно из парных темно-красных кожаных кресел. – Я сражен. Не приготовишь ли мне «манхэттен», дорогая?

– Ты собираешься на этот раз хоть немножко побыть дома? – спросила Салли Джейн, подойдя к бару.

– Пару недель. Потом мне нужно поехать в Нэшвилл. Хочешь поехать со мной?

– Что? И лишиться всех развлечений, которые мы с друзьями наметили на это лето?

– Друзья! Ха! У тебя каждый год новая компания. В прошлом году это были…

– Не напоминай мне, – попросила Салли Джейн, чувствуя, как заливается краской до шеи. Она все еще переживала, когда думала о Синди и Банни, девушках, с которыми провела прошлое лето. Она еще скучала по ним, еще жаждала того, чему они научили ее, – запретных наслаждений, в которые они вовлекли ее. Но… она вздрогнула. Она не должна больше думать о них. Она позаботилась обо всем, ликвидировала все доказательства дружбы с ними. К счастью, никто даже не вспомнил, что она дружила с ними. Отец вернул ее к настоящему. – Прости, что ты сказал?

– Я спрашивал, кто еще будет с вами?

– О, Пэм и Эрон, Кэрри и Брет, Эрика и Боу, мы все пойдем танцевать.

– Ну, так-то лучше. В такой компании тебе вполне безопасно.

«А может быть, и нет, – подумала Салли Джейн, добавляя шерри в коктейль. – Один из них может быть причиной моей гибели».

– Куда это ты так принарядился?

Кин замер, его спина одеревенела при звуке этого громоподобного окрика. Его отцу обязательно нужно, чтобы все в отеле знали, что он разговаривает с сыном, он должен проявить свою силу, свою власть. Мерзавец.

– Я задал тебе вопрос, Кин. Куда ты собрался?

– Погулять с друзьями.

Берт пересек огромный вестибюль и, засунув руки в карманы брюк и раскачиваясь на каблуках, преградил сыну дорогу.

Самый аккуратный из всех магнатов к западу от Миссисипи. Мерзавец.

– Снова с мисс Томные Вздохи?

Кин сжал челюсти и с трудом сохранил вежливый тон. Главное, чего он хотел избежать сегодня вечером, это стычки с самодовольным мерзавцем, за которого мать вышла замуж.

– Если ты имеешь в виду Эрику, то да, мы с ней дружим:

– А куда ты идешь, так вырядившись? – Берт протянул руку и дернул его за лацкан спортивной, куртки.

– В «Элли» – Эрике и остальным девушкам еще нет двадцати одного, а это единственный в городе клуб для подростков.

– Да, конечно, мисс Выпускница сегодня окончила школу, верно?

– Да, и произнесла потрясающую речь. Тебе бы тоже не мешало быть там.

– Ха-ха! Я не нуждаюсь, чтобы какая-то девчонка-янки поучала меня, – расхохотался Берт. – Ей не понадобится много времени, чтобы понять, какое ты ничтожество. И, когда тебе укажут на дверь, ты придешь к своему старику. Я подыщу тебе достойную женщину – женщину, похожую на твою мать.

– Которую можно бить? Которой можно командовать? Нет, благодарю.

– Что за маленький подонок?! Мне следует отобрать у тебя ключи. Попридержи свое хамство. То, что ты вырос, не означает, что я не могу сказать тебе что хочу, или…

– Да, именно означает. Ты не можешь распоряжаться ни мной, ни моими деньгами. Мой отец оставил мне мои собственные деньги, которые ты не имеешь права трогать. Единственное, что заставляет меня жить здесь, – это мать и Петит. – Он приблизился к отчиму, возвышаясь над ним и наслаждаясь угрозами. – А ты лучше молись, чтобы им не надоело терпеть тебя, потому что в противном случае у меня не будет причины скрывать, как ты прикарманил все наши деньги.

Берт хмыкнул и провел рукой по черным сальным волосам, «ролекс» на его запястье ярко сверкнул в лучах заходящего солнца, когда он поправлял на шее толстую золотую цепь.

– Видишь ли, Кин, это было бы не так прекрасно, как тебе кажется, потому, что тогда мне пришлось бы выдвинуть несколько собственных соображений. – Он ткнул юношу в грудь кончиком наманикюренного ногтя. – Скутеру Уиткому еще не приходило в голову, что все три убийства произошли во время весенних каникул, когда ты и твои приятели съехались домой из колледжей. Нет, он все еще приписывает это туристам. Конечно, может, он и прав, но ведь Джейса тоже убили ночью, когда большинство из вас вернулись в город. Не знаю, где были твои дружки, парень, но я знаю, где тебя не было. В одну из тех ночей тебя не было дома.

– Ты псих. Зачем мне было убивать кого-либо из них? Я даже не был знаком ни с кем из них, кроме доктора Гранта.

– Это ты так говоришь.

– Докажи обратное.

Берт снова хмыкнул, на этот раз громче:

– Ты прав, я ничего не могу доказать, так же, как и ты. Но могу достаточно сильно подпортить репутацию будущему молодому юристу, если заговорю. – Он хлопнул сына по руке. – Ладно, по-моему, мы зашли в тупик. Так это называется в вашей замысловатой юридической болтовне?

– Мерзавец, – едва слышно буркнул Кин.

На этот раз Берт засмеялся так громко, что на них глянулись.

– Кин, ты очень смешной мальчик, и тебе хорошо известно, что я всегда так называл твоего отца.

У Кина сжались кулаки.

– Будь осторожен, парень, сейчас сложное время. Нет нужды демонстрировать, какой плохой у тебя характер. Люди могут задуматься, какой жестокой смертью погибли те трое, когда ты не был дома в прошлый раз.

Эрика улыбалась, стоя на пороге родительского кабинета. Ей нравилось видеть их вместе, таких довольных, раскованных, ласковых друг к другу.

Их кресла были близко сдвинуты. На матери не было ничего, кроме длинной тенниски; она сидела в любимой позе, засунув, ступни под подушку отцовского кресла, согнув в коленях слегка раздвинутые ноги. Эрика сообразила, что отец тоже причастен к тому, что у нее такой вид.

– Будет лучше, если ты наденешь брюки, мама, через несколько минут придет Боу.

– Передай их мне, дорогая, – попросила Линда, кивком указывая на диван, куда швырнула их пару часов назад,

Эрика бросила их матери на колени и облокотилась о спинку ее кресла.

– Над чем вы работаете? Над своей новой книгой?

– Как сказать, – Лоуренс посмотрел на нее поверх своих бифокальных очков. – Мы только что закончили прослушивать часть пленок, которые Джейсон Грант и твоя мама записали, подбирая материал для последней книги. Мы просто сделали кое-какие заметки.

– Ага, вы пишете еще одну историю с убийством. Почему вы не пишете романтические истории? Я ненавижу в ваших книгах все эти ужасы и запекшуюся кровь.

– К сожалению, романтика редко уживается с реальной жизнью, боюсь, мы слишком глубоко погружены в реальность.

– Тогда напишите автобиографию, – предложила Эрика. – Конечно, она была бы скорее порнографической, чем романтической.

Родители наградили ее дружным смехом.

– Ладно, пойду наверх причешусь, а вы прислушивайтесь к звонку в дверь.

Минут через десять она снова спустилась вниз, услышала довольно громкую оживленную беседу родителей и решила не мешать им обсуждать сюжет. Она забралась в кресло, стоявшее в коридоре возле кабинета, и стала ждать Боу.

– Лоуренс, я знаю, Джейсон не был уверен в своих подозрениях, – услышала Эрика слова матери, – но что, если он был на верном пути? Что, если он рассказал не только мне, а еще кому-то, и этот человек убил его?

– Тогда я уверен, Скутер найдет его.

– Как? Понимаешь, Джейсон сказал мне, что не пойдет к шерифу, пока у него не будет чего-нибудь еще. Я думаю, ради его памяти мы обязаны, по крайней мере, спросить у Скутера, исчез ли один ботинок Джейсона, как было в других случаях. Таким образом, это подтвердит или опровергнет мою теорию. Ты слышал запись, Лоуренс. Джейсон мог заявлять, что не уверен, но мне он казался чертовски убежденным.

– У него был список возможных подозреваемых, Линда, но все подозрения основывались на домыслах, и ни на чем больше. Мы не можем просто прийти и назвать шерифу имена, разрушив тем самым жизнь невиновных. Это очень серьезно, дорогая,

– Я знаю, насколько это серьезно, Лоуренс. И я знаю, что наша дочь прогуливается за дверью…

– Эрика, мы не слышали, как ты спустилась. – Лоуренс резко оборвал разговор с женой.

– Естественно. – Эрика подошла к спинке кресла, в котором сидела мать, чтобы видеть их обоих. Они выглядели такими виноватыми, что она чуть не рассмеялась, и рассмеялась бы, если бы не серьезность услышанного ею за дверью. – Вы думаете, что знаете убийцу Синди и остальных, возможно, даже и доктора Гранта, и не говорите мне?

– Нет! Нам не известно, кто это, – ответил ей отец. – У нас есть только подозрения, и то недостаточные, чтобы представить их шерифу. – Последнее было сказано для жены. – Но, Эрика, ты должна пообещать никому ни о чем таком не намекать. Это не сюжет одной из наших книг, это уже что-то настоящее.

– Что вы тут говорили о ботинках? Я никогда не читала о том, чтобы убийца забирал ботинки.

– Не ботинки, дорогая. После убийства он забирал у каждой жертвы один ботинок. Это было известно доктору Гранту, так как он был экспертом, проводившим вскрытие трупов. Фактически именно он обратил внимание, что после убийства Банни Эпперсон, один ее ботинок пропал.

– Но ему, вероятно, не стоило делиться этим с твоей матерью, – вставил Лоуренс.

– Возможно, но, зная это, мы вспомнили о Скутере: неплохо бы узнать, исчез ли один из ботинок Джейсона? Тогда нам, по крайней мере, стало бы известно, был ли это тот же человек или просто грабитель, как они всем говорят.

Эрика опустилась на отцовскую кушетку, которую родители отодвинули в сторону, чтобы придвинуть кресло для матери.

– Ну, сегодня вечером вы не сможете поговорить со Скутером, он уехал на рыбалку и не вернется до воскресенья, если не случится чего-нибудь по-настоящему ужасного.

– Значит, вопрос, следует ли нам звонить ему или нет, остается нерешенным, во всяком случае, на некоторое время, – самодовольно заявил Лоуренс.

Линда показала мужу язык и обратилась к дочери:

– Мы бы рассказали ему все, дорогая, но мы сами кое в чем не уверены. Все, что у нас есть, это несколько образов, которые мы с Джейсоном набросали вместе, и вопрос насчет ботинок.

– Вы упоминали имена.

– Джейсон упоминал два-три имени, которые подходили под созданные образы, дорогая, но мы с отцом не собираемся ни на кого, показывать пальцем. Главное, мы хотим поделиться со Скутером информацией, которая обсуждалась с доктором, и напомнить о том, что в каждом случае пропадал ботинок.

– Имя Боу тоже в вашем списке? – тихо спробила Эрика.

– Боу? Боже милостивый, нет! – Лоуренс вопросительно взглянул на жену.

Линда слегка покраснела:

– Это я виновата, Лоуренс. Я упомянула о сцене между Боу и его отцом в загородном клубе в прошлый уик-энд. Но, Эрика, я никогда даже отдаленно не причисляла Боу к возможным подозреваемым. Понятно?

– Хорошо. – Эрика медленно и с облегчением вздохнула.

Прозвенел звонок у входной двери.

– Вспомни дьявола… – с мягкой усмешкой пошутил Лоуренс.

– Он не дьявол, – вскакивая на ноги, возразила Эрика.

– Ну, не знаю, ты ведешь себя так, как будто тебя заколдовали, – большую часть времени витаешь в облаках.

– Это, папочка, называется любовью. Напомни ему, мать.

– С удовольствием.

Открывая дверь, Эрика продолжала смеяться.

– Что смешного? – спросил Боу, входя в прихожую.

– Ничего, просто мои родители опять ведут себя как дети. Я думаю, у них там разборка.

– Ах, неудивительно, что ты такая смышленая ученица, – у тебя дома достойные примеры.

Эрика снова засмеялась, но, заглянув ему в глаза, удивилась, не увидев в них отражения своего настроения.

– Что-то не так?

– Что может быть не так, когда я встречаюсь с самой очаровательной девушкой Сент-Джоуна?

Она улыбнулась комплименту, подошла поближе, обняла Боу за шею и поцеловала.

– Наверное, ты прав.

– Пойдем?

– Только скажу «до свидания» двум подросткам в соседней комнате.

– Думаю, мне в это время следует сказать «здравствуйте», как полагаешь?

Когда они вошли в кабинет, Линда сидела на коленях у Лоуренса.

– Разве я не говорила тебе? – усмехнулась Эрика.

– Ах, она опять рассказывает про нас, – пошутил Лоуренс.

– Привет, Боу, – поздоровалась Линда, поднимаясь с колен мужа.

– Не вставай, мама, мы уходим, просто хотели пожелать вам спокойной ночи. Я, вероятно, вернусь поздно.

– Хорошо, веселитесь. Только езди осторожно, – попросила она Боу.

– Интересно, хоть один ребенок избежал такого напутствия с тех пор, как придумали колесницу? – спросила Эрика, закатывая глаза.

– Родительское беспокойство – это одна из наших обязанностей, – ответила Линда.

– Вы оба беспокоитесь сверх всякой меры. Если вы выбросите из головы убийство и обратитесь к романтике, вам станет легче.

– Сделай то же самое. Забудь, о чем мы говорили и думай только об этом красивом молодом человеке, – сказал Лоуренс шутливо, но с серьезным подтекстом который не ускользнул от Эрики.

– Я что-то пропустил? – поинтересовался Боу.

– Ничего важного, поверь мне. Это всего лишь мрачный и унылый разговор людей со сверхвоображением. Ты не представляешь, какие у меня были ночи когда мне снились убийства и запекшаяся кровь после чтения одной из их книжек!

– Ну, это уже слишком страшно. – Боу одной рукой помахал на прощание, а другую положил Эрике на талию и повел девушку к выходу – Держите дверь на замке, чтобы никто из ваших домовых не добрался до вас.