Хроники Ники

Декабрь 2000 г. — Pretty Fly, союз с понаехавшим и итальянский жеребец

Он не нашел себе другую,

он влюбился в ведьму, и

Ушел на дно, камнем на дно

Он вылетел за ней в трубу

(с) Сплин — «Моя любовь»

Методист нашей группы англичанка Лариса Викторовна в конце пары по английскому радостно объявила, что близится католическое Рождество. Она была буквально помешана на этом празднике и каждый год в честь него устраивала среди своих студентов конкурс песни на английском языке. Вот и в этот раз она напомнила, что мы — как ее группа, должны приготовить к этому празднику какую-нибудь запоминающуюся яркую песню. Тем временем, мы с Олей, как обычно, сидели на задней парте, увлеченно писали друг другу записки, перешептывались и хихикали.

— Не понимаю, что это за слово, — написала Оля и подчеркнула карандашом среди текста в учебнике слово «pedestrian».

— Пешеходный, — ответила я.

— Пе-дис-три-ан, — усердно забубнила Оля, — педистриан, ну и слова у них, бедные пешеходы! А это что за слово?

Она указала на слово «wholesaler».

— Кажется, оптовый торговец или продавец, что-то в этом роде, — шепотом ответила я.

— Ху-ли-за-лер?! Нет, они точно все там чокнутые! — выдавила из себя Оля, краснея и еле сдерживаясь, чтоб не рассмеяться в голос.

— Какой еще «хулизалер»?!! Это читается как «холсэлэ», — тоже смеясь, сказала я.

— Но почему? Ведь слово «who» читается как «ху»? — упиралась Оля.

— Потому, что тут не «who» а «whole», — втолковывала я ей.

— Но ведь «whole» — это же дыра?!

Заметив наши смех и шушуканье, англичанка подошла к нам и сказала:

— Никишина и Мухина, опять веселитесь? Уже над сценарием начали работать?! So, It`s wonderful! Назначаю вас ответственными за мероприятие, с вас музыкальный номер! In English!

Когда пара закончилась, мы обсудили наше положение и поняли, что влипли! Справиться вдвоем не представлялось возможным, что это за музыкальный номер, где участвуют всего двое? Жалкий дуэт? Нас ждет позор и провал! Надеяться, что в группе найдутся добровольцы, не приходилось, все предпочитали отсидеться в кустах, тем более нас официально назначили. На Каща тоже сильно рассчитывать не стоило, во-первых, он был в немецкой группе, а во-вторых, абсолютно не творческая личность, вдобавок избегающая всякой публичности.

— Нам нужен кто-то третий, для гармонии, — сказала Оля, — и лучше, чтоб мужик.

— Оля, у нас в английской группе всего трое парней, выбор не велик, — печально заметила я, так как, все эти три персонажа были весьма и весьма сомнительны.

Первый Дима Зуев — упитанный, медлительный, добрый, но не слишком симпатичный и умный, совершенно без чувства юмора. Разглядеть в нем сценический талант было практически невозможно. Второй закадычный друг Димы — Вася Власов, об этом даже и даже и думать было нечего — маленький, худенький, с бегающими глазками, шепелявый ботан и женоненавистник. Третий — Ваня Новиков — ничем не примечательный, средний во всех отношениях парень.

Вообще говоря, Ваня был тем человеком, чье существование рядом мы просто не замечали, до той минуты, пока не решили вспомнить, кто из парней кроме Каща вообще с нами учится.

— Новиков более-менее адекватный, — сказала Оля, — может, предложим ему?

— Я не знаю, его вроде Ваня зовут, — сказала я, — странно, но мы, по-моему, за все время учебы ни разу с ним не разговаривали.

— Разговаривали, — напомнила Оля, — в прошлом году, помнишь, он тогда изображал Джоржа Майкла, а девчонки оленей Санты? Ну, это: «Ласт крисмас ай гив ю маха» — с безумным акцентом фальшиво пропела она, — Чудовищная фигня! А мы им помогали делать костюмы и грим, и ты еще предлагала ему проколоть ухо.

Вспомнив, я в ужасе закатила глаза. В прошлом году мне очень хотелось выступать, но я не смогла побороть стеснение, поэтому и вызвалась помогать с костюмами и реквизитом, а Оля присоединилась уже просто за компанию. Песню для праздника делали девчонки из общаги, они Новикова и припахали. Следовательно, у парня, был какой-никакой опыт. И, поскольку других подходящих кандидатур не было, мы решили рискнуть и обратиться к нему.

Мы настигли Новикова на крыльце колледжа, в самом начале большой перемены. Ваня стоял к нам спиной и курил.

— Смотри, какая у него классная задница, — прошептала Оля, пихнув меня локтем в бок.

Я посмотрела. Перед нами был обычный парень: невысокого роста, среднего телосложения, с русыми волосами, стоящими ежиком, одетый в черные джинсы и короткий черный пуховик. Хотя, надо признать, джинсы, и правда, сидели на нем отлично, да и вообще, фигура у него была неплохая.

— Ваня, дай, пожалуйста, зажигалку, — обратилась к нему Оля ласковым и в тоже время повелительным тоном.

Ваня обернулся, спокойно молча, достал зажигалку и дал прикурить сначала ей, потом мне.

— Ваня, мы долго думали и решили, что нам нужен ты, — деловито произнесла Оля.

— Что вы хотите со мной сделать? — спросил он и вдруг улыбнулся так обаятельно, что на мгновение мне показалось, будто среди пасмурного неба, вдруг промелькнуло солнце. У него оказался очень низкий и глубокий с легкой хрипотцой голос, несоответствие которого с внешностью Ивана было настолько необычным, как если бы, я увидела милого котенка и ждала, что он издаст тоненькое «мяу», а он бы внезапно зарычал как взрослый лев. Я не удержалась и улыбнулась в ответ.

Оля тем временем продолжала:

— Хотим, чтобы ты поучаствовал с нами в групповом…

— Не слушай ее, — вмешалась я, видя, что Новиков перестал улыбаться и смотрит настороженно. — Давайте сделаем что-то яркое, смешное, помните группу «The offspring»? Что если нам в этом году для конкурса сделать прикольную сценку по мотивам их клипа «Pretty fly»? Например, ты Ваня будешь главным, тем смешным чуваком, в кепке и цепях, а мы с Олей будем девицами в коротких шортиках — на бэк-вокале и подтанцовке. Иван вытаращил на меня чистые серо-голубые глаза, а потом рассмеялся и сказал:

— Ну, хорошо, я согласен, давайте!

После пар в этот же день мы втроем собрались в коридоре возле библиотеки и придумали сценарий нашего выступления, и через неделю с успехом исполнили задуманное на концерте. Кроме того, нам все-таки удалось уговорить Каща поучаствовать, и он исполнил все остальные роли в нашем клипе, где не было слов, а только выходы в разных костюмах, в том числе и роль прелестной девочки в розовой пачке балерины, которая кружится на лужайке, а потом в ужасе убегает, увидев главного героя. Во время нашего выступления все хохотали до слез, и хотя мы не заняли на конкурсе никакого места, и англичанка сказала, что мы ее опозорили, на некоторое время мы стали знаменитостями колледжа.

А в течение всей недели, до выступления, мы с Олей, желая подбодрить парня, чтобы он не соскочил с нашего проекта, дурачась, писали Новикову записки с всякими глупыми намеками. Мол, он наш вдохновитель и демиург, мы от него без ума, влюбились и теперь сгораем от страсти. Предлагали создать тройственный союз, жить вместе и любить друг друга до гробовой доски. Ваня то отшучивался, то начинал писать, будто всерьез заинтересовался этой идеей, рассуждая про наш общий быт и обязанности по дому: кто из нас, за что будет отвечать, кто борщ варить, а кто стирать его одежду.

Это было конечно невероятно глупо, но нам было весело. Я и не подозревала, что Иван окажется таким непосредственным, добрым и интересным парнем, и искренне удивлялась, как мы с Олей столько времени проучившись вместе с ним, не замечали рядом с собой такую неординарную личность полную явных достоинств?! Я ловила себя на мысли, что скучаю по нему, если он вдруг не приходил на пары, и постоянно ждала встречи с ним.

Оля наоборот, охладела к нему, почти сразу после выступления. Она не желала больше писать записок и вообще общаться с Иваном.

— Ты больше не любишь нашего Ваньку? Хочешь разрушить тройственный союз? — спрашивала я ее.

— Ника, — удивлялась Оля, — цель достигнута, куда больше? Он же «дерЁвня», и вообще будь с ним осторожнее, а то и правда, влюбитесь друг в друга, что потом делать? Переедешь к нему в общагу?

Всех неместных парней и девчонок из группы Оля называла «наша дерЁвня». Она считала их примитивными, хищными и алчными существами, которые «понаехали из своих Крыжопольсков», хотят тут зацепиться, чтобы не возвращаться обратно в колхоз. Она предпочитала общаться только с местными, чтобы не допустить даже маленького шанса, влюбиться в кого-то из области.

— Только представь, что у них там, родня: батя, тетка, кумовья, родовой поместье! Самогонка, сало, баян! Коровы мычат, поросятам дай! Бррр! — потешалась Оля, расписывая мне представляемый ею «нехитрый быт деревенщины».

А я даже на минуту не думала об Иване, как о каком-то там дремучем провинциале. Очень скоро я поняла, что он стал мне другом. И я продолжала писать ему записки, а он мне. И после пар мы стали часто гулять вдвоем. Оказалось, он, так же как и я, любит русский рок и тяжелую музыку, немного играет на гитаре и обожает читать фантастику. Мы обменивались книгами, кассетами и дисками, ходили в кино, часами болтали на всевозможные темы. Еще мы полюбили вместе делать домашние задания, подолгу сидели в библиотеке, я делала за него английский и писала ему рефераты по правоведению, а он решал мне задачи по экономике и оформлял лабораторные по БЖД. Я показала ему свои стихи, и он не смеялся, а наоборот, похвалил мое творчество и предложил написать вместе песню.

Мне нравилось в нем буквально все: и как он легко улыбается, когда говорит, и как звучит его голос, и как он смотрит на меня слегка исподлобья, как смеется над моими шутками, и нравилось называть его полным именем — Иван. И я нередко, обращаясь к нему, к любой фразе ласково добавляла: «О, Иван», и с каким-то странным наслаждением замечала, как он смущается.

Оля и Кащ часто прогуливали, и иногда получалось так, что я весь день общалась только с Иваном. Я была полностью поглощена им, если его не было рядом, я чувствовала почти физический дискомфорт. Все что мне нравилось или наоборот раздражало, мне хотелось обсудить именно с ним, поделиться своими ощущениями, зная, что только он меня поймет.

Однажды, когда мы переписывались на экономике, он гелевой ручкой нарисовал огромное на весь тетрадный лист сердце с пронзавшей его стрелой и синие капли крови, сочащиеся из раны, в середине рисунка мелкими буквами было написано «люблю тебя». Выглядело это по — школьному забавно, но до ужаса мило.

— Я знаю это и тоже люблю тебя, о, Иван, посланный мне звездами! — подписала я под рисунком в обычной нашей шутливой манере.

— А если серьезно? Без всяких там звезд и без приколов? — вдруг спросил Иван.

Я не знала, что ответить, просто посмотрела ему в глаза и вдруг поняла, что он действительно не шутит. Это открытие было таким приятным и одновременно пугающим. Меня раздирали сомнения. С одной стороны, меня радовало, что он рядом, радовало, что он любит, и радовали мои собственные чувства к нему. Но что-то в этом было не то. Я не считала эти чувства настоящей любовью. Хотелось оставить все на уровне дружбы, хотелось продолжать нашу игру, и сохранить себе частичку «себя», той, которая ждет чего-то сказочного от жизни, чего-то безумного в хорошем смысле, и не такого обыденного, как роман с одногруппником. Я опасалась, что он захочет перейти от слов к делу, но дальше нежных взглядов и любовных писем Иван ничего предпринимать не стал. Все же он был приличным парнем, а приличные парни начинают действовать, только после определенных «сигналов» посланных девушкой. Ну, там, не отводить взгляда, если смотрит в глаза, не отдвигаться, если сел рядом слишком близко и все такое в этом духе. А я этих сигналов не подавала, и поэтому Иван даже за руку меня ни разу не взял.

Однажды, на паре по экологии, я, желая слегка подразнить его, написала:

— Тебе хочется меня поцеловать?

— Хочется, — ответил он.

— Почему не целуешь? — спросила я.

— Я люблю тебя настолько, что боюсь прикоснуться, — написал Иван.

Может быть, это было с моей стороны эгоистично, но мне было приятно. Да, что там, мне было классно! Все равно, что лететь с бешеной скоростью в потоках ветра на аттракционе «Орбита»! Рядом с ним я чувствовала себя богиней, нимфой или еще каким-то неземным нарциссичным существом. И даже понимала в некотором роде Настю. Быть предметом искренней любви и обожания вполне симпатичного парня — поистине редкое удовольствие.

***

Настя же за последние несколько месяцев окончательно сошла с ума. После того феерического дня, когда мы увидели на сцене «Диггера» Илюшу Коршунова, она постоянно думала и говорила только о нем. Вокруг Насти, как и всегда, вилось много поклонников, но она грезила им одним — Ильей. Хотя иногда параллельно, на всякий случай все же принималась страдать по какому-нибудь красавчику — то прекрасному и невероятному Максиму, то вокалисту «Монстров», по брату Ильи — Вадиму, тому самому верзиле, который держал меня на плечах на концерте. Но, поскольку они были совершенно недосягаемы, и взаимности от них быть не могло, она в своих мечтах вновь возвращалась к образу Ильи.

Настя все-таки потребовала от Катьки показать, где живет Илья. Катя хоть и не была знакома с братьями Коршуновыми лично, но имея кучу друзей, обладала необходимой информацией. Я отговаривала Настю от ее затеи, как могла, напоминала про его агрессию и дурные наклонности. Но Настя твердила одно:

— Люди меняются, сейчас все иначе, мы взрослые. Кто вообще помнит, что было в детстве? Теперь он классный парень, как подумаю о нем, дыхание перехватывает. Эта фигура, рост, волосы. Я готова умереть за него.

— Тогда пойди и скажи ему об этом, раз ты такая взрослая и смелая, — подзадоривала я ее, — а то мне это напоминает, как мы с тобой в десятом классе следили за Ромкой.

— Нет, я буду продолжать за ним охотиться тайно. Мне кажется, это знак судьбы, что он живет так близко от нас. Странно, что мы до сих пор не встретились. Я уже выработала стратегию. После института я выхожу раньше на одну остановку, там, где Катя выходит, иду до его двора и там минут пять-десять курю на лавочке, а потом иду домой. Получается совсем небольшой крюк, но зато каждый день у меня есть шанс его встретить, — рассказывала Настя. — А еще у меня появилась очень интересная идея, хочу нарисовать граффити у него в подъезде.

— Настя, это же вандализм, уголовщина! — воскликнула я.

— Ой, брось! У них такой зачуханый подъезд, там все стены исчерканы и воняет.

— Все равно, не нужно этого делать!

— Я маленький трафаретик сделаю, с ладошку, вечером сходим — забомбим! — Настины глаза горели вдохновенным огнем.

Она действительно сделала крутой трафарет. Фигурные буквы гордо гласили «СУБМАРИНА» и сливались вместе в изображение подводной лодки. И вечером того же дня мы с Настей отобразили этот логотип на стене в подъезде, прямо напротив двери Ильи, среди остальных каракуль в огромном множестве покрывавших стены.

Но никакого эффекта это не произвело. Конечно, Илья не узнал, кто это сделал и никак не связал это происшествие и Настину персону. Сомневаюсь, что он вообще вспоминал о ней все эти годы.

***

Тем временем 2000-й год подходил к концу. Началась пора экзаменов и предновогодних вечеринок. Я была поглощена дружбой с Иваном и подготовкой к сессии, поэтому мы практически не виделась ни с Настей ни с Катей.

Но на новый год было решено собраться у Катьки, в ее колдовской квартире. Она наприглашала толпу разного народа из своей тусовки, и даже разрешила мне позвать моих друзей из колледжа — Олю, Каща, и Ивана, если захочу. Это мне сообщила Настя, когда я зашла к ней как-то вечером, чтобы позвонить Оле, напомнить, чтобы она не забыла вернуть мне конспект.

В нашей квартире домашнего телефона не было, от чего я всю жизнь дико страдала. Особенно когда слушала хвастливые рассказы Насти: у меня тот-то телефон взял, мне такой-то звонил. Отсутствие домашнего телефона в моей жизни автоматически отсекало возможность того, что кто-нибудь мне позвонит. И это было очень печально.

Когда я поговорила с Олей и положила трубку, Настя вдруг сделала таинственное лицо и сказала:

— У меня новый парень!

— Кто? Илья?

Она выдержала театральную паузу, кивнула головой и подпрыгнула чуть не до потолка.

— Да! Я замутила с Ильей! Мы теперь вместе!

— Это шок! Как вы встретились? Как все было? Рассказывай, давай! — я сгорала от нетерпения. И Настя начала.

— Вообще все случайно вышло. Я такого никак не ожидала. Знак судьбы, не иначе. Помнишь, Катя нагадала мне страстный роман в этом году. Так вот! Все сбывается!

— Ты не тяни, рассказывай!

— Короче, у нас в институте есть парень — Димка Ларионов, он татуировщик, подрабатывает в тату-салоне, на Ленина. А я решила себе татуху набить вот тут, — Настя беззастенчиво приподняла край своей модной приталенной черной рубашки и обвела пальцем место слева над слегка выступающей бедерной косточкой.

— Пришла я к нему в салон, он меня встретил и говорит, «погоди немного, я сейчас», и за шторку уходит, в соседнюю комнату. Я сижу, жду, музыку слушаю, альбомы с татушками смотрю. И тут, шторка отодвигается, и как по волшебству выходит Илья. В черных джинсах, с голым торсом, весь в татуировках, волосы распущены. Ну, вылитый молодой Сталлоне, только синеглазый! Я чуть в обморок не упала. Сижу, глаза по пятаку.

Слышу, как Димка ему говорит: «Да подожди, Илюх, может, домучаем сегодня этот партак? Немного же осталось!» А Илья отвечает: «Да некогда, мне еще на репу час добираться, давай завтра». А потом он берет со стула возле меня рубаху и надевает ее. Если бы я знала что это его рубаха…

— То ты, наверное, засунула бы ее себе в сумку, и сказала: «Какая рубаха? Не видела!!!» — зная Настю, прокомментировала я.

— Точно, кстати теперь она и так моя! — кокетливо продолжила Настя, — В общем, он оделся, подошел ко мне и спросил, какую татушку я хочу и где. А потом сказал, что незачем портить «такое идеальное тело всякими сомнительными рисунками». Показал мне свою старую, неудачную тату — чье-то ужасное лицо прямо на плече, ну знаешь, как на картине Мунка, сказал, это должна была быть Памела Андерсон. Поржали с ним, а потом он взял у меня номер телефона! И на следующий день он позвонил и пригласил на свидание! Мы погуляли с ним, в кафе сходили, потом еще в кино. Ну, как-то так все и закрутилось.

А главное то, что, он познакомил меня со всеми «Монстрами»! Ведь он из "Субмарины" давно ушел, и теперь на басу у "Монстров". Они его взяли, потому, что у Вадика проблемы со здоровьем, и он не может больше быть в группе. У них сейчас вообще новый состав. Димон с Даней сказали, у Ильи мало опыта, надо второго гитариста брать. Нашли одного ну очень мощного мужчину — Стас его зовут. Тоже кстати, красив как бог. В общем, теперь в монстровом полку прибыло, два новичка — Илья и Стас.

При этих словах Насти у меня нехорошо засосало под ложечкой, а она все продолжала:

— Ты не представляешь, какая у них классная тусовка! Тебе надо тоже с ними познакомиться, чтобы перестать обращать внимание на разных малолеток. Такие там мужики крутые, это не то, что твой детский сад — штаны на лямках. Они там все такие взрослые, все у них есть, машины, квартиры, бабки. Да и просто, с ними безумно интересно и весело. Илюша с Даней как начнут что-нибудь сочинять, со смеху можно помереть!

— А кто это — Даня? — спросила я.

— Ну, тот, красивый блондин, вокалист у них, — напомнила Настя, — но Илья все равно лучше всех, мой Рембо!

— Или итальянский жеребец? — шутливо уточнила я, чтобы немного охладить Настин пыл.

— Кто?

— Сталлоне — его первая роль. Он играл в эротическом фильме «Итальянский жеребец». Ты не знала?

— Да какая разница. Илья — это Илья! — она мечтательно запустила руки в распущенные волосы и встряхнула свою гриву, и добавила:

— И я, скорее всего не смогу прийти на Катину тусу, или мы зайдем с ним на пять минут, а потом поедем к «Монстрам».

У меня рухнуло сердце.

— Я не хочу без тебя встречать новый год. Может быть, ты возьмешь меня с собой к ним? — попросила я жалобно.

— Никусь, извини, я пока сама еще не очень влилась в их коллектив. Подожди, после праздников мы обязательно пойдем с тобой в «Саббат» и я тебя познакомлю, — пообещала Настя.

— Ну, хорошо, пусть так, — ответила я, — А ты напомнила Илье про то, что вы уже были знакомы?

— Да, и представляешь, он вспомнил! Сказал, что тогда хотел меня найти и попросить прощения за все, но у него не получилось, — объяснила Настя.

— А про меня он помнит? — спросила я с замиранием сердца.

— В общих чертах, не особо.

— Это и не удивительно…

Домой я шла раздираемая смешанными чувствами. Я была рада за Настю, что она встретила свою любовь, но еще я была зла на нее, за то, что она снова влюбилась в этого хоть и красивого, но все же опасного типа. Я была рада, что пойду на вечеринку к Кате с друзьями и Иваном, но и несчастна от того, что Настя будет встречать новый год в гораздо более интересной компании. Но самым сильным моим чувством среди всех было нетерпение. Мне хотелось поскорее пойти с Настей в «Саббат» не как простой посетитель, а как часть компании избранных.