This is what you'll get
When you mess with us[1]
(с) Radiohead — «Karma Police»
Мой незрелый, но уже порядком израненный мозг разрывает вихрь хаотичных мыслей. Эти мысли ужасающи, мысли многогранны, мысли порочны и неутешительны, и, что греха таить, все же большая часть их о тебе.
В них я возвращаюсь к тем нескольким дням, которые я провела с тобой, прежде чем все провалилось в тартарары.
Просто все с самого начало было неправильным и странным.
Все пошло не так, в тот вечер, когда тебя пригласила на свой день рождения Катька. Было воскресенье. Семен как раз улетел в какой-то малобюджетный, но экзотический отпуск, оставив нас без мужского внимания. Мы с Настей пришли к Кате, зажгли благовония и включили нашу любимую кассету группы «Lacrimas Profundere», намереваясь устроить скромный медитативный девичник. Но выпив на троих бутылку вина мы заскучали и загрустили под классный, чарующий, но весьма депрессивный дум.
— Дум…Дум… — бормотала Катя, — О! Я придумала, что мы сделаем! Проведаем старика Желткова…
Снчала я даже не поняла, о ком она говорит. Она потянулась к телефону на стене, сняла трубку, набрала номер и весело прощебетала: «Сообщение для абонента «Мегамышь».
— Не делай этого, — завопила я.
Но она не остановилась.
— Макс, бросай все дела и приезжай к нам. Вечно твои «НКН». Пароли и явки по телефону…
И она продиктовала оператору свой номер. Затем положила трубку и пошла на кухню за второй бутылкой вина и новой порцией закусок.
— Что ты наделала!? Что еще за «НКН»? — снова вскричала я ей в след.
— Ника! Катя! Настя! — воскликнула она.
- А если он и правда приедет? И он наверняка будет думать, что это я его вызвала!
— Так круто же! — отозвалась с кухни Катька.
И тут телефон разразился призывной трелью.
— Возьмите кто-нибудь трубку, у меня руки мокрые! — прокричала Катя.
Настя насмешливо глянула на меня и не двинулась с места. Я опасливо потянулась к телефону, сняла трубку и сказала:
— Алло…
— Буду через 15 минут, диктуй адрес! — услышала я твой голос, и почувствовала, как мое сердце разгоняется в груди до неимоверных скоростей.
Сказав Катин адрес, я положила трубку и объявила девчонкам:
— Маус будет через пятнадцать минут!
Катя в экстазе запрыгала в дверях комнаты. Настя бросилась к своей сумке.
— Надо срочно накраситься!
— И переодеться! — вскрикнула Катька, стягивая через голову изрядно поношенную домашнюю футболку с «Металликой».
Ровно через пятнадцать минут мы были в полной боевой готовности. Еще через одну минуту раздался звонок в Катину дверь. Это был ты.
Катя распахнула дверь и издала радостный вопль:
— Ура! Макс! Заходи, у нас маленькая вечеринка с сыром, фруктами и вином.
Ты вошел, растерянно оглядываясь по сторонам, как в общем-то все люди, которые попадают в Катину квартиру впервые.
— У тебя тут клево, как-то по-хипповому, — похвалил ты, обращаясь к Кате.
— Да, у меня ведьмино логово. А угадай, что мы жжем?
Ты принюхался и предположил:
— Несчастных еретиков?
— Каких еще еретиков?! Это индийские благовония! Чистый сандал, — смущенно проговорила Катя.
— Похоже на чей-то старый сандаль, — продолжал паясничать ты, улыбаясь своей коронной улыбкой.
— Располагайся, сейчас я налью тебе вина, — щебетала Катя.
— Я за рулем, — сообщил ты, — сбирайтесь, поедем куда-нибудь, покатаемся!
Мы так обрадовались, что даже не стали расспрашивать, откуда у тебя тачка и куда мы поедем. Главное, что вечер спасен и приключениям быть!
Мы быстро собрали в мешок выпивку и закуску со стола, Катя взяла несколько кассет и фотоаппарат-мыльницу.
Через несколько минут мы уже мчали по ночному городу, время от времени делая большие глотки вина из бутылки, прикладываясь к ней по очереди. Мы подпевали песням, доносившимся из магнитолы, а ты все повторял:
— Как вы классно бухаете! Любо-дорого поглядеть!
В тот вечер мы побывали в нескольких интересных местах. Сначала любовались видами набережной в центре города и фотографировались в разных позах, потом в сумрачном парке качались на цепных качелях и прыгали на металлической сетке перевернутых футбольных ворот. Сетка стонала и гудела на все лады, мы хохотали как безумные. Ты хохотал над нами.
— Нет, вы точно чокнутые ведьмы! Но такие прикольные! Что мне с вами делать?
— Нам надо в аэропорт! — полупьяно полусерьезно заявила Катя.
- Что вы там будете делать? — поинтересовался ты.
— Провожать Павлика! — проорала Настя.
— Да, просто самолетики посмотрим, да и все, — детским голоском успокаивающе протянула Катя, повисая у тебя на локте и заглядывая в глаза.
Сказано — сделано. Мы поехали за город и затем, какими-то кружными путями оказались на лесной опушке, с которой открывался замечательный вид на взлетные полосы аэропорта.
Мы высыпали из машины как раз в тот момент, когда в небо взмывал огромный самолет. Девчонки заверещали и запрыгали от восторга. Ты вставил в магнитолу нашу кассету, прибавил звук и опустил стекло в дверце возле водительского сидения, а затем открыл очередную бутылку вина. Вокруг был потрясающий вид и сказочная атмосфера. Свежий уже совсем весенний воздух, чистое закатное небо с маленькими яркими звездочками, самолет, летящий вдаль и задорно подмигивающий навигационными огнями, музыка «Lacrimas Profundere» из салона машины, визги девчонок и твой веселый смех. Все это вместе дарило ощущение полета, словно еще чуть-чуть и случится что-то волшебное.
Выпив еще, мы стали танцевать, то и дело, поскальзываясь на талом снегу, Настя говорила, что эти шаманские танцы помогают вызывать новые самолеты. Но самолетов в тот вечер больше почему-то не было. И мы решили вернуться в центр и посетить «Арт-кафе».
Я заволновалась, что если там будет Д.?
Шепнула об этом Кате на ухо. Но Катя сказала, что это было бы даже хорошо, ведь он увидит меня с тобой и наверняка начнет ревновать. От ее слов я на некоторое время впала в раздумье. Хочу ли я, чтобы Д. ревновал? Хочу ли я, опять оказаться с вами двумя в одно и то же время и в одном месте?
Мы ехали в темноте по лесной дороге и вдруг в свете фар заметили, как впереди быстрым шагом идет какой-то человек.
— Как в клипе «Karma Police»! — с опаской в голосе проговорила Настя.
— Точно! Может, подвезем его? — предложил ты зловещим тоном.
— Нет-нет! А вдруг это лесной маньяк-убийца? — вскричала Катька.
И нас понесло, все стали сыпать предположения.
— А может он беглый каторжник?
— А может попаданец из параллельного мира?
— Или он просто любит «Karma Police» и все время играет в этот клип с автолюбителями?
— Или фанат-филателист в поисках редкой марки?
— Катька, ты напилась!
— А может, все-таки, обычный маньяк?
— Надо поскорее его объехать, пока на нас не набросился, — предложила Настя.
Ты прибавил газу и мы, обогнав таинственного человека, помчали по дороге в ночь. Когда мы въехали в город кассета закончилась, ты вытащил ее, бросил в бардачок и включил радио. Тут же, как по заказу зазвучала песня группы Radiohead — «Karma Police».
— Что за фигня творится?! Я же говорю — ведьмы! — прокомментировал ты.
Вопреки моим ожиданиям, в «Арт-кафе» не было ни Д., ни кого-то хоть мало-мальски знакомого. Да и вообще, в тот воскресный вечер кафе пустовало. Мы сели на полукруглый диван неподалеку от барной стойки. Ты пошел к бармену, а мы сразу же начали пьяно шушукаться.
— Классный день рождения! Кать, скажи? — зашипела Настя восторженно.
— Жалко, что Семена нет, было бы еще круче, — отозвалась Катя, — а то один на троих — это явно маловато, и все мужское внимание Никусе.
— Зря ты говоришь, он со всеми хорошо общается, — возразила Настя.
— Но смотрит только на Нику! — не унималась Катя.
— Никуда он не смотрит, — возразила я, неуклюже пытаясь защитить себя и тебя от их инсинуаций.
— Всегда мечтал это сделать! Как в американских мелодрамах, — сказал ты, подходя к нам.
В одной руке ты держал четыре бутылки пива, одно, конечно безалкогольное, а в другой блюдце с пирожным «Ёжик». В шоколадно-игольчатой спинке ежа горела маленькая именинная свечка.
— Какой хорошенький! — завизжала Катя, хлопая в ладоши как ребенок.
— Да, я такой! — ответствовал ты, расставляя на стол бутылки.
— Ёжик клевый, вилки тащи! — воскликнула Настя.
Ты сходил к бармену за пластиковыми вилками, и через секунду шоколадный ёжик был растерзан тремя голодными девочками.
Мы с тоской посмотрели на осиротевшее блюдечко с несколькими крошками и разводами крема. Оно выглядело как знак того, что праздник закончился. Катька пьяно зевнула и положила голову на плечо Насти.
— Это лучший день рождения, что у меня был! Так душевно, спасибо Максик, — сказала она.
— Поехали, развезу вас по домам что — ли? — предложил ты.
— Нас и так развезло! — хохотнула Настя.
Сначала мы доехали до Катиного дома, потом до Настиного. Настя не хотела расставаться, поэтому мы еще некоторое время курили втроем у ее подъезда. Настя твердила как заведенная:
— Маус, ты божественен! Просто герой! Восхитительный вечер!
— Это вы божественны и неповторимы! — вторил ты, буквально запихивая ее в подъезд.
А затем мы остались с тобой вдвоем. И между нами вдруг возникло необъяснимое напряжение. Я почти физически ощутила этот тяжелый сгусток энергии, повисший в воздухе, клубок из спутанных нитей сомнения, смущения и желания.
— Показывай дорогу, — наконец произнес ты и испытующе на меня посмотрел, когда мы сели в машину.
Я объяснила, как проехать в свой двор. До самого подъезда мы тягостно молчали. В этот момент я поняла, что мы впервые остались с тобой наедине, с той минуты, когда проснулись дома у Коли. После того, как провели вместе ночь. С тех пор прошло чуть больше трех месяцев, и я уже не надеялась на какое-то развитие событий. Мелкие встречи на концертах и посленовогодних вечеринках не в счет. К тому же, у меня еще теплилась надежда, что между мной и Д. есть что-то истинное и глубокое. Наивно, но мне хотелось так думать. А оказавшись вновь рядом с тобой, я ощутила смятение и одновременное притяжение, мне казалось, что я стою на распутье своих чувств, притом, что меня о них никто особо не спрашивал.
— У второго подъезда останови, пожалуйста, — попросила я, и, чтобы мои слова не казались уж очень сухими и отстраненными, добавила, — Вон там, на четвертом этаже мое окно.
— Ну, все, ты попалась! — обрадовано сказал ты.
— В смысле?
— Теперь я знаю, где ты живешь, и тебе от меня больше не скрыться. Если некуда звонить, Магомед будет приходить!
Я вздрогнула от внезапного восторга. Вот оно! Мой счастливый миг!
— Кстати, у меня теперь есть куда звонить. Вернее, присылать сообщения, — ответила я и назвала тебе позывной своего пейджера.
— Почему «Никамуха»? — удивился ты.
— Фамилия Мухина, — ответила я, смущаясь того, что не получилось произвести нужного эффекта.
— Хорошо, как-нибудь позвоню, Муха… — сказал ты, потянулся ко мне и поцеловал.
Легко. Утешительно. Прощаясь. Не обещая ничего.
— Ты сказала Желткову свою фамилию, а почему у него не спросила? — напустилась на меня Настя, когда на следующий день я рассказала ей обо всем.
— Забыла. Я вообще обо всем забыла, когда осталась с ним вдвоем. Между нами висит какая-то недосказанность. Мне вообще кажется, он ждет от меня чего-то, чего во мне нет, — ответила я.
— Что ты имеешь в виду? — протянула Настя, откидываясь на подушку и устраиваясь поудобнее на моей кровати. Она скрывалась у меня, сбежав со своих ненавистных еженедельных пар по материаловедению. Мамы и бабушки не было дома, и мы валялись в моей комнате и болтали.
— Сама не знаю, просто чувствую. Он все время так смотрит, будто вглубь души, я теряюсь, не знаю, как себя вести. И постоянно боюсь сказать или сделать какую — нибудь глупость.
— Вчера мы чего только не творили, а он все воспринял с юмором. Вспомни! Ты слишком робкая, будь активнее, если бы он не интересовался тобой, то не стал бы выпытывать адрес и обещать прийти.
Настя вдруг посмотрела на меня пристально.
— А вообще он прав. Я тоже вижу, в тебе не хватает кое-чего!
— Чего? — испугалась я.
— Да у тебя же брови совсем светлые, что их почти не видно! А это неправильно, брови для лица, как рама для картины! — вскричала Настя, притягивая меня за плечи к себе.
— Ты прямо как Верочка из «Служебного романа», — рассмеялась я, — сейчас будешь мне показывать, как выщипать рейсфедером бровь «как ниточку»?
— Ниточки носят только древние старухи, сейчас модны заметные и фигурные брови, широкие у переносицы, с узким хвостом и сексуальным изгибом!
Настя царственно повела головой и приподняла идеальную фигурную бровь, взглянув на меня, как именитый профессор на чахлого студента.
— Но, в твоем случае выщипывание не сильно поможет, ибо щипать почти нечего!
— А что тогда? — спросила я.
— Татуаж, окрашивание.
— Я боюсь татуаж, да и денег на него у меня точно нет.
— Можно покрасить химической краской для ресниц, — сообщила Настя, — Хочешь, можем сходить за краской и я сделаю из тебя красавицу?!
Конечно, я хотела. Мы быстро собрались, пересчитали по кошелькам мелочь и сгоняли в киоск бытовой химии неподалеку от моего дома.
По возвращении Настя начала колдовать надо мной. Сначала она долго и больно щипала волоски из моих бровей, потом разводила краску в водочной стопке, перемешивая зубочисткой, а потом тщательно прорисовывала мне новые модные контуры.
Когда она закончила, то попросила:
— В зеркало пока не смотрись, вот подействует состав, смоем через десять минут, и ты увидишь разницу. А пока можно чай заварить.
Я послушно отправилась на кухню, чтобы поставить чайник. По пути я не удержалась и, проходя мимо трюмо в прихожей, глянула в зеркало. Из него на меня смотрела девочка с бледным лицом и угольно-черными жирно поблескивающими бровями, изогнутыми как у опереточного злодея.
— Что ты надела со мной?! — воскликнула я на всю квартиру, не зная смеяться мне или рыдать.
— Я же сказала, пока не смотри, когда краска подействует, ты все смоешь, и будет красиво и естественно, — ответила Настя, выходя из комнаты.
— Ладно, — вздохнула я и продолжила свой путь на кухню.
В этот момент в дверь позвонили.
— Это Катька, — уверенно сказала Настя, — я ей сказала после пар к тебе приходить.
Поверив ей, я подошла к двери, щелкнула замком и открыла.
На пороге была не Катя. На пороге был ты.
Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Я с недоумением. Ты с неподдельным ужасом. Затем ты рассмеялся.
— Что у тебя с лицом? Мой приход так удивил?
— Нет, — смутилась я, — просто Настя решила поработать над моим имиджем.
— Выглядит так, будто ты упала в чан с… бровями! — сказал ты.
— Привет, Макс, заходи, не стой в дверях, — сказала подошедшая Настя.
— Я был в этом районе, вот, решил заглянуть, — сказал ты, вдруг тоже как-то смутившись.
Настя повела тебя в мою комнату, а я, наконец, добралась до кухни, включила чайник и вдруг поняла, что у нас нет ничего к чаю, кроме смородинового варенья. Вот, что еще меня напрягало, поняла я. Моя неказистость и необеспеченность. И Настя, и Катя, и ты сам, всегда модно одетые, дети богатых родителей. А мы с моей мамой и бабушкой жили весьма скромно, что выражалось и в отсутствии модных шмоток и косметики, и в пустом холодильнике.
«Все-таки, надо искать работу, чтобы не выглядеть так жалко», — решила я и стала отмывать брови над кухонной раковиной. Краска успела впитаться в кожу, и мои брови были устрашающе черны.
Когда я принесла в комнату чай и варенье, то увидела, как вы с Настей сидя на диване, разглядываете, мой выпускной детсадовский альбом и смеетесь.
— У вас был детсад или паноптикум? — спросил ты, глядя на общее фото, — Все такие смешные, вот у этого мальчика очень выпученные глаза, а эта воспитательница, вылитая бабка из фильма «Сбрось маму с поезда». Хотя Настя миленькая, как кукла!
Настя тут же залилась розовым румянцем от удовольствия.
— А где ты?
— Вот, — указала я на фото ребенка в белой рубашке, которого ты, во-первых, назвал мальчиком, а во-вторых, пучеглазым.
— Не может быть! — ты поднял на меня насмешливый взгляд.
— У меня были тонкие волосы, и банты не держались, — пояснила я, — бабушка стригла меня под мальчика. А глаза такие, потому, что, один раз в садике мне выдали фотку с закрытыми глазами и объяснили, что это я моргнула. С тех пор я стала бояться моргнуть!
— К счастью, это все в прошлом, — сказал ты, широко улыбаясь и захлопывая альбом, — и, кстати, как вы себя чувствуете после вчерашнего?
— Отлично, надо как-нибудь повторить! — сказала я, следуя совету Насти, быть смелее в общении с тобой.
— Да, у нас ведь тоже день рождения через месяц! — подхватила Настя.
— Обязательно повторим! — пообещал ты и встал с дивана, — Мне пора, я так, заскочил на минутку, поздороваться.
Ты чмокнул в щеку по очереди каждую из нас и ушел, так же неожиданно, как появился.
Когда за тобой закрылась дверь, Настя вскричала:
— Почему мы не спросили у него фамилию?
— Да какая разница, он больше не придет, его отпугнули брови и садичные фотки! — ответила я.
Вечером того же дня ты прислал мне сообщение: «Жаль, что ты была не одна. С непонятной любовью, Маус».
Прочитав, я сильно разволновалась. Что это значит? Шутка? Признание в любви? Намек на секс?
Не помня себя, я надела кроссовки, накинула куртку и побежала на улицу к автомату, отправить тебе ответ: «Сообщение для «Мегамышь»: завтра буду одна».
Сделав это, я тут же пожалела. Что, если ты подумаешь, будто я навязываюсь и специально тебя заманиваю?
Но в эту секунду пейджер запищал и я прочитала: «Буду завтра, в то же время!»
«Буду ждать!» — ответила я и решительно отошла от телефона-автомата.
Я не успела дойти до подъезда, как пришло очередное сообщение: «Целую ниже!»
Что значит «ниже», что за намеки? Я задохнулась от смущения и предвкушения встречи. О чем мы будем говорить? Что мы будем делать, когда ты придешь завтра? Неужели снова?
Нет-нет. Это исключено. Я ведь люблю Д. И пускай после нового года мы ни разу не виделись, он иногда присылал мне сообщения и мы созванивались. И он все время говорил, что хочет встретиться, но не хватает времени, и я надеялась, что когда-то он все же найдет несколько свободных часов для меня.
Прокручивая по пути все эти мысли, я вдруг, неожиданно для себя рассердилась. Какого черта?! Сколько мне еще слышать его отговорки и ждать, когда он предложит свидание? Настя права, если мужчина хочет, он приходит, если девушка ему нужна, он ее найдет. Д. все это время не искал, не приходил и не хотел. А ты, и нашел и пришел, и кажется, хочешь. А я?
Я просто не могла поверить, что можно просто так взять и начать встречаться с тобой.
Но на следующий день я была во всеоружии. Нам как раз дали стипендию, и я, сбежав с последней пары по физ-ре, помчала домой. По пути я купила колбасу, сыр и зелень для пиццы. Я решила, что устрою для тебя королевский прием.
Все шло идеально. Я успела замесить тесто, принять душ, надеть обтягивающую футболку и джинсы, накраситься, засунуть пиццу в духовку и еще раз протереть лосьоном брови. После нескольких тщательных оттираний и умываний за последние сутки, они приобрели вполне сносный вид.
Увидев тебя снова на своем пороге, я едва не потеряла сознание от волнения. Я боялась на тебя взглянуть, а ты как специально сверлил меня взглядом.
— Проходи, раздевайся, я пока пиццу достану, — сказала я.
— Ты сама приготовила? Для меня? — удивился ты, потянулся, чтобы поцеловать, но я увильнула на кухню.
Сняв куртку и ботинки, ты последовал за мной. Я вытащила противень с пиццей из духовки, поставила сверху на плиту. Сняла кухонные варежки прихватки. Положила их на стол, хотела уже обернуться и предложить тебе попробовать свое творение. И в этот момент ты подошел сзади и обнял меня. Подышал в волосы, потом поцеловал в ямку под мочкой уха, а затем стал нежно целовать шею. Еще через мгновение, ты развернул меня лицом к себе, и мы поцеловались по настоящему, так же как в ту безумную ночь.
Мне казалось, земля уходит из под ног. Кровь стучала в ушах. Ты поднял вверх мои руки и одним движением стащил с меня футболку.
— Нет, нет, не здесь, — только и смогла выдохнуть я.
Прикрываясь футболкой, я направилась в свою комнату, ты устремился за мной. Мы упали на кровать, и продолжили начатое. Мне казалось, я улетаю в какие-то неведомые головокружительные миры, где нет ничего и никого, кроме нас двоих.
Ты уже расстегнул ремень на моих джинсах, как вдруг раздался звонок в дверь.
— Ты кого-то еще ждешь? — шепотом спросил ты.
— Никого, но надо пойти посмотреть, — я испуганно вскочила с кровати, натянула футболку и, пригладив волосы, пошла в прихожую.
— Если это Настя, не открывай, — сказал ты мне вслед.
Я посмотрела в глазок и увидела старшую по подъезду. Вездесущую активную тетку, которая дружила с моей бабушкой. Если ей не открыть и не узнать чего она хочет, она будет наведываться и трезвонить в дверь каждые полчаса.
— Люда дома? — сразу напустилась тетка, едва я отворила.
— Нет, на работе.
— А Юля?
— Тоже.
— Передай тогда Люде, что пенсия в пятницу будет не в 10–00, как обычно, а в 12–30! У Зинаиды добавился второй участок, — прогремела она.
Я кивнула.
— Повтори, — потребовала тетка, с любопытством косясь на твои ботинки у входа.
— У Зинаиды второй участок, — покорно отозвалась я.
— Пятница, 12–30! — не отставала она, принюхиваясь к запахам квартиры, — Что печем?
— Испекли уже. Пиццу. Пенсия. Пятница, 12–30. Спасибо! До свидания! — отчетливо проговорила я, давая ей понять, что разговор окончен.
— Не забудь, передай! — снова повторила старшая по подъезду и, наконец, удалилась.
Я вернулась в комнату. Ты чинно сидел в моем любимом кресле наигрывал что-то на гитаре и смотрел в окно. Я отметила, что ты тоже надел футболку и аккуратно расправил плед на кровати, так словно ничего не было.
— Может, чаю попьем? — предложила я.
Потом мы пили чай, ели пиццу. Ты хвалил мое кулинарное искусство. Я опять смущалась. Не знала, что говорить.
За те несколько минут, пока мы были на кухне, в дверь звонили еще ТРИ раза!
Сначала соседская девочка. Спросила, не оставляла ли ее мама у нас ключи от их квартиры. Потом, сантехник, пришедший к другим соседям, ошибся дверью. Потом принесли телеграмму от слегка выжевшей из ума бабушкиной старшей сестры бабы Нади, с приглашением на день рождения. Будто бы мы и так не знали. Я была в бешенстве, ты смеялся:
— Не дом, а музыкальная шкатулка!
— Обычно такого не бывает, — попыталась я оправдаться.
Ты встал с места, привлек меня к себе и нежно поцеловал, но уже без той страсти, что была ранее.
— Я пожалуй пойду, — сказал ты, — надо еще по делам заскочить. Встретимся в субботу?
— В субботу день рождения бабушки Нади, — сказала я, потрясая зловещей телеграммой.
— Не ходи, а то вдруг она опять захочет подстричь тебя под мальчика! — предостерег ты.
— Это не та. Та скальп снимет, если не приду.
Я проводила тебя в прихожую, и когда ты уже надевал куртку, в дверь снова позвонили. Это была Катька.
Я открыла, и она залетела, тараторя на ходу:
— Ника, выручай, горю! Мне надо колористику сделать, у Насти тоже завал!
Увидев тебя, она пискнула:
— Макс!? Какими судьбами?!
И тут же смутилась и игриво заулыбалась:
— Ой, я не вовремя?
— Сегодня все не вовремя, — пробурчала я.
И когда ты ушел, она с утроенной силой набросилась на меня:
— Рассказывай! Как он тут отказался? Что вы делали? Ты узнала его фамилию?
Последующие три дня я, то терзалась сомнениями и муками совести, то предавалась сладостным мечтам. Было давно уже ясно, что Д. не считал меня своей девушкой, и наши отношения с ним последнее время были больше дружескими. Да, он изредка звонил, мы болтали о всякой фигне, смеялись и все. Ни свиданий, ни разговоров о чувствах у нас не было. Но, ведь я после нового года убедила себя, что люблю его и только его, и буду ждать взаимности сколько угодно. Но стоило тебе появиться на горизонте, как я тут же потеряла голову. Могу ли я любить сразу двоих? А может, в таком случае никого?
И все равно, я мечтала о тебе, прокручивая в голове воспоминания.
— Однозначно, Макс! — твердо сказала Катя, когда я поделилась своими сомнениями, во время второго вечера каторжной работы над колористикой. Мы уже отрисовали полный альбом цветовых растяжек для Кати. И приступили к Настиному.
— Во-первых, Д. все-таки староват и бедноват, во-вторых, Макс и красивее и веселее, и на тачке к тому же.
— Но мне трудно дается общение с ним, и я про него ничего не знаю. А с Д. всегда есть о чем поговорить.
— Так вы не разговаривайте, а трахайтесь, — предложила Настя.
— С этим тоже проблема, словно какое-то проклятье над нами, — ответила я.
— А вообще, встречайся с ними параллельно, постепенно кто-то один самоустранится, — сказала Настя.
— Но как же?! Это ведь неправильно! — воскликнула Катя.
— А вы, что реально думаете, что они все тусуются только с одной? Посмотрите на Илью, он как волочился за каждой юбкой, так и продолжает. Скоро ему снимут гипс и вообще, я чувствую, пойдет в разнос. Так что, я решила больше не париться по этому поводу. Приедет из отпуска Семен, я его соблазню! — объявила Настя.
Мы с Катей рты пооткрывали от изумления.
Насладившись созданным эффектом, Настя улыбнулась:
— Да бросьте, дело-то житейское. Все гораздо проще, чем вы думаете!
Вот и Оля так же говорила, припомнила я. Может быть, действительно стоило последовать Настиному совету?
В субботу я, как и ожидалось, была в кругу семьи, в гостях у бабы Нади, за пышным столом с рыбным пирогом, салатами, холодцом и фирменной клюквенной наливочкой. Надежда Николаевна старшая из трех сестер Мухиных отмечала свой шестьдесят девятый день рождения и собрала вокруг себя, как она говорила «свой любимый мушиный рой». Судьба нашей семьи сложилась странно, и в этом даже можно было отследить какой-то злой рок.
Две из трех сестер, баба Надя и баба Нюра рано овдовели, а моя баба Люда развелась со своим мужем еще до перестройки. У всех трех сестер были дочери, по две у Нюры и Нади и одна — моя мама, у бабы Люды. Все эти дочери были либо не замужем, либо в разводе. И у каждой из них было по одной дочери. И так мы образовывали целый клан, состоящий из трех поколений женщин, не включающий ни одной особи мужского пола. С четырьмя своими троюродными сестрами я никогда не была особо дружна, они все были сильно старше меня. В детстве их заставляли нянчиться со мной, а им хотелось бегать, играть, шушукаться о своих девичьих секретиках. Поэтому у них всегда было ко мне слегка пренебрежительное отношение.
В тот день за нашим большим столом все разговоры были о грядущем грандиозном событии. Старшая внучка бабы Нади — Алена собиралась этим летом выйти замуж. Ей уже было 30 лет, и все тетки наперебой твердили, не утруждая себя особым тактом:
— Аленушка, молодец, дождалась наконец-то!
— В тридцать-то лет поздновато, а детей когда рожать?!
— Хорошо, что он тебя до 35 не промариновал, видать совесть проснулась!
Алена то бледнела, то краснела, и ей явно хотелось поскорей сбежать с этого банкета. Так же как и мне.
— А ты, малая, не завела еще жениха? — спросила баба Надя, обращаясь ко мне, видимо решив пожалеть свою внучку.
— Рано ей замуж, — вступилась баба Люда, — пусть сначала профессию получит!
— А кто говорит «про замуж», так для тела, для души, — не унималась подвыпившая баба Надя.
Я была уже близка к нервному срыву, но тут у меня на поясе завибрировал пейджер: «Хочу тебя украсть! Маус».
Сорвавшись с места, я бросилась к телефону и надиктовала оператору сообщение с адресом бабушки и добавила: «Пожалуйста, скорее!»
Затем я прокралась к маме и на ухо объяснила ей ситуацию. Баба Надя среагировала мгновенно:
— Больше двух — говорят вслух! О чем шепчетесь?
— Ни о чем. Просто за Никой мальчик должен заехать, — голосом виноватой школьницы проговорила мама.
— Мужчина! Я же говорила! Для души-то нужно! — проревела баба Надя.
Все остальные засуетились и заохали.
— Надо чайник снова вскипятить!
— Надо чистую тарелку ему!
— Надо холодца еще достать!
— Да как ты выглядишь-то? Ника, причешись, губы подкрась!
— Принесите кто-нибудь еще наливки из кладовки!
— Он не пьет, он за рулем, и вообще он сюда не будет подниматься, мы спешим, — попыталась я сдержать их натиск.
— Как это?! Неуважение! Пусть заходит, мы его не съедим! — вопила в экстазе баба Надя, но блеск в ее глазах говорил скорее об обратном.
Встретив тебя у подъезда, я наклонилась к окну машины и взмолилась:
— Макс, пойдем, пожалуйста, на минутку, поднимемся? А то они меня не отпустят!
— Кто?
— Бабки, тетки и злые сестры!
Ты усмехнулся. Вышел из машины, держа в руках симпатичную коробочку конфет. Взял ты ее специально для бабки или она все-таки предназначалась для меня, я так и не узнала, но баба Надя была в восторге.
— Хорош, хорош! — твердила она, заливаясь пунцовым румянцем.
— Простите, Бога ради, не могу пройти, у моей мамы тоже сегодня день рождения, я вот только от стола. Верно говорят, что все прекрасные женщины рождаются весной! — говорил ты, и представительницы моей семьи смотрели на тебя влюбленными глазами.
— И не беспокойтесь, привезу Нику домой во время! — заверил ты их самым галантным тоном.
— Идите, гуляйте, молодежь! — милостиво разрешила баба Надя, и мы пулей вылетели из ее гостеприимного дома.
— Не смотри наверх, — сказала я тебе, когда мы вышли из подъезда.
— А что? — спросил ты и, обернувшись, поднял глаза.
На лоджии третьего этажа стояли женщины нашего клана и только что платками вслед не махали.
— Крутая у тебя семья, — сказал ты, когда мы уже сели в машину.
— Извини, родню не выбирают, — смутилась я.
— Да, я серьезно, как в сказке: принцесса и ее бабки и сестры!
— Куда мы едем? — спросила я.
— Туда, откуда им нас не достать! — ответил ты.
Мы выехали за город и мчали по трассе на максимально допустимой скорости. Ты включил магнитолу, зазвучала кассета, которая играла, когда мы ездили в аэропорт.
— Это же наша кассета! — спохватилась я.
— Да, и я ее слушаю!
Ты слушал нашу любимую кассету, не вынимая из магнитолы всю неделю?! Со мной такое случалось, если музыка напоминала о чем-то важном, приятном или щемящее грустном, о неразделенной любви, например. Может быть, и с тобой было то же самое, и ты слушал песни «Lacrimas Profundere», вспоминая обо мне…
Мне хотелось так думать, очень хотелось не снимать эти розовые очки подольше, ведь все происходило, как в горячо любимых Настей «Жестоких играх». Мы летели в машине по пустой дороге, шальное весеннее солнце било в глаза, вокруг был только лес и горы. Ты то и дело поглядывал на меня поверх солнечных очков. Ты выглядел круто. Я робела и млела, когда ты иногда поглаживал кончиками пальцев мою руку. Нам снова было не о чем говорить, но нам и не хотелось, все было ясно без слов.
Ты съехал на обочину недалеко от еле заметной тропинки, ведущей в лес. Мы вышли из машины, ты взял меня за руку и повел вглубь леса. Тропинка вела в гору. Мы поднимались все дальше и выше. Идти было все труднее, в лесу еще лежал снег, несколько раз я поскальзывалась и чуть не падала, но ты вовремя меня подхватывал.
— Куда идем? — снова спросила я.
— Скоро увидишь! — пообещал ты.
Я и правда скоро увидела. Мы вышли к вершине горы. Там была небольшая площадка, посреди которой возвышался огромный плоский камень, залитый солнцем. С вершины открывался умопомрачительный вид на горы и лес. Вокруг было столько неба и воздуха, что хотелось вопить и прыгать от восторга. Я взобралась на камень, уселась и спросила, беззаботно болтая ногами:
— Это что, языческий алтарь для жертвоприношений?
— А может алтарь любви? — ухмыльнулся ты.
— Да, похоже, — ответила я, проводя ладонью по теплой и шершавой поверхности камня.
Ты подошел ко мне вплотную, развел руками мои колени и встал между ними, обнимая меня и целуя лоб, глаза, щеки, шею. Затем ты расстегнул сначала свою куртку, затем мою, и через мгновение твои руки оказались у меня под свитером. Ты поцеловал мои губы жарко, жадно, так словно ждал этого всю жизнь. Я ответил на поцелуй, но при этом у меня в голове вихрем пронеслись все мысли и разговоры с девчонками о тебе. Я собралась с духом и, слегка оттолкнув тебя, спросила:
— Макс, Макс, подожди… А где ты работаешь?
— В ресторане, барменом, — ответил ты, утыкаясь носом в мою шею.
При этом твои руки у меня на спине уже всю сражались с застежкой бюстгальтера.
— Макс, Макс, а сколько тебе лет? — не унималась я.
— Двадцать три, — простонал ты мне на ухо, плавно опуская меня спиной на камень, и слегка наваливаясь сверху.
Твои руки добрались до моей груди, и теперь горячие ладони каждым касанием, пробуждали в моем теле разряды тока. Ты снова потянулся ко мне, чтобы поцеловать, но я из последних сил прошептала тебе в лицо:
— А какая у тебя фамилия?
— Ерёмин, — выдохнул ты и закрыл мне рот поцелуем.
Было ясно, что если мы не прекратим, то все произойдет прямо там, на странном плоском горном камне. И, несмотря на всю свою страсть к тебе и желание, я не могла позволить этому случиться. Передо мной будто стоял образ Насти, говорящей: «Предаваясь неистовой любви, помни о контрацепции, ни то попадешь в ад!»
Но спрашивать тебя об этом в тот момент, посреди леса было бы странно. Да и сама перспектива была странной. Дикие и свободные на лоне природы? Возможно, но ведь не в глуши уральских гор в середине марта!
Внезапно в моей голове родилась одна грандиозная в своей гениальности мысль:
— Макс, поехали ко мне! Дома ведь никого! — сказала я, отстраняясь от тебя.
— А толпа злых бабушек не нагрянет? — с опаской спросил ты.
— Нет, они будут праздновать до ночи.
— А соседи и сантехники?
— Я отключу звонок.
Не знаю, откуда во мне взялось столько смелости, но я смогла тебя убедить. Мы спустились с горы и помчали обратно в город.
Едва приехав домой и, добравшись до кровати, мы набросились друг на друга, словно дикие звери. Целовались и сжимали друг друга в объятиях до слез, до боли, до хруста костей. Было непонятно, как люди, сказавшие друг другу за время знакомства всего несколько фраз, могут так сильно притягивать друг друга физически. Я горела в твоих руках, растворялась в них и плыла за грань реальности.
Но частица разума напомнила мне, что больше я не должна совершить ни одной ошибки с тобой, чтобы потом не умирать от ужаса, считая дни.
— У тебя есть? — прохрипела я голосом наркомана со стажем.
— Что? — не понял ты, а через секунду тебя озарило, и ты помотал головой, — нет, я забыл…
На это лицо было жалко смотреть, но я спасла ситуацию:
— Погоди, я сейчас.
Я вскочила с кровати и побежала в коридор, там, в потайном кармане моей сумки, с которой я обычно ходила в колледж, лежала маленькая серебристая коробочка с надписью «Durex» — подарок Насти на 8 марта. Она как обычно, была в своем репертуаре. В тот момент я мысленно возносила ей хвалебные речи.
Зажав коробочку в ладони, я уже хотела вернуться, как услышала, что в моем кармане прожужжал пейджер.
Я достала его и прочитала: «Привет, малыш! Может быть, сегодня погуляем по крышам?»
Я чуть не взывала от отчаяния. «Почему именно сейчас?» — вспыхнули огненные буквы в моем мозгу. Я стояла полуголая посреди коридора своей квартиры, сжимая в одной руке коробку с презервативами, а в другой пейджер с сообщением от Д., которого я ждала два месяца, и не могла сдвинуться с места.
В моей комнате на кровати меня ждал разгоряченный парень, которого я хотела, а где-то в нескольких кварталах от меня, мужчина, которого я любила, ждал ответа на предложение погулять.
Очнувшись от ступора я положила и пейджер и коробку в карман своей куртки. Вернулась в комнату. Встретилась с тобой взглядом и сказала:
— Не смогла найти, наверно Настя взяла.
— Вы что тоже друг у друга стреляете? — усмехнулся ты.
— Не так часто, как ты думаешь, — ответила я.
— Может быть, и так сойдет? Я осторожно, — с надеждой предложил ты.
Я помотала головой.
— Я тогда пожалуй пойду, — сказал ты.
— А ты приходил только за этим?
— Я не думал, что до такого дойдет, честно. А теперь мне предстоит пережить несколько неприятных минут. Извини.
Я не стала тебя удерживать. Только вышла с тобой из подъезда, проводила до машины, где мы еще немного поцеловались на прощание. И когда твоя машина скрылась из вида, я бросилась пулей к спасительному автомату. Сунула в отверстие наверху желтый жетон, набрала номер и, дождавшись ответа, сказала:
— Привет, Карлсон, это малыш! На какую крышу мне залезать?!
В тот момент я все еще хотела тебя, безумно любила Д., а себя ненавидела.
[1] Это то, что ты получишь, когда замутишь с нами…