Грехи

Глава 17

Боу был расстроен. Большую часть вечера он занимался карточками с шестью именами. Джуниор Уитком. Кэрри Пирсон. Брет Пирсон. Салли Джейн Мэттерз. Эрон Грант. Пэм Грант. Под каждым из них он собирался написать возможные мотивы. С Эроном было просто. Черт, сегодня у себя в кабинете парень сам все выложил ему. Под остальными именами бумага оставалась чистой.

Боу чувствовал себя словно на тихоходной лодке, плывущей в никуда. Бросив ручку на стол, он откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. Очевидно, ему необходима дополнительная информация. Как юрист он знал, что нельзя вести дело, не имея всех фактов. Те немногие, что он собрал, были воспоминаниями и потускнели за более чем десятилетний срок. Ладно, есть способ все поправить. Сегодня утром он был на верном пути, когда отправился к Эрону. Но, черт возьми, беседы с каждым из его старых друзей могут затянуться надолго. Кроме того, он сомневался, что большинство из них отнесется к его вопросам так же благосклонно, как доктор. Боу встал, схватил легкую куртку и направился к двери. Он напрямик обратится к людям за ответами. Скутеру Уиткому, возможно, не понравится его вмешательство – не секрет, что он был весьма раздражен расследованием Блю. Но какого черта! Если не обвинитель, то кто же имеет право заглянуть в дело о преступлении?

Рикки опередила его. После ухода Петит она обнаружила, что от волчьего аппетита, который был до этого, не осталось и следа. Она бродила по дому, размышляя над рассказом Петит о Джуниоре, пока в ней не закипело сумасшедшее желание разобраться не только с помощником, но и с его отцом, шерифом. Она решила встретиться лицом к лицу с главным полицейским и выяснить, что ему известно о местонахождении его сына в ту ночь, когда Банни Эпперсон встретила свой смертный час. Но это было не все, о чем Рикки собиралась спросить шерифа Уиткома.

Прежде чем уйти из дома, она позвонила в офис шерифа, но диспетчер сообщил ей, что он сегодня свободен от дежурства, и Рикки отправилась к нему домой. Она с облегчением заметила, что его патрульная машина припаркована в подъездной аллее. Распахнув дверь, Элти Уитком от удивления широко раскрыла глаза:

– Эрика Кэссиди! Боже мой, на мгновение мне почудилось, что я вижу привидение. Входи, входи. Как ты, девочка?

Рикки выдавила улыбку, хотя ей было не по себе от шумного приветствия.

– Приятно снова видеть вас, миссис Уитком, – сказала она, но не вошла в дом, как ее приглашали. – Я бы с удовольствием поболтала с вами, но, боюсь, я здесь по делу. Шериф дома?

– Скутер? Да, конечно. Но войди в дом. Ты можешь поговорить с ним в его берлоге. Потом, если у тебя останется время, я приготовлю освежающий лимонад, и ты расскажешь мне, как жила после отъезда.

Рикки послушно следовала за Элти, вполуха слушая ее безостановочную болтовню, пока женщина наконец не отправилась искать мужа.

Тогда Рикки опустилась в кресло. Несколько минут, которые она пробыла в доме шерифа, пробудили в ней страх – она боялась встречи и почти надеялась, что Джуниор не виновен ни в каких прегрешениях. Ей не доставит удовольствия, если она разрушит жизнь других людей, доказывая, что Джуниор виновен в убийстве ее родителей. Она побывала по другую сторону разрушения и знала, какими жестокими могли быть последствия.

Но как только Скутер вошел в комнату, Рикки почувствовала, что гнев опять охватывает ее.

– Рикки, вот неожиданность! Означает ли это, что ты отыскала детали, которые я проглядел в своем расследовании? – спросил шериф, не обмениваясь с ней обычным приветствием.

– Именно это и означает, шериф.

Он сел рядом с ней, скрестив ноги в комнатных тапочках, и, полуобернувшись в кресле, оказался лицом к лицу с Рикки,

– Ну, выкладывай все, мисси. Что ты разузнала?

– Для начала то, что однажды вы имели дело с одной из жертв.

Выражение вежливого любопытства не исчезло с его лица, но Рикки отметила, что он заметно побледнел.

– Продолжай, – сказал он снисходительно.

– Мне также рассказали об инциденте, в котором Джуниор угрожал убить кое-кого таким же способом, как была убита Банни Эпперсон. – Она немного помолчала, давая ему возможность говорить. Когда же он этого не сделал, она стала более настойчивой. – У меня есть к вам два вопроса, шериф, и мне хотелось бы получить ответы на оба.

– Я слушаю.

– Первый: все эти трагические убийства остались нераскрытыми только потому, что вы прикрывали свой зад? Вы так чертовски боялись, что ваши избиратели попросят вас убраться из офиса, если узнают, что вы имели дело с доступной девицей, что позволили свободно уйти убийце моих родителей? Или вы покрывали своего сына? Это он убил Банни и остальных? Это второй вопрос.

К концу своей тирады Рикки почувствовала, что ее бьет дрожь, – руки ее лежали на коленях, а ногти впились в кожу. Она изо всех сил старалась успокоиться.

– Проклятие, – буркнул Скутер, нервно проводя рукой по лицу. Сжав губы, он долго молча разглядывал молодую радиозвезду. – Я отвечу на твои вопросы, мисси. Но не потому, что обязан, и не потому, что ты приобрела радиостанцию и считаешь себя первоклассным исполнителем неожиданных трюков. Я отвечу на них, честно расскажу что знаю, потому что, как ты каждый день напоминаешь добрым жителям Сент-Джоуна, твои мама и папа были замечательными людьми и заслуживали лучшей участи. Я встретил Банни, когда она только что приехала в Сент-Джоун. Она, может, и была, как ты выразилась, доступной девицей, но для меня она была отзывчивой добросердечной девушкой, у которой было довольно своеобразное представление о проведении времени. Я не гордился тем, что произошло между нами, но, если бы это всплыло, я не убежал бы. Она появилась в моей жизни в то время, когда я нуждался в ком-нибудь. Хорошо это или плохо, но так было. Мне было действительно тяжело, когда ее убили, и, даю тебе торжественную клятву, я делал все, что мог, для того чтобы найти преступника. Она не была святой, но она была прелестной маленькой девчушкой, которая любила почти всех, кого встречала.

– Видимо, Джуниор узнал о вашей связи…

Скутер поднял палец, жестом прося не перебивать.

– Я перехожу к моему мальчику.

Рикки, кивнув, приготовилась выслушать его рассказ.

– Да, Джуниор узнал и по-настоящему разозлился на меня. Я попытался поговорить с ним, но он, казалось, и слышать не хотел. У нас из-за этого была масса ссор, но к тому времени, когда Банни убили, мы наладили наши отношения и он уже начал стажировку по программе помощника шерифа.

– А вы знаете, где он был в ночь убийства Банни? Или Синди? Или кого-то из тех, кто были убиты потом?

– Нет, честно говоря, я не могу абсолютно уверенно сказать, чем он занимался. Но я знаю своего мальчика и знаю, что он не убийца. Он не святой, так же, как его отец, но он не настолько хладнокровен, чтобы заставлять так мучиться и страдать свои жертвы, как это делал убийца. Не буду утверждать, что он не вспыльчивый, это в нем есть. Несчетное число раз я видел, как он терял выдержку, но он не жесток.

Рикки услышала мольбу в голосе шерифа, на секунду опустила глаза, а потом снова взглянула в утомленное лицо собеседника.

– Вы любите своего сына, шериф, я понимаю. Ни один родитель никогда не захочет признать, что его ребенок способен на такое насилие. Но дело в том, что у меня есть свидетель, который говорит, что Джуниор угрожал убить парня так же, как была убита Банни. Для меня эти слова звучат весьма убедительно.

– Он много говорит, всегда много говорил, это ничего не доказывает.

– Нет, не доказывает. Но ведь и вы не можете доказать, что он не совершал убийств. – Рикки почувствовала, что повышает голос, и добавила тише: – Простите, шериф, но я собираюсь продолжить расследование, пока мы так или иначе не докажем его невиновность или вину.

– И кто-то должен будет ответить за это.

– Нет, если он невиновен, – возразила Рикки.

– Что ты намерена делать?

– Сперва я собираюсь поговорить с Джуниором. Просто задать ему несколько вопросов. Прощупать его. Если мне не удастся ничего выяснить, я займусь проверкой его алиби на все те ночи, когда были совершены убийства. – Она взглянула на часы – было начало девятого. Еще не поздно нанести визит Джуниору, раз уж она собралась начать действовать. – Вы можете сказать мне, где сейчас живет Джуниор? Если он сегодня на дежурстве, я пойду в участок и подожду его.

– Он не на дежурстве, – ответил Скутер, – а живет он в старом доме своего деда. Но почему бы тебе не подождать? Клянусь, я не пытаюсь защитить своего сына. Просто я думаю, что тебе лучше сперва поговорить с другими, и если ты обнаружишь, что идешь по ложному следу, то не ударишь в грязь лицом, и вы с моим мальчиком останетесь друзьями.

– Не могу, шериф. Я бы хотела подождать, хотела, чтобы у меня было на это время, но я не могу. Я и так уже ждала десять лет, – она коснулась его руки и улыбнулась ему. – Но будем надеяться, вы правы, а я ошибаюсь, хорошо?

– Я прав, – хрипло сказал шериф, поднимая с кресла свое грузное тело. – Как я сказал, мой сын не лучший подарок и он не лилейно-белый, у него такой же необузданный характер, как у большинства молодых самцов, но он не убийца. Клятвенно заверяю тебя в этом.

– Тогда я выясню это и путем отсева окажусь ближе к истинному преступнику, верно?

– Хочешь, я пойду с тобой, если ты решила говорить с ним? – предложил Скутер.

– Спасибо, шериф, но, думаю, мы с Джуниором будем свободнее обмениваться мнениями, если нас будет только двое.

– Ты вернешься сюда? – спросил он, и Рикки почувствовала, как сжалось ее сердце от этого смиренного вопроса.

– Конечно.

– Ну, тогда, полагаю, нам больше нечего обсуждать. Я провожу тебя до двери.

Когда они вышли в холл, к ним подошла Элти:

– Ты ведь еще не уходишь, дорогая, нет? Я только что выжала несколько свежих лимонов.

Скутер ответил за свою гостью:

– Рикки собирается сходить в дом моего отца повидаться с Джуниором. Думаю, она хочет отправиться туда, пока еще не слишком поздно.

– О, как чудесно! Вы уже виделись с Джуниором после твоего возвращения? – спросила Элти.

– Да, мадам, мы обедали вместе как раз вчера вечерам.

Отъезжая, Рикки подумала о своем последнем ответе Элти Уитком. Она почувствовала приступ вины за то, что ввела ее в заблуждение, у нее это прозвучало так, словно они обедали по-дружески, хотя на самом деле даже тогда она искала убийцу. Но тогда она не считала, что это мог быть Джуниор.

Скутер Уитком открыл входную дверь как раз в тот момент, когда Боу поднял руку, чтобы нажать кнопку звонка, и оба от неожиданности отступили.

– Черт побери, мальчик, ты чуть не отнял у меня десять лет жизни.

Боу ухмыльнулся:

– Прошу прощения, шериф. У вас найдется несколько минут до того, как вы исчезнете?

– Вы хотите обсудить дело, мистер Обвинитель?

– Откровенно говоря, да, и вам незачем относиться к этому так скептически, я все еще государственный обвинитель.

– Конечно, но с тех пор, как я последний раз видел тебя в здании суда, прошло так много времени, что я почти забыл об этом. – Он поправил свой «стетсон», тщательно выравнивая козырек, и жестом пригласил Боу последовать за собой. – В твоем распоряжении две минуты. Мне нужно заняться собственным делом. Что ты задумал?

– Это не вполне официальное дело… пока. Я хочу поговорить с вами о списке подозреваемых, который составила Рикки Блю. Она не согласится с моим вмешательством, но я решил во что бы то ни стало заняться этим делом ради нее. Я не хочу, чтобы она пострадала, хотя думаю, что она сама ищет неприятностей.

– Об этом мы и говорили, – пробормотал шериф. – А что касается ее списка подозреваемых, то она свела его к одному.

При этом заявлении Боу пригвоздило к месту.

– О чем вы говорите, Скутер?

– О твоей девчонке и моем сыне. Она вбила себе в голову, что это он убил ее родителей и остальных. Она приходила сюда минут двадцать назад, а сейчас, насколько мне известно, находится на пути к дому Джуниора. Я сказал ей, что могу поклясться своей жизнью, что Джуниор никого не убивал, но не знаю, насколько ему понравится отвечать на ее обвинения. Пожалуй, мне лучше самому отправиться туда и убедиться, что все тихо и мирно. – Он подошёл к кабине водителя и жестом указал на противоположную сторону. – Садись. Мы можем поехать вместе и поговорить по дороге.

Боу без колебаний занял место. У него не было никакого мнения по поводу того, виновен или невиновен Джуниор в разгуле убийств восемьдесят пятого, но он знал, насколько тот вспыльчив. За последние десять лет несколько «клиентов» окружной тюрьмы Сент-Джоуна подавали жалобы на жестокость чересчур ретивого помощника. Никто из них ничего не добился, а Джуниор заявлял, что заключенные всегда готовы повесить полицейского. Вполне возможно, что это так и есть. В последние три года после убийства Родни Кинга и последовавших затем волнений в Лос-Анджелесе повсюду распространились слухи о санкционированной жестокости. Кроме того, Боу совсем не был уверен, что Джуниор святой, как тот сам любил говорить о себе, поэтому не стал бы держать пари, что Рикки в безопасности. Прежде чем закрыть дверцу и погасить верхний свет, Боу взглянул на часы.

– Надеюсь, шериф, вы знаете более короткую дорогу, чем та, по которой поехала Блю.

– Не волнуйся, мы будем вовремя. Но уж если ты что-то предчувствуешь, то почему бы не то, что моего мальчика нет дома?

– Вы и сами, кажется, сильно волнуетесь, – заметил Боу.

Шериф ничего не отвечал, пока сворачивал с дороги, направляясь на север, и заговорил, только когда скорость дошла до шестидесяти.

– В данный момент есть женщина, вбившая себе в голову опасную идею, и парень, не слишком расположенный к любого рода критике плюс вспыльчивый характер. Весьма подходящая комбинация, чтобы, в лучшем случае, посыпались искры.

– А в худшем?

– Мой сын не убийца, – продолжал утверждать шериф, а спидометр полз к восьмидесяти.

Рикки сделала только один неправильный поворот, свернув налево, вместо того чтобы повернуть направо у развилки на Хоукнест-роуд. Проехав полмили, она заметила свою ошибку, развернула джип и уже через полчаса после того, как покинула дом шерифа, была у границы владений Уиткома, До дома было еще добрых две мили, но даже с этого расстояния было видно, что в доме темно. Она почувствовала, как ее надежды стремительно рушатся. Однако, подъезжая, Рикки сбавила скорость. Свет мог быть в задних комнатах, и футов за сто от дома она выключила фары, при этом едва не проехав подъездную аллею. Она решила, оставить автомобиль на дороге и пойти пешком. Возможно, она слишком драматизировала ситуацию, принимая излишние меры предосторожности, но, с другой стороны, немного благоразумия не повредит.

В доме действительно было темно, позади него была припаркована полицейская патрульная машина Джуниора, однако грузовика не было видно. Но потом она увидела, что он временно припаркован на сто футов ниже по аллее рядом с большим металлическим сараем. Вглядываясь в строение, она теперь была совершенно уверена, что слышит какой-то гул, доносящийся оттуда. Она слегка ускорила шаг. Ночь была безлунная и беззвездная, и темнота пугала.

Подойдя к строению, Рикки явственно услышала звук, но не смогла распознать его происхождение. У двери она задержалась. Сразу наброситься на него? Начать предъявлять обвинения? Она заметила, что дверь слегка приоткрыта, и решила сперва заглянуть и посмотреть, чем он занимается, а уж потом врываться.

Она невольно раскрыла рот от изумления, увидев, что было внутри. Там была, по крайней мере, дюжина автомобилей, – все явно последних моделей, хотя и наполовину разобранные. Среди них было несколько дорогих машин иностранных марок. Со всех бамперов были сняты номерные знаки. Мужчина – лицо его было скрыто маской сварщика, – как она и предполагала, был Джуниором Уиткомом. Он орудовал паяльной лампой над одной из машин. Прежде ей не доводилось видеть мастерскую по резке металла, но теперь она поняла, что это именно она и есть.

С колотящимся сердцем Рикки ступила на порог и окликнула мужчину, но он не оторвался от работы, пока она не оказалась в двадцати шагах от него. Тогда он откинул маску с лица и выключил паяльную лампу.

– О, неужели это наша местная знаменитость приехала нанести мне дружеский визит или ты просто повсюду суешь свой нос?

– Ни то и ни другое, – спокойно ответила Рикки, хотя заметила, как злобно блеснули его глаза, когда он отодвигал маску. Она поправила на плече ремень сумки и для уверенности положила руку на ее большой кожаный карман. Если понадобится, она сможет достать оружие. – Я здесь потому, что хочу задать тебе несколько вопросов.

– О моем маленьком побочном бизнесе?

– Меня нисколько не интересует, чем ты здесь занимаешься. Я хочу спросить тебя о тех шестерых, убитых десять лет назад.

– Я ничего не знаю о тех убийствах.

– Сегодня одна маленькая птичка рассказала мне совсем другое.

– Видишь ли, птички никогда не были моими любимыми созданиями, я обычно стрелял их на деревьях просто ради развлечения.

Его высокомерие возмутило Рикки.

– Черт возьми, Джуниор, я не играю! Мне сказали, что ты грозился убить одного парня так же, как была убита Банни Эсперсон.

– Да? Ну и что? Я много болтаю. Это не означает, что я кому-то перерезал горло или проломил голову бейсбольной битой.

– Ты всего лишь воруешь автомобили, верно?

Он положил паяльную лампу на верстак позади себя и снял маску сварщика. Рикки обратила внимание, что он не отошел от стола с инструментами, которые можно было бы использовать в качестве оружия, и положила пальцы на клапан сумки.

– Думаю, это не твое дело, чем я здесь занимаюсь, – враждебным тоном произнес он.

– Верно, но я не могу не вспомнить, что однажды сказал мой отец: «Аморального человека не очень беспокоит, какое преступление он совершает». Я бы сказала, что помощник шерифа, который зарабатывает на краденых автомобилях, может, не задумываясь, убить того, кто узнает об этом. Так и было, Джуниор? Ты уже тогда занимался своей «левой» работой? Банни, Синди или владелец ломбарда узнали об этом и рассказали другим? Ты поэтому убил их? А при чем тут док Грант и мои родители? Им тоже стало известно о тебе?

Он ухмыльнулся, но это не была улыбка добродушного веселого человека.

– Весьма остроумно. По-твоему, это вполне может служить мотивом убийства, да? Но ты, вероятно, не представляешь, насколько прибыльно мое дело, верно?

– Меня не волнует, сколько ты имеешь. Я хочу получить ответ на свой вопрос. Тех шестерых убил ты? Расскажешь мне или будешь говорить со своим отцом, когда я пришлю его сюда арестовать тебя? – Рикки во время разговора невольно приблизилась на несколько шагов, но внезапно остановилась, обнаружив, что теперь их разделяет не более десяти футов.

– Я пока никого не убивал и не собирался. До тебя никто никогда не совал сюда нос. – Он схватил с верстака паяльную лампу и бросился к женщине.

Рикки удивилась испуганному возгласу, вырвавшемуся у нее, когда она увернулась от его руки. Пока она возилась с сумкой, Джуниор чуть не поймал ее. Ему удалось схватить ремень сумки, но Рикки вывернулась, сбросив сумку, и опять ускользнула от него. В результате она лишилась оружия, но еще могла выскочить за дверь.

Джуниор предугадывал каждое ее движение, преграждая ей путь, куда бы она ни направлялась. Ей удалось встать так, что между ними оказался автомобиль, но это не спасало ее. Она не могла бежать налево – там повсюду валялись автозапчасти, шины и инструменты, она бы просто упала. Если бы она побежала направо, то попала бы прямо в его руки. Позади нее была только стена… и верстак с инструментами. Рикки схватила длинный тяжелый лом и стала размахивать им перед собой, как саблей. Если бы ей удалось выбить у него из рук паяльную лампу, она бы смогла уложить его несколькими хорошо отработанными приемами. Но самое лучшее – уговорить его отказаться от насилия.

– Послушай, Джуниор, я не хочу, чтобы ты причинил мне вред, и не хочу навредить тебе. Я это имела в виду, когда говорила, что меня не волнуют твои дела. И напрасно угрожала тебе, что расскажу обо всем шерифу. Меня заботит только одно – как найти убийцу. Если ты докажешь мне, что это не ты, я уйду и не скажу ни единой душе, чем ты здесь занимаешься.

– О, прекрасно. Ты думаешь, я деревенщина, который попадется на твою удочку? Извини, что разочаровал тебя. – Он засмеялся. – И я не боюсь твоих боевых приемов. – Он щелкнул выключателем, зажигая пламя на паяльной лампе. – Эта малышка гораздо проще. – Говоря это, он продвигался вперед, оттесняя Рикки, пока она не оказалась у стены и ей некуда было бежать.

– Пожалуйста, Джуниор…

– Брось лампу, мальчик! – крикнул от двери Скутер Уитком.

Рикки услышала его возглас и, взглянув в его сторону, увидела и Боу, но теперь Джуниор был всего в шести шагах от нее. Она сосредоточила свое внимание на нем, взяв в руки цепь для колес.

– Ты слышал, Джуниор? Твой отец здесь.

Джуниор продолжал приближаться. Рикки ударила его своим оружием, но жар от лампы заставил ее отступить.

– Брось лампу, Джуниор, быстро!

Джуниор засмеялся, но Рикки была почти уверена, что он так наслаждался игрой, которую затеял, что даже не слышал голоса отца. Ее руки дрожали от страха, когда она снова ударила его.

Он ловко увернулся и поднял лампу, направляя ее в лицо Рикки. Горячее пламя лизнуло ей щеки, она вскрикнула и присела на корточки.

Она слышала выстрел, но, сжавшись и обхватив голову руками, не видела, как пуля попала Джуниору в плечо. Он повернулся, и она с удивлением услышала его вопль.

Рикки боялась поднять глаза, пока Боу не обнял ее.

– Тебе лучше? – спросил Боу, когда два часа спустя Рикки стояла на крыльце загородного дома Уиткомов, прислонясь к перилам и крепко обхватив себя руками.

– Нет, Боу, не думаю, не знаю, когда мне станет лучше. Ты видел лицо шерифа, когда он держал своего сына? Боу, он выстрелил в него из-за меня. Я думала, я ловкая, смогу сама защитить себя. Боу, у меня было оружие, у меня черный пояс по боевым искусствам, но шериф был вынужден стрелять в собственного сына, потому что я растерялась.

– Это не так, Блю. Он стрелял в собственного сына, потому что парень пытался убить тебя. Черт, сомневаюсь, что Чак Норрис смог бы защититься от паяльной лампы. Кстати, о паяльной лампе, – как твое лицо? – Он взял ее за плечи и осмотрел ожоги на щеках.

– Ты же слышал, медсестра сказала, что это не опасно, – отмахнулась от него Рикки,

– Это не значит, что тебе не больно.

Рикки повернулась к нему спиной, ей не хотелось обсуждать свои ожоги, и, хотя они болезненно пульсировали, это не имело значения. Она не могла выбросить из головы Скутера и Джуниора. Помощник шерифа выглядел крайне изумленным, когда отец бросился поднимать его и укачивать на руках.

– Отец, ты выстрелил в меня, – прошептал он.

– У меня не было выбора, ты не остановился, когда я окликнул тебя, сынок.

– Я не убивал их, ты должен верить этому… Я понимаю, ты теперь разочаровался во мне, узнав о машинах, но я никогда никого не убивал.

– Я верю тебе, – ответил шериф Уитком таким прерывающимся от страдания голосом, что Рикки была не в состоянии больше слушать.

Когда санитары погрузили раненого в машину «скорой помощи», Скутер направился вслед за ними, позадержался и сказал Боу:

– Позвони Уэйлину и Тому, попроси их приехать и провести расследование. Скажи, чтобы были повнимательнее. Если они найдут ботинки, которые убийца забирал у жертв, пусть сразу же позвонят мне в больницу.

– Да, сэр.

Скутер взглянул на Боу, потом на Рикки:

– Как, черт побери, я смогу объяснить его матери, почему стрелял в ее мальчика?!

Сейчас Рикки смотрела в небо, которое было таким же мрачным, как ее настроение.

– Они не нашли ни малейшей улики, связывающей его с убийствами. Он никого не убивал, Боу. Я разрушила их жизнь понапрасну.

– Не понапрасну, Блю. Он устроил мастерскую по резке металла. Ты слышала, что сказал Уэйлин о документах, найденных за ящиком с инструментами. За последние десять лет Джуниор пропустил через свою мастерскую тысячи автомобилей. Некоторые из них были угнаны из Калифорнии. Это не какая-то там копеечная операция.

– Боу, меня не заботит, даже если он ввозил их из Европы. Джуниор в тяжелом состоянии из-за того, что я бросилась делать предположения и выводы, основываясь на слухах. Пропади все пропадом!

– Перестань, Блю, поедем домой.

Рикки позволила отвести себя к его автомобилю, но прежде чем сесть, задержалась и посмотрела вокруг.

– Знаешь, что сказала мне бабушка на смертном одре? Она сказала, что мне нужно научиться прощать и забывать, что если я не сделаю этого, то разрушу свою жизнь. Я не послушалась, мне казалось, она не понимает, что убийца уже сделал это. Но я не думала о том, каково при этом будет другим.

– Садись, – сказал Боу, открывая ей дверцу автомобиля.

Он не мог смотреть на пустоту, отражавшуюся сейчас в ее глазах, но не находил нужных слов, от которых бы они вновь засияли голубизной.

Они ехали молча, в полной тишине. Боу на мгновение показалось, что Рикки заснула. Повернув на дорогу, которая, раздваиваясь, уходила влево к дому на холме а вправо вела вниз к коттеджу на озере, он направился было влево, но она остановила его.

– Сегодня ночью я не хочу оставаться одна.

У него перехватило дыхание, и он коснулся ее руки.

– Я не оставлю тебя одну, детка, но тебе не стоит идти в коттедж, это место не для тебя.

Она откинула голову и вздохнула. Ей хотелось возразить, сказать, что хочет быть с ним и не важно, где. Но она так устала.

– Тогда останься со мной на холме.

Он снова поехал по левой дороге.

Войдя в дом и включив свет, Боу прислонился к стене и ждал, чтобы она сказала, чего ей еще хочется. Его сердце говорило, чего хочется ему, но это была ее ночь. Сегодня Рикки слишком ранима, и он не рискнул бы обидеть ее, высказывая пожелания, с которыми она не была готова согласиться.

Она уронила сумочку на пол и, не останавливаясь, прошла в спальню. Боу не шевельнулся.

Через пять минут она снова вошла в комнату в коротком шелковом халатике с рассыпавшимися по плечам волосами, и в выражении ее глаз и губ был ответ на его вопросы. Он оттолкнулся от стены и без колебании приблизился к ней.

– Ты уверена? – Он положил руки ей на талию, внимательно вглядываясь в ее лицо.

Она не ответила, просто потянула и развязала пояс, позволяя халатику распахнуться и открыть восхитительную наготу.

– О, детка, – простонал Боу и, подняв ее на руки, понес в спальню. Он уложил ее в постель, торопливо сбросил с себя одежду и лег рядом. – Ты уверена, что это не просто потому, что ты напугана и страдаешь? – спросил он, молча проклиная себя за то, что дает eй возможность изменить свое намерение и прогнать его.

– А это имеет значение? – спросила она с закрытыми глазами.

– Нет. – Он обнял ее и прижался к ее рту губами.

Рикки жадно приникла к его нижней губе и кончиками пальцев водила по его груди. Он отодвинулся, чтобы увидеть ее – не только ее лицо, но каждый дюйм ее прекрасного тела.

– Блю, я думал, что десять лет назад ты была самой прекрасной женщиной в мире. Я был не прав. Это было только обещанием того, какой ты стала сейчас.

– Не говори больше ничего. – Она прижала два пальца к его губам. – Просто люби меня, войди в меня, и пусть весь мир исчезнет.

Ее желание обидело его, потому что ей был нужен не он – она просто искала забвения. Несмотря на всю любовь к ней, он совершенно неожиданно для себя, разозлился на нее за то, что она пользуется им не любя.

– Ты хочешь трахаться, детка? Я могу устроить тебе незабываемую скачку.

Ее улыбка еще больше расстроила его, он приподнялся над ней, раздвинул коленями ее ноги и опустился между ними. Когда она протянула руки, чтобы обнять его за шею, он взял их в свои и положил по обе стороны от ее лица. На ее безмолвный вопрос в широко раскрытых глазах он ответил хриплым шепотом, приказав:

– Не двигайся. Предоставь все мне. Просто лежи и наслаждайся.

Боу взял ее груди в ладони и стал поглаживать соски большими пальцами. Он не спешил, и даже когда взял один сосок губами, его действия были неторопливы и томительны.

Когда его пальцы перестали ласкать ее живот, кожа ее горела и была скользкой и влажной от испарины. Он раскрыл ее лоно и почувствовал контраст между жаром внутри и прохладным вечерним ветерком, который распахнул шторы на открытом окне позади него и коснулся его спины. Он трепетал, погружаясь в нее все глубже и глубже, и вздрогнул, почувствовав, как она замерла при первом оргазме. Он лег ниже, поцеловал ее в живот и, упершись в него подбородком, взглянул ей в лицо.

– Мир уже исчез, Блю?

Она ответила не словами, а руками, вцепившись ему в плечи и пытаясь подтянуть его вверх, так, чтобы он оказался между ее ног, внутри нее.

Он хрипло засмеялся:

– Еще нет, детка. Еще нет.

– Боу, я хочу тебя… скорее.

– М-м-м, Блю, ты ещё не хочешь меня. Не так, как захочешь через несколько минут.

– Боу, пожалуйста…

Он больше не возражал, но и не сдавался. Он скользнул ниже, так что его лицо оказалось у нее между ног, и раздвинул их пошире.

Она дернулась, когда его язык в первый раз коснулся ее, но он сжал ее ягодицы, не обращая внимания на ее крики и борясь с собственным желанием, таким сильным теперь, что он почти сдался… почти, но не совсем.

Он сдастся, только когда сделает то, о чем она просила. Когда весь мир для нее исчезнет в забвении.

Положив ноги ему на плечи, она отталкивала его, извиваясь в его руках.

Он, снова приподнявшись, пристально взглянул ей в лицо, блестящее от пота, перевел взгляд на шею, где билась жилка, на груди, налившиеся от желания, и погрузился в нее. Только тогда он почти потерял контроль над собой. Он замер, охлаждая себя и чувствуя, как сжимаются мышцы ее лона. Сдерживая подступающий к горлу стон, он поднял бедра и отстранился от нее на несколько дюймов, заставляя ее последовать за ним, встретить его и полностью поглотить.

Это была неистовая скачка, которая высосала из него все соки, и меньше чем через десять минут он соскользнул с нее и перевернулся на спину. Когда страсть и желание были удовлетворены, ее слова снова вернулись и больно ударили его. Он положил руки под голову стараясь не касаться ее. Теперь, когда он дал ей желанное освобождение от страдания.

Рикки сразу же почувствовала перемену в нем, и это повергло ее в недоумение. Она придвинулась и положила голову ему на грудь, а ее длинная нога накрыла его бедро.

– Не уходи, Боу, поговори со мной, расскажи, о чем ты думаешь.

Он думал о том, как все еще сильно любит, ее, как обидно, что она хотела только секса и ей просто нужен был мужчина. Но, будь он проклят, если скажет ей это! Он вытащил руку из-под ее головы и легонько шлепнул ее по заду, потом отодвинулся от нее и сел на край кровати.

– Я думал о том, как мне необходимо выпить. У тебя есть что-нибудь?

– Пиво и, кажется, бутылка водки, – сказала она с обидой в голосе. – Возьми сам.

– Благодарю, – пробормотал он, выходя из комнаты. Он чувствовал себя скотиной. Она не заслужила этого. Дьявол, это не ее вина, что она забыла его, влюбилась в какого-то красавчика по имени Кит. Не похоже, чтобы она не делала того же, что делал он тысячи раз с другими с одной целью – забыть единственного на свете человека, с которым ему хотелось быть. Вся разница в том, что он использовал других, только чтобы забыть ее.

В кухне под раковиной Боу нашел нераспечатанную бутылку водки. Он не стал искать стакан, а вышел с бутылкой на террасу и начал освобождаться от собственных страданий.

Когда через пару часов он вернулся в спальню Рикки крепко спала, растянувшись на животе. Выпивка могла затуманить его мозг, но не касалась сердца. Боль, которая пронзила его при взгляде на спящую женщину, была такой же острой, как всегда.