Хозяйка Северных гор 2

Глава 65

Весь следующий день мы провели вместе с Аланом, проезжая мастерские, цеха и вновь построенные улицы. Погода была пасмурная, но дождя не было, поэтому где-то даже шли пешком. Я уже не рисковала ездить верхом, поэтому для меня был выделен экипаж, но походить всегда было полезно.

Кое-что Алан помнил, но те изменения, которые произошли в Кардифе с тех пор, как он здесь скрывался, поразили его.

Прежде всего его поразило то, что посёлок стал почти городом, то как люди были одеты. Он мне рассказал, что ещё до завтрака рано утром заглянул в казармы, где мы разместили шотландцев, и приятно удивился тому, что часть из них уже получила новое обмундирование, и то, что сами в казармах строится помывочная.

Так они называли баню. Это я настояла, чтобы начали строить. Я как представила себе сотню мужиков, которым зимой негде будет помыться, мне стало дурно, поэтому сейчас в срочном порядке строилась банька.

Вторжение норманнов неизбежно, так говорил Джон и я теперь точно знала, что так и будет. Мне нужно было обсудить с Аланом, мои идеи, о том, как противостоять превосходящему тебя противнику. И для того, чтобы начать с ним разговор о подготовке к весне, или, как выражался генерал Сэл, к весенней военной кампании, я для начала отвела его в «святая святых», туда, куда не водила никого, кроме Джона. К моим алхимикам.

Ещё в самом начале, когда мы с ними только познакомились, они заинтересовали меня тем, что для получения своего алхимического золота использовали селитру. Правда, называли они её по-другому, но факт оставался фактом.

И если в начале, когда я размышляла о производстве колбасы, мысли мои были самые мирные, то теперь мне приходилось задумываться о том, как защитить себя.

Нет, я не собиралась изобретать оружие раньше, чем оно было бы изобретено, но ещё со школьной программы помнила, что порох в Китае появился чуть ли не в девятом веке, и потом уже попал в Европу.

Я пока здесь пороха не видела, но когда я задумалась о том, как не допустить чужие корабли в нашу бухту, то у меня возникла мысль, и мысль возникла из вопроса: «А чего вообще боятся деревянные корабли?»

И при слове «деревянные», даже если этот корабль находится на воде, на ум приходило слово огонь.

Деревянные корабли боятся огня. Значит, нужно их напугать. Нужно им показать, что те, кто подойдут ближе, чем на определённое расстояние, будут сожжены. А для этого нужно что-то, что принесёт этот огонь на их борт.

Из оружия, пожалуй, самым быстрым и смертоносным здесь были стрелы. Я помнила из кино, как стреляли горящими стрелами. И мы с алхимиками и лучниками уже начали экспериментировать.

Надд выделил несколько бойцов. Алхимики пытались сделать состав, который позволял бы стреле нести огненный заряд и не сгореть, или наоборот, не потухнуть по пути.

Но это всё было пока не очень эффективно. Мы использовали смолу, серу.

Кстати, своей серы у нас не было, хотя я много кого расспрашивала, но было похоже, что ни в Уэльсе, ни в близлежащих регионах месторождений серы просто нет. Но на ярмарку купцы серу привозили, и мы закупили достаточный запас.

Пока алхимики всё ещё занимались тем, что подбирали состав, пробовали и масло, и жир, и серу, и сверху скрепляли смолой.

Весь этот состав наносился на древко ближе к наконечнику стрелы. И перед выстрелом стрелу требовалось поджечь и быстро отправить в полёт. Основная проблема была в том, что иногда в полёте огонь гас. Именно поэтому я задумалась о том, что нам нужен порох. Потому что с порохом в полёте стрела будет ещё больше разгораться за счёт кислорода.

А ещё я задумалась, что неплохо было бы сделать пушку, на ум даже пришло какое-то название – бомбарда.

Не знаю, мой мозг иногда выдавал странные вещи, возможно, что-то из, когда-то ранее прочитанного всплывало. Единственное, что делало невозможным создание такого оружие, это то, что технологий литья в этом времени пока не было, как не было и доменных печей.

Поэтому, обсудив возможности со своим кузнецом, с Джоном, мы с ним пришли к выводу, что пушку сделать можно, но только если её ковать. И Джон предложил сковать плоские пластины, а потом соединить их.

И пока Джон начал работать над небольшим опытным образцом. Но для того, чтобы из этой пушки вылетело ядро, тоже нужен был порох. Всё упиралось именно в это. Но я была уверена, что мои алхимики совершенно точно смогут это сделать. Потому что у них уже получалось что-то похожее, просто пока дыма было больше, чем огня. А это означало только одно, что нужно что-то поменять в составе, чтобы полученная смесь горела.

А раз она уже горит, значит мы движемся в правильном направлении.

Всё это я показала Алану. Он снова смотрел на меня такими глазами, какими он смотрел тогда весной, когда только собирался стать королём и уходил из Кардифа в Шотландию.

Я улыбнулась мужчине, а он сказал:

— Мне уже жалко тех, кто рискнёт на тебя напасть, Маргарет.

— Пусть лучше обходят меня стороной, — сказала я.

Алан снова внимательно на меня посмотрел.

— Не только Кардифф изменился, но и ты, — сказа он.

Почему-то мне стало неприятно, и я несколько резко спросила:

— Что? Стала злой?

Но Алан вместо того, чтобы что-то доказывать, что он совсем другое имел в виду, никого не стесняясь, просто обнял меня, совершенно по-братски, уткнулся мне в макушку и сказал:

— Ты просто стала другой, как погода, которая никогда не бывает одинаковой, как лето, которое сменяется осенью, как и мы все. Все мы меняемся.

Я никак не ожидала от Алана таких слов, но он ещё что-то сказал, буквально прошелестев мне в макушке:

— Но одно неизменно…

А что неизменно я так и не расслышала.

Но переспрашивать не стала, отчего-то было страшно, что то, что я услышу, испортит то, что сейчас между нами происходило. Вот такое вот деловое общение давалось нам с Аланом легко, и мне не хотелось терять этой лёгкости.

Да и некогда было.

После того как я показала Алану все эти военные приготовления, мы с ним пошли в стекольные мастерские. Там стекольщики всё ещё бились над линзой для маяка.

Алан долго смотрел на рисунок, по которому делали линзу, а когда я ему объяснила, что свет можно усилить таким образом, что луч, выходящий из линзы, будет пробивать и туман, и непогоду, и темноту ночи, и корабль не потеряется, то Алан сразу сказал:

— Я следующий на очереди. Я тоже хочу такой маяк.

А образец подзорной трубы у Алана пришлось практически отбирать.

На удивление, подзорную трубу мы сделали быстрее, чем линзу для маяка. Видимо, дело было в размерах.

Для подзорной трубы специальным образом обтачивались стёкла и подбирался порядок, в котором они устанавливались. Основное время ушло именно на это. Но после того, как, наконец-то, получилось подобрать количество стёкол, размер и порядок установки, у нас появилась первая подзорная труба в этой действительности.

— Ещё немного доработать и можно ставить на серийное производство, — сказала я.

А Алан, словно ребёнок, долго играл, рассматривая в подзорную трубу всё, что только можно, и отдал её обратно с большим трудом.

Я улыбнулась:

— Алан, я тебе обязательно сделаю персональную трубу. Это не самый удачный образец, оставь его здесь, — добавила я, глядя на то, как тяжело Алан расстаётся с необычной игрушкой.

Следующим, что я показала Алану, был прототип первого компаса. Пока он был большой, и для тех, кто был склонен верить в разные магические вещи, компас был из разряда магического артефакта.

Я знала, что дети очень часто забегали в мастерские вечером, когда было можно, и стояли возле компаса, вертели его в разные стороны, с удивлением наблюдая, как стрелка всегда показывает на север.

Разметка на компасе была простая: четыре стороны света и насечки по кругу.

К сожалению, я не помнила, что там ещё нужно был указывать и совершенно не знала, как высчитывать широту и долготу.

Алан готов был ходить и ходить, но время уже перевалило на вторую половину дня, и мне хотелось прилечь. Поэтому я оставила Алана, который пошёл к своим, а сама отправилась отдыхать.

После отдыха мы собрались за ужином узким кругом доверенных лиц, и я спросила у Алана:

— Есть ли у тебя контакты с викингами?

Оказалось, что да, в Шотландию иногда заходят их корабли. Викинги уже не те пиратствующие грабители, оказалось, что у викингов теперь есть несколько стран. У Алана есть связи с датским королём Вальдемаром Первым.

И хотя викинги всё так же главенствуют в Северных морях, но войны ведут всё больше внутренние за раздел территорий.

— Алан, — сказала я, — я хочу тебе предложить нанять викингов. Я думаю, что они смогут противостоять нормандцам как на воде, так и на земле, если, конечно, захотят ввязываться в эту войну.

Алан слушал, не отвечая, но я видела, что слушал он внимательно и я продолжила: — Я понимаю, что даже если мы им заплатим золотом, всегда найдётся кто-то, кто сможет перебить оплату.

Алан собирался что-то возразить, но я покачала головой, показывая, что сейчас не время разбираться, кто благородно выполняет взятые на себя обязательства, а кто нет.

И, наконец, сказала то, что собиралась:

— Как думаешь, если мы предложим викингам компас и подзорную трубу, то готовы они будут встать за нас.

Алану идея понравилась, но он сказал:

— Вряд ли Вальдемар поддержит это как король, но мы можем нанять несколько кланов. Но это было ещё не всё, я ещё хотела заключить договор с Ганзой.

Ганза всегда славилась тем, что никогда не вступала в военные действия. Но мне и не нужно было, чтобы они вступали. Мне нужно было, чтобы они быстро и чётко могли доставить сюда тех, кого пошлёт Алан.

И эту мысль я тоже озвучила ему.

— Алан, я отдам им технологию производства компаса, если они обеспечат транспортное сообщение между Шотландией и Уэльсом в первоочередном порядке, в ущерб тем, кто будет противостоять нам, — сказала я.

И мы договорились с Аланом, что тот из нас, у кого будет больше возможностей, тот и свяжется с Ганзой. Я предполагала, что у Алана это получится быстрее, поэтому предоставила ему полномочия сделать им предложение от моего имени.

И когда мы об этом разговаривали, вот так сидя за большим столом в замке Кардиф, мы даже предположить не могли к чему это приведёт.