Грехи

Глава 19

Кэрри могла думать только о детях, чьи жизни загубил ее муж… после запугиваний и надругательства над ними. К горлу подступила тошнота. Она потеряла ощущение времени и, услышав, как в отдалении часы пробили один раз, не поняла, который час. Половина третьего, половина четвертого? Зазвонил телефон, и она схватила трубку. Резкий запах подгорелой пищи напомнил ей о фасоли, которую она поставила тушить еще утром.

– Алло? – Ей в голову пришла нелепая мысль: Брет будет разъярен из-за разгрома в чулане.

– Кэрри, это Рикки. Прости, что потребовалось столько времени, чтобы перезвонить тебе. Ты позвонила, как только я ушла на ленч. Секретарь сказала, что у тебя срочное дело. Это означает, что ты нашла то, что искала?

– Нет. – Кэрри собралась объяснить, что она нашла, рассказать об ужасающих доказательствах развращенности своего мужа, но при звуке открывающейся входной двери слова застыли у нее на губах.

– Тогда можешь успокоиться, Кэрри, ведь из-за того, что он не тот, кто…

– Я больше не могу говорить, – перебила се Кэрри. – Ты можешь прийти сюда? – Она понизила голос до шепота: – Ты нужна мне, Рикки, – и, не дожидаясь ответа, положила трубку.

Обернувшись к двери, она увидела на пороге Брета и, когда их взгляды встретились, поняла, что он уже побывал в церкви и обнаружил, что дверь чулана открыта, а конверт пропал. И странно, но Кэрри почувствовала жалость к нему, когда он, пошатываясь, подошел к кровати, где она сидела, и повалился рядом.

Долгое время они оба молчали, и, когда Брет наконец, нарушил тишину, Кэрри удивилась, как громко прозвучал его голос, хотя он говорил тише, чем всегда.

– Я любил их всех, Кэрри Энн. Я не собирался обижать их, я просто хотел любить их, ласкать… Мой отец раньше так же любил меня, но я никогда не плакал, а они плакали, все плакали. Я не собирался обижать их, я только хотел, чтобы они перестали плакать. Они должны были послушаться и понять, что я не хотел им ничего плохого. Я любил их.

Кэрри попыталась ответить ему, но тошнота, которую она подавила, снова подступила к ее горлу, и, уронив конверт на пол, она бросилась в ванную.

Когда она вернулась в спальню, где провела так много ночей, страдая, чувствуя отвращение, боль и страх, которые должны были чувствовать и все эти дети, Брет поднялся ей навстречу.

– Я понимаю, ты должна позвонить властям, но не могла бы ты дать мне один час? Я хочу пойти в церковь и провести несколько минут с Отцом Небесным, а потом написать кое-что для преподобного Паркера. Я думаю, они сразу же пришлют его на мое место. Я хотел бы по возможности помочь ему.

Он подошел к ней, но Кэрри отступила и прижалась к стене. В его глазах сверкнула обида.

– Я не трону тебя, Кэрри Энн. Ты жена, которая дал мне Господь, чтобы я любил и почитал – сказал он и смахнул слезу, скатившуюся из уголка глаза. – Пожалуйста, всего один час.

Кэрри не ответила, она отвела от него взгляда и постаралась справиться с резкой болью в груди, но, услышав, как входная дверь захлопнулась за Бретом, бросилась звонить Рикки.

– К сожалению, миссис Пирсон, Рикки не возвращалась на станцию после перерыва. Она спрашивала об оставленных для нее сообщениях, и я сказала, что вы звонили.

Кэрри ничего не сказала, просто положила трубку. Что ей теперь делать? Придет ли Рикки, как она просила?

Рикки потратила всего несколько минут, чтобы позвонить Боу в офис. Он сразу же подошел к телефону.

– А, Блю, премного благодарен тебе за то, что напустила на меня эту женщину, Фиону Фрэнклин. Она прожужжала мне все уши. Однако у нее, по-видимому, что-то есть. Меня просто направили в суд. Пожалуй, я займусь земельными участками, проверю, кто выкупает все имущество, на которое банк отнял права собственности. Тут возможны махинации. Я думаю…

– Боу, я только что говорила с Кэрри. У меня нет времени объяснять тебе, но, думаю, у нее неприятности.

– Какие, Блю? – спросил он, сразу посерьезнев.

– Не знаю точно. Видишь ли, этим утром она приходила ко мне. Она думает, что Брет мог быть убийцей, «озерным сталкером». Сейчас она сказала мне, что это не так, но казалась по-настоящему напуганной, говорила шепотом и положила трубку раньше, чем я смогла что-либо выяснить. Не попытаешься ли ты разыскать Скутера, а потом встретить меня у дома Пирсонов?

– Конечно, но, Рикки, не бросайся туда очертя голову, подожди меня, я заеду за тобой по дороге. Если там что-то стряслось, я не хочу, чтобы ты попала в беду.

– Минут тридцать назад я звонила в больницу и справлялась о Джуниоре. Скутер уже ушел оттуда. Не знаю, отправился ли он в офис или домой? У меня нет времени ездить за ним.

– Рикки…

– Я должна идти, Боу, я нужна ей.

Боу выругался, услышав щелчок в трубке, вскочил на ноги и, схватив со стола ключи, выбежал за дверь. На бегу он попросил своего секретаря разыскать шерифа Уиткома.

– Попросите его немедленно приехать к Пирсонам.

Когда Кэрри вышла из дома и пересекала двор, отделявший дом от церкви, начался дождь. Тюльпаны выглядят такими жизнеутверждающими, подумала она и удивилась, почему обратила на это внимание. Но потом поняла, что эта красота – контраст той мерзости, которая ей только что открылась. Рыдание перехватило ей горло, и она, согнувшись пополам и обхватив себя руками, упала на траву, в то время как на землю обрушился дождь, грозивший промочить ее до нитки. Но у Кэрри не было сил сдвинуться с места.

После разговора с Рикки боль уменьшилась, сменилась приступом гнева. Как Брет посмел просить дать ему время, посмел объяснять гнусность своих поступков?! Он убил этих детей, невинных младенцев, которых, как клятвенно обещал Господу, должен был вести по Его пути!

Кэрри вышла из дома с намерением пойти в церковь и сказать ему, какой он гадкий и отвратительный, плюнуть ему в лицо, но она не знала, что гнев может отнять все силы. Она не могла никуда идти, у нее перехватило дыхание.

Рикки подъехала к стоянке на подъездной алее. Теперь дождь лил как из ведра, и сквозь серую пелену она с трудом различала контуры двух здании. Она взяла куртку с соседнего сиденья и, держа ее над головой, выбралась из джипа. Услышав, как за ее автомобилем пристроился еще один, и поняв, что это Боy, она побежала к нему.

– Что происходит? – требовательно спросил он, выйдя из машины.

Рикки покачала головой и ответила, стараясь перекричать дождь и ветер:

– Не знаю. Знаю только, что Кэрри в беде.

– Пойдем, – он схватил ее за руку и потащил за собой, – сперва проверим дом.

Они чуть не споткнулись о Кэрри, которая лежала посреди газона, вся сжавшись в напряженный комок.

– Кэрри! – воскликнула Рикки. – Что ты здесь делаешь? Брет здесь? Он избил тебя?

Со стороны дороги приближался звук сирены, но Боу и Рикки занимались женщиной, которая по-видимому, была в состоянии шока.

– Ты пострадала, Кэрри?! – закричал Боу. – Брет что-то сделал с тобой?

Кэрри пробормотала в ответ, что заблудилась среди ветра и дождя, которые обрушились на нее несколько минут назад. Рикки жестом попросила Боу помочь ей поставить Кэрри на ноги.

– Нужно отвести ее в дом.

Они подняли ее и попытались повести к дому, но Кэрри, сопротивляясь, повернулась в направлении церкви.

– Он там, – сказала она достаточно громко, чтобы ее услышали.

Звуки сирены, которые они слышали вдалеке, теперь долетали до них из аллеи. Скутер Уитком, подъехав к стоянке, выключил серену и выбрался из патрульной машины. Боу жестом пригласил его следовать за ними к церкви и снова занялся Рикки и Кэрри.

Четверо подошли к церковной двери как раз в тот момент, когда внутри прогремел выстрел.

– Ждите здесь! – крикнул Боу Рикки и вместе со Скутером бросился в дверь.

– Он покончил с собой, – со спокойной уверенностью произнесла Кэрри.

– Брет? – спросила Рикки, хотя понимала, что Кэрри, конечно, говорила о муже. – Почему, Кэрри? Что случилось?

Не отвечая, Кэрри всматривалась в пустоту коридора, ведущего в кабинет мужа.

– Потому что он был трус, – ответила она через мгновение.

Рикки ничего не понимала, но больше не задавала вопросов, в этом не было смысла. Сейчас Кэрри никак не могла справиться с дрожью – несмотря на шум дождя, бьющего по стенам, было слышно, как у нее стучат зубы.

– Пойдем домой – Рикки обняла за плечи эту маленькую женщину – Боу, когда сможет, придет рассказать нам, что произошло.

Не больше чем через пятнадцать минут Боу и Скутер появились в кухне, оба бледные и потрясенные.

– Брет? – спросила Рикки, в то время как жена священника сидела за кухонным столом, опустив голову.

– Он застрелился, – ответил Боу.

Скутер выдвинул кресло, поставил его перед Кэрри и сел.

– Ты можешь рассказать мне, что случилось, дорогая? – спросил он голосом, который Рикки слышала давно, много лет назад. Она вздрогнула от тягостного ощущения, что все повторяется.

– Все те крошки… те маленькие дети, он убил их, – сказала Кэрри таким слабым голосом, что Рикки и Боу вынуждены были наклониться к ней, чтобы расслышать. – Я нашла фотографии. Он не отрицал этого. – Она резко и горько усмехнулись. – Как он мог отрицать, когда я держала в руках доказательства?

– Где эти фотографии, дорогая? – спросил шериф Уитком.

– В спальне, я уронила их на пол у кровати, думаю, они еще там.

– Мои ребята будут здесь через несколько минут, Кэрри Энн, – шериф погладил ее по руке. – Один из них, Уэйлин или Том, придут сюда взять у тебя заявление. Думаю, ты сможешь ответить им еще на несколько вопросов.

– Ты останешься со мной? – Кэрри взглянула на Рикки такими полными страдания глазами, что та почувствовала, как слезы защипали ей глаза.

– Мы оба останемся, – успокоил её Боу.

– Хочешь, я позвоню Дэнни, дорогая? – спросил шериф, чем немало удивил Рикки.

– Нет! Пожалуйста, не звоните ему! Мне так стыдно.

Шериф уже встал, но сел обратно в кресло и взял Кэрри за руки.

– Так вот, послушай меня, мисси. Тебе абсолютно нечего стыдиться. Грех Брета – не твой грех. Только он один творил зло. Ты была его женой, но ты не несешь ответственности за то ужасное, что он делал. Понимаешь?

– Да, но я чувствую эту ответственность. Я должна была понимать.

– Иногда, мисси, мы можем понимать, что что-то неладно, но, не зная, что именно, не желаем этого знать, потому что, если узнаем, нам будет плохо. Это заложено в человеческой природе – защитная реакция.

Кэрри выдавила из себя улыбку благодарности, и Рикки поняла, что между Кэрри и шерифом установилось взаимопонимание. Он говорил о себе и Джуниоре и о Кэрри с Бретом.

Рикки отвернулась – она осознала то, что никто из них еще не осознал. Она была той, кто вызвал обвал, разбивающий так много жизней.

Несколько часов спустя она с Боу ехала домой в своем джипе. Ее не удивило, что на развилке он свернул налево вместо того, чтобы повернуть вправо.

Он взял ее за руку, когда они не спеша поднимались по ступенькам к дому. Буря, с неистовой яростью набросившаяся на окрестности озера, за пару часов успокоилась, и теперь на западе позади них ярко светило заходящее солнце.

– Почему бы нам не посидеть здесь немного? – предложил Боу.

– Кресла мокрые, – заметила Рикки, удивляясь тому, что они могут вести обыкновенную нормальную беседу.

– Так возьми полотенце, пока я принесу нам пиво.

Через пять минут они уже сидели, Боу расположился напротив нее, положив ноги на подлокотники другого кресла.

– У тебя растрепались волосы, – усмехнулся он. Рикки показала ему язык, но поправила прическу, растерзанную бурей.

– У тебя, Кин Боухэнон, действительно талант, ты даешь возможность женщине почувствовать себя прекрасной.

– О, это получается само собой. Что тут поделаешь?

– Ладно, у тебя самого не блестящий вид. Твои рубашка и брюки выглядят так, словно ты в них спал.

– Возможно, так и было. Не помню. Сегодня впервые за много недель я надел костюм. Однако, мне кажется, он сейчас выглядит несколько лучше, чем утром, когда я вошел в офис.

Рикки засмеялась, но тут же помрачнела:

– С ней ведь все будет в порядке, да?

– С Кэрри? Конечно. Она родилась на юге, в хорошей семье, кроме того, у нее есть Дэнни. Ты же видела как он заботился о ней, когда пришел туда. Несколько недель ей будет тяжело – Мэрилу приложит к этому усилия, – но Дэнни не собирается отступать, и у меня такое чувство, что поначалу он будет терпеливо сносит болтовню Мэрилу, прежде чем приструнит ее.

Рикки улыбнулась:

– Мэрилу – трудный человек, не правда ли? Я была удивлена, когда она стала делать для всех сандвичи. Она вела себя так, словно ничего не произошло.

– Вероятно, из-за отрешенности.

– Возможно. Со мной она была даже приветлива.

– Почему бы и нет? Ты не имеешь никакого отношения к тому, что делал ее зять.

– Знаешь, если бы я рассказала тебе о ней до того, как все это случилось, я поступила бы подло. Сегодня утром Мэрилу остановила меня в городе. Она была с судьей Монтана. Очевидно, она забила голову судьи кучей сплетен обо мне, рассказав о том, что я настраиваю против нее местных жителей.

– Из-за прав на выкуп закладных по поводу которых обратилась ко мне Фиоиа Фрэнклин?

Рикки кивнула и задумчиво отхлебнула пива.

– Думаешь, в теории Фионы что-то есть?

– Кто знает? Может быть. С другой стороны, возможно, банк просто не хочет рисковать деньгами, как они это делали раньше. Экономика в упадке, банки разоряются. Но завтра я еще кое-что проверю.

– Я начинаю думать, что, вернувшись сюда, открыла вонючую банку с червями. Сперва Джуниор, теперь Брет и это дело с банком. А я так и не приблизилась к главному – не узнала, кто убил моих родителей. Может, мне следует махнуть на все рукой, пока еще кто-нибудь не пострадал?

– Неделю назад я согласился бы с тобой, потому что не хотел, чтобы для тебя все окончилось страданием. Но взгляни на это иначе. Ты разоблачила главу шайки автомобильных воров и раскрыла убийства детей. – Он помолчал, покачивая головой, как будто все еще не мог поверить, что кто-то, кого он знал, мог быть причастен к этому ужасу, и продолжил: – Кроме того, Блю, ты сократила свой список подозреваемых. Мы знаем, что это не Брет и не Джуниор. По крайней мере, эта уверенность обоснованна. Я говорил с Эроном и могу поспорить на что угодно, что он и Пэм невиновны. Не думаю, что Кэрри могла бы и муху обидеть. Значит, остаюсь я и Салли Джейн.

– Ты нахал. Знаешь ли ты это?

– Я? Почему ты так говоришь?

– Потому что ты так же, как и я, понимаешь, что доказал мне, что я напрасно все затеяла. Я знаю, что ты не убивал их, и совершенно уверена, что это не Салли Джейн. Поэтому все стало еще хуже, чем в самом начале. Тогда у меня, по крайней мере, был список подозреваемых.

– Похоже, что так. Но мне не нравится разочарование, которое я вижу в этих неправдоподобно голубых глазах. Ты должна быть довольна, что это не один из твоих друзей. Я знаю – я один из тех, кто вне подозрения:

– Я рада, Боу, но, естественно, и разочарована. У меня нет ни малейшей улики, чтобы продолжить расследование, – значит, у меня нет шанса найти убийцу.

– Э, ты всегда можешь пойти на радио и попросить своих слушателей проверить чуланы, посмотреть, не валяется ли там шесть непарных ботинок.

– О! Ты…

В доме зазвонил телефон, прервав ее на полуслове.

– Спасен звонком, – пробурчал Боу, когда она вошла в дом взять трубку. Он услышал ее возбужденный голос, которым она приветствовала звонившего.

– Привет, Кит! Нет, я не пренебрегла тобой. Здесь сплошное сумасшествие.

Боу слушал, как она комментировала события двух последних дней, и с такой жадностью пил пиво, что его замутило. В эти последние несколько минут, сидя здесь с ней, он почти забыл, что она любит другого, почти поверил, что он тот единственный человек на свете, с кем ей хотелось бы быть. Реальность была горькой, ревность еще хуже. Боу поднес бутылку ко рту и осушил ее. Поставив бутылку на перила, он встал и, подойдя почти к самой лестнице, услышал окончание разговора.

– Я позвоню тебе завтра вечером, обещаю…

Пауза, а потом фраза, которую он хотел бы никогда не слышать.

– Я тоже люблю тебя, Кит, и безумно скучаю по тебе.

Боу бегом бросился вниз по лестнице. Он, возможно, глуп, но и у глупости есть свои права.

Рикки услышала, как автомобиль Боу понесся вниз по склону, и нисколько не сомневалась в том, что знает, почему он сбежал. Очевидно, он не дождался той части телефонного разговора, которая касалась Сейди.

Рикки снова вернулась на террасу к своему креслу и пиву и, улыбаясь, водила пальцем по запотевшей бутылке. Она совершенно избавилась от своей детской влюбленности в Кина Боухэнона, призналась она себе, но на самом деле эта влюбленность переросла в настоящую любовь. И как только он вернется к себе в рыбацкий коттедж, она откровенно признается ему в этом.

Она услышала, как на дороге по гравию зашуршали шины, и, вскочив на ноги, подбежала к краю террасы и перегнулась через перила. Но это был не Боу.

Несмотря на разочарование, которое испытала Рикки, разглядев патрульную машину шерифа, ее глаза широко раскрылись от страха, а сердце болезненно сжалось. Он обещал сообщать ей обо всех изменениях в состоянии сына. Неужели он приехал сказать, что Джуниор умер? О Боже, не допусти этого!

Выйдя из машины, Скутер немного задержался, для того чтобы прочнее нахлобучить свой «стетсон» и выровнять его строго в соответствии с инструкцией. Сердце Рикки тяжело перевернулось в груди.

– Ты просила дать тебе знать, если… – начал Скутер, поднимаясь на верхнюю ступеньку.

– Что случилось? – не сдержавшись от волнения, перебила его Рикки.

– Он выкарабкался, дорогая. Перед отъездом из дома Пирсонов я позвонил Элти. Она сказала, что доктора помогли ему. Есть надежда на полное выздоровление, его переводят в закрытую палату.

Вскрикнув от радости, Рикки бросилась к шерифу и обняла его.

– О, шериф, я так рада!

Взволнованный этим проявлением эмоций, Скутер легонько похлопал девушку по спине, отступил и спросил, можно ли ему присесть.

– Конечно, – ответила она, нахмурившись. – Случилось еще что-нибудь плохое?

Вместо ответа он кивком подбородка указал на бутылку пива.

– У тебя есть еще такая, мисси?

– Конечно. – Рикки с облегчением улыбнулась. – Садитесь, шериф. Я возьму и сразу вернусь. – В коридоре она задержалась. – Если только вы не предпочитаете беседовать в доме.

– Нет, мне нравится на свежем воздухе, особенно сегодня вечером. После хорошей бури земля всегда кажется такой чистой…

Через секунду Рикки снова присоединилась к нему подала ему холодную бутылку и села напротив.

– Как чувствовала себя Кэрри, когда вы успокоили ее, шериф?

– С ней все в порядке. Настроение подавленное, но этому нельзя помочь. Однако ее мать… – Он покачал головой, подчеркивая свое неодобрение, и сменил тему. – Знаешь, мисси, ты всегда была самой воспитаной девушкой в этих краях. Ни разу не слышал, чтобы ты называла взрослого человека по имени. Твои родители хорошо воспитали тебя, но теперь ты сама взрослая. Думаешь, ты могла бы называть меня Скутер?

– Полагаю, да, – медленно ответила она, соображая, почему возник такой вопрос.

Скутер объяснялся длинным окольным путем.

– Ты, наверное, не помнишь моего отца?

– Нет, не помню, – ответила она, заинтересованная неожиданным поворотом разговора.

– Знаешь, он был хороший человек, но полон самомнения, гордый своим богатством. Я никогда не мог понять этого. Его отец был одним из тех, кто делал деньги. Но можно подумать, что Джерид Уитком, мои отец, делал их как бы одной левой. Он разозлился, когда я не пошел в колледж, – не мог понять, почему я хочу быть полицейским. Сказал, что, если я так загорелся работать на стороне закона, мне нужно получить лицензию и стать юристом. Как бы там ни было, он так никогда и не простил мне, что я пошел в офис шерифа. Сказал, что носить полицейскую форму, как простое ничтожество, это ниже достоинства Уиткома. После этого он как бы повернулся спиной ко мне… или, может – быть, я отвернулся от него. Видишь ли, я стыдился его высокомерия так же, как он отсутствия у меня амбиций.

– Очень, жаль, – сказала Рикки, не понимая, чего он хотел от нее.

– Не нужно сожалений, – остановил ее Скутер. – Я был доволен своей жизнью, а он своей.

– Но это, должно быть, тяжело, не иметь возможности обратиться к отцу, когда хочется поговорить. – Она опустила голову и смотрела на свои руки. – Я знаю, мне это было трудно.

– Это совсем не одно и то же, мисси. У меня такое чувство, что твои мама и папа одобрили бы все, что ты делала.

– Думаю, вы правы. Они были особенные.

Он кивнул, соглашаясь, сделал большой глоток пива и продолжил свое повествование.

– Так или иначе, мой отец был по-настоящему взволнован, когда появился Джуниор. Полагаю, он хотел иметь еще один шанс вырастить наследника, которым мог бы гордиться. Большую часть летних каникул Джуниор проводил у деда в поместье. К десяти годам он говорил точно, как его дед. Элти и я забавлялись этим до той поры, пока он не отбился от рук. – Шериф неожиданно остановился в замешательстве. – Слушаешь, как я болтаю, болтаю, забиваю тебе уши вещами, которые для тебя не представляют интереса. Извини, мисси, я не собирался этого делать.

– О нет, мне интересно, пожалуйста, продолжайте.

– Ты уверена?

– Конечно.

– Ладно. К тому времени, когда Джуниору было около четырнадцати, мы с Элти поняли, что позволили моему отцу создать чудовище. Он был груб с матерью, презирал меня, мою работу, наш дом. Говорил, что не понимает людей, живущих как крестьяне, в то время, как у них есть деньги. – Скутер покачал головой. – Это был первый и единственный раз, когда я ударил этого мальчишку, но я не сожалею, он заслужил это. Я поехал навестить отца и сказал ему, что больше Джуниор не будет проводить у него так много времени, что он портит мальчика.

– И что он ответил?

– О, примерно то, что можно было ожидать. Сказал, что только я один учу мальчика ложным ценностям, что нет ничего плохого в амбиции и гордости. Ладно, чтобы сократить историю, скажу, что между отцом и мной началось перетягивание каната.

– Но вы победили. Джуниор, как и вы, поступил в офис шерифа, – конец фразы Рикки произнесла почти шепотом, поняв, что сказала что-то не то.

Джуниор поступил в офис шерифа, но теперь было ясно, что у него на то были совсем иные причины, чем у его отца. Очевидно, уловив ее мысли, шериф кивнул.

– Теперь ты видишь, куда я клоню, да? Джуниор понял, что может ходить по границе между миром своего деда и моим. Он пошел в департамент, зная, что это успокоит меня, а он будет иметь доступ к автомобилям. К тому времени он уже воровал их, понимаешь. Форма помощника была наилучшим прикрытием для его воровских дел.

– Но как же так? Я помню, как однажды он хвастался, что в день, когда ему исполнится двадцать один, он станет владельцем трастового капитала. Масса денег, будущее!

– Дед научил его алчности, а Джуниор, как большинство жадных людей, был слишком ленив, чтобы работать. Он нашел кратчайший путь к прибыли.

– Извините, ше… Скутер. Я понимаю, как вы страдаете из-за этого. Что теперь будет с Джуниором?

– Он попадет в тюрьму, не сомневаюсь. Но я не поэтому завел разговор.

Рикки ждала.

– До того как я сегодня вечером ушел из дома Пирсонов, Кэрри Энн сказала мне кое-что, чем я хочу поделиться с тобой. Я знаю, ты винишь себя в том, что произошло с Джуниором, в том, что я стрелял в него, и во всем остальном. По правде говоря, я сам хотел обвинить тебя. Но Кэрри Энн, провожая меня сегодня вечером, сказала: «Знаете, шериф, я поняла, что с Бретом не все в порядке еще до того, как вышла за него замуж, но я просто закрывала глаза. Интересно, открыла бы я их когда-нибудь, если бы Рикки не вернулась и не заставила меня сделать это?» Да, мисси, правда, я тоже знал, что Джуниор чем-то занимается. Я не подозревал, что он нарушает закон, но знал, что не все ладно. Он исчезал, в то время как мы предполагали, что он на дежурстве. Я, конечно, строго отчитывал его, но никогда не задумывался над этим. Это моя вина, что все тянулось так долго. И я хочу поблагодарить тебя, что ты помогла мне все выяснить.

– Это очень любезно с вашей стороны, Скутер. Спасибо за ваши слова.

– Проклятие, девочка, я не стараюсь быть любезным, я говорю то, что есть. Ты встряхнула народ, не говоря уже о том, что ты заставила нас всмотреться в самих себя, многое узнать о себе. Мы все в долгу перед тобой.

Слезы щипали Рикки глаза, но она сдержала их.

– Увы, я бы никогда не нашел того, которого убил твоих родных, дорогая. Но теперь ты подсказали как помочь тебе, и я это сделаю.

– Благодарю вас, шериф, но я не знаю, что мне дальше делать. Я думала, что все выяснила, но думала, что, вероятно, пошла по ложному следу. У меня все еще записи, которые сделали моя мать и Грант, – она пожала плечами, – но я не особо пологаюсь на них, потому что больше чем уверена – обсуждения при поиске доказательства были разплывчаты и мало чем могут помочь… И, откровено говоря, звук маминого голоса разорвал бы мое сердце и я бы, наверное, не выдержала. Но я уверена, что и Грант не знал наверняка, кто был убийцей. Он составил список людей, соответствовавших убийцы. Я полностью убеждена, что он заблуждался. У него были просто сумасбродные гипотезы. Она покачала головой. – Честно говоря, не знаю, выясним ли мы когда-нибудь, кто их убил?

– И что ты чувствуешь по этому поводу? Сможеш ли ты жить с этим?

– Вероятно, нет, – усмехнулась она. – Не могу сказать, что сдамся, но и не хочу хватать людей так как я это делала. – Она посмотрела мимо шерифа на крошечный домишко на берегу озера. – Я решила остаться в Сент-Джоуне… навсегда.

Шериф понимающе усмехнулся:

– Ну, это просто чудесно. Многим, не сомневайся, будет приятно узнать об этом. Особенно одному молодому человеку, который давно клеится к тебе.

Рикки хмыкнула:

– Сдается мне, я читала, что за это время он женился.

– О, брось, это ничего не значит. Ошибка от безысходности. Я хорошо помню тот день, когда он привез домой новобрачную. Не было человека, который бы не понимал того, чего не видели вы оба, – он просто нашел себе подобие Эрики Кэссиди. Но это было совсем не то. Она была стройная, хорошенькая, рыжеволосая, но внутренне ни чуточку не походила на девушку, которуюон по-настоящему любил. Никто не удивился, когда через несколько месяцев они развелись.

Шериф покосился в направлении дома, на который она только что смотрела.

– Кстати, об уважаемом обвинителе, где он? Я думал найти его здесь, с тобой.

– Он был здесь, но, подслушав телефонный разговор, неправильно понял кое-что. Я подожду, пока он вернется домой, и все исправлю. Я не хотела, я говорила себе, что не позволю снова влюбиться в него, но… – она сделала неопределенный жест.

Громоподобный смех шерифа вызвал у нее улыбку.

– Что?

– Я просто подумал, что ты могла бы заниматься только им. Он упрямец, каких мало.

– Что вы имеет в виду?

– Ну, например, он женился на девушке только потому, что она напоминала ему тебя. Все старались отговорить его, но он не слушал. Нужно было прийти к этому трудным путем. После их развода я сказал ему, что он должен поехать в Бостон и встретиться с тобой. Думаешь, он послушался? Нет, черт возьми! Упрямый как осел. Да, ты взваливаешь на себя заботу. – Он протянул ей пустую бутылку и встал. – Конечно, я знаю, ты готова к этому. Черт, никто не видел его ни в офисе, ни в суде до твоего возвращения. Сегодня утром я чуть не споткнулся по дороге в больницу, когда увидел, что он в костюме выходит из этого шикарного автомобиля. Не думай, что я не понимаю, кто был причиной этому.

Рикки поставила обе бутылки на перила рядом с бутылкой, которую оставил Боу.

– Спасибо, шериф, что зашли. Вы заставили меня многое оценить по-другому.

– Нет, мисси, это тебе спасибо. Впереди у Джуниора трудная дорога, но мы с Элти теперь сможем помочь ему преодолеть ее, ты избавила нас от слепоты. – Он пошел к лестнице, но остановился и оглянулся. – Не допускай, чтобы он заставил тебя прождать всю ночь. Утром ты должна быть в эфире, люди ждут твою программу.

– Он, наверное, скоро вернется.

Шериф спустился до половины лестницы и снова остановился.

– Будь я на твоем месте, я бы сейчас на это не рассчитывал. Если он расстроился из-за того, что услышал, я чувствую, он не вернется домой, пока не забудет об этом. Мне не составит труда найти его, я хорошо знаком со всеми питейными «норами», где он частенько бывает. Хочешь, я разыщу его? Сделаю ему внушение?

– Нет, Скутер, спасибо. Пусть он справится с этим сам, а я сделаю остальное, когда он вернется.

После визита Скутера Уиткома Рикки почувствовала облегчение, которое не приходило к ней много лет, но ей понадобилось несколько минут, чтобы понять причину своего состояния. Это не из-за его похвалы – люди всю жизнь хвалили ее. Это было признание. И он, и жители города приняли ее, но и она кое в чем призналась себе: в том, что существуют проблемы, которые она, возможно, не в состоянии решить. Она подумала о родителях и на одно мгновение представила, что они с ней, и улыбнулась их счастью и одобрению.

Казалось невозможным чувствовать себя так легко и умиротворенно после всех событий этого дня и прошлого вечера. Ведь меньше чем двадцать четыре часа назад она защищала свою жизнь, а меньше семи часов назад она фактически была свидетелем самоубийства. Не слишком ли быстро она оправилась после этих страшных трагедий? Нет, она была способна принимать тяготы жизни и наслаждаться редкими и короткими счастливыми мгновениями. Например, снова влюбиться в Боу, или восстановить дружбу с Кэрри, или обнаружить, что возвращение в Сент-Джоун было скорее возвращением домой, чем болезненной задачей, решение которой дольше нельзя было откладывать.

Ближе к полуночи Рикки задремала, несмотря на свое обещание дождаться Боу. Часа через два ее разбудил свет автомобильных фар, скользнувший по склону холма.

Она выпрямилась, поморгала и потерла онемевшие мышцы шеи. Ей понадобилось несколько секунд; чтобы сообразить, что вернулся Боу. Она подалась вместе с креслом к окну, но он погасил фары и на склоне холма и вокруг нее снова стало темно. Ей даже не было видно, как он вышел из машины, она только слышала, как открылась и закрылась дверца его автомобиля, а потом хлопнула решетчатая дверь, когда он вошел в дом. Потягиваясь, она расправила застывшие мышцы спины и ног и пошла в дом за фонариком. Она хотела пешком спуститься с холма, но вспомнила, как ей когда-то говорили, что змеи любят темноту, и схватила ключи от машины. Через три минуты она вслед за Боу входила в его дом.

Во всех комнатах горел свет, Боу уже растянулся на кровати, положив руки под голову и широко раставив ноги.

Прислонившись к дверному косяку, Рикки пнула его, но, не получив ответа, покачала головой и улыбнулась.

– Сегодня вечером ты здорово погулял, да? – спросила она тихо, уверенная, что не нарушит его покой.

Боу улегся на покрывало, не сняв с себя ботинок. Рикки подошла к нему, стянула с него ботинки и расстегнула ремень. Он не пошевелился, только согнул ногу, когда с него снимали ботинок, и ему стало щекотно. Рикки поискала в чуланах, чем бы накрыть Боу, и в сосновом комоде нашла наконец стеганое одеяло. Вытащив его, она обнаружила под ним свою фотографию, сделанную много лет назад, когда они с Боу устроили пикник на Стоун-Фолл. На снимке она была в венке из диких маргариток, которым он украсил ее волосы. Ее тронуло, что Боу хранит эту фотографию. Поставив ее обратно в комод, она обнаружила там и другие фотографии, в основном ее и те, на которых они вместе, а также фотографии его родителй и Петит. Рикки ухмыльнулась. Хотя Боу и изображал этакого наглеца, крутого парня, на самом деле он был сентиментален.

Она накрыла его одеялом, кончиками пальцами отодвинула со лба прядь черных волос и издали посмотрела на него. Во сне его лицо было таким же, как тогда, когда она в первый раз увидела его почти двадцать год назад. Раны, нанесенные временем, душевная боль, и разочарования исчезли, и он казался спокойным маленьким мальчиком. Она нагнулась и нежно поцеловала его в губы.

– Я люблю тебя, Боу, я всегда любила тебя.

Уходя, она заперла дверь, так как сам он не удосужился этого сделать. Теперь, когда она снова обрела его, она будет оберегать его… несмотря на то, что он решил делать все, чтобы погубить себя, например… возвращается домой пьяным.

Теперь, когда она поняла, что много лет тому назад оставила здесь свое сердце, все должно измениться. Усмехнувшись, она пристально посмотрела назад, на дом, мысленно проникая взглядом сквозь стены – туда, где он спал. Изменения уже произошли и были чертовски приятными.