Хрустальное королевство леди-попаданки

Глава 1

- Она умерла? Ну?! Что с этой девчонкой?! - деловито и громко поинтересовался кто-то рядом со мной.

Голос был до ужаса противным. Так, словно крыса научилась бы говорить и теперь интересовалась не выиграла ли она в лотерею джек-пот. Точнее, “Господин Крыс” - голос был мужским, с каким-то манерным произношением.

- Пять минут назад я мог бы в этом поклясться, Ваша Милость, но… - задрожал другой голос. - Кажется, леди Оливия дышит, господин барон…

- Кажется?! Когда тебя будут драть плетьми еще и не такое покажется!

“Барон, плети, да еще какая-то Оливия - странный сериал… Наверняка, снова уснула под телевизор”, - подумала я, все еще не открывая глаз. Не раз уже такое бывало. Постоишь на любимой даче не разгибая спины, а потом еще банок тридцать закаток накрутишь - вот и засыпаешь потом на середине фильма.

Хотя, какие мои годы! А вот поди ж ты…

Голова была тяжелой, тело ледяным и одеревеневшим, под веки словно насыпали песка, а во рту сухо. И я никак не могла вспомнить, чем же я таким накануне занималась, что сейчас чувствовала себя как разбитое корыто.

А еще странно болело горло и жгло в груди, словно при сильной простуде, или даже пневмонии. Но ведь еще вчера я была абсолютно здорова… кажется.

- Бестолочь! За что я тебе деньги плачу? - вновь возмутился “манерный”. - Преподобный Загран уже два дня ждет, когда Двуликий за ней явится, чтобы провести отпевание. А она никак не определится.

На меня вдруг дохнуло ядреным перегаром, а после в ухо впились чужие костлявые пальцы, с силой дергая за мочку.

- Ай! - вскрикнула я, моментально садясь на кровати и с трудом открывая глаза. Хотя, скорее прохрипела и приподнялась. На большее сил не хватило.

- Олли! - воскликнул высокий худощавый мужчина, отступая на шаг от кровати и с явным недоверием глядя на меня. - Ты жива?!

“Вообще-то Оля, а еще точнее Ольга Семеновна”, - хотела я поправить “манерного”, но глаза привыкли к свету и я мысленно осеклась, поняв, что я нахожусь вовсе не в своей квартире, а… где?

Небольшая спальня была плохо освещена. На прикроватном столике горела тусклая масляная лампа, а на узком комоде у платяного шкафа трепетала от сквозняка толстая свеча в почерневшем подсвечнике. Напротив кровати виднелись очертания камина. Огонь не горел, хотя в комнате было зябко.

Да что там! Зуб на зуб не попадал. И это не смотря на то, что я явно была больна. Еще и окно, кажется, приоткрыто, отчего занавеска колыхалась на сквозняке.

Когда врачи современного “докмеда” говорят о пользе проветриваний - они явно не имеют в виду то, что в комнате больного должно быть плюс десять.

В комнате находились двое мужчин. Оба в теплых шерстяных костюмах какого-то странного устаревшего фасона. Один лет тридцати постоянно отводил глаза, глядя куда угодно, но не на меня.

Второй… Тот самый манерный “господин Крыс”, а точнее… барон Хью Дейнкур - мой “любимый” дядюшка, родной брат моей матери графини Глассер.

Дядюшка?..

Откуда я это знаю?! Как вообще это возникло в моей голове?

Я вдруг уставилась на свои дрожащие руки. Юная гладкая кожа, тонкие музыкальные пальцы с розовыми короткими ноготками точно не могли принадлежать стеклодуву Ольге Семеновне Филимоновой шестидесяти лет отроду.

О, нет!

Это были руки потомственной аристократки, Оливии Глассер, наследницы графа Глассер, хозяйке Белогривых гор, в теле которой я сейчас и находилась.

Боже! Я - что?!

От шока я захрипела и обхватила себя руками, в попытке согреться и успокоиться.

Так, Оль, выдохни. Вдохни…

Должно же быть всему этому рациональное объяснение. Хоть какое-то.

Например… я просто сплю.

Но тогда какого лешего все такое реальное?

Я ощущала шершавость льняной простыни под пальцами, озноб в теле, кончик гусиного пера, который вылез из пуховой подушки и сейчас нещадно колол шею.

Где-то я читала подобное… Точно! В тех книгах о драконах, попаданках и магии, которыми пыталась скрасить свои одинокие вечера.

Но где я - и где выдуманные истории?!

- Воды, - прохрипела я, пытаясь отыскать взглядом графин или кружку. - Где… где моя служанка? Риз?

- Я уволил ее и приказал убираться прочь, - равнодушно бросил Хью Дейнкур.

- Ч-что?

- А что ты хотела Оливия? - с пренебрежением скривился дядюшка. - Как будто не знаешь, в каком состоянии наша казна! Мне и без того пришлось заплатить лекарю, уважаемому господину Блинку, целый золотой за твое лечение, неблагодарная девчонка.

“Наша казна” - в голове вновь щелкнуло и заныло, вызывая новые воспоминания. - “Наша, да не ваша”.

После смерти моего отца, точнее отца той девушки, в теле которой я сейчас находилась, Хью Дейнкур переселился в замок, привезя с собой и семью. Крикливую баронессу Долорес Дейнкур, а также двоих детей: сына Стэнли и дочь Сабрину. Хотя кузены были моего возраста, но подружится так и не вышло. Сабрина оказалась высокомерной заносчивой гордячкой, а Стэн больше интересовался хорошенькими подавальщицами в городских тавернах.

Большая часть баронства Дейнкур находилось на Срединных болотах, земли которых и без того постоянно подтапливалась. А прошлой зимой как раз выпал невиданный объем осадков и весной, когда с гор начал сходить снег, земли барона затопило весенним паводком такой силы, что все дома по крышу ушли под воду. Оставаться на затопленных землях семейство барона не захотело и после после смерти графа Глассер заявилось в Глассершип.

Вначале дядя как будто искренне сочувствовал нашей утрате, взял на себя организацию похорон и общение с управляющими, но уже спустя пару месяцев семейство баронов ощущало себя полноправными хозяевами в Глассерхолле.

Мой взгляд вновь упал на руки. Тонкие, почти прозрачные.

На Севере недоедали все. И обычные горожане и аристократия. Пусть война сюда не дошла, но король забирал людей, продовольственные запасы, дерево, уголь. Вначале на саму войну, а после ее окончания на восстановление столицы и южных регионов.

Север так и оставался сам по себе. Никому не нужный, брошенный и бедный.

Нам хватало лишь на самые простые вещи вроде каши. Мясо и фрукты с овощами не видели неделями даже знать. Что уж говорить, про обычных людей.

- Раз уж ты смогла победить болезнь и все же пришла в себя, Олли, - цепкие глаза Хью буквально впились в мое лицо. - Пойду обрадую мою сестру - твою матушку и леди Долорес. А на следующей неделе, думаю, мы вернемся к обсуждению твоей помолвки с виконтом Пёрбек.

- Я не выйду за этого старика! - протест сам собой вырвался из груди, когда в памяти вдруг мелькнул образ обрюзгшего лысеющего “жениха”.

Вот только мои слова не произвел на дядюшку никакого впечатления. На его тонкие губы наползла усмешка, он наклонился над моим лицом низко-низко и прошипел:

- Так-то ты платишь благодарностью за все, что я для вас сделал? Благодаря мне ты, твой бесполезный братец и моя сестра - твоя малахольная припадочная мамаша, не умерли с голода.

- Бесполезный? Припадочная? - не выдержала я, чувствуя как в груди разгорается ярость. - Так-то вы уважаете хозяйку дома?

Судя по насмешливому взгляду Хьюго именно так и было.

Но на людях и, особенно, при матушке, дядя вел себя безукоризненно. А моя мать, леди Велена, после смерти мужа и впрямь почти не покидала свои покои и совсем не интересовалась делами поместья и земель, во всем доверяя брату.

- Мы - ближайшие родственники вашей умирающей ветви. Единственные, кто вообще поддержал род Глассер, - продолжал шипеть барон. - И с твоей стороны, Олли, будет наилучшим решением, доверится своему дядюшке и хотя бы попытаться спасти Глассерхолл. Думаешь, кому-то нужен твой титул графини без приданого? Благодари Создателя, что виконт Пёрбек еще и готов заплатить за тебя приличную сумму. Эти деньги пойдут на восстановление замка и на твою же маменьку с братцем.

Ага, пойдут, как же…

Но возражать я не стала и умолкла. Сейчас, когда едва могу оторвать голову от подушки, я не стану с тобой спорить, старый хрен. Всему свое время.

Встретимся позже на кривой дорожке.

Хьюго Дейнкур насмешливо больно потрепал меня по щеке и вышел, а я устало откинулась на подушки.

Что ж, господин барон, увидим. Когда кончаются силы - включается характер.

Барон давно ушел, а я попыталась с головой натянуть одеяло, но быстро поняла, что это не поможет. Открытое окно забирало последние крохи тепла.

Пришлось вставать с кровати и, сцепив зубы, шаг за шагом по стеночке идти закрывать ставни. Но прежде чем прикрыть деревянные створки, я бросила взгляд на чужой и одновременно смутно знакомый пейзаж.

Судя по всему на дворе стояла самая поздняя осень или даже ранняя зима. Я смотрела вниз из окна на вечерний городок, который раскинулся у подножья холма, на котором и стоял замок Глассерхолл. Вдалеке виднелись Белогривые горы, верхушки которых сейчас были затянуты туманом и густыми облаками.

Не знаю, как работала память Оливии Глассер, в теле которой я сейчас была, но я точно знала, что самая высокая вершина этих гор - это Драконий пик, а само государство называлось королевство Линария. Но при этом я понятия не имела сколько людей живет в городке у замка, чем они занимаются и что происходит в самом графстве.

Подход: в драку ввяжемся, а там видно будет - не самый разумный. Поэтому для начала стоило все разузнать, понять что мне делать, а уже потом действовать.

Прикрыв ставни и окончательно замерзнув так, что зуб на зуб не попадал я вернулась на дрожащих ногах к постели. Нашла обычный глиняный кувшин с водой и долго пила.

Дров в камине не было. А, судя по всему, и не будет. Вряд ли дядюшка так расщедриться, что прикажет принести племяннице топливо для печи и теплую воду.

Ничего-ничего. И не с таким справлялась. Я голодные и холодные девяностые пережила. Когда месяцами не платили зарплату, а отопление и свет выключали неделями.

Дров хоть и не было, но зато за креслом я нашла целую стопку старых газет, судя по пожелтевшим листам.

Топить ими камин было, конечно, безумием. Сгорят за пару минут, а тепла будет - пшик. Но зато если обернуть эти газеты вокруг тела, они помогут согреться и сохранить тепло.

Сначала заворачиваю ноги, потом оборачиваю туловище, а следом натягиваю старый халат, который нашла в платяном шкафу.

Ну вот, теперь можно и в кровать.

Утром я проснулась от жуткого голода, который терзал меня как демон, вызывая колики и сосущую пустоту в желудке.

Убила бы за чашку кофе и бутерброд с колбасой.

Я спустила ноги на ледяной пол и направилась к двери. Но так и не дойдя до нее, мой взгляд падает на маленькое ручное зеркало с оловянной ручкой, которое лежит на комоде.

Напольного или настенного зеркала в комнате Оливии не было, но желание посмотреть в кого же я теперь превратилась, перевесило усталость.

Руки сами тянутся к крошечному стеклянному предмету и я жадно всматриваюсь в мутное стекло. Из него на меня смотрит девушка двадцати лет. Осунувшаяся, с бледной кожей, через которую просвечивают венки, огромные карие глаза в пол лица, длинные ресницы и густые каштановые волосы.

- Ёшки-матрешки, - проговорила я сама себе, ощупывая выступающие ребра. - Как же это возможно? Разве так бывает?...

Но придется, видимо, принять, что бывает.

- Что ж, подкормить - и можно жить, - решаю я и возвращаю зеркало на место.

Но в глазах темнеет. Качнувшись, я теряю равновесие, роняю хрупкий предмет и сама падаю на колени рядом.

Минуту или две глубоко дышу, пытаюсь справится с головокружением. И вновь тянусь к зеркалу. Разбилось?..

Нет, но треснуло.

Беру в руки хрупкую вещь. И вдруг все вспоминаю…

…“Семь лет счастья не видать, - мелькнула мысль, пока я рассматривала осколки разбившегося зеркала, которые рассыпались во всей прихожей моей маленькой хрущевки. - Ну и пес с ним!”

В приметы я не верила. Хотя если бы мне дорогу перешел черный кот с пустым ведром наперевес… Точно бы удивилась и запустила в него веником. А то, ишь тут!

Конечно, зеркала было жалко. Оно было тем самым - первым, которое я сделала, когда пришла работать на стекольную фабрику неопытным стеклодувом после никольского училища.

Сама не знаю, зачем я хранила его. Кривая, нелепая вещица с пузырьками воздуха и трещинами на ручке была неровня тысячам прекрасных вещей от бокалов до коллекционных статуэток, которые сделали я и моя верная стеклодувная трубка за следующие тридцать лет.

Пожалуй, это кривое зеркало напоминало мне о том, что никогда нельзя сдаваться.

Родилась в нищей семьей алкоголиков? Учись, работай, а не бегай за гаражи с мальчишками. Не поступила в университет? Зато попала в подмастерья к мастеру-стеклодуву в университете химии. И уже учеником зарабатывала целых сто двадцать рублей. Средняя зарплата в стране, между прочим!

Там же познакомилась и с мужем… Петр Иванович, как его называли студенты, тогда был молодым аспирантом на кафедре. А после даже стал заместителем декана. Как я им гордилась! И первые три года даже была безоблачно счастлива. Это потом я уже узнала, что мой “Петечка” крутит шашни не только с молодыми преподавателями, но даже со студентками, которые на его занятия надевали юбки все короче и короче…

- Ну а что ты хотела? - с насмешкой сказала мне тогда свекровь Инга Валерьевна. - Сама лимита подзаборная, даже образование не получила, разве ты ему ровня?! Стеклодув и профессор - ха! Мезальянс чистой воды! Я всегда это говорила. Вот Петечка и тянется к умным, образованным женщинам своего круга. Будешь умной, будешь молчать. А нет, так никто не держит.

Это была правда. Меня никто не держал. И я ушла.

Развелась и уехала в другой город к старшей сестре, которая работала учителем в школе, и к тому времени вышла замуж и родила один за другим пятерых детей.

Через пару месяцев страна вдруг рухнула. Плохо стало везде: и в школе, и в стеклянной промышленности. Наступили голодные девяностые. Спустя несколько месяцев мужа сестры, начинающего “коммерса”, убили братки в малиновых пиджаках. Мы остались одни: две женщины и пятеро голодных детей.

Сестра мгновенно словно состарилась на десяток лет…Ну а я…

Я не боялась ни бога, ни черта.

Не просто зарабатывала, а пахала, как лошадь. Хваталась за любую подработку, чтобы только накормить и одеть семью. А еще заводила связи: полезные и нужные. Достать зимние ботиночки, купить пару кило мандарин к Новому году или вылечить зубы - все не проблема.

Связей мало не бывает.

Замуж больше так и не вышла. Моей семьей стали сестра и многочисленные племянники и племянницы. И я очень гордилась тем, как устроилась их судьба.

Сама же… Доживала свой век, мотаясь между дачей и квартирой. Подкармливала бездомных котов возле дома, смотрела сериалы и возилась с клумбами у подъезда.

Но иногда, особенно долгими зимними вечерами, мелькала мысль: а если бы все сложилось по-другому?..

Взгляд упал на уже упакованные коробки с новогодними игрушками, в груди вдруг словно зажегся огонь. Тот самый, что многие года горел в моей плавильной печи. Только в этот раз в него словно добавили перца. Острого, жгучего…

Рука прижалась к сердцу, а воздуха вдруг стало не хатать.

Коробки, да. Это была моя особенная традиция. Каждый год накануне Рождества я по старой памяти делала несколько десятков елочных игрушек. Раскрашивала их, а после ходила по улице и дарила их попавшимся по дороге детям. Ловила их улыбки и чувствовала одновременно легкую грусть и светлую радость.

Ох, да что ж такое-то?..

В груди жгло все сильнее, в глазах потемнело и уже падая, губы сами прошептали: “Вот бы второй шанс…”

Так вот значит, какой он - второй шанс… Молодое, пусть и обессиленное болезнью и недоеданием, тело. Новая жизнь. И новый мир.

И значит ли это, что там - на Земле - я умерла? Похоже, что да. Сердце. Инфаркт. Конец.

Я шумно выдохнула, как перед прыжкой в ледяную прорубь, а после решительно… ну, не вскочила, но все же встала, сумев не рухнуть обратно.

Дров и еды мне, конечно же, так и не принесли.

Что ж, если гора не идет к Магомету, к горе идет Ольга Семеновна. И, клянусь, я разберу ее по камушкам, если не найду в этом доме колбасу и соленый огурец.