Хрустальное королевство леди-попаданки

Глава 22

Ветер выл в ушах, рвал волосы, смешиваясь с грохотом вулкана внизу. Себастьян рассекал клубы черного дыма и пепла, и его могучие крылья били по ядовитому воздуху. Я вцепилась в его чешую, игнорируя адскую боль в обожженных запястьях, вглядываясь сквозь пелену в клубящийся ад внизу.

- Там! - закричала я, едва слыша собственный голос. У самого подножия Огненной горы, у темного, зияющего отверстия в скале - лавовой трубки - метались брошенные лошади.

Себастьян ответил низким рыком, который ощущался скорее вибрацией по спине, чем звуком. Он резко пошел на снижение, пикируя к узкому входу. Приземление было стремительным и жестким, камни заскрежетали под его когтями. Едва я сползла с его спины, чувствуя, как дрожат ноги от напряжения и боли, дракон начал меняться. Через мгновение передо мной, тяжело дыша, стоял Себастьян.

- Вперед, - хрипло бросил он, уже бегом направляясь к темному провалу. - Они не могут быть далеко.

Лавовая трубка была адом на земле. Невыносимый жар обжигал лицо, воздух был густым, едким, пахнущим серой и расплавленным камнем. Под ногами - неровный, местами острый как бритва застывший поток лавы.

Гул вулкана здесь усиливался, превращаясь в оглушительный рев,. Свет проникал только сзади, впереди же зияла пугающая темнота, разрываемая лишь багровыми отсветами где-то в глубине.

Неожиданно трубка расширилась, выведя нас в огромную пещеру. Картина, открывшаяся нам, вырвала у меня стон ужаса и ярости.

Пещера Детенышей. Стены светились тусклым алым светом, исходящим от сотен… нет, тысяч огненных камней.

Элементали-младенцы. Здесь они должны были греться в своих камнях, прежде чем появится на свет. А после резвиться, расти и набираться сил. Вместо этого они корчились в муках.

Пол пещеры был залит серебристой, вязкой жижей - расплавленным оловом.

Вот что он сделал! Стэн привез бочки и вылил его прямо сюда! Чертов сукин сын!

Олово, смертельный яд для элементалей огня. Оно не убивало их мгновенно, а мучительно травило, гасило их внутренний огонь. Они шипели, пузырились и тихо лопались, как мыльные пузыри, оставляя после себя лишь пепел. Воздух был наполнен тихими предсмертными хлопками и запахом горелого металла и угасающей жизни.

Жуткий конвейер смерти.

В дальнем конце пещеры зиял гигантский провал - жерло вулкана. Оттуда лился нестерпимый жар, рвался грохот, и в багровом свете пульсировала исполинская фигура - Королева Фламма. Она была похожа на текучую гору лавы. Ее горе-материнство было видно в каждом движении. Она металась, пытаясь создать все новые и новые огненные камни, но они рождались слабыми, зараженными оловом еще в утробе, и умирали почти сразу. Ее боль, ее ярость, ее отчаяние были осязаемы и подпитывали извержение. Вулкан рычал ее голосом.

И перед ней, крошечные фигурки на фоне этого безумия Алвар и маги-дознаватели.

Алвар стоял в центре. Из одной руки била струя чистейшего льда, из другой - клокотал белый жар. Он пытался направить ледяную струю на Фламму, чтобы охладить ее, успокоить, но его магия воды встречалась с неистовым жаром королевы и испарялась в гигантские клубы пара. Пар с шипением вырывался в жерло, усиливая давление, заставляя вулкан бушевать еще яростнее. Маги пытались сдерживать потоки лавы на стенах жерла, но это была борьба с симптомом, а не с причиной. Они были на грани истощения.

- Алвар! - закричала я изо всех сил, но мой голос потонул в реве.

Именно в этот момент из-за груды застывшей лавы выскочил Стэнли. Он увидел нас. Его лицо исказилось не страхом, а бешеной злобой.

В его руке был странный шар, сплетенный из проволоки и тлеющий изнутри.

- Нет! - заорал Себастьян, поняв раньше меня.

- Предатель! - проревел один из дознавателей, пытаясь швырнуть каменный осколок в убегающего Стэна.

Стэн дико засмеялся бросился бежать в сторону узкого прохода, а после остановился лишь на мгновение, чтобы швырнуть шар прямо в свод пещеры над входом, где мы стояли.

- Бомба! - успел крикнуть Себастьян, толкая меня вглубь пещеры.

Раздался оглушительный взрыв. Шар был начинен растертыми огненными камнями - концентрированной нестабильной силой элементалей.

Свод над входом рухнул.

Гигантские глыбы базальта с грохотом обрушились, подняв тучи пепла и пыли, наглухо завалив проход, через который мы вошли. Мы оказались в ловушке гигантской печи, на краю бурлящего жерла, с безутешной королевой, умирающими детенышами и группой изможденных магов.

Алвар обернулся. Его взгляд, полный усталости и отчаяния, встретился с моим. В нем мелькнуло потрясение, боль, и… что-то еще. Что-то, от чего сердце сжалось. Но сейчас было не до этого.

- Оливия! Как ты…? - он начал, но его голос заглушил новый вопль Фламмы. Королева, почувствовав взрыв, решила, что нападение продолжается. Жерло вспыхнуло ярче, лава забурлила с новой силой. Пар от столкновения магии Алвара с ее жаром превратился в настоящий ураган, рвущийся наверх и сотрясающий стены.

- Нет времени! - крикнула я, переступая через корчащегося элементаль-младенца, чувствуя, как его агония жжет мою душу. - Себастьян! Помоги магам сдерживать потоки! Алвар! Слушай меня!

Я подбежала к нему, игнорируя настороженные и враждебные взгляды дознавателей. Жар был таким, что дышать было почти невозможно, одежда начала тлеть. Но внутри меня бушевало нечто большее, чем внешний огонь. Ярость. Боль. Жажда спасти. Я протянула руки, не к Алвару, а к самому жерлу, к безумной Фламме. Я сосредоточилась не на контроле, а на впускании. Я открыла себя тому неистовому жару, который рвался наружу.

- Олли, что ты делаешь?! - закричал Алвар, видя, как моя кожа начинает светиться изнутри багровым светом, как по рукам, несмотря на ожоги, пробегают волны жара.

- Впитываю лишнее! - прошипела я сквозь стиснутые зубы. Это было безумие. Чистый огонь не жег меня, но его количество было чудовищным. Я чувствовала, как он наполняет меня, как раскаленная сталь, угрожая разорвать изнутри. Но давление в жерле чуть ослабло! Фламма на мгновение замерла, удивленная. Парящий смерч пара чуть рассеялся. Я купила нам секунды. Ценой невыносимой боли.

- Детеныши! - выдохнула я, едва не падая от переизбытка энергии. Мои глаза выхватили серебристые лужи олова, убивающего новорожденных огненных духов. И тут вспыхнуло знание. Из прошлой жизни. Из учебников химии. - Олово! Алвар! Олово!

Он смотрел на меня, не понимая, его разум был затуманен битвой.

- Олово превращается в порошок при минус тридцати трех градусах! - закричала я, едва перекрывая грохот. - Не на нее! На пещеру! На олово! Заморозь олово!

Понимание, как молния, сверкнуло в его глазах. Он резко развернулся от Фламмы, которая снова начинала бушевать.

И направил магию вниз, на пол пещеры, на серебристые, ядовитые лужи. Весь его остаток силы, весь его ледяной дар, всю магию воды он вложил в один, сокрушительный импульс.

Не огненный шар, а волна абсолютного нуля ударила по пещере. Стены моментально покрылись инеем. Раскаленный воздух схлопнулся с шипением. И главное - олово. Серебристая жижа вздрогнула, закипела пузырями не от жара, а от невероятного холода, и… рассыпалась. Превратилась в миллиарды мелких, безвредных серых пылинок, как пепел. Минус тридцать три градуса по Цельсию.

Физика победила магию.

Эффект был мгновенным.

Крик Фламмы оборвался. Ее пульсирующая форма замерла. Она почувствовала… облегчение. Агония ее детей прекратилась. Отрава исчезла. Те элементали, что еще боролись, перестали корчиться. Их крошечные огоньки перестали мерцать предсмертно, а стали гореть ровнее, слабее, но стабильнее.

Пещера наполнилась не стоном, а тихим, удивленным потрескиванием жизни, борющейся за существование, но уже без муки.

Грохот вулкана начал стихать. Давление в жерле резко упало. Бурлящая лава успокоилась, превратившись в медленно пульсирующую массу. Столб пара и пепла над кратером стал рассеиваться. Извержение затухало.

Фламма, Королева-Матка, медленно, словно в трансе, опустилась обратно в жерло, ее гигантская форма начала остывать, покрываясь черной коркой застывшей магмы. Ее гнев испарился вместе с ядом, убивавшим ее потомство.

В пещере воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием застывающей лавы и слабым писком выживших элементалей. Дознаватели стояли, остолбенев, не веря своим глазам. Себастьян, покрытый инеем, тяжело дышал, опираясь о стену. Алвар стоял на коленях, полностью опустошенный.

Я стояла среди этого внезапного мира, все еще светясь изнутри поглощенным жаром, с обожженными руками, чувствуя, как адреналин отступает, а на его место приходит леденящая слабость и осознание: мы сделали это.

Мы остановили катастрофу.

Но Стэн сбежал. А мы были завалены в этой пещере, на краю все еще опасного вулкана.

Алвар поднял голову. Его глаза нашли меня в полумраке, освещенном лишь тусклым светом выживших элементалей и далеким багровым отсветом жерла. В них не было прежней ненависти или подозрения. Было потрясение. Была боль. Было что-то невыразимо сложное.

- Олли… - прошептал он, и в этом одном слове была целая вселенная вопросов, боли и… надежды.

Тишину пещеры внезапно разорвали знакомые, искристые голоса:

- ВОТ ЭТО БИТВА! - восторженно орал Жаро, выскакивая из-за глыбы, его маленькое пламя плясало от радости.

За ним выкатилась Игнира, сияя всеми оттенками оранжевого.

- Видал, как она? Моя школа! - Жорик горделиво подпрыгнул, брызгая искрами в сторону угасающей Фламмы. - Эй, Олли! Ты как… - Его восторг сменился тревогой, когда он увидел меня.

Я стояла, опираясь о холодную теперь стену, но мир плыл перед глазами. Впитаный жар Фламмы бушевал внутри, как неуправляемая печь. Кожа горела, дыхание было прерывистым и обжигающим горло. Я светилась изнутри тусклым, зловещим багрянцем. Руки с ужасными ожогами от кандалов пульсировали в такт бешеному сердцу.

- Плохо… - прошептала я, чувствуя, как ноги подкашиваются. - Очень плохо…

- Нам нужно уходить. Сейчас, - рявкнул Себастьян, уже подхватывая меня, пока я не рухнула. Его лицо было мрачным. Он бросил взгляд на завал у входа. - И пытаться оставить каменного дракона камнями… - он фыркнул, и в его глазах загорелся знакомый драконий огонь. - Это просто… унижение.

Он осторожно передал меня Алвару, чьи руки - холодные даже через одежду - обхватили меня крепко. Алвар не говорил ни слова, но его взгляд, говорил за него.

Себастьян подошел к груде глыб, загораживающих выход. Он не стал превращаться. Он просто ткнул пальцем в камень. Не прикоснулся, а именно ткнул воздух перед ним. Земля вздрогнула. Гигантские валуны зашевелились, как живые, покатились в стороны с глухим скрежетом, открывая путь в лавовую трубку. Сила земли слушалась его безоговорочно. Это было быстро, эффективно и немного высокомерно. Типичный Себастьян.

- Уходим! - скомандовал он, обернувшись.

Алвар понес меня на руках через узкий проход. Его шаги были быстрыми, но осторожными. Я чувствовала его дыхание у виска, слышала, как бешено стучит его сердце.

- Оливия… Ольга… Двуликий бы побрал, я даже не знаю как сказать, - его голос сорвался. - Прости меня. Прости, что не поверил. Прости за все. Я был слепым идиотом. А ты… просто пришла и спасла. Всех.

Слова текли, горячие и ненужные, смешиваясь с моим жаром. Я не могла ответить, только слабо прижалась к его прохладной шее, ища спасения от внутреннего пожара.

Снаружи, в предрассветном воздухе, который теперь казался ледяным после пещерного пекла, Алвар осторожно опустил меня на ноги. Я шаталась, мир кружился. Он отступил на шаг, его фигура начала расти, меняться. Кожа стала переливаться, как вода под солнцем, превращаясь в сверкающую светло-золотую чешую. Крылья расправились - огромные, перепончатые, прозрачные, как тончайший хрусталь, играющие всеми цветами радуги в первых лучах солнца. Водяной дракон. Воплощение прохлады и глубины.

Я, движимая инстинктом, потянулась к нему. Алвар-дракон осторожно присел, подставив могучий бок. Его большая, покрытая гладкой чешуей лапа сгребла меня, как котенка, но нежно, без давления. Потом одно хрустальное крыло легло на меня, как прохладное одеяло, а другое накрыло сверху, создав кокон из живительной прохлады.

Чудо.

Нестерпимый жар, пылавший внутри, встретил ледяное дыхание океана. Я вскрикнула - не от боли, а от облегчения. Будто раскаленные угли внутри залили чистейшей, студеной водой. Багровое свечение под кожей стало угасать, сменяясь здоровым румянцем. Дыхание выровнялось. Муть в голове рассеялась. Я прижалась щекой к его прохладной чешуе, чувствуя, как жизнь возвращается ко мне вместе с его силой. Алвар издал низкое, успокаивающее урчание, похожее на шум прибоя.

- Летим домой, - прозвучал его голос.

Мы взмыли в небо, Себастьян в своей величественной черной форме - рядом. Жаро и Игнира, как две искорки, неслись следом, щебеча о своем приключении. И тут, внизу, на дороге, ведущей к замку, мы увидели его. Стэнли Дейнкур, мчащийся на взмыленной лошади во весь опор, оглядываясь с диким страхом.

- Мой! - прорычал Себастьян.

Черный дракон пикировал. Стремительный, неотвратимый. Когтистые лапы схватили всадника и коня с такой силой, что лошадь заржала, болтая копытами, а Стэн завизжал как крыса. Себастьян не стал церемониться, просто поднял их в воздух, как трофей, и поволок следом. Для суда.

Последующие дни слились в водоворот событий. Я проспала почти сутки, изможденная физически и эмоционально, поэтому все запомнилось какими-то отрывками.

Ужас придворного лекаря, который матерился как портовый грузчик, увидев мои ожоги от кандалов и "вулканический перегрев".

Ликующие крики Риза и Ральфа, самодовольные Жора и Игнира, рассказывающие по сотому разу всем желающим эпическую битву в жерле вулкана.

Особым сюрпризом стало прибытие короля Хэлвира и королевы Элары.

Это правда было… неожиданным. Королева, элегантная и острая на язык, сразу взяла меня под крыло:

- Так вот она какая, девушка, которая растопила лед в сердце нашего вечного холостяка! Думали, он монахом умрет! - смеялась она, пряча улыбку за веером. Я на это молчала. Не говорить же в лицо королеве, что я лучше всю изнь буду одна, чем с тем, кто меня предал.

Король же, мудрый и слегка ироничный, мягко заметил:

- Мастер стекла, укротительница вулканов… Достойная дочь своего отца, леди Глассер.

Королевский суд был скорым и суровым. Улики, включая показания Лили, Риз, Ральфа и плененных магов Стэна, которые быстро запели, были неоспоримы.

Измена, покушение на наследного принца, убийство графа Глассера, отравление земель, провокация катастрофы…

Стэнли Дейнкур был приговорен к двадцати годам каторжных работ в шахтах. Ирония - в тех самых шахтах, где он творил свое зло.

Король сухо добавил: "И пусть каждый кусок руды напоминает ему о его преступлении".

Барон Хьюго, сломленный позором сына, отрекся от титула в пользу короны. Мне даже стало его жаль: угрюмый, седовласый старик с погасшим взглядом...

Наконец высокие гости и королевская свита отбыли, а Глассерхолл погрузился в непривычный покой. Даже не могу вспомнить, когда наконец наступил тот день, когда вся эта суета улеглась.

Все еще было слишком холодно, но первые весенние цветы - крокусы и первоцветы уже появились на клумбах сада. Последнее время я полюбила проводить время здесь. Просто сидеть на каменной скамье, глядя на водяные брызги фонтана.

Шаги на гравии заставили вздрогнуть. Я не обернулась. Знакомый запах - морской бриз, амбра, дубовый мох - стал ближе.

- Привет, - голос Алвара звучал осторожно, как будто он боялся разбить хрупкое молчание.

Я не ответила. Только крепче сжала кулаки, ощутив боль в запястьях. Там, где до сих пор остались шрамы, не смотря на все усилия королевских целителей.

Он сел рядом, не касаясь. Пространство между нами было наполнено всем несказанным, всей болью предательства.

- Олли... Я хотел поговорить, - он начал, но я перебила, не глядя на него.

- Карцер пахнет плесенью и отчаянием. И холодом. - Мой голос был ровным, безжизненным. - А знаешь, какой звук издает раскаленное железо, когда плавит кожу? Шипит. Как мясо на сковороде. И пахнет... пахнет так же.

Желваки на его скулах заходили ходуном. А линия подбородка стала еще жестче.

- Олли, прости... Я...

- Что? - я наконец повернулась к нему.

В моих глазах не было слез, только лед и горечь. Кажется, я все выплакала еще там, в подземелье карцера.

- Простить за то, что поверил первому же доносу? За то, что посмел спросить, не я ли устроила землетрясение? За то, что запер меня в каменном мешке? За это? - Я резко подняла перебинтованные руки. - Каким "прости" ты собираешься это загладить, Ваше Высочество? Нежным поцелуем? Клятвой в вечной любви? Этого мало. Ах да… еще моя вина в том, что я попаданка и заняла чужое тело. Ну что ж, ладно, тут ты поступил справедливо. По крайней мере, не мне судить.

Алвар замер. Его уверенность, его королевское достоинство куда-то испарились. В его глазах читалась настоящая боль и осознание глубины своей вины. Этот жесткий, сильный, умный мужчина впервые пытался найти слова, которые найти было невозможно.

- Олли, я знаю, что был слепым дураком. Трусом, который испугался сложности и поверил в ложь, потому что она была удобной. Предал тебя в самый страшный момент. И я не прошу прощения легко. - Он встал и прошелся, сжимая кулаки. - Каждый раз, глядя на твои руки, я вижу свою подлость. Каждый раз, думая о том, что ты пережила в темнице...

Он подошел вплотную, но не касался меня. Его глаза искали ответ в моих, но я не давала ничего.

- Я люблю тебя, - сказал он с отчаянной прямотой. - Больше всего на свете. И эта любовь сейчас режет меня изнутри. Да, я больше не заслуживаю твоего доверия. Не заслуживаю твоей улыбки. Возможно, не заслуживаю даже места рядом с тобой. - Он глубоко вдохнул. - Но я прошу тебя о шансе. Как человек, который осознал свою чудовищную ошибку и готов сделать все, чтобы искупить ее.

Я смотрела на него, стараясь сохранить ледяную маску. Но внутри клокотало. Гнев, обида, и... проклятая надежда. Черт! Я же не могу его все еще любить? После всего.

- Я не знаю откуда взять этот шанс, Алвар. Поэтому уходи, пожалуйста. Хотя, знаешь, лучше я сама уйду. Этот вечер и без того перестал быть томным…

Но уже выйдя на парковую дорожку, я остановилась.

- А знаешь, что было больнее всего? Не твое предательство и совсем не это, - я подняла руки, демонстрируя шрамы на запястьях, - а то, что ты позволил дознавателям разгромить мою мастерскую. Они вломились туда, как в старый сарай. Перевернули все вверх дном. Сломали инструменты и заготовки. Испортили материалы. Порвали все мои записи и рецепты. Это было мое место! Мое убежище! Моя душа!

Я уже не говорила, а орала. Наступала на него размахивая руками. Пока вдруг не замерла, словно уперлась в стеклянную стену.

- А впрочем, кому и что я говорю… Ты же наследный принц, разве ты сможешь понять обычного стеклодува. Не того полета птица.

Голос дрогнул. Я развернулась и просто сбежала. Прочь.

Не хочу его видеть. И слышать тоже.

Мне нужна тишина…

- Олли! Олли! - орал мне на ухо Жаро, топоча возле кровати своими железными доспехами. - Да вставай же ты, сонная тетеря! Ты не представляешь, что твориться в мастерской!

Меня почти смело с кровати. В мастерскую я бежала едва одевшись, потому что Жаро напрочь отказался мне говорить, что там происходит. Рухнула? Горит? Взорвалась?

Но с виду все было в порядке. И старый и новый корпус выглядели так, как и до этого.

Я толкнула дверь.

Воздух ударил в лицо - знакомый, родной запах раскаленного стекла, древесного угля и... чего-то нового. Чистоты? Свежести?

Мастерская сияла. Буквально. Каждый инструмент сверкал на своем месте. Полки, выстроенные по линеечке, ломились от аккуратно рассортированных материалов. Разбитое стекло исчезло. На большом рабочем столе, обычно заваленном эскизами, лежали только несколько листков, аккуратно разглаженных и сложенных стопкой. Рядом - новая чернильница и перо. В углу, где раньше валялись обломки, теперь стоял крепкий верстак. Печи были вычищены до блеска.

И посреди всего этого порядка, с тряпкой в руке и сажей на щеке, стоял Алвар. Его дорогая шелковая рубашка была запачкана сажей, волосы всклокочены. Он вытирал последний уголок полки. Рядом с ним, сверкая и переливаясь, резвилась Игнир.

- Гля че делается, да? - снова зашептал Жорик. - Представляешь, он тут с вечера топчется. Всю ночь!

- Да-а-а! - счастливо выдохнула Игнир. - Сам все мыл, чистил, складывал! Даже нам новые угольки для гнезда нашел, блестящие!

Алвар обернулся. Он выглядел уставшим, но в его глазах горел огонь - не королевский и не драконий, а человеческий, тревожный.

- Прости. Я точно не знал куда что класть, - он как-то криво и смущенно улыбнулся, опуская тряпку. - Кое-что Риз подсказала. Остальное наугад. Надеюсь, ничего не испортил.

Я обошла мастерскую, касаясь знакомых поверхностей. Все было на месте. Именно на месте. Как в лучшие дни. Только чище, аккуратнее... и словно наполнено новой энергией.

Я остановилась перед ним. Слезы вдруг подступили к глазам, но это были не слезы обиды. Это были слезы облегчения, признания его искренности.

- Ты что... Ты сделал это сам? - прошептала я. - Один? Без слуг?

- Ну не совсем, - он ответил просто, глядя мне в глаза и на его руке вспыхнула магия. - Еще мне помогало вот это. Знаешь, без заклинаний было бы немного сложно склеить записи. Ну и эти ребята тоже немного помогли. - Он улыбнулся Игнире, который тут же смущенно вспыхнула ярче.

Он осторожно взял мою перебинтованную руку, не сжимая, просто прикасаясь кончиками пальцев к непострадавшей коже.

- Я не буду просить прощения снова. Я прошу шанса заслужить его делами. День за днем. Каждый день. Начиная с этого. - Он глубоко вздохнул. - Я люблю тебя. Люблю Олли - ту, что творит здесь чудеса из стекла и огня. Ту, чьи друзья - огненные духи. Ту, чьи руки носят эти шрамы. Ту, чье сердце раз за разом зовет спасать из беды тех, кому нужна помощь не смотря ни на что.

Я смотрела на него - на сажу на щеке, взъерошенные волосы, в серьезные серые глаза, на мастерскую, сияющую благодаря его ночному труду. На элементалей, резвящихся рядом, как символ принятия им всей моей сути.

Лед вокруг сердца треснул.

- Ты испачкался. Принц, - прошептала я, шагая вперед и вытирая сажу на его плече. - И ты... невероятный идиот. Но да. Я тоже тебя люблю. Все еще люблю.

- Ну че, ура что ли?! - радостно заорал Жаро и вместе с Игнир взлетел к потолку, осыпая нас фейерверком искр.

- Вот глупый, - буркнула я и спрятала счастливое лицо на груди Алвара. А он осторожно прижал меня к себе, обнимая бережно и нежно.

Мое хрустальное королевство возродилось из осколков.

И пусть оно станет началом чего-то нового. Пусть трудного, выстраданного, но нашего.

КОНЕЦ