Следующие две недели я была целиком занята сборами и думала только о том, чтобы поскорее закончить все дела в Нью-Йорке и отправиться в Лондон. Я дала объявление и нашла молодую парочку, которая пожелала снять квартиру. Потом я продала так и не понадобившееся мне обручальное кольцо ювелиру и пристроила свадебное платье в секонд-хенд. Когда я подсчитала свои доходы, присоединив к ним то, что лежало на счету в банке, то оказалось, что у меня достаточно денег, чтобы жить в Лондоне вплоть до родов и не работать.
Наконец все было готово, лучшие наряды упакованы, и я поехала в аэропорт. Мне предстоял ночной перелет до Лондона. Поднявшись на борт самолета, я почувствовала себя полностью удовлетворенной — я гордилась тем, что покинула город, не сказав ни слова тем, кто меня предал. Я прошла в салон бизнес-класса, села, сунула ноги в шлепанцы и мирно заснула.
Семь часов спустя я проснулась, когда самолет летел над зелеными полями и извивающейся синей лентой, которая, должно быть, была Темзой. Сердце у меня запрыгало от волнения, когда я осознала, что начинается новая жизнь. Мое волнение росло, пока я проходила паспортный контроль (соврав по поводу срока моего пребывания в Англии точно так же, как соврала Итону), меняла деньги в банкомате и брала такси от аэропорта Хитроу до дома Итона.
Поездка по Лондону меня очень воодушевила. Я почувствовала, что жизнь прекрасна. Я болтала с шофером, кокетничала и получала от этого удовольствие в отличие от обмена отрывистыми репликами с нью-йоркскими таксистами. Здесь цивилизованная страна, и здесь я собиралась найти свое счастье, начать жить культурной жизнью. Жизнью звезды вроде Мадонны или Гвинет Пэлтроу, у которых есть возможность поселиться где угодно, но они предпочитают Лондон, а не утомительный Нью-Йорк или Лос-Анджелес. У меня много общего с этими женщинами — стиль, красота и еще нечто такое, что не выразишь словами. Может быть, однажды я подружусь с Мэдди и Гвинни. Так же, как и с Кейт Мосс, Хью Грантом и Ральфом Файнсом.
Проведя сорок минут за приятной беседой, я прибыла по назначению. Таксист вышел из машины, открыл дверцу салона и помог мне выгрузить чемоданы на тротуар. Я протянула ему две лиловые бумажки по двадцать фунтов и одну зеленую пятерку — все купюры были очень большие и яркие, с изображением королевы Елизаветы в молодости. В Англии даже деньги интереснее и красивее.
— Сдачу оставьте себе. От всей души благодарю за помощь, — прощебетала я и даже слегка присела. Мне показалось, что это очень по-британски.
Таксист улыбнулся и подмигнул.
Хорошее начало. Я глубоко вдохнула и выдохнула, наблюдая, как мое дыхание превращается в пар в холодном ноябрьском воздухе. Потом поднялась по шести мраморным ступенькам в подъезд, нашла табличку с номером квартиры Итона и нажала на кнопочку рядом с ней. Раздался приглушенный звонок и голос:
— Да?
— Итон! Это я! Быстрее, мне холодно.
Через несколько секунд я увидела Итона, радостного, улыбающегося, сквозь стекло парадной двери. Он распахнул ее и крепко меня обнял.
— Как дела, Дарси?
— Отлично, — сказала я, подарив ему два поцелуя — по одному в каждую розовую щеку. Провела рукой по золотистым волосам. Они были длиннее, чем обычно, и завивались, совсем как львиная грива.
— Прекрасно выглядишь, Итон.
Он поблагодарил и сказал, что ему просто некогда было стричься. Потом улыбнулся и заметил, кажется искренне:
— Так приятно видеть тебя, Дарси.
— А мне тебя, Итон.
— Как ты себя чувствуешь? — Он заботливо приобнял меня, поддерживая под спину.
Я сказала, что мне будет совсем хорошо, как только мы окажемся в тепле и я смогу вымыться.
— Ты же знаешь, авиаперелеты очень плохо влияют на кожу. О, этот противный сухой воздух в самолете, — пожаловалась я. — Но по крайней мере, я летела не в этом переполненном общем салоне. А ведь назад придется возвращаться вместе с обыкновенной публикой.
— Да уж, ты не похожа на обыкновенную публику, — сказал он, и его улыбка увяла, когда он заметил на обочине мои чемоданы. — Ты, наверное, меня разыгрываешь. Это все — на несколько недель?
Рано или поздно мне, конечно, придется сказать, что планы изменились и вместо нескольких недель я хочу провести здесь несколько месяцев, а может быть, и переехать насовсем. Но пока я не буду его огорчать. Скажу правду, когда наша дружба станет крепче, чем его привязанность к Рейчел. К тому же я скоро найду своего Алистера.
Итон вытаращил глаза и втащил два моих самых больших чемодана на ступеньки.
— Черт! Дарси, там что — труп?
— Да. Здесь Рейчел, а там Декс, — гордо сказала я, поочередно указывая на чемоданы.
Он покачал головой и предостерегающе взглянул на меня, как бы говоря, что не потерпит никаких посягательств на свою драгоценную Рейчел.
— Я серьезно. Что это за барахло?
— Ну, костюмы, туфли… Косметика, всякие туалетные принадлежности и все такое, — сказала я, забирая маленькие сумки. Беременным нельзя поднимать ничего тяжелее двадцати фунтов.
— Дьявол, — сказал Итон, с трудом пролезая в дверь. Проделав четыре ходки, он наконец втащил весь мой багаж в дом. Я вошла вслед за ним в темный, пропахший нафталином вестибюль с зеленым ковром на полу в духе семидесятых. Должно быть, я скривилась, потому что Итон спросил, в чем дело.
— Нафталин, — констатировала я, морща нос.
— Лучше нафталин, чем моль. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы она погрызла твои дорогущие джемперы.
— Что?
— Ну, свитера. Мы так их называем.
— Мне нравится. Джемперы… — Я преисполнилась решимости усвоить британский сленг. Может быть, даже перенять британский акцент.
Итон провел меня в самый конец темного прохладного коридора, а потом, к моему разочарованию, направился вниз по лестнице. Терпеть не могу полуподвальных помещений. Сразу ощущаю клаустрофобию. Там обычно плохое освещение и никакого обзора. Может быть, внутреннее убранство компенсирует эти недостатки, подумала я, когда Итон открыл дверь.
— Здесь я и живу. Дом, милый дом, — улыбнулся он.
Я огляделась, пытаясь скрыть свое разочарование.
— Я предупреждал, что квартира маленькая, — сказал он, невозмутимо проведя меня по всем комнатам. Везде было чисто, опрятно и красиво, но единственным, что привлекло мое внимание, оказалась лепнина на высоком потолке. Кухня была самая обыкновенная, туалет крошечный, а ванная просто удручающая — с ковриком на полу (довольно эксцентрично, но для Итона, видимо, нормально).
— Милая квартирка, — фальшиво улыбнулась я. — А где буду жить я?
— Терпение, детка. Мы туда идем, — сказал Итон, ведя меня в комнату за кухней. Она была меньше, чем помещение для прислуги в нью-йоркских домах, и в ней имелось всего одно окно, слишком узкое для того, чтобы высунуться, и вдобавок еще забранное ржавой железной решеткой. В углу стоял белый комод, который почему-то совершенно не сочетался с белыми стенами — в результате и то и другое казалось тускло-серым. В противоположном углу располагался маленький книжный шкаф, тоже выкрашенный белый краской, но облупленный, с зелеными проплешинами. Полки были пусты, если не считать нескольких книг и огромной розовой ракушки. Есть что-то угнетающее в морских раковинах, унесенных с пляжа. Ненавижу тот воющий, печальный звук, который слышен, если приложить их к уху, хотя я никогда не отказывалась его послушать. Разумеется, когда я взяла раковину и услышала гулкое эхо, меня вдруг охватила грусть. Я положила ракушку обратно на полку, подошла к окну, и… мое лицо оказалось на уровне тротуара. Ничто не указывало на то, что я в Лондоне. Больше было похоже на Кливленд.
Итон, должно быть, понял мои чувства, потому что сказал:
— Слушай, Дарси. Если тебе не нравится комната, здесь полно отелей…
— Да что ты! — невинно откликнулась я. — Все замечательно.
— Я тебя знаю.
— Тогда тебе следовало бы понять, что я бесконечно благодарна и просто вне себя от счастья. Мне очень нравится эта маленькая уютная норка. — Я засмеялась. — То есть я хочу сказать — комната.
Итон поднял брови и взглянул на меня поверх очков в черепаховой оправе.
— Я пошутила. Это вовсе не норка, — сказала я.
Он снова покачал головой, вышел и скоро втащил в комнату багаж. Когда все чемоданы оказались внутри, то места, чтобы стоять, почти не осталось. Не говоря уже о том, чтобы лечь.
— А где я буду спать? — в ужасе спросила я.
Итон открыл шкаф и показал мне надувной матрас.
— Купил для тебя вчера. Потрясающая штука. Для потрясающей девушки.
Я улыбнулась. По крайней мере, моя репутация оставалась прежней.
— Устраивайся. Иди в душ, если хочешь.
— Конечно, хочу. Я вся грязная.
— Тогда мойся, а потом мы перекусим.
— Отлично, — сказала я, подумав, что, конечно, эта квартирка далеко не такая, как мне представлялось, но зато все остальное наверняка будет соответствовать моим ожиданиям. Атмосфера Лондона компенсирует запах нафталина и неудобную постель.
Я приняла душ (вода шла слабо, а полиэтиленовая занавеска из-за сквозняка прилипала к ногам). Но, по крайней мере, у Итона был неплохой набор ванных принадлежностей, годных для обоих полов. Например, ананасовый скраб для лица, который мне всегда нравился. Я им воспользовалась и аккуратно положила на место, чтобы было незаметно. Кому понравятся гости, которые без спросу берут твои любимые туалетные принадлежности?
— У тебя какие-то проблемы с душем? — спросила я у Итона, когда вышла из ванной в своем лучшем розовом халате, приглаживая ладонями мокрую шевелюру. — Такое ощущение, что волосы не промылись.
— Вода очень жесткая. Но ты привыкнешь. Плохо только то, что от нее остаются пятна на одежде.
— Ты серьезно? — спросила я, подумав, что придется отдавать все вещи в чистку, если такое дело. — А кондиционер ты поставить не можешь?
— Никогда об этом не думал. Если хочешь, займись.
Я вздохнула:
— Полагаю, что фена у тебя тоже нет?
— В самую точку.
— Ладно. Думаю, что пока сойдет и так. Мы ведь не собираемся сегодня с кем-то встречаться? Я хочу как следует привести себя в порядок, прежде чем ты познакомишь меня со своей компанией.
Итон просматривал счета за обеденным столом, спиной ко мне.
— Не сказал бы, что у меня есть компания. Так, несколько друзей. И я вовсе не планировал никаких встреч.
— Но я хочу произвести хорошее впечатление. Знаешь ведь, по одежке встречают.
— Нуда.
— Так что свози меня сегодня в «Харродз», я куплю фен, — сказала я.
— Зачем ехать за феном в «Харродз»?! На углу есть магазин.
— Какая прелесть.
— Самый обычный магазин.
— Тогда я пойду одеваться.
— Ладно, — сказал Итон, не глядя на меня.
Когда я надела свой самый теплый свитер и кое-как подсушила волосы, Итон повел меня завтракать в ближайший паб. Снаружи он был очарователен: маленькое старинное кирпичное строеньице, увитое плющом. Вход украшали жестяные горшочки с крошечными алыми цветами. Но, как и в квартире Итона, внутри все было по-другому. Паб был грязный, полный табачного дыма, битком набитый довольно отталкивающими личностями в нечищеных ботинках и с неухоженными ногтями. Это несмотря на то, что плакатик над входной дверью гласил: «Посетители в грязной рабочей одежде не обслуживаются». Потом мое внимание привлекла табличка возле стойки, на которой было написано: «При обнаружении бесхозных вещей и подозрительных предметов просьба обращаться к владельцу бара».
— Зачем это? — спросила я у Итона, указывая на табличку.
— Из-за ИРА.
— Из-за чего?
— Ирландской республиканской армии, — сказал Итон. — Слышала?
— Ах это, — ответила я, смутно припоминая какие-то теракты в прошлом году. — Конечно.
Когда мы сели, Итон посоветовал мне заказать жареную рыбу с картошкой.
— Меня слегка мутит. То ли из-за беременности, то ли после перелета. Думаю, что съем что-нибудь более легкое. Например, сыр на гриле.
— Тебе повезло, — сказал он. — Здесь подают великолепный «крок».
— Это что такое?
— По-французски так забавно называется сыр с ветчиной.
— Звучит просто потрясающе, — сказала я, подумав, что надо бы освежить в памяти французский, который мы учили в старшей школе. Может пригодиться, когда мы с Алистером полетим в Париж на выходные.
Итон сделал заказ, для чего сам подошел к стойке бара (как он объяснил, это обычная практика в английских пабах), а я стала читать газету, которую кто-то забыл на столе. На передней полосе красовались Виктория и Дэвид Бэкхемы, или, как говорят британцы, «Бэк со своей красоткой». Я знала, что Бэкхем — известная личность в Англии, но мне этого не понять. В нем нет ничего особенного. Впалые щеки и жидкие волосы. И потом, терпеть не могу, когда мужчины носят серьги в обоих ушах. Я поделилась своими мыслями с Итоном; тот обиженно поджал губы, как будто Дэвид был его близким другом.
— Ты хоть раз видела, как он играет? — спросил Итон.
— Нет. Да и кто вообще смотрит футбол?
— Весь мир. Представь себе, этот вид спорта считается самым популярным. Везде, кроме Америки.
— Ну а я все равно считаю, — сказала я, похлопав по фотографии, — что этот парень в подметки не годится Джорджу Клуни. Вот и все.
Итон закатил глаза, и тут к нам подошла растрепанная официантка, которая поставила еду на столик и вручила каждому из нас столовые приборы, завернутые в бумажную салфетку. Она перебросилась с Итоном парой фраз насчет его книги. Очевидно, он частенько тут бывает. Я заметила, какие у нее кошмарные кривые зубы. Когда она ушла, я не смогла удержаться, чтобы не спросить:
— Правду говорят, что у вас тут плохие дантисты?
Итон посолил себе рыбу и пюре.
— Кайли довольно мила.
— Я не отрицаю. Просто у нее ужасные зубы.
Интересно, он и дальше будет обижаться по поводу каждой моей реплики?
— А что это такое, рядом с пюре?
— Горох. Вареный горох, если точнее.
— Ужас!
Итон не ответил. Я взяла крошечный кусочек крока. И пока жевала, поняла, что мне очень хочется поговорить о Рейчел, получить от Итона полный отчет — выяснить все, что он знает о ее отношениях с Дексом. Но я знала, что надо действовать осторожно. Если я пущусь в разглагольствования, он уйдет в себя. И потому в разговоре я как бы вскользь упомянула ее имя, вспомнив об одном давнем событии, в котором мы участвовали втроем, — совместном походе на матч по регби. Это было летом, после выпуска. Я склонила голову набок и небрежно спросила:
— Кстати, как у нее дела?
Итон не заглотил наживку. Он перевел взгляд со своего пюре на меня:
— Нормально.
— И все?
— Дарси, — сказал он, явно не поверив моему невинному взгляду. Трудно притворяться перед Итоном.
— Что? — спросила я.
— Я не собираюсь этого делать.
— Что делать?
— Обсуждать Рейчел.
— Почему? Не понимаю. — Я положила сандвич обратно на тарелку.
— Она моя подруга.
— И я твоя подруга.
Он полил рыбу уксусом и сказал:
— Знаю.
— Аннелиза тоже дружит с нами обеими, но я разговаривала с ней обо всем, что… что случилось. — Я осторожно подбирала слова. — Почему ты не хочешь мне сказать, что думаешь по этому поводу? Я не обижусь. Ведь понятно, что ты на ее стороне.
Предупреждающий удар — лучшая тактика, даже если твой противник столь же хорош собой, как Итон.
— Слушай, Дарси, мне просто не нравится вся эта история. Ты можешь поговорить о чем-нибудь другом, кроме Рейчел?
— Конечно, о многом, — кивнула я, как будто моя жизнь была до краев наполнена светскими интригами — так, собственно, оно и было до того, как начались тяжелые времена.
— Тогда… не пытайся заставить меня осуждать ее.
— Ничего подобного я и не делаю. Просто хотела поговорить с одним другом детства… о втором друге детства и о… текущем положении дел. Что тут плохого?
Итон долго смотрел на меня, а потом молча доел свой завтрак. Потом закурил, глубоко затянулся и выпустил дым в мою сторону.
— Эй, осторожнее! Я беременна! — вскрикнула я.
— Прости, — сказал он, развернулся вместе со стулом и принялся дымить в другом направлении. — Хотя, наверное, в этом плане у нас тебе будет нелегко. Тут все курят.
— Вижу, — сказала я, оглядываясь. — Здесь так воняет.
Он пожал плечами.
— Итак, можно мне тебя кое о чем спросить?
— Только если не о Рейчел.
— Брось, Итон, это совсем безобидные вопросы. Пожалуйста.
Он промолчал, так что я задала первый вопрос:
— Ты давно с ней разговаривал?
— Недавно.
— Она знает, что я здесь?
Итон кивнул.
— И что? — спросила я, надеясь, что Рейчел это не понравилось. Пусть завидует тому, что я в Лондоне с ее драгоценным Итоном. Пусть ощутит что-то вроде посягательства на свои права. Я дождаться не могла, когда Итон начнет посылать ей фотографии из наших совместных поездок — Вена, Амстердам, Барселона… Может быть, я напишу пару ничего не значащих слов на каком-нибудь снимке: «Желаю, чтоб тебе было так же хорошо». Просто чтобы показать ей, что вся эта история с Дексом меня больше не волнует. Что для меня все это уже не имеет значения.
Я фыркнула, показывая тем самым, что сильно сомневаюсь.
Итон пожал плечами.
— Что у нее новенького?
— Ничего особенного.
— Она по-прежнему с Дексом?
— Дарси, хватит.
— Что? Просто скажи. Мне плевать, вместе они или нет. Просто интересно.
— Действительно хватит. Никаких вопросов о Дексе.
— Ладно. Ладно… Хотя мне кажется, что если мы, двое друзей, не можем поговорить откровенно, то это очень хреново. Ну что же, хватит так хватит.
— Ну и хорошо, — устало сказал Итон.
После ленча я распаковала чемоданы, а Итон ушел в спальню работать. Я несколько раз заходила к нему, чтобы попросить плечики для одежды, и каждый раз при моем появлении он смотрел на меня поверх монитора с таким раздосадованным выражением лица, как будто эта пустяковая просьба совершенно выбивала его из колеи.
— Ничего.
Однако к середине дня моя комната была приведена в порядок, насколько это возможно при явном недостатке места. Я убрала все вещи в гардероб, выстроив любимые туфли в два ряда в нижнем отсеке, и разложила косметику, туалетные принадлежности и белье на полках книжного шкафа. Некрасиво, зато удобно. Я была готова предложить Итону мировую на сегодня и отправиться с ним на поиски развлечений и потому перехватила его в гостиной, когда он засовывал бумаги и сигареты в сумку.
— Ты куда-то идешь? — спросила я.
— Да.
— Куда?
— В город. Мне нужно работать.
— О чем ты пишешь?
— О лондонской архитектуре. А недавно начал писать роман. И вдобавок еще уйма статей в разные журналы. Ну, сама понимаешь, надо же платить по счетам.
— А о чем твой роман? — спросила я, подумав, что моя жизнь просто создана для того, чтобы воплотиться в литературное произведение. Я была уверена, что смогу предоставить ему отличный материал.
— О парне, у которого от угарного газа погибла семья и который поселился один в лесу, чтобы обо всем забыть.
— Звучит здорово.
— Да, очень жизнеутверждающе.
— А тебе обязательно работать в день моего приезда?
— Да, — сказал Итон без всякого сожаления.
Я нахмурилась и спросила, почему он не может писать, сидя дома. Честное слово, я бы не мешала.
— Буду молчать как рыба, — шепнула я.
Он улыбнулся:
— Как рыба? Ты-то?
— Брось, Итон. Пожалуйста, — сказала я. — Иначе мне будет так одиноко.
Он покачал головой:
— Здесь я не могу сосредоточиться.
Неудивительно — ведь это просто тесная и мрачная нора, подумала я, а вслух сказала:
— Ладно. Ладно… Но если хочешь знать… очки плохо сочетаются с бейсболкой. Или то, или другое. Иначе получается слишком много аксессуаров… Следи за собой.
Я проводила его до двери.
— Где тебя найти, если ты мне понадобишься?
— Не понадоблюсь, — буркнул он.
— Итон, я серьезно. Где ты будешь?
— Не знаю. Поброжу по округе, пока не найду какое-нибудь тихое кафе. Во всяком случае, не слишком шумное. Лишь небольшой приятный гул. Я записал тебе номер своего телефона, — сказал он, указывая на листок, который лежал на тумбочке в коридоре. — Звони только в случае крайней необходимости.
— А нельзя мне пойти с тобой?
— Нет. Я вздохнула:
— И что мне делать без тебя до самого вечера? Не думала я, что свой первый день в Англии проведу в полном одиночестве.
Итон перевесил сумку на другое плечо и взглянул на меня, явно собираясь читать нотацию.
— Ладно. Ладно… Прости. Как-нибудь справлюсь.
Он вручил мне связку ключей и какую-то книжку с картой на обложке.
— Вот этот маленький ключ — от входной двери. Вот этот, латунный, от верхнего замка. Этот — от нижнего. Все замки открываются влево. И возьми справочник — путеводитель по лондонским улицам.
— Ненавижу карты, — сказала я, листая книжку. — А это вообще что-то невозможное. Здесь слишком много страниц.
— Это ты невозможна, — сказал Итон.
— Просто объясни мне, где здесь магазины, — попросила я.
— Все расположено в алфавитном порядке. Найди «Найтсбридж». Там можно купить уйму всего. Или «Харродз». Или «Харви Николз». Эти магазины как раз для тебя.
— То есть? — спросила я, предвкушая комплимент.
— Все для первых модниц.
Я улыбнулась. Кто же я, если не первая модница?
— И далеко этот «Найтсбридж»?
— Пешком — далеко. На такси — близко. Как ездить на метро, объясню в другой раз. Сейчас некогда.
— Спасибо, Итон, — сказала я, целуя его в щеку. — Увидимся вечером. А пока пойду и куплю себе что-нибудь красивое.
— Вот и отлично, — одобрил он, как будто понял, что если я собираюсь начать жизнь сначала, то мне необходимо обновить гардероб.