Грехи

Глава 14

Программа во вторник была во многом похожа на предыдущую, и, покидая радиостанцию в самом начале седьмого, Рикки была также измотана, ноу нее не было времени для расслабляющей прогулки, как это было накануне. В восемь должны прибыть гости на званый обед в Бар-Бер-Кин, и у нее почти не оставалось времени, чтобы привести себя в порядок.

В семь тридцать она, слегка запыхавшись и нервничая больше, чем ожидала, прибыла в курортный отель. Она уже виделась с Эроном, Джуниором и Боу, а сейчас встретится с остальными – впервые со дня похорон родителей встретится лицом к лицу с людьми, которых когда-то называла друзьями и которые теперь были не только чужими, но и подозреваемыми в убийстве. Рикки обошла стол, накрытый на восьмерых, и вздрогнула и похолодела от пришедших в голову мыслей.

Для приема отдельная гостиная была богато обставлена и изысканно украшена, создавая именно то настроение, ради которого устраивалась церемония. Это не должно быть сборище друзей, встретившихся после долгой разлуки, это должен быть откровенный спектакль, которым будет руководить она. Кроме всего прочего, она – единственный человек, который знал сценарий. Эта мысль чуточку успокоила Рикки – сегодня вечером она должна владеть собой. А после приема…

Она подошла к зеркалу, занимавшему всю стену, и устроила себе еще одну последнюю проверку. Густые рыжие волосы были собраны в высокий пучок, одному лишь длинному завитку было позволено остаться на свободе, чтобы подчеркнуть контур лица и грациозную линию шеи. Косметика была не очень откровенной – соответственно событию и времени дня. Длинное облегающее вечернее платье из черного крепа было элегантно в своей простоте. В ушах и на запястьях сверкали бриллианты. Она выглядела элегантно и царственно – именно так, как ей хотелось. Эрики Кэссиди, красивой, но еще не искушенной девушки, больше не существовало, вместо нее в Сент-Джоун вернулась искушенная Рикки Блю.

В зал вошел управляющий отеля.

– Ваши гости уже прибывают, мисс Блю. Желаете, чтобы мы проводили их сюда?

– Дайте мне еще пять минут, – ответила она.

Комната для приема не была огромной, это удовлетворяла стремление Рикки к совершенству. На хоры на втором этаже вела лестница, и сейчас Рикки поднялась по ней. Она понаблюдает, как они будут входить, понаблюдает за выражением их лиц, послушает, что они скажут, оставаясь при этом невидимой, а потом присоединится к ним. Всё ли придут? Она не знала. Все, кроме Боу, позвонили управляющему и сообщили, что принимают приглашение. Она была расстроена, что он не подтвердил получение приглашения, но, возможно это к лучшему, – она никогда всерьез не причисляла его к подозреваемым. Во всяком случае, сегодня он не будет ее смущать.

Первыми, кто вошел в зал, были Эрон и Пэмела Сью. Удивительно, как необычно они выглядели и своих официальных нарядах, особенно Эрон. Это был уже не сельский доктор – он изменился в лучшую сторону, чего нельзя было сказать о его жене. Вечернее платье из красно-белой тафты не скрывало ее еще стройных ног и тех лишних двадцати, или тридцати фунтов веса, которые она приобрела со времени свадьбы. Несмотря на решение не поддаваться первому впечатлению, Рикки обнаружила, что уже исключила Пэм из числа возможных подозреваемых. Да она, вероятно, никогда по-настоящему и не подозревала ее – Пэм предназначена вынашивать потомство, она из тех, кто дает жизнь, а не отнимает.

Внимание Рикки снова обратилось к двери и к Джуниору, который вошел один. Она чуть было не захихикала, увидев его смущение и полную растерянность. Некоторые мужчины просто не созданы для того, чтобы носить смокинг, и Аллан Уитком был одним из них. Он подошел к Эрону и Пэм, стоявшим у бара.

– Нам предлагается обслуживать себя самим, – проворчал он.

– Вероятно, нет, – ответил ему Эрон, подавая жене кока-колу, – но я решил позаботиться о себе сам. Хочешь чего-нибудь, Джуниор? В свое время я был весьма неплох в роли бармена, когда подрабатывал, учась в колледже.

– Пиво есть?

– Знаешь, братец, – Эрон хлопнул Джуниора по плечу, – у них есть все, наша хозяйка из кожи вон лезет.

– Да, выглядит так, словно она вывернулась наизнанку, чтобы поразить нас. Что касается меня, то я чувствую себя последним идиотом, вырядившись в этот обезьяний наряд.

– Мне кажется, ты выглядишь великолепно, – ласково сказала Пэм.

Дверь снова отворилась, на этот раз вошла Салли Джейн Мэттерз. Рикки была поражена переменой в молодой женщине – она никогда не узнала бы ее. Как и Рикки, Салли Джейн была одета в черное. Она осталась такой же стройной, а брючный костюм только подчеркивая ее изящные пропорции. Было видно, что, несмотря на сельское воспитание, она следовала моде. Ее морковно-рыжие волосы были современно подстрижены и прядками обесцвечены под седину – это было красиво и шло ей. Ее веснушчатую кожу скрывал искусный макияж, а чрезмерно крупные зубы были закрыты коронками. Одним словом, гадкий утенок хотя еще и не превратился в лебедя, но стал тем не менее весьма привлекательным.

– Привет, ребята, – бесцеремонно приветствовала их владелица недвижимости. – Ты в роли хозяина, доктор? – И в ответ на его кивок распорядилась: – Приготовь мне джин с тоником. Как твой новорожденный, Пэм?

– Пожалуйста, не сегодня вечером. Ни слова о детях – даже вспоминать о них не хочу. Нам впервые за два года отпущено больше времени, чем на сеанс короткометражного фильма.

Смех Салли Джейн был выразительным и чарующим. Рикки забыла о магнетизме этой женщины. А вообще-то она когда-нибудь замечала его? Наверное, нет. Интересно, подумала она, Салли Джейн изменилась только внешне?

Следующим в комнату вошел Боу. Рикки с удивлением почувствовала, как ей приятно, что он пришел. Теплота разлилась по ее телу при виде красивого мужчины, и это не удивило ее – он всегда заставлял ее трепетать.

– Эй, Боухэнон, давненько не виделись! – привет ствовал его Джуниор. – Давай сюда, к бару, док здесь выступает в роли хозяина.

Раньше, чем Боу ответил, прибыли последние участники вечера. Рикки пристально наблюдала зл ними, она помнила, как они были влюблены в юности, и гадала, что должно было произойти между ними, с ними, чтобы Кэрри бросилась в объятия Дэнни Лайтнера. Она не забыла намеки Дэнни о жестокости Брета и обнаружила, что это совпадает с ее собственной неприязнью к человеку, которого она много лет назад, вероятно, поставила бы первым в своем списке подозреваемых. Но нужно быть осторожной, она слишком торопится с выводами.

Пора. Она вздохнула. Все взгляды обратились к Рикки, когда она вышла из тени и стала спускаться по ступеням. Она почти чувствовала всю глупость своего театрального появления. Почти, но не совсем. Это было ее шоу, она собиралась взять реванш, и мелодраматический спуск по лестнице, определенно, задавал тон.

Все молчали. Только Боу улыбался, скорее ухмылялся, как родитель, снисходительно потакающий детской шалости. Рикки почувствовала, как дерзкое выражение исчезло с его лица, и лучезарно улыбнулась ему, а затем обратилась к своим гостям со спокойным приветствием:

– Я очень рада, что вы смогли прийти. Все вы. Ведь прошло так много лет.

Все молчали.

– У всех есть что выпить? Если нет, пожалуйста, позаботьтесь об этом сами. Я просила официантов не входить, пока не придет время подавать обед. Я хотела, чтобы у нас было время побыть одним.

– Когда будет обед? – спросил Джуниор. – Я умираю от голода.

– Еда будет подана в восемь тридцать, но на столе для закусок есть чем подкрепиться. – Она переключила свое внимание на других. – Ты великолепно выглядишь, Салли Джейн.

Женщина рассмеялась:

– Не уверена, что твой изумленный тон мне нравится, но благодарю.

– Как поживаешь, Пэм?

– Слишком много работаю, и слишком мало платят. Материнство имеет свои прелести, но, по большей части, это одни хлопоты.

– Она наслаждается каждой его минутой, – сказал Эрон, – не позволяй ей дурачить себя.

– Согласна. Она настоящий символ материнства, – добавила Салли Джейн.

Рикки не была уверена в этом, она помнила бойкую Пэмелу Сью с сияющими глазами, а эта женщина выглядела скорее безнадежно усталой.

– А как поживают преподобный и миссис Пирсон? – обратилась она к Кэрри и Брету.

– Честно? – спросил Брет.

Рикки заметила, как Кэрри предостерегающим жестом коснулась локтя мужа, и еще шире улыбнулась.

– Конечно, честно. Для этого мы и собрались снова вместе.

– Тогда, пожалуйста. – Красивое лицо Брета было таким холодным и отчужденным, что Рикки с трудом подавила дрожь. – Я пришел сегодня вечером, чтобы постараться отговорить тебя от этой абсурдной миссии, которую ты затеяла. Ты будоражишь добропорядочный народ Сент-Джоуна. И к чему это приведет?

– Брет, – вздохнула Кэрри.

– Нет, Кэрри, я довольна, что Брет высказывает свое мнение. Сегодня вечером я хочу откровенного разговора.

Теперь шестеро из семи гостей образовали полукруг возле хозяйки, только Боу стоял, прислонясь к стене и насмешливо приподняв одну бровь. Рикки не обращала на него внимания.

Джуниор взглянул на остальных и подхватил слова Брета.

– Кто-нибудь из вас слушал ее программы вчера и сегодня? Она объявила на весь мир, что один из нас убийца. Не могу сказать об остальных, но я чуть было не изменил своего намерения прийти сюда сегодня вечером.

– Что же тебе помешало? – спросила Салли Джейн.

– Я не хотел, чтобы вы все думали, что я тот, о ком она говорила. – Он фыркнул. – Конечно, может, она права, и среди нас есть убийца, но, по-моему, не все так думают, верно?

– Я думаю, эта теория нелепа, – сказала Пэм. – Тогда мы все только вышли из детского возраста, и мы не создавали уличные компании, как нынешние городские ребята, и не занимались убийствами. Мы были просто сельской детворой, для нас важнее всего было закончить школу или после целого дня ожидания услышать наконец телефонный звонок приятеля. – Она нервно засмеялась. – И ради Бога, ты не можешь подозревать Эрона или меня – его отец сам был одной из жертв.

– Почему бы нам не сесть? – предложила Рикки.

Через несколько минут они все уселись вокруг тщательно сервированного стола. От Рикки не ускользнуло, что места распределились почти так же, как десять лет назад: Пирсоны сидели бок о бок, затем Гранты, затем она сама рядом с Боу и Салли Джейн справа от Джуниора.

– Как в добрые старые времена… – Эрон, очевидно как и Рикки, заметил, как расселись гости.

– Не совсем, – возразила Рикки. – Тогда мы были друзьями.

– Большинство, из нас и сейчас друзья, – сухо заметил Джуниор.

Все надолго замолчали, пока наконец Кэрри не взглянула на Рикки.

– Ты превосходно выглядишь, Эрика.

– Спасибо, ты тоже. Но если ты не возражаешь, я больше не Эрика. Та девочка умерла давным-давно. Ее убили так же жестоко, как и ее родителей.

– О, ради Бога, не кажется ли тебе, что это немного мелодраматично? – спросила Салли Джейн.

– Что есть, то есть, – просто ответила Рикки. Раньше, чем кто-либо успел вставить замечание, двустворчатая дверь распахнулась и, в комнату вошли три официанта в формах, толкая перед собой тележки уставленные едой, шампанским и винами.

В следующие десять минут разговор шел на общие темы, но то и дело замирал – только Эрон и Пэм беседовали друг с другом. Потом Эрон попросил извинить его и вышел.

– Ему нужно позвонить домой, узнать, как дети, – пояснила Пэм остальным. – Мы то и дело заняты тем, что проверяем их, или Эрона вызывают на службу. Нам так трудно куда-нибудь выбраться, что едва ли стоит даже пытаться.

Когда один из официантов начал разливать шампанское, Брет накрыл свой бокал рукой, тогда Рикки жестом попросила другого официанта подать бутылку газированного виноградного сока, который она заказала из уважения к непьющему священнику.

– Для тебя, Брет,… и, конечно, для Кэрри.

– Спасибо, – скупо поблагодарил он, убирая руку с бокала и позволяя налить себе виноградный сок.

Рикки удивленно подняла бровь, когда Кэрри отказалась от безалкогольного напитка и попросила «настоящего зелья». При этом от нее не ускользнул грозный взгляд Брета, брошенный в сторону жены.

Не обращая на него внимания, Кэрри подняла бокал:

– Я хочу предложить тост.

Все тревожно переглянулись, но послушно подняли высокие бокалы и ждали.

– За нас и за наши воспоминания, за друзей детства.

Вскоре Кэрри удивила всех, снова подняв свой бокал.

– Мне хотелось бы произнести еще один тост. – Она взглянула на подругу детства и улыбнулась. – Желаю тебе обрести спокойствие, Рикки, ты его заслужила.

Слезы, которых она не ожидала и которые были совсем ни к месту, наполнили глаза Рикки. Ей не хватало ее лучшей подруги, хотя до этого момента она не понимала, насколько сильно. Возможно, она не права, мелькнула у нее мысль, возможно, она ищет не в том направлении.

– Спасибо тебе, – тихо сказала Рикки.

– Ей не будет покоя, пока она не откажется от этой нелепой охоты на ведьм, Кэрри Энн, – сказал Брет жене, а потом обратился к остальным гостям. – «Мне отмщение», – сказал Господь. Ты действуешь против Его слова, Рикки, и, значит, отвергаешь Его. Без Его помощи ты никогда не обретёшь счастья и умиротворения.

– Я знаю, что Священное Писание так же говорит: «Око за око», – ответила Рикки с откровенными нотами гнева в голосе.

– Тише, – произнес Боу, это было первое сказанное им слово с тех пор, как они уселись за стол.

В течение последующих минут вся компания помалкивала – никто, казалось, не знал, что можно сказать после таких слов. Рикки ела поданные блюда, пила вино и наблюдала за гостями.

Пэм и Эрон держались настороженно и во время еды поминутно переглядывались друг с другом.

Джуниор сохранял на лице воинственное выражение.

Салли Джейн расслабилась, но выглядела странно равнодушной и отрешенной.

Боу, как и Рикки, занимался наблюдениями, но ей показалось, что он смеется над ними и над ней тоже, и она рассердилась. Она вовсе не играет в игры.

Брет был холодным и враждебным. Рикки отметила, что его когда-то безупречную красоту портят фанатический блеск в глазах и печать угрюмости на полных губах.

Рикки не верилось, что Кэрри могла стать чьей-то любовницей, но это был факт. Только печаль, светившаяся в ее карих с золотистыми крапинками глазах, приглушала их сияние. Рикки почувствовала внезапное побуждение потянуться через стол, взять ее руку, сжать ее и убедить отбросить ханжество, так свойственное ей еще с юности. Она почувствовала, как знакомое ей с давних лет чувство к подруге зашевелилось у нее в груди. Но сегодня вечером это ни к чему, верно? Она устроила этот вечер не для того, чтобы оживить дружеские отношения, а для того, чтобы сделать первый шаг в разоблачении преступника. Быть может, это не удастся. Быть может, убийца, который, или которая, все эти годы избегал разоблачения, был слишком умен, чтобы плясать под ее дудку и тем самым выдать себя? Впервые за пять с лишним лет с тех пор, как ею овладела идея вернуться в Сент-Джоун и найти того, кто безжалостно и бессмысленно убил ее родителей, Рикки почувствовала, что теряет охоту действовать.

– Как твоя бабушка? – спросила Кэрри, отвлекая Рикки от грез.

– Она умерла.

– О, мне очень жаль.

Но Рикки не сожалела, что вспомнили о ее бабушке, это напомнило ей, как резко отличалась смерть Джулии Ганновер от смерти ее родителей, и она улыбнулась.

– Все нормально, Кэрри. Она была старой и уставшей и умерла во сне, она хотела так умереть.

– А как ты пришла к мысли купить радиостанцию здесь, в Сент-Джоуне? – резко спросил Джуниор Уитком. Он вытер рот салфеткой и добавил: – Я хочу сказать, что мы знаем, зачем ты здесь. Но почему ты не вернулась только для того, чтобы дать ход этой детективной истории, а потом удрать обратно на восток?

– Я люблю быть главной, а как владелец радиостанции я не должна ни перед кем отчитываться.

– Значит, теперь ты как сыр в масле катаешься, да?

– Да, я очень состоятельная, – откровенно призналась она. – Но ведь мы, конечно, все такие, верно? Скорее всего, именно поэтому мы стали друзьями, так? – Она помолчала, вглядываясь в каждого из своих гостей, быстро миновав Боу. – Знаете, за все годы моего отсутствия и во всех путешествиях, которые я проделала, я никогда не видела большего сепаратизма, чем здесь.

– Я возмущен этим, Рикки. Я пастор добрых богобоязненных людей из всех слоев общества, – сказал Брет.

– Но, дорогой, мы не все так чертовски добры и благочестивы, как ты, – заметила Салли Джейн.

Пэм хихикнула.

– Я этого не говорил, – возразил Брет, его лицо стало такого же красного цвета, как тафта на платье Пэм Грант. – Я просто хотел защититься от несправедливого обвинения.

– Н-да, – Джуниор откинулся на стуле так, что тот забалансировал на двух ножках. – Хотя мне это и во многом неприятно, но тут я вынужден согласиться с Рикки. Вероятно, я не так богат, как большинство из нас, но, с другой стороны, я не умер бы с голода, если бы завтра ушел из департамента шерифа. Мой дедушка оставил мне хорошенький трастовый капиталец, не говоря уже о земле, которая тоже досталась мне. Но на работе я каждый день вижу несправедливость. Даже с тобой, Рикки, обошлись лучше, чем со многими. Ты должна, признать это. Если бы Уэйлин принес чье-то платье все в крови, как было твое, этого человека поставили бы первым в списке подозреваемых.

Рикки едва подавила стон – прямо в лицо ей напомнили об этом унизительном случае, причинившем боль.

– О чем он говорит? – спросил Брет у жены.

– Ни о чем, – тихо ответила Кэрри и повторила громко, полная гнева: – Ни о чем, черт возьми! – Она послала Рикки взгляд, молящий о прощении, а затем свирепо глянула в сторону Джуниора.

Все остальные молчали, но Рикки почувствовала на себе взгляд Боу и впервые за все время пожалела, что вернулась в Сент-Джоун.

– Не возражаешь против наглого вопроса, Рикки? – отчеканил Джуниор.

Рикки одарила его улыбкой и ответила издевательским тоном:

– А разве ты умеешь спрашивать по-другому, Джуниор?

– Тебе родители оставили презренное богатство или ты сама сколотила состояние на этой фантастической работе в Бостоне?

– Это не просто наглость, Джуниор, – сказала Салли Джейн, – это настоящая невоспитанность.

– Я не имею ничего против, – сказала Рикки. – Я ведь следила за жизнью каждого из вас, так что, думаю, этот поворот – честная игра. – Потом она снова обратилась к Джуниору: – Мои родители оставили мне довольно много, но, кроме того, я еще получала хорошую зарплату, работая на радио в Бостоне, и я разумно вложила деньги.

– Как ты впервые попала на радио? – спросила Кэрри.

– Ах, это нелепая история.

– Но ты стала такой же большой знаменитостью, как Опра или Донахью, только, конечно, на радио, – сказала Салли Джейн.

Рикки чувствовала на себе взгляд Боу и старалась не смотреть в его сторону. Вопрос о ее неожиданном переходе на радио напомнил ей о Рипли Вэн Уэлдере, а тот всегда напоминал ей о Боу. Возможно, именно поэтому она позволила Рипу убедить себя уйти из газетной журналистики и перейти на радио. Рип был высоким и смуглым, красивым и обаятельным, как Боу. Он был ее первым, боссом и первым любовником. И хотя он не ошибся в ее врожденных способностях – они не подвели и принесли ей успех на радио, – он ошибся в ней как в любовнице и друге.

Как и Боу, Рип был рожден, как говорит поговорка, с серебряной ложкой во рту, но, в отличие от Боу, Рипу были присущи все негативные качества, которые приносит богатство. Он был высокомерным, самонадеянным и грубым.

Когда Рикки резко порвала их отношения, он был настолько подавлен, что ему понадобилось целых три месяца, чтобы объявить о помолвке с великосветской Пенелопой Принстон, она же «Ананас».

Рикки улыбнулась, вспомнив прозвище, которое она дала невесте Рипа, – очаровательная внешность и колючий характер давали для этого повод.

– Чему ты улыбаешься? – спросила Салли Джейн. – Эта история такая смешная?

– Нет, – ответила Рикки, слегка качнув головой.- Мне просто припомнилось кое-что, не имеющее никакого отношения к тому, что вас интересует. Но вернемся к нашему разговору. Я специализировалась в журналистике и брала интервью, намереваясь работать в газете. Однажды я принимала участие в дебатах, и среди слушателей оказался Рип Вэн Уэлдер – владелец крупной радиостанции. Когда окончились дебаты, он подошел и спросил, не хочу ли я делать ток-шоу на радио. Он сказал, что радиожурналистика – это завтрашний день. Ему нужен был либерал, который работал бы в том же ключе, что и Раш Лимбау, учитывая его консервативные взгляды. Я отказывалась, по меньшей мере, раз шесть. Тогда судьба, как она имеет обыкновение делать, приложила свою руку. Ведущий одной из программ попал в автомобильную катастрофу, Рип позвонил мне и попросил только заменить его. Я возразила, что никогда не была внутри радиостудии, но он сказал, что мне не нужно ни о чем беспокоиться, нужно просто прийти и говорить обо всем, что придет в голову, – Она пожала плечами. – Остальное известно. Я же сказала вам, что это нелепая история.

– Жалко, что ты не стала делать телевизионные программы, – вставила Кэрри. – Это преступление прятать на радио такую красавицу.

Рикки была тронута комплиментом.

– Спасибо, но вы бы удивились, сколько приемов и обедов приходится посещать радиознаменитостям. Мое лицо стало почти родным для всего Бостона.

– Не говоря уже о твоем теле, – добавил Джуниор с плотоядным взглядом, который добрался до ложбинки ее бюста и там задержался. – После этого снимка в «Плеймейтс» я не думаю, что в тебе существует хотя бы дюйм, с которым люди не знакомы.

– Джуниор! – воскликнула Пэм тоном, который приберегала обычно для воспитания своих детишек.

– Все в порядке, – успокоила ее Рикки, едва заметно вздохнув. – Я думаю, Джуниор не уловил сути моего намерения.

– Ну, я определенно не понял сути этой публичной выставки, – сказал Брет. – Почему ты не объясняешь, зачем сделала это, каковы причины твоего появления здесь, в Сент-Джоуне?

– Я не отдавала себе отчет в том, что я делала. Но ответ на вопрос, почему я позировала для «Плеймейтс», прост. Журнал в течение двенадцати месяцев давал фотографии знаменитостей. Они обратились ко мне, я отказалась, но два дня спустя позвонила им и спросила, осталось ли в силе предложение.

– Почему? – с любопытством поинтересовалась Пэм.

Рикки посмотрела на нее, потом перевела взгляд на висевшую на противоположной стене картину, изображавшую озеро, и ответила:

– Все пять лет я мечтала вернуться сюда и заставить того, кто убил моих родителей, выйти на свет Божий. Сперва это была просто мечта. Во мне еще было слишком много от той девочки, которая убежала из нашего прекрасного города. Эта девочка не любила ссор, она была напуганной, слабой и обиженной. Но, в конце концов, женщина, которая каждый день появляется на радио, энергично берется за главные выпуски, отваживается на интервью с руководителями штата, высшими судебными чинами, обитателями камеры смертников и так далее и так далее, вытеснила маленькую девочку, которая убежала, поджав хвост. И я поняла, что маленькая Эрика Кэссиди бесследно исчезла. Этот снимок был, если хотите, символическим обрядом, которым я сбросила последний запрет.

Все долго молчали, а затем Эрон, к удивлению всех, сказал, что при создании новой личности, однако, не все от Эрики Кэссиди вырвано с корнем.

– Что ты хочешь этим сказать? – не поняла Рикки.

– Эрика обещала вернуться в Сент-Джоун и найти убийцу ее родителей, – напомнил он ей.

– Да, но сделать это для нее намерена Рикки Блю, – ответила хозяйка вечера, медленно поворачивая голову и обводя всех взглядом!

Когда последние блюда были убраны со стола и поданы кофе и аперитивы, Рикки положила руки на колени, довольная тем, что ответственный момент позади, что к ней вернулось самообладание. Она все еще не могла смотреть на Боу, но справится с этим позже… или нет, она надеялась, что после этого вечера ей не придется снова встречаться с ним. Но, по всей видимости, это было несбыточное желание.

– Я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы пришли. Я не уверена, что сделала бы это, если бы все пошло по-другому. – Рикки улыбнулась каждому, всем, кроме Боу, который не сводил с нее глаз с момента откровенных вопросов Джуниора. Она чувствовала на себе его взгляд, но не в силах была взглянуть на него, просто не в силах.

– Ну, как говаривал мой старик, ты стала находчивой, – произнес Джуниор.

Рикки рассмеялась:

– Поблагодари его от моего имени.

– Я тоже согласна с ним, – сказала Пэм, – но уверена, что ты не права. Я, пожалуй, понимаю, почему тебе пришла в голову идея, что это был один из нас, но эти не больше чем совпадение. Я могу сказать тебе совершенно точно, Эрика… то есть Рикки, что это не были ни Эрон, ни я. Когда были убиты твои родители, мы были вместе.

– Откуда ты знаешь? Не думаю, что газеты публиковали время смерти, а Скутер никому ничего не говорил, верно? Через несколько месяцев после нашего отъезда моя бабушка звонила ему, но даже ей он не мог назвать точного времени. Сказал, что существуют факты, которые они хранят в тайне.

– Да, конечно, я не знаю точно, когда их убили, но Эрон отвез меня домой не раньше часа. Не знаю, мне кажется, я от кого-то слышала, что они были убиты раньше.

Прежде чем Рикки успела ответить, Эрон поправил жену:

– Нет, радость моя, я высадил тебя как раз после полуночи, помнишь? Я беспокоился, что поздно, а моя мама осталась одна. Она очень нервничала после убийства отца.

– О, тогда, значит, мы оба остаемся на крючке, – тихо произнесла Пэм.

– Я был на дежурстве в полночь, – сказал Джуниор, – и знаю, в какое время были убиты твои родители. Точно около часа, так определил доктор Охтау.

– Ты был на дежурстве, Джуниор, но где ты был в час ночи? – спросила Салли Джейн.

– Я патрулировал, – ответил он и, поняв, что остался тоже без алиби, покраснел. – Я ездил по проспекту, – произнес он запинаясь.

– Я была одна дома, Джуниор привез меня в одинадцать сорок пять. Я почитала книгу, потом пошла пить, – по собственной инициативе сообщила Салли Джейн. – Отца не было в городе, значит, полагаю, я тоже в числе подозреваемых.

– А что скажете вы, Брет и Кэрри? – спросил Джуниор.

– Я была дома, – тихо ответила Кэрри, а потом обратилась к Рикки. – Я не могла убить твоих родителей, я любила их, они были для меня как родные.

– Мне кажется, ты… – начал Джуниор, но Рикки прервала его. Она подумала, что знает, о чем он собиратся сказать, но она не нуждалась в напоминании о том, что Кэрри не было с ней в те последние дни перед его отъездом в Бостон.

– А ты, Брет, тоже пошел прямо домой? – спросила она.

– Нет, я немного поездил. Поехал в церковь и посидел там около часа. – Его лицо слегка покраснело, и он добавил: – Мечтал о том, как окончу семинарию, женюсь на Кэрри Энн и получу собственную церковь. Я знал, что преподобный Паулсон готовится уйти на пенсию и надеялся, что он порекомендует меня на свое место.

Рикки заинтересовал странный взгляд, который Кэрри метнула в мужа, но в это время Эрон спросил Бoy о его алиби.

– Думаю, вы с Рикки были вместе, верно?

– Нет, – лихо ответил Боу, впервые отведя взгляд от Рикки и сосредоточив все внимание на вазе в середине стола. – Вернувшись в отель, я побросал кое-какие вещи в спортивную сумку и около часа тридцати уехал в Сент-Луис, чтобы успеть к самолету на Ямайку,

– Итак, похоже, все мы остаемся в списке возможных убийц, – сказала Салли Джейн, и Рикки увидела радость в глазах этой женщины. – Ну и что? То же самое сказал сегодня отец, когда ты была в эфире Рикки. Все это пустая болтовня. Никто из нас не убивал ни твоих маму с папой, ни отца Эрона, ни других. Ты плюешь против ветра. Ты не молишься о разоблачении этой дряни. Если мы не смогли этого сделать, как сможешь ты?

Рикки улыбнулась:

– У меня есть записи, которые моя мать делала с доктором Грантом.

– Он назвал одного из нас? – нетерпеливо спросил Эрон.

– Не знаю, я еще не слушала их.

– Почему? – требовательно спросила Салли Джейн. – Мне кажется, это первое, что я сделала бы.

– По двум причинам, – спокойно ответила Рикки. – Во-первых, я не думаю, что он назвал кого-нибудь конкретно. Как я помню, моя мать говорила, что они обсуждали образы, а не имена.

– А какая вторая причина? – спросила Кэрри.

– Я еще не в состоянии копаться в их вещах. Я собираюсь это сделать, но не могу заставить себя. Если я смогу узнать что-либо другим путем, я лучше так и сделаю.

Эрон покачал головой:

– Но зачем говорить нам о пленках, если ты считаешь, что один из нас убийца? Не похоже ли это на размахивание красной тряпкой?

– Нет, это не вызов, не приглашение убить меня. Это скорее предупреждение и страховка.

– Ты не расслышала меня, – сказал Джуниор.

Рикки терпеливо улыбнулась:

– На самом деле все просто. Я уверена, что один из вас – убийца. Рассказывая вам о пленках, я также заставлю быть начеку остальных, тех, кто не виновен. Если со мной что-нибудь случится до того, как я узнаю, кто не виновен, вы сможете помочь шерифу Уиткому. И теперь, думаю, нужно быть круглым дураком, чтобы прийти за пленками. И кроме того, теперь все мы будем под наблюдением.

Джуниор почесал в голове.

– Да, но уже тогда ты рассказала нам о пленках, так ведь?

После ее кивка он продолжил:

– Если это был один из нас, то как вышло, что он не искал пленки во время убийства?

– Не знаю. У меня нет ответов на все вопросы. Я того и вернулась, чтобы найти их.

В комнате снова воцарилась тишина, каждый из присутствующих оценивал высказанные соображения.

Совершенно неожиданно тишину нарушил Брет, он впервые повысил голос, и Кэрри и Пэм вздрогнули от неожиданности.

– Ты не имеешь права вершить правосудие над нами! Указывать пальцем!

Рикки резко вскочила, оттолкнув стул так, что он перевернулся и упал на пол.

– У меня есть все права! Один из вас отнял у меня будущее. Вы отняли у меня двух самых любимых, самых дорогих людей. Ты, Брет, имеешь наглость говорить, что у меня нет права? Один из вас… – она медленно оглядела стол, не пропуская ни одного из своих гостей, глубоко вздохнула и подавила в себе приступ гнева. – Один из вас разрушил мою жизнь. О, у меня есть все права. Это называется «законное право на защиту», – закончила она более спокойно, повернулась и вышла из комнаты.

– Думаю, вечер окончен, – сардонически произнес Джуниор.

– Я полагаю, ты ошибаешься. – Боу встал. – По-моему, вечер только начинается.