Грехи

Глава 22

Рикки не хотела возвращаться в больницу, но Боу настоял, и шериф поддержал его. Когда доктор Понд не согласился отпустить Рикки, уверяя, что ей необходимо остаться на ночь, она просительно взглянула на Боу, но он только пожал плечами. Тогда она снова обратилась к врачу:

– Вы же сами сказали, что порезы поверхностные.

– Так и есть, – ответил доктор Понд, сжав в подтверждение ее плечо, – но у вас меньше чем за шесть часов было два шока, для организма это тяжело. Я не думаю, что возможны серьезные последствия, но считаю, что сегодня ночью вам следует быть под наблюдением.

Рикки сдалась без дальнейших возражений, она слишком устала.

– Хорошо, наверное, так оно и есть. – Она слабо улыбнулась Боу: – Ты можешь ехать домой.

– Не могу. Я остаюсь здесь с тобой.

– Договорились. – Доктор Понд встал со своего стула. – Тогда ложитесь снова и отдыхайте. Сейчас придет сопровождающий и отведет вас в палату. – У двери он задержался. – Между прочим, мисс Блю, я один из тех, кто рад, что вы поселились в нашем замечательном городе. Вы одна дали моей службе Скорой помощи больше работы, чем у нас было за три года с тех пор, как я приехал сюда.

– Ха, ха, ха, – благодарно засмеялась Рикки.

Боу не слушал остального обмена любезностями, он думал о замечании доктора – Рикки поселилась в Сент-Джоуне. Она поселилась? Или теперь, когда цель достигнута, она закроет передачу и вернется в Бостон?

Этот вопрос не шел у него из головы всю ночь, пока он сидел у ее постели и когда утром вез ее домой. Он решился поговорить об этом, как только они останутся одни.

– Ты какой-то хмурый, – сказала Рикки, когда они выехали с больничной автостоянки.

– Устал, – проворчал он. Она коснулась его руки:

– Ты должен был поехать домой, а не сидеть всю ночь у моей постели.

Он одарил ее улыбкой, которая всегда заставляла ее сердце биться сильнее.

– Я не мог.

Она удовлетворенно вздохнула. Все закончилось. Впереди жизнь с человеком, которого она любит уже больше десяти лет. Она собралась сказать ему об этом, но передумала. Еще не пора. Она подождет, пока они доберутся до дома. Она хотела прижаться к нему, почувствовать его руки, когда будет говорить ему о своем чувстве.

Боу включил радио.

«… и местные новости. Рикки Блю, радиозвезда, недавно вернувшаяся в Сент-Джоун, вчера не один раз, а дважды едва избежала смерти. Однако двум другим жительницам города не так повезло. Судья Лайла Монтана погибла, когда вчера днем, как подозревают, пыталась столкнуть мисс Блю с шоссе Баттер Форест. Вторая погибшая – Салли Джейн Мэттерз, которая, по заявлению шерифа А. Р. Уиткома, была застрелена в собственном доме при попытке убить мисс Блю. Все обстоятельства еще не выяснены, но репортеру стало известно, что мисс Мэттерз и судья Монтана были партнерами в незаконных сделках с недвижимостью, которые были раскрыты государственным обвинителем Кином Боухэноном. Мы будем…»

– Выключи, – устало попросила Рикки и, как только он исполнил ее просьбу, повернула к нему голову. – Я поблагодарила тебя за спасение моей жизни вчера вечером?

– Не столь многословно.

Она улыбнулась:

– Как ты узнал, что я у Салли Джейн?

– Чистое везение, детка. Мы с Мэри Рейнолдс работали над лишением прав пользования жильем, и она случайно обмолвилась о вашем столкновении с судьей. Я ничего не слышал об этом. Потом она рассказала о Кратерсе, я позвонил в больницу, и Эрон сказал, что Салли Джейн повезла тебя домой. Но мне было известно больше, потому что я видел, как ее автомобиль въезжал в гараж. Мне повезло. Если бы я вышел из здания суда минутой раньше или позже, я бы вообще ее не увидел.

– Но разве ты знал, что она попытается убить меня?

– Точно не знал. Но если связать то, что Лайла и Салли Джейн были партнерами в делах с недвижимостю и что судья пыталась столкнуть тебя с дороги сразу вслед за тем, как убили твоего свидетеля… – Он покачал головой. – Для меня слишком много совпадений.

Рикки содрогнулась, осознав, как ей повезло, что Боу вовремя раскрыл взаимоотношения двух женщин и успел спасти ее.

Он убрал с ее щеки выбившуюся завитушку волос.

– Не думай об этом, Блю.

Но она не могла не думать. Цель – найти убийцу родителей – была достигнута, но дорогой ценой – при розыске было погублено несколько жизней, и в некотором смысле ей стало жалко даже Салли Джейн.

Очевидно, еще в детстве она стала свидетелем ужасного насилия, не говоря уже об инцесте, к которому принуждал ее отец. Непостижимо, во что могло превратить детскую психику такое воспитание, и жалость боролась в Рикки с удовлетворением от того, что женщина мертва.

Она подумала о пленках, которые записали ее мать с доктором Грантом, – они все еще были запечатаны в коробках, которые так и не были вскрыты. Знал ли доктор о том, что перенесла в детстве Салли Джейн? Было ли ее имя среди тех, кто, по его мнению, соответствовал созданным им образам? Рикки вздохнула. Она не знала этого и не узнает. Теперь это не имеет значения. При первой же возможности она отвезет коробки обратно в сарай, где они пролежали десять лет. Она собиралась оставить прошлое позади, где ему и надлежало быть. Она взглянула на Боу. Ну, может быть, не все прошлое. Едва заметно улыбнувшись одними глазами; она снова удовлетворенно вздохнула. Как хорошо вернуться домой и остаться наедине с Боу!

Но когда они свернули к дому, Рикки выпрямилась на сиденье. Вдоль дороги, ведущей к дому на холме выстроилось не меньше двух дюжин автомобилей. Боу взял ее руку.

– Похоже, пресса хочет услышать от тебя пару слов.

О Боже, откуда они узнали, где она живет? Она стиснула его руку.

– Хочешь, поедем в коттедж? Я спрячу тебя там, а потом вернусь и разберусь с ними.

Рикки прикусила губу и покачала головой:

– Нет, я справлюсь с этим сама. Ты не знаешь их так, как я. Они упрямы, как стадо баранов, и не уйдут, пока не получат хороший кусок меня.

Им не удалось подняться дальше нижних ступенек, ведущих на террасу, со всех сторон, чуть ли не к самому лицу Рикки, потянулись микрофоны, и Боу с восхищением наблюдал, как искусно, она управляет потоком вопросов. Она опиралась на его руку, как бы черпая в нем силу, и он был горд, но понимал, что она могла бы обойтись и без него, и это огорчало его.

Через полчаса Рикки подняла руку.

– Все, ребята. Я действительно все сказала. Спасибо, что были снисходительны ко мне. Если у вас есть еще вопросы, поговорите с шерифом Уиткомом.

Самые упрямые настаивали на продолжении, но Рикки отрицательно покачала головой:

– Все.

Боу сыграл свою роль и, положив руку ей на плечи, повел вверх по лестнице. Но толпа на террасе была еще больше той, оставшейся внизу.

– Господи, – проворчал Боу.

Нескольких Рикки узнала: Петит, Кэрри, Дэнни, Мэрилу, но большинство были ей незнакомы.

– Кто они? – спросила она у Боу.

Прежде чем он успел ответить, одна из женщин протиснулась сквозь толпу, бросилась к Рикки и взяла ее за руку.

– Надеюсь, вы не рассердитесь. Доктор в больнице сказал нам, что вы поехали домой, и мы пришли сюда поприветствовать вас, сказать, как мы благодарны вам за все, что вы сделали.

Рикки выдавила слабую улыбку.

– Вы не знаете меня, мисс Блю, – продолжала женщина, – я Аманда Дурант. Моя малышка, Молли, одна из тех детей, кого преподобный Пирсон… ну, вы понимаете. Мы с мужем так обязаны вам. Мы не думали, что когда-нибудь узнаем, кто убил ее. Но благодаря вам мы можем теперь успокоить ее, дать eй покоиться с миром. Вы вернули нам душевный покой, мисс Блю.

Рикки улыбнулась и стала благодарить ее, но тут вперед вышел мужчина и произнес такую же речь – его дочь тоже была одной из жертв священника. Сбоку подошла женщина и протянула огромный букет цветов.

– Это от тех, кто потерял свои дома по вине банка, мисс Блю. Сегодня рано утром звонил представител банка – кажется, они собираются провести работу, чтобы помочь вернуть нам наши дома. Мы у вас в неоплатном долгу.

Рикки бросила на Боу вопросительный взгляд.

– Пока ты спала ночью, я поговорил со Скутером, рассказал ему о мошенничестве Салли Джейн и судьи, скупавших землю, а он, в свою очередь, сделал заявление прессе. Это было в новостях, поэтому, как мне кажется, банк и взялся за дело.

– Так оно и есть, маленькая леди, – подтвердил пожилой человек из толпы, – и все благодаря вам.

Рикки покачала головой:

– Я всего-навсего вынесла проблемы в эфир. Вы сами помогли себе, не захотев смириться. А что касается священника, вам следует благодарить Кэрри Пирсон, это она нашла доказательства его вины. – Рикки улыбнулась, но это потребовало от нее неимоверных усилий. Она устала. – Я очень признательна, что вы все пришли, но, думаю, мне нужно прилечь.

Раздался гул разочарования, но те, кто пришел поблагодарить ее за помощь, пошли на уступку, хотя и настояли на том, чтобы она приняла принесенные подарки.

Петит и Кэрри подошли помочь ей принять подарки – там было все, начиная от огромных корзин с цветами до вышитых подушек и домашней еды.

Прошло еще пятнадцать минут, прежде чем был вручен последний подарок, и Рикки осталась только с теми, кого знала.

– Извини за это, – сказала Петит, – мы с Кэрри пришли, потому что беспокоились за тебя. Мы и представить себе не могли, что здесь соберется половина Сент-Джоуна.

– Все отлично, – улыбнулась Рикки, – они хорошие люди.

Она так же, как и остальные, удивилась слезам, неожиданно появившимся у нее на глазах.

– С тобой все в порядке? – забеспокоилась Кэрри. Рикки кивнула и кончиком пальца смахнула слезы:

– Просто слегка потрясена.

Раньше чем кто-то смог произнести хоть слово, с лестницы, позади Рикки, послышался чей-то голос.

– Кит! – воскликнула она обернувшись, бросилась к нему и крепко его обняла.

Боу почувствовал, как упало его сердце. Мужчина был необыкновенно красив, а восторженный возглас Рикки говорил о многом. Ему оставалось только стоять и страдать, наблюдая их объятия.

– Что ты здесь делаешь? – наконец спросила Рикки.

– А как ты думаешь, черт побери? С тех пор как мы говорили в последний раз, тебя чуть не убил парень, который устроил мастерскую по резке металла, ты разыскала убийцу, и еще по радио рассказывали, как тебя пытались сбросить со скалы до того, как одному из твоих друзей чуть не удалось перерезать тебе горло. – Он отодвинулся, чтобы рассмотреть повязки, наложенные на ее раны. – Я сказал Сейди, что, надеюсь, мы прибудем раньше, чем кто-нибудь еще преуспеет в этом.

– Со мной все в порядке, правда.

«Что еще за Сейди, черт побери?» – подумал Боу.

– Где же она? – спросила Рикки, глядя через плечо мужчины, которого все еще крепко обнимала.

– Сейди? Уже идет, только освежит косметику. О, женщины!

– Но ты обожаешь нас и знаешь об этом, – рассмеялась Рикки.

– Я бы еще больше обожал одну из них, если бы она постоянно не пугала меня до смерти, – ответил он с улыбкой, которая не могла успокоить Боу, а мужчину сделала еще красивее.

Кит перехватил взгляд Боу и протянул ему руку.

– Вы, должно быть, Кин Боухэнон. Я сразу узнал вас по описанию Рикки. Я Кит…

Боу пожал протянутую руку и невежливо перебил его:

– Я знаю. Вы друг Рикки из Бостона. Приятно познакомиться. – И обратился к Рикки: – Ну, Блю, похоже, теперь есть кому присмотреть за тобой сегодня вечером. Я, пожалуй, спущусь в коттедж и немного, вздремну.

Рикки поняла его внезапную обиду и улыбнулась:

– Ты сделаешь все, что захочешь, но только не раньше, чем познакомишься с Сейди, женой Кита. Они проделали такое путешествие из Бостона, а ты собираешься удрать.

Жена Кита? Боу ухмыльнулся:

– Конечно, не стоит откладывать.

В этот момент та, о которой шла речь, появилась на лестнице, женщины обнялись, и опять посыпался град возбужденных восклицаний, начался еще один раунд вопросов и ответов, пока не вмешался Кит.

– Она все расскажет нам, любимая, дай ей возможность перевести дух.

Подошла Кэрри:

– Мы с мамой должны идти, Рикки, мы хотели убедиться, что с тобой все хорошо.

– Похороны Брета через два часа, – вставила Мэрилу.

В ее тоне прозвучало обвинение, но Рикки предпочла не заметить его и обняла Кэрри.

– Я буду там, дорогая.

– Глупости, – ответила Кэрри, – ложись в постель и оставайся там как можно дольше.

– По-моему, ей следует прийти, – настаивала Мэрилу. – По крайней мере, она сможет высказать Фиби свои соболезнования. Бедная женщина совершенно сломлена всем этим. – Она бросила взгляд на Дэнни, который стоял поодаль. – Некоторым, конечно, следует держаться подальше.

Кэрри вспыхнула от грубости матери, но впервые – Рикки знала это – не приняла ее покорно.

– Перестань, мама! Рикки не обязана ничего говорить матери Брета. – Она улыбнулась Дэнни. – А относительно того, кому не следует присутствовать на похоронах, решать мне. Я слишком долго была лицемеркой, но не собираюсь изображать, что не хочу быть рядом с Дэнни. Если это кого-то пугает, пусть идет к чертям вместе с моим мужем.

– Кэрри Энн! – воскликнула Мэрилу, хватаясь за горло с неподдельным ужасом.

Не обращая на нее внимания, Кэрри снова обернулась к подруге:

– Надеюсь, как только все успокоится, мы найдем способ восстановить нашу дружбу десятилетней давности. Только больше я не позволю кому бы то ни было диктовать, что и как я должна чувствовать. Обещаю, Рикки.

– Мне бы тоже хотелось этого, – улыбнулась в ответ Рикки.

Они с Китом посторонились, и Кэрри и Дэнни последовали за Мэрилу вниз по лестнице.

Петит отнесла в дом подарки, полученные Рикки от благодарных горожан, и вернулась на террасу.

– Ну, кажется, все. Еда в холодильнике, цветы в воде. Что делать со всем остальным, решайте сами. А мне пора домой к моему старику и детишкам. – Она обняла брата за талию, стала на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Джесс хочется иногда повидать своего дядю Кина.

– Скажи ему, что я приду на этой неделе. Хочу посмотреть и на малыша.

– Ого, – Петит покачала головой, – ты хорошо действуешь на него, Рикки. Он больше года не появлялся у нас, даже не видел малыша. – Она подошла поближе и добавила шепотом: – Между прочим, я бы сказала, что он желтый.

– Желтый? – переспросила Рикки, приподнимая брови.

– М-м-м, это цвет любви, подруга, – засмеялась Петит. – По правде говоря, ты и сама довольно желтая.

Рикки смеялась, а остальные смотрели на нее, ничего не понимая.

– Что это означает? – спросил Бoy после ухода сестры.

– Не сейчас. Я объясню тебе позже, когда мы будем одни.

– Это намек, любовь моя? – спросил Кит. – Если да, то мы с Сейди можем сейчас же перебраться в мотель.

– Я в восторге от того, что вы здесь. Но мне нужно несколько минут побыть с Боу. Поэтому сделаем так. Вы с Сейди пойдете освежиться, а мы с Боу спустимся в коттедж.

– Мы можем поговорить позже, Блю, – предложил тогда Боу, поняв, что Кит не представляет угрозы.

– Ха, – сказала Сейди, – вы, очевидно, знаете Рикки не так хорошо, как думаете. Если она сказала, что хочет поговорить, то это всегда означает – неукоснительно и прямо сейчас. Может быть, вы сможете выбить из нее хотя бы часть упрямства.

– Безнадежно, – смеясь, ответила Рикки и обратилась к Боу: – Но она права, мною довольно трудно командовать. Так мы идем?

Неожиданно Боу утратил уверенность в себе. Что она хочет сообщить ему такого, что нельзя отложить? Он молил Бога, чтобы это было не то, чего он боялся. Но когда они направились вниз по склону холма, он не стал расспрашивать. Он не спешил узнать.

В домике он постарался отвлечь ее от разговора.

– Почему бы тебе не прилечь ненадолго? Я понимаю, ты устала. – Говоря это, он пересек комнату, чтобы привести в порядок постель: вчера он так спешил, что даже не сложил одеяло. – Сожалею о торжественной встрече, Блю, – сказал он, не глядя на женщину. – Мне следовало оценить обстановку и попросить Скутера прислать пару помощников, чтобы разогнать их всех.

Рикки села у стола, положив руки на колени и с улыбкой наблюдая за ним. Он нервничал, и его неуверенность тронула ее. Такой большой и красивый мужчина, сильный и уверенный в себе в одних случаях, уязвимый и растерянный – в других.

– Боу, я хочу поговорить с тобой.

– Да, конечно. Ты сказала. – Он сел на кровать, сохраняя между ними дистанцию, как будто это могло смягчить удар, который она собиралась ему нанести. – Говори, Блю, я слушаю.

Она усмехнулась, встала из-за стола и села на кровать рядом с ним. Его сердце сжалось.

– Итак?

– Помоги мне.

– Просто выскажи все, Блю. Или ты хочешь, чтобы я сказал это вместо тебя? – Он встал, засунул руки в карманы и посмотрел на нее сверху вниз. – Хорошо, пусть будет так. Все было великолепно. Ты действительно довольна тем, как мы провели время, но теперь, когда всех подонков схватили, ты возвращаешься на восток.

Рикки качнула головой и, усмехнувшись, тоже встала. Положив руки ему на грудь, она повернула его так, что икры его ног коснулись кровати. Потом она толкнула его и опрокинулась вместе с ним, обняв его за шею.

– Как может такой умный парень высказывать такие глупые предположения?

Он не ответил, просто не знал, что сказать. А ей было так приятно лежать на нем.

– Во-первых, почему я должна хотеть уехать теперь, когда все подонки схвачены, как ты выразился?

– Ты остаешься?

– Во-вторых, как, черт возьми, я могу уехать куда-нибудь, когда мое сердце осталось здесь?

– Итак, твое «во-первых»: зачем тебе нужно оставаться теперь, когда все бандиты вышли из игры?

– Тебе просто нравится быть упрямым, Боухэнон!

– Я рассудительный, – парировал он, наслаждаясь игрой, которую затеял незаметно для себя.

– Рассудительный, вот как? Тогда изволь додумать все до конца. Подонки будут всегда. Я знаю, как разыскать их с помощью моей радиопрограммы, а ты сможешь их осудить. У нас будет великолепная команда.

Его глаза перестали смеяться.

– У нас, Блю?

Она поцеловала его и усмехнулась, не отрываясь от его губ.

– У тебя есть сомнения?

– Я не могу шутить этим, Блю. Я слишком люблю тебя.

– Это совсем другое дело, потому что я тоже люблю тебя. – Она перестала улыбаться и подняла голову, чтобы заглянуть в его темные глаза. – Всем сердцем, Боу. Я всегда любила тебя. Я сказала это тебе как-то ночью, но ты спал и не слышал.

– Слышал, – признался он, – но боялся поверить.

– Поверь.

Он обхватил ее за талию, и они перевернулись так, что теперь он оказался сверху.

– Ты уверена, что остаешься, Блю? Потому что иначе я тоже уеду, я поеду, куда ты захочешь.

Она покачала головой:

– Я не хочу никуда уезжать. Мне нравится здесь, Боу. Всегда нравилось. Кроме того, старая пословица права: дом там, где твое сердце. Здесь похоронены мои родители. Здесь ты. Я хочу, чтобы мои дети… наши дети родились здесь. – Она оглядела убогие стены комнаты. – Ну, может быть, не прямо здесь…

Он усмехнулся:

– Я построю тебе самый большой дом в Сент-Джоуне. Люди будут проезжать мимо него, показывать и говорить: «Вот это да! Посмотрите, какой дворец!» Он будет больше, чем Стоун Хилл.

– Боу, мне не нужен огромный дом. Я хочу, чтобы он был веселым и счастливым, таким, какой ты сделал меня.

– А как же все болезненные воспоминания, Блю? – хмуро спросил он. – Я не могу избавиться от них, где бы мы ни были.

– Они не все печальные, у нас есть и радостные, и будут еще. – На мгновение она спрятала лицо у него на груди, а потом снова заглянула в его темные глаза, объясняя, о каких воспоминаниях она говорит. – Например, когда мы в первый раз занимались любовью, или во второй, несколько ночей назад.

– О Боже, я так люблю тебя, – приглушенно произнес Боу.

– Тогда докажи мне это, – прошептала Рикки.

– Прямо сейчас? Ты уверена?

– Никогда в жизни ни в чем не была уверена больше. Я люблю тебя, Кин Боухэнон. Я хочу заняться с тобой любовью.

– Поверь мне, ничего на свете я не хочу больше, чем любить тебя прямо здесь и прямо сейчас. Но как же эти двое проклятых янки на холме? Ты пообещала им вернуться через несколько минут.

В ее голубых глазах светились страсть и радость.

– Но, дорогой, теперь я южанка, а существуют две вещи, которые мы, южанки, делаем лучше всех.

– Да? Что же это?

– Мы самые страстные в любви, – промурлыкала она, проводя кончиком пальца от его подбородка к вырезу рубашки.

– Ах, так, – сказал он, целуя ямочку на ее щеке. – А вторая?

Ее голос был ласковым и нежным как пух:

– Ну, лжем, как никто, мой сладкий.

– Другими словами, мы не собираемся возвращаться.

Она усмехнулась:

– И что мне особенно нравится в вас, южных мужчинах, так это то, что вы чертовски сообразительны.