Империя. Цинхай [СИ]

Склоки

Дэсон отпустил своих телохранителей в выделенные им комнаты, чтобы без лишних глаз пройтись по дворцу и найти то, что ему было нужно. Приняв свой улыбающийся и дурашливый вид, он притормаживал, чтобы пофлиртовать с горничными, разглядывал виды из окон, ловил спешащих куда-нибудь слуг и задавал им вопросы ни о чём. Неспешно обойдя несколько коридоров, он кое-что разузнал, о кое-чём сделал предположения и, положившись на удачу, толкнул присмотренную дверь, неподалёку от покоев Дами. Далеко от них этого помещения быть не могло, а ближе — тем более.

— Простите, я не побеспокою? — с наивным видом кланяющегося крестьянина вошёл он в комнату, осматриваясь по сторонам. Тот, кого он искал, сразу же спрыгнул с кровати, на которой отдыхал, сжав кулаки и стискивая зубы.

— Ты!.. — Дэсон убрал с лица улыбку и выпрямил спину.

— Привет, братишка. — Джин поморщился. Много лет назад, когда их пути разошлись, и старший связался с преступниками, а младший выбрал долю честного гражданина, двое решили, что станут чужими друг другу, и постараются избегать встреч. Однако Джин стал воином, золотым борцом, и вновь пришлось пересекаться.

— Убирайся отсюда…

— Не думаю, что это лучшее приветствие, но я от тебя и не ждал вежливости. — Дэсон опустился на стул. Интуиция и рассудительность его не подвели, он верно вычислил апартаменты охраны госпожи Лау.

— А если бы я здесь был не один? — опомнившись от первого неприятного шока, Джин подлетел к двери и закрыл её на защёлку. О том, что они родные братья, не знал никто, ни в драконах, ни в золотых. Это была их тайна, кровная.

— Я бы сказал, что ошибся в поисках своей спальни. Ничего сложного.

— Что тебе нужно? — беря себя в руки, Джин отошёл подальше, но сесть не смог, нервы и напряжение заставляли стоять и думать, смотреть на старшего брата и ждать. Ожидание было тягостным, потому что появление Дэсона в его жизни обычно заканчивалось неприятностями, драмой или потерями.

— Может, хотел поглядеть на тебя, убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Надеялся, что я уже сдох? — хмыкнул Джин. — Не дождётесь, мистер Кан.

— Засунь свой трагизм себе в жопу, я никогда не желал тебе смерти, — закинул ногу на ногу Дэсон и гримасой изобразил нетерпение и неприязнь. — Чего, видимо, не сказать о тебе?

— Конечно, это не ты подставлял меня всю юность всей своей деятельностью, играясь с опасными типами, после чего расхлёбывать часто приходилось мне.

— Я никогда не просил тебя об этом, на что ты жалуешься?

— На то, что тогда был готов ради тебя на всё! Я считал нормальным рисковать жизнью за брата, а вот тебе было всё равно и на меня, и на мать. Тебе было главным устроиться получше, побогаче, и чтобы долги твои платили другие! — Дэсон отвёл взгляд к окну, слушая Джина, а тот слишком редко видел брата, чтобы не использовать возможность высказать ему многолетнюю ненависть, все претензии. Когда он замолчал, Дэсон заметил:

— Но теперь я многого добился, я на больших высотах, имею большое влияние, и, если бы в тебе была капля здравомыслия, ты бы со мной сотрудничал, а не ругался.

— Ты знаешь цену своей высоте, — выплюнул с презрением Джин. — Тебя бы пристрелили, и не было бы никакой высоты, тебя бы самого не было. — Джин поднял руку, пошевелив искривлёнными пальцами. — Но я дал позабавиться над собой и потерпел переломы — сущий пустяк, правда? А потом ещё почти год работал на твоих дружков, выгребая ваше криминальное дерьмо. Чтобы спасти свою шкуру. Так что не рассказывай мне о том, чего ты добился.

— Какой ты злопамятный.

— А ты нет?

— Я помог разрешить конфликт в Макао.

— Как? Отняв у меня Дами? Шикарная помощь, Дэсон, как мне благодарить тебя за это? В ножки кланяться? — Старший не выдержал придирок младшего и поднялся.

— Что ж, вижу, в самом деле, ты не готов со мной разговаривать по-братски.

— Ты мне не брат, Дэсон. Мне плевать на кровное родство, но я не хочу, чтобы ты называл меня так. — Бандит из клана драконов коротко кивнул головой, поправив пиджак и открыв дверь. Ему хотелось сказать что-то ещё, хоть немного иначе закончить первую с самого апреля беседу, но он не придумал ничего, что могло бы показать его радушие по отношению к младшему брату, и при этом не ущемить его собственного достоинства. К тому же, становилось ясно, что Джину слова неинтересны, он не простил и не простит даже при слёзных извинениях. Дэсон разорил семью, заставлял их с матерью прятаться и убегать от стрельбы, пережить ужасы шантажа и пытки, он опозорил память их покойного отца, он совершил все преступления против закона и совести, и много лет ни в чем не раскаивался. И раскаивался ли сейчас? Прошло больше десяти лет, но обида и боль ещё не угасли, да их никто не пытался тушить и гасить всё это время.

Дэсон вышел, закрыв за собой, и только тогда Джин смог упасть обратно на постель. Каков, а! Конфликт он помог разрешить… Кто его просил? И снова, разве смог Дэсон сделать что-нибудь так, чтобы брат не страдал? Нет, он придумал тот выход, который принесёт наибольшее количество мучений Джину. Но если бы Дэсон не вмешался, скорее всего, драконы бы объявили золотым войну. Так неужели ему всё-таки было за что благодарить брата?

Гости из Сингапура, не представленные всем и каждому в особняке, но всё же замеченные по суете, возникшей с их комфортабельным расположением, вызвали повышенную беготню слуг, на которую обратил внимание и Сандо. В его обязанности входило защищать, а для этого нужно было всё хорошо знать и быть в курсе событий, поэтому он побрёл в поисках удобной для наблюдения точки, или, возможно, даже для знакомства с прибывшими. До этого он старался поменьше ходить новыми маршрутами, чтобы не сталкиваться с Николь, но сейчас было не до неё. К тому же, активность её с тех пор, как он поставил девушку с утра на место, поутихла, и рождалась слабая надежда, что свежие атаки предприниматься не будут. Что, если она устала и прекратила думать о нём? Сандо в это верилось с трудом, однако он старался не прислушиваться к собственной реакции на подобный исход. Если бы Николь отвлеклась от него и забыла о нём, ему стало бы проще, спокойнее, мысли чище, концентрация и сосредоточенность не будут распыляться на ненужное. Но учитывая ту бездвижимую тоску, что царит здесь день за днём, ему стало бы чуточку скучно. «О скуке ли думать? — хмыкнул Сандо, шагая по коридорам. — В нашем мире все слишком увлечены ликвидацией скуки, в связи с чем и рождаются все проблемы. Откуда всегда берётся это глупое слово „скука“ в обществе, где нерешённых проблем не исчерпать за тысячу лет, где несделанных дел и неисправленных ошибок на каждого человека по миллиону? Почему мы думаем о скуке тогда, когда оказываемся в состоянии покоя и отдыха? Ими нужно наслаждаться. Да и, на самом-то деле, о скуке мы думаем не тогда, когда нечем заняться, а когда у нас есть множество вещей, которыми не хочется заниматься, и множество вещей, которыми заняться хочется, но нельзя. И вот стоим мы между тем и этим, и ломаем голову, как перестать думать о желаемом и как возжелать необходимое по долгу и обязанностям. И этот ступор называем скукой. Какие же люди глупые!». Сандо остановился, увидев на горизонте то, на что и боялся нарваться. Навстречу издалека шла Николь, и развернуться бы да скрыться, но она его тоже заметила, замявшись на мгновение, как и он. Неподалёку от неё, в эркере с тремя окнами, сидело на подоконнике двое неизвестных, видимо из тех самых прибывших. Они разговаривали о чём-то, но отведшая взгляд от Сандо Николь повернулась к ним и, нарисовав на губах улыбку, присоединилась к мужскому обществу. Наёмник тронулся дальше, медленно, чтобы не выказывать той спешности, с которой ему хотелось пройти мимо. Неужели при посторонних девушка уймётся? Сестёр она не стеснялась, а вот при семейных сборищах всегда вела себя скромнее.

Вольный брат поравнялся с тремя болтающими, краем глаза изучая и наблюдая, подмечая жесты и внешний вид, и уже почти обошёл их, когда всё-таки раздался голос Николь:

— Сандо, не хочешь познакомиться с коллегами? — Он обернулся, мельком посмотрев на лицо обратившейся к нему. Фальшивая улыбка не скрывала дымящихся от обиды и отверженности глаз, каждая черта на лице её заострилась от напряжения, вызванного наигранностью. — Молодые люди — телохранители Кан Дэсона, но они так плохо говорят на путунхуа[9], что мы не очень поняли друг друга. Ты же знаешь корейский? Может, переведёшь?

— За услуги переводчика мне тут не доплачивают, — невозмутимо сказал Сандо, разглядывая парней и представляясь им на понятном только для присутствующих мужчин корейском. Они не жали друг другу руки, в рядах мафиозных исполнителей и свободных бандитов это было не очень принято, ведь никогда не знаешь, убивали ли эти ладони кого-то из твоих друзей, знакомых, родственников? Рукопожатиями в основном обменивались боссы, демонстрируя дружелюбные и мирные намерения.

Парни ему тоже представились. Тот из них, что был покрепче и, судя по всему, старше, выглядящий внушительно, как настоящий воин, осанкой напоминающий самого Сандо, назвался Хенконом.

— Эта милая девушка назвалась Николь, — с лёгким поклоном в её сторону обозначил он, что говорит о ней, — но я не совсем понял, кто она такая, поэтому затрудняюсь в выборе манер. — Сандо зачесалось обозвать сестру Николаса местной куртизанкой, чтобы произвести конфуз или даже стычку между Синьцзяном и Сингапуром, но он присмирил своё игривое настроение, выдав правду:

— Она младшая дочь Отца Чана. Наверное, полтора века назад это бы означало что-то вроде принцессы?

— Наверное, — улыбнулся Хенкон, ещё раз внимательно оглядев девушку возле себя. Сандо заметил татуировки на руках молодого человека и, исследовав некоторые, приподнял брови. Одно из изображений выдавало место армейской войсковой части. Именно там дюжину лет назад закончил службу, разлучившую его навсегда с первой любовью, сам Сандо. Другая татуировка повторялась на плече второго парня, Сынёпа. Это была надпись «Аякс». Наёмник напряг память и вспомнил, что Аяксами называли личных стражей Джиёна, лучших борцов среди драконов. Он пользовался их услугами, когда выбирался куда-нибудь за пределы Сингапура, значит, недавно, на свадьбе Энди и Дами, они тоже были? Сандо не успел запомнить всё то множество лиц, что промелькнуло перед ним. Но надо было иметь в виду, что эти двое — не простые солдаты, это прошедшие специальную подготовку мастера боевого искусства. — А она, — подразумевая Николь, вывел из раздумий мужчину Хенкон, — только хуаюй[10] понимает?

— Знаешь, она и на нём понимает плохо, — пользуясь случаем позлить Николь, которая уже начинала закипать от того, что при ней говорят нечто неясное, Сандо заодно решил невинно посмеяться над ней. — По крайней мере, покрасившись в блондинку она определила свой образ мышления.

Хенкон с товарищем захохотали.

— О чём вы говорите?! — прервала их Николь, обратившись к Сандо.

— Об особенностях языка. Пытался преподать им пару уроков китайского.

Не поверив его словам, девушка попыталась отвлечься и, тоже отметив татуировки на мускулистых руках Хенкона, без разрешения взяла его плечо, оплетая своими пальцами и приблизившись к нему вплотную.

— Какие красивые знаки и надписи! — Провела она указательным от локтя вверх, вслед за ним подняв лицо и посмотрев прямо в глаза Хенкону. — Сандо, скажи ему, что он очень мужественно выглядит.

— Это единоутробная сестра Николаса Тсе, — сообщил Сандо на корейском. Хенкон сглотнул слюну, напряжено покосившись на разве что не прильнувшую к нему Николь. — Похоже, ты вызываешь у неё интерес к себе.

— И что мне с этим интересом делать? — Без желания связываться с легендарным изгнанным наёмником, спросил парень. Оскорбить Николь, оттолкнув её, ему тоже не хотелось.

— Терпеть, — хмыкнул Сандо и, кивнув им на прощание, пошёл дальше, оставив обреченные на домогательства жертвы спасаться самостоятельно. Но не пересёк он и двадцати метров, свернув всего за два угла, как позади опять послышалось недовольное и одновременно с тем зовущее:

— Сандо! — Он остановился и обернулся, дождавшись подбежавшую к нему Николь. Казалось, на минуту она забыла, зачем его догоняла. Потом, опомнившись, злобно изрекла: — Я пересплю с ним!

— С которым? — равнодушно уточнил он.

— Без разницы! — прошипела девушка, ища признаки ревности на лице Сандо, но тщетно. — Тебе абсолютно всё равно на это? — Смотря на неё сверху вниз, он ничего не говорил. — Ты ничего не чувствовал, когда я трогала его? Тебе всё равно после того, что было, что я могу развернуться и уйти к другому?

— А что-то было? — Николь зарядила ему пощечину, и Сандо намеренно не стал ловить и останавливать её руку. Пусть выпускает гнев, он, конечно, не манекен для оттачивания приёмов, но осознаёт свою жестокость, которая необходима им обоим, чтобы она успокоилась и забыла о нём, а он не ввязывался туда, куда не надо. У него другие цели и задачи, в них не входит роман с дочерью Дзи-си, да вообще никакой роман туда не входит.

— Я докажу тебе, что ты меня ревнуешь, если сам этого не понимаешь! — пообещала Николь. — Даже если для этого придётся переспать с ними обоими у тебя на глазах!

— Единственное, что ты этим докажешь, это что большинство женщин — шлюхи. А это я знаю и без тебя, — с сарказмом улыбнулся Сандо. Николь прищурилась.

— А знаешь, почему большинство женщин — шлюхи? — Мужчина удивился, что она не стала с ним спорить, а подтвердила его утверждение. — Потому что вы — не мужики, потому что чтобы собрать одного целикового настоящего мужчину по всем качествам, надо взять по небольшой части от сотни, не меньше! Один умный, другой храбрый, третий хорошо трахается, четвёртый способен любить… Да, тот который умный, он считает себя слишком умным, чтобы быть храбрым, чтобы влюбляться или напрягаться в постели. Который храбр, тот опрометчив и скор на решения, ему некогда задумываться, он бравирует силой, но и любит скорее свои подвиги и их свершение, а не женщин. Мастер в постели вообще считает, что его должны обожать за его член, и при этом относиться как-то по-особенному к женщине вне постели — совсем не обязательно. Ну, а тот, который способен любить, чаще всего хилый, глупенький импотент, которому ничего больше и не остаётся, кроме как дарить «всего себя» — а что у него ещё есть? Ха, невелик подарочек, — одной единственной. Что, скажешь, это не так? Вы, мужчины, заметив одно достоинство в себе, считаете, что все другие вам либо не нужны, либо они прикладываются автоматически. Вы настолько омерзительны в своём неумении и нежелании сделать из женщины женщину, а не шлюху, что если ею стану я, господин Сандо, запомни, что это будет исключительно из-за тебя! Потому что решись ты взять меня, присвоить, подчинить себе и сделать своей, я бы никогда не сделала и шага от тебя в сторону, но раз уж нет — я буду доставаться всем и каждому, собирая из них по частям тебя.

— А тебе не кажется, что ты пытаешься собрать из меня Николаса? — припомнил тайные мыслишки девушки он. Ничего не ответив и, в кои-то веки, замолчав первой, Николь хмыкнула, развернулась и ушла. Сандо даже захотелось бросить ей что-нибудь вслед, но он приподнял руку, выставил палец, загнул его обратно и обронил руку. Права была Цянь, когда сказала, что если Николас не победим физически, то Николь способна огорошить и завалить соперника на словах. Всё это время, неумело домогаясь объекта вожделения, она, наверное, находилась в слегка помутненном любовью разуме, но вот, протрезвев и собравшись, она обрушила на него аргументированную и доказательную лавину, от которой ему стало неприятно. А ещё стало неприятно от подтверждения слов Эмбер, что Николь не такая уж и дура, что мозги у неё работают, только не всегда она их показывает. От чистого сердца она только что ополчилась на Сандо, или тщательно продумав нападение? Как вольному наёмнику ему было категорически всё равно, если она пойдёт и станет первой шалавой Западного Китая, но как золотому — это плевок в самую середину, в самое ядро его души. Чтобы он, да стал виновником морального падения целомудренной девушки? Пусть слово целомудренность не совсем подходящее, но, переиначив, и назвав это растлением девственницы и уходом её во все тяжкие, он точно определит ситуацию. Они не так давно говорили об этом с Джином, когда тот признался, в чём однажды упрекнула его Дами, в том, что золотые могли бы делать счастливыми конкретных людей, посвящая себя семье и любви, а не распыляясь на целый свет, который всё равно не переделать. Ведь так мало благородных и достойных мужчин, которые могли бы стать правильными и примерными мужьями и отцами, а золотые ещё и лишают женскую половину себя самих, оставляя на долю девушек трусов и ротозеев, пользующихся благами покоя и уюта, созданного золотыми.

Непреодолимая дилемма, неразрешимая по своей сути, как абсурдный софизм, загнала Сандо в тренажёрный зал, где он обнаружил себя с палкой в руке, долбящим тренировочную куклу. Он не должен задумываться над этим всем, так будет проще всего. У него уже есть миссия, у него есть долг, задача, есть путь золотого, и без того нелёгкий, нечего сбиваться, оглядываясь и засматриваясь по сторонам. Николь не заставит его своими истерическими выходками сменить направление, тем более, он действительно не может знать, что за этим всем стоит.

— Разминаешься? — Сандо остановился и посмотрел на вход в зал. Там стояла Эмбер. — Услышала стук, проходя мимо, и решила заглянуть. — Пока мужчина делал передышку, она переступила порог. — Без оппонента трудно оттачивать сложные приёмы, правда?

— Не без этого, — согласился Сандо, присев на корточки и отпив из бутылки с водой, что стояла неподалёку от его ног.

— Я это хорошо знаю, ведь мне то не разрешают заниматься борьбой, то, когда я улучу момент потренироваться по-тихому, просто не с кем этим заняться.

— Среди твоих подруг ты одна озабочена подобным развлечением?

— Да, все девочки предпочитают девичьи занятия — шопинг, походы по салонам красоты, фитнес и выставки. А мне всё это скучно. Разве что музыка иногда увлекает, на пару с Генри. — Эмбер притихла, не решаясь какое-то время повторять просьбу, которую однажды уже отвергли, но потом пришла к выводу, что лучше рисковать и стремиться к чему-то, чем бездействовать. — Может, всё-таки подерёшься со мной? Бить меня не обязательно, если ты принципиально не хочешь поднимать на женщин руку, но лучше всё-таки гоняться здесь с живой мишенью, чем со стоячей или воображаемой? — Сандо вздохнул, поднявшись на ноги. Вялое и спутанное настроение не пробуждало отпора.

— Но я люблю взаимовыгодные тренировки. Ты, может, чему-то и научишься, а я? Чему ты научишь меня? Сдерживаться, чтобы не пришибить тебя?

— Посмотрим, ведь если не попробуешь, то не узнаешь? — Сандо кивнул ей на палку, предлагая начать. Эмбер сразу же оживилась, подскочив и поднесясь к инструменту боя. Мужчина отметил, что взяла она его умело и правильно. Кроме того, не лучший ли это вариант проверить Николь? Она менее сдержанная, чем он, поэтому если заставить её ревновать, то ей будет уже не до собственных интриг, она станет выслеживать Сандо и отгонять от него любых соперниц. Ему никого и не надо, зато Николь не скользнёт по шаткому пути падшей женщины, увлеченная отстаиванием собственных интересов в зоне притяжения Сандо. Если же все её посягательства на него — спектакль, то она не сорвётся, продолжая виснуть на Хенконе.

Эмбер встала напротив него и они, приглядевшись так и сяк друг к другу, принялись за осторожное прощупывание. Сандо понадобилось около пяти минут наблюдения и прочувствования жестов и движений, чтобы осознать и озвучить:

— Ты дерёшься намного лучше, чем пытаешься показать. Зачем ты себя сдерживаешь? Не думаешь ли ты, что сможешь покалечить меня? — Эмбер слегка покраснела, стряхнув мальчишескую чёлку с глаз.

— Я не хотела, чтобы до папы и дяди дошли слухи, что я тренируюсь слишком усердно…

— Я не из болтунов. Прекращай фарс, — напал на неё резко Сандо, и девушке пришлось показать, как быстро она может пригнуться и, проскочив низом, оказаться в другом месте. Наёмник шустро развернулся и обрушил череду ударов слева и справа, которые Эмбер едва успевала отражать. Но всё-таки успевала, и это было удивительно. У неё не было техники Утёса Богов, хотя там иногда обучали девушек, она не дралась так, как Николас, что подтверждало отказ брата заниматься с сестрой. Где же ещё могли научить бою девицу? Сандо прищурился. Шаньси? Узнай там, что это дочь Дзи-си, ей бы не стали помогать, с другой стороны, узнай Дзи-си, что его дочь обучается с кем-то из Шаньси — тоже по голове бы не погладил. Так откуда же навыки?

— Почему ты остановился? — застыла Эмбер с палкой наготове. Сандо прикинул выгоду расстояния и позиции и заключил про себя: «Следует узнать её максимум, а для этого нужен какой-нибудь хитрый удар». Без предупреждения, неуловимо дернувшись и лишь при продолжении атаки будучи замеченным, Сандо использовал один из самых грозных обезоруживающих приёмов. Эмбер оказалась на полу, а конец его боевой палки у её горла. Нет, сверхуровня она ещё не достигла. Молодой человек отвёл оружие и позволил девушке встать.

— Я не против иногда заниматься с тобой, если хочешь, — дал, наконец, согласие он. Просияв и озарившись благодарностью, Эмбер поднялась. «Наблюдая за твоей манерой, я смогу разобраться, откуда твои учителя. Или учитель. А если повезёт, то разведаю, кто он такой».

Дэсону не пришлось долго прозябать в ожидании Энди, чтобы выказать учтивость, потому что он вернулся на следующий же день. Ночь, проведённая вместе Джином и Дами, стала последней в первом, счастливом ряду ночей, в которые они жарко и неистово соединялись.

Прежде чем пойти к супруге, хозяин Цинхая принял сингапурского гостя и провёл с ним не меньше часа за беседой. Дами за это время успела привести себя в порядок, уложить волосы, настроиться на трепетное и послушное отношение к мужу, что далось ей тяжко. Взять и заставить себя переключиться с возлюбленного на другого мужчину — это мука, осознавать, что сегодня уже к ней придёт не тот, вернее, вообще она пойдёт в супружескую спальню, и там снова будет с Энди. Дами теребила тюль, глядя сквозь него в сад, где прогуливались Генри и Кристал, беззаботные влюблённые, способные быть вместе в любое время, в любом месте.

— Дами… — распахнулись сзади двери, и прозвучал голос Энди. Раньше он звал её к себе, теперь пришёл сам. Она выжала улыбку, и только потом обернулась. Лицо мужчины изобличало радость с небольшой усталостью. — Как ты? Всё в порядке? — Дойдя до неё, Энди обнял супругу, поцеловав без увлеченности, чтобы не смутить и без того, судя по её окаменевшему телу, всё ещё стыдливую девушку.

— Всё хорошо, без тебя ничего не происходило.

— Я скучал, — взяв её за плечи, чуть подался назад он, чтобы разглядеть каждую мелочь на её личике.

— Я тоже, — положив ладони на грудь мужа, Дами опустила ресницы, уставившись на пуговицы рубашки в прозоре незастёгнутого пиджака. — Приехал Кан Дэсон…

— Человек твоего брата, да, я с ним уже пообщался. Не доверяют мне, что я хорошо с тобой обращаюсь?

— Таков мой брат, — повела головой Дами. — Он никому не доверяет.

— Прямо как мой дорогой друг, — сорвался смешок у Энди. — Иногда становится ясно, почему они не выносят друг друга, не будучи знакомыми. Они так похожи!

— Ещё прибыла Фэй…

— Да? Об этом мне не успели сказать. — Энди погладил плечо Дами, задумавшись и отведя глаза. — Когда я был у Чана, домой вернулся Николас, а поскольку они со вторым братом друг друга не выносят, то тот воспользовался случаем, покинул дом и приехал со мной. Теперь он погостит у нас. И поскольку обед уже прошёл, то я представлю его тебе за ужином. А пока пойду, поздороваюсь с Фэй, — поцеловав Дами в щёку, Энди вышел.

Ну вот, отбыл третий сын Дзи-си, прибыл второй. Интересно, кто из них хуже? Да и есть ли хоть один нормальный ребёнок у человека, который держит в ужасе половину Азии?