Империя. Цинхай [СИ]

Полуготовность

Сингапурские гости уехали, и спокойнее стало сразу многим: Джину без непредсказуемого и ненадёжного брата, Дами без того же самого Дэсона, в чьём лице бродили надзор и приказы Джиёна, Энди не нужно было больше корчить из себя радушного хозяина и заниматься развлечением посетителей, а Вики вздохнула, избавившись от домогательств. Загородный особняк превратился бы в тихое и защищённое семейное логово супругов Лау, если бы здесь не продолжал оставаться Эдисон, чьё наличие не могло быть однозначно дружеским, хотя таковым позиционировалось. Несмотря на многолетнюю крепкую дружбу с Дзи-си, Энди не слишком-то искренне и откровенно общался с его отпрысками, за исключением Эмбер и Генри, своих племянников, и Цянь, симпатия к которой будоражила нервные клетки Дами. Она замечала это, и старалась понять, чью сторону бы принял её муж, случись необходимость выбирать? Своего товарища с его потомством или жены? Ей нужно было постараться сделать всё, чтобы заменить для него всех, чтобы стать необходимой, надёжной, вызывающей доверие, любимой. Любовь Энди Лау! Когда она венчалась с ним, это не казалось желанным или недостижимым, об этом вовсе не думалось — пережить бы и вытерпеть ненавистный брак! Но вот, когда супруг в ежедневных своих манерах и поступках, в поведении и участии, во внешности, обладающей шармом, не был стариком, не был негодяем, не был злодеем, а был заботливым, умным, терпеливым и умеющим приходить к компромиссам ненавязчивым мужчиной, Дами ощущала в себе двойную тягу завладеть его сердцем: и для того, чтобы возвыситься и держать власть и собственную свободу в своих руках, и для того, чтобы в очередной раз утвердиться, как женщине. Разве не должен муж обожать свою жену?

После его подозрений, вызванных Эдисоном, сестра Дракона как можно естественней ластилась к нему, демонстрировала наивность и беззащитность, показывала, что не хочет оставаться одна, пыталась даже не думать о встречах с Джином. В прогулке по Синину она бесконечно держала под руку Энди, смотрела на него влюблёнными глазами — и изображать это удавалось ей особенно удачно, — сторонилась Дэсона, чем обличала нежелание иметь что-либо общее с сингапурской мафией, а заодно и скромное избегание посторонних мужчин.

Кроме того, что надо вскружить голову родному мужу, Дами задалась целью обеспечить себе поддержку прислуги и синеозёрных. Постепенно она взялась проникать и в окружение Энди. С горничными она была вежлива, замечала их смену причесок, хвалила, дарила надоевшие украшения, которые не были дешевыми, улыбалась им. Её телохранитель — Марк, был ей симпатичен и без притворства, воспитанный и благородный юноша, в связи с чем между ними налаживалась если не дружба, то приятное взаимопонимание. Фэй по её просьбе пообещала задержаться и пробыть подольше в Цинхае, проводя почти каждый вечер с госпожой Лау, с которой приятельские отношения теплели день ото дня. Кроме них всех была ещё одна личность, расположение которой Дами поставила в одну из первостепенных целей. Начальник личной охраны и главный телохранитель Энди — Уоллес Хо, интересный и спокойный мужчина лет тридцати пяти. Глаза его не выражали ничего, кроме внимательности и абсолютно одинакового восприятия всех вокруг. Но лишь иногда, изредка, Дами чувствовала, ужиная на балконе с супругом или прогуливаясь с ним в саду, как пара карих глаз ожидает от неё подвоха. Уоллес не доверял ей, это чувствовалось, это подсказывала женская интуиция, а обсуждал ли он с Энди свои мысли и подозрения — оставалось только догадываться.

Отбывшие драконы как рукой сняли недомогание Виктории, и она в первый же обед без них вышла к столу. Не найдя там того, кого хотела поблагодарить за невольное спасение, Цянь, поев, отправилась на поиски Джина, сменившегося на посту и где-то отдыхавшего. Нет, её поиск не должен был быть откровенным и намеренным. Подобно младшей сестре — Николь, она предпочитала бродить и случайно сталкиваться с тем, кто ей нужен, но если в случае с Николь всё быстро становилось очевидным, то Цянь разгадать было не так просто. Её неспешная, но деловитая походка той, что днём привыкла отдавать распоряжения и следить за хозяйством, никогда бы не дала заподозрить, что она праздно болтается, ища нужного ей мужчину. Однако за сутки «плохого самочувствия», вызванного Дэсоном, девушка слегка уступила свои позиции и, хоть без злобы и задних мыслей, обнаружила, что подготовка обеда и других мелочей уже была выполнена без её привычных повелений. Инспектированием занялась Дами, перенимая полноценные бразды правления, и несколько растерявшаяся от неожиданно освободившегося времени в связи с утерей функций Цянь, в лёгком тумане отправилась к любимому брату — Хангёну, не зная, чем ещё заняться. Тот расстроил её тем, что собрался вскоре возвращаться в Синьцзян.

— Поехали со мной домой, сколько тут можно торчать? — предложил он, поправляя воротничок рубашки и наряжаясь для променада. С кем он мог завести интрижку в окрестностях оставалось лишь гадать, но судя по игривому виду, сомневаться не приходилось, что он намерен прокатиться к какой-нибудь дамочке.

— Ты же знаешь, Цинхай мне давно дом больше, чем Синьцзян. Отец не встречает меня с распростёртыми объятьями.

— Но и не гонит, и не презирает, как ты считаешь. Не будь мнительной, Вики, да, ты не оправдала одной его надежды, и что дальше? Я тоже, скорее всего, не стал воплощением его отцовских идеалов, и что же? У него для этого полно детей. Николас и Эдисон отдуваются за всех.

— Да, он души в них не чает, — согласилась Цянь, присев на кровать и глядя в спину Хангёну, вертящемуся у зеркала в дверце шкафа, перед которым завязывал галстук в тон пуговицам на пиджаке — золотистым. — Но я всегда буду считать, что это именно он столкнул их лбами и заставил враждовать.

— Так считают все, потому что это правда, — произнёс мужчина и повернулся, справившись с безукоризненным узлом. — Они те, кого следует бояться любому, поэтому на них больше всего подозрений из предсказания. Отцу лучше, чтобы они свои таланты, хитрости и заточенные ножи направили друг на друга, а не на него.

— Это ужасно… Если бы не то дурацкое пророчество, всё у нас всех было бы намного лучше!

— Неужели? — хмыкнул цинично Хангён. — Я не стал бы от этого меньше волочиться за юбками, тебя, уж прости, Джаспер всё равно бы не полюбил. А отец не перестал бы мечтать присвоить себе весь Китай, а там и Азию. Капля паранойи, добавленная к маниакальным амбициям по захвату мира ничего не решает.

— Ты считаешь отца психом? — осуждающе посмотрела снизу вверх Вики, и брат опустился на корточки, взяв её ладони с колен в свои. Улыбка его, обычно льстивая и смазливая, согревала девушку направленным на неё теплом, которое Хангён не дарил чужим женщинам.

— Все мы немного психи, покажи здоровых?

— Энди. — Старший брат покачал головой, вздохнув.

— Ты слишком его обожествляешь, как создателя твоего ненаглядного, царство ему небесное, Джаспера.

— Перестань уже его вспоминать. Энди просто замечательный человек…

— У замечательных людей не родятся ублюдки.

— Я так не думаю. Чаще всего так и получается, что у хороших родителей плохие дети, и наоборот.

— Посмотри на нас. Отец Чан общеизвестная сволочь, никто этого не отрицает, но кто из нас лапочка, Цянь? Никто.

— А как же Фэй?

— Дура набитая, — предупреждая возмущение Вики, уже распахнувшей рот, Хангён засмеялся и поднял одну руку, — я любя, успокойся. Да, она не дура, но что это за женщина, которая не спит с мужчинами и не идёт замуж? Она ненормальная, и пусть не оправдывает себя какими-то там моральными убеждениями.

— Чун — добрый брат и достойный человек.

— Ха! — Хангён поднялся, сунув в карман телефон и проверяя, требуется ли ещё что-то с собой взять? Поводив глазами по поверхности прикроватных столиков, он не нашёл ничего жизненно важного. — Слабак и тряпка, он боится собственной тени, готов ползать у ног отца, лишь бы тот не подумал, что это он — его первенец, способен состряпать заговор и грохнуть родителя.

— Его легко понять, ведь на него всегда будет падать больше всего подозрений, он наследник, а кому ещё стремиться избавиться от того, кто не даёт поскорее унаследовать власть и богатство?

— Я бы на его месте смылся ещё лет в двадцать, куда глаза глядят, чтобы не терпеть эти танталовы муки. Но он лишь доказал свою бесхребетность, а теперь пожинает плоды трусости и приспособленчества.

— Ну, хорошо, против Исина ты тоже что-то скажешь? — бросила вызов Цянь, глядя в глаза Хангёну.

— Скажу, иначе, если услышат моё одобрение в его сторону, то отцу донесут, что я его пособник, и мне тоже придётся туго.

— Значит, ты и сам трус? — поддела сестра.

— А я и не спорю.

— Что ж, тогда и я, наверное, шлюха и дрянь, как все обо мне говорят. — Хангён посерьёзнел и наклонился, поцеловав Цянь в лоб, тронув её щеку кончиками пальцев.

— Ты самая лучшая, сестрёнка, не слушай никого. Ты единственное семя, которое не вышло гнилым у отца. И если я услышу, что кто-то оскорбляет тебя, то он об этом пожалеет.

— Не волнуйся, в лицо никто говорить не смеет, я даже не всегда понимаю, откуда берутся слухи…

— Джессике стоило бы свернуть шею.

— Кажется, у неё намечается заступник в лице Эдисона. Заметил? — встала Цянь, чтобы не задерживать брата, явно готового уходить. Хангён вышел вместе с ней из спальни.

— Пусть катятся оба в пекло, мне плевать. Если Джессика очарует Эдисона, то свернуть ей шею мне поможет Николас, если же она надумает встать на сторону Николаса, то я убью её на пару с Эдисоном. Она не там пытается выбрать защитника, в данном случае всё равно окажешься в пятидесятипроцентном проигрыше.

— Почему же я нормально общаюсь и с Эдисоном, и с Николасом? И даже с тобой.

— А я тебе уже сказал — ты самая лучшая, Вики! Кроме тебя никто так не умеет.

— Поэтому я самая несчастная? — грустно спросила она.

— Что мне сделать, чтобы ты стала счастливее? — обнял он её за плечо.

— Береги себя, Ханни, хорошо? Я прошу тебя, не дай с собой ничему случиться.

— Ради тебя — обещаю! — Хангён чмокнул сестру в щёку и пошёл прочь. Девушка проводила его взглядом и, уже забывшая, чего хотела сразу после обеда, прогуливаясь по галерее второго этажа, наткнулась на Джина, шедшего навстречу. Увидев друг друга, они притормозили в нескольких шагах одна от другого. Джин галантно улыбнулся, поклонившись головой. Цянь ответила тем же и, сделав ещё шаг, тихо произнесла:

— Я хотела поблагодарить тебя за вчерашнее…

— Не стоит. Могло ведь и не получиться. Кто знал, насколько силён был настрой этого гангстера?

— Но всё-таки сработало, и я теперь в долгу перед тобой.

— Мне ничего не нужно. — На самом деле, если бы Дэсон не обнаружил помаду на губах брата, Джин посчитал бы это сущей ерундой. Но какие последствия могут быть у подобного прокола? Дэсон доложит Джиёну, что человек, поставленный к его сестре под видом безумно влюблённого, целуется с дочерью Дзи-си, и что предпримет Дракон? Вариантов много, но ни одного утешительного.

— Я не прошу тебя воспользоваться этим долгом сейчас же, но в жизни всякое бывает. Придержи, на всякий случай. Или девушки кажутся тебе не способными оказать какую-нибудь ценную услугу?

— Нет, я так не считаю, напротив, женщины всегда казались мне крайне умелыми в делах интриг, политики, нахождения выхода из тяжёлых ситуаций. В каждой второй дремлет Ёсико Кавасима[14].

— Неужели лесбиянка[15]? — мелодично и скромно засмеялась Цянь. Джин ответил смущенной улыбкой.

— Не хотелось бы. Очень уж я ценю здоровые отношения между противоположными полами.

— Я заметила, — смелее посмотрела она ему в глаза. — Вчера.

— Мне следует извиниться за это.

— Извиняются, когда делают что-то неприятное. — Цянь плавно поравнялась с ним. — А тебе не за что.

Кивнув ему, чем выразила прощание, девушка тронулась дальше, негромко шурша подолом и постукивая каблучками. Джин невольно обернулся вслед за ней. Красота была неописуемая, но сердце молчало. С ним никогда такого не было, чтобы восторгаться женщиной и понимать, что совершеннее вряд ли видел что-либо, но при этом не возбуждаться и не испытывать хотя бы малейшей дрожи. В его душе не было никого, кроме Дами. Так ли чувствовала и она себя по отношению к нему? Она ведь не полюбит Энди? Она ведь не запутается? Они изначально полюбили друг друга буквально ради обмана. Он должен был запудрить ей мозги и влюбить в себя, чтобы Дами забыла о Хосоке и встала на их сторону, а какие цели были у неё? Почему-то после информации о разоблачении Джей-Хоупа, Джина не оставляло недоброе чувство, что всё это было ещё в апреле, или раньше, спланировано, чтобы планомерно и поэтапно раздавить золотых. А что, если Дами было всё равно, кого из них поймать на крючок, и он думал, что соблазняет её, а соблазнился сам? И теперь она затащила его в пучину Цинхая, откуда нет обратного пути, и будет сдавать одного за другим его друзей. Нет, нет! Он не должен так думать, если он усомнится в ней, а она в нём, то это будет конец, все эти игры заведут их в могилу, если не для физических тел, то для разума и душ. Перестать верить любимому человеку, перестать полагаться на него, подозревать его в предательстве — это страшно. До такого, по слухам, умеет доводить только Дракон, до полной пустоты, бессмысленности и обесценивания жизни. Но способна ли на то же самое сестра того, родная кровь?

Дами, пообвыкшись, перестала сидеть затворницей в своих апартаментах, и когда Энди уходил по делам, принималась за активное сование носа повсюду в особняке, под видом знакомства с хозяйством. Это помогало наблюдать за происходящим, слушать разговоры охраны и горничных, невзначай посещать того или иного жителя их дворца-особняка. Сегодня она оказалась у двери в комнату Хангёна и, решив, что давно не вела с ним бесед (в столовой, где присутствовали все, трудно было налаживать контакты, да и считалось некрасивым перебивать Энди, который всегда с кем-нибудь о чём-нибудь говорил. В этой западной, мусульманской части Китая, до сих пор женщинам отводились вторые роли, и они чётко понимали, кто главный), постучалась. Ответа не последовало. Спит или не слышит? Дами попросила подождать сопровождавших её Марка и Джексона и, повернув ручку, вошла внутрь. Там было пусто, не до конца заправленная кровать выглядела покинутой второпях, потому что на ней лежали следы сборов: два не одобренных галстука, скинутая домашняя футболка. Хангён отъехал куда-то, ясно. Он один из немногих, кто вообще не считал нужным ставить в известность о своих передвижениях господ Лау. Он чувствовал себя не в гостях, а в собственной резиденции, или просто оплаченном отеле, таков уж Хангён, и с этим проще было смириться.

Дами ещё раз осмотрелась, прежде чем выйти, и заметила один из телефонов Хангёна, подключенный к розетке для подзарядки. У него был какой-то собственный бизнес, и была куча любовниц, поэтому большая часть времени суток у него уходила на деловые или любовные переговоры. На этот раз, видимо, накалившаяся от каких-нибудь горячих и пылких слов трубка не успела зарядиться, чтобы сопроводить владельца в пути. Дами осторожно подошла и, понимая, что сенсорные экраны не реагируют ни на какие перчатки, решилась нажать. Блокировки не стояло, что выдавало либо отсутствие секретов у Хангёна, либо его полную уверенность, что никто не посмеет лезть в его телефон, либо безалаберность. Но в последнюю верилось с трудом, потому что уж на кого, а на непредусмотрительного олуха Хангён никак похож не был. В WeChat горело одно непрочитанное сообщение. С кем ведёт переписки четвёртый сын? Прислушавшись к тишине за дверью, где безропотно должны были ждать Марк и Джексон, Дами принялась действовать быстрее, чтобы не вызвать недомолвок долгим нахождением в пустой спальне. Открыв WeChat, она увидела на аватарке мужчину, непрочитанное его сообщение гласило: «…в общем, решим потом». А вот под ним, прочитанным, была женская фотография, полчаса назад написавшая «жду», и последнее сообщение виднелось в ветке чата. Дами никак себя не должна была разоблачить, если откроет уже просмотренное, что она и сделала. Переписка с любовницей выдала себя сразу наличием сердечек и поцелуйчиков. Они договаривались о свидании, на которое и упорхнул Хангён, но одна из фраз заставила Дами вчитаться внимательнее: «Будь осторожен, прошу тебя, чтобы не вышло, как в тот раз». На что мужчина ответил: «Твоего ревнивого мужа нет сегодня во всём Хайбэй-Тибетском округе. Даже если это действительно он подстрелил меня, такого не повторится». Дами округлила глаза, испытывая одновременно облегчение и радость. Все переполошились, уверенные, что вражда между детьми Дзи-си заставляет их убивать друг друга, а здесь всего лишь ревнивый муж! Это же очередное доказательство, что не в таком уж и змеином гнезде она оказалась.

Дами, на всякий случай, прочла и более раннюю переписку пары, где они убеждённо обсуждали, что супруг неверной дамы что-то узнал и нанял киллера, что им надо бы впредь быть ещё осмотрительнее, ведь этот обманутый муж, ко всем бедам, партнёр Энди по торговле, и было бы некрасиво вбить клин между компаньонами таким вот путём. Хангён заверял, что не хочет быть причиной ссор друга отца с кем бы то ни было, женщина писала, что не собирается разводиться, поэтому нужно сделать всё возможное, чтобы их роман оставался тайной. Дами, на всякий случай запомнив имя изменщицы, положила телефон, тщательно отёрла его платком и вышла, сочинив на ходу сказку о том, что из окна этой комнаты красивый вид, на который она засмотрелась, а вот самого Хангёна почему-то нет. Словно сама себе, она пожала плечами. И всё-таки, как хорошо, если стрелял в него на самом деле ревнивый муж! А не кто-то из тех людей, которые живут под одной с ней крышей.

Перед ужином, Сандо подкараулил Николь, вышедшую из своей спальни и направляющуюся без энтузиазма в столовую. Она знала, что там не будет наёмника, а потому не радовалась перспективе проводить время в тех местах, где для неё нет ничего и никого интересного. Но встреча в коридоре оживила её, не ожидавшую встретиться с тем, кем была до безумия увлечена. Не мастер красивых речей и вообще разговоров с женщинами, Сандо коротко изрёк то, зачем пришёл:

— Я не приду сегодня ночью. — Вся счастливая палитра, нарисовавшая в душе Николь яркое и незабываемое событие любви, почернела, обрядившись в траур, а на смену ему сразу же вспыхнул гнев. Размахнувшись, она ударила Сандо ладонью по лицу, удержав слёзы и крик, но злобно прошипев:

— Ты же обещал! Ты обещал мне! Ты обманул, дождавшись, чтобы уехал Хенкон? Ненавижу! — Вольный брат, понявший, как некорректно выразился, вместо того, чтобы ответить такой же яростью, приложил руку к своей щеке, потёр её и засмеялся.

— Я хотел сказать, что моё дежурство начинается в полночь, я не могу бросить исполнение своих обязанностей и прибежать к тебе. — Николь ахнула и, поняв, как поспешила с выводами, положила свою ладонь поверх руки Сандо.

— Господи! Прости, пожалуйста, прости! Я… я…

— Дура, как обычно, — хмыкнул он, потешаясь над её осознанием собственной вины и желанием в её глазах, не только сексуальным, но и мечтающим доказать, что она умная, самостоятельная и всесильная.

— Зачем ты меня злишь?

— Ты забавно лаешь.

— Это я-то лаю? — прищурилась она. — А если укушу?

— Оставь на утро эту забаву, — шепнул он, наклонившись к ней и, обозрев до горизонта отсутствие свидетелей, быстро поцеловал её. Растерявшаяся девушка только и смогла, что выдохнуть:

— Я оставлю дверь открытой…

— Не стоит, это не то место, где можно позволить себе распахнутые двери.

— Кого мне бояться? — Но они оба знали это имя. Эдисон Чен. И прочли в глазах друг друга одну и ту же мысль.

— Пока Николаса нет, и пока я занят, запирайся.

— Но если я усну… ты же постучишься? Ты разбудишь меня? — зная, как часто не сходятся у них свидания, и получается не так, как она задумывает, встревожилась Николь.

— Разбужу, — поцеловал он её ещё раз и испарился. Николь едва не задохнулась от восторга, так и застыв с поднятой рукой, из-под которой ускользнула щека любимого человека.

Но решиться прийти под утро было совсем не просто. Всю ночь простояв стражем у супружеской спальни господ Лау, Сандо думал лишь об одном — он не научился доверять женщинам. Он не может избавиться от подозрений, даже увидев в глазах Николь обожание, он всё равно подозревает какие-то коварные планы. А если он переспит с ней, а она возьми, да обвини его в изнасиловании? Заорёт, прибежит стража, и Энди Лау без вопросов велит казнить и ликвидировать негодяя, посмевшего обесчестить дочь Дзи-си. Что, если Николас оставил ей такое задание? Пусть даже тот бывший вольный брат, и пока вёл себя по отношению к Сандо учтиво, неимоверно располагающе, но это же такой гадюшник, здесь все враги, здесь все ненавидят друг друга, и кошмар-то весь в том, что выглядит всё иначе, выглядит приличным и дружелюбным, но никакой любви и дружбы не может быть там, где убивают ради денег, где торгуют наркотиками и людьми, где травят и предают. А Синьцзян с Цинхаем всем этим славятся.

Сандо пытался найти выход из ситуации, но ум подсказал ему лишь одно: отдаться на волю времени. Он знал по себе, что не было тех чувств, которые могли бы прятаться вечно. Если Николь задумала его убрать, и в ней нет того, что она пытается показать, то рано или поздно её прорвёт, и всё, что может делать Сандо — это терпеливо ждать рядом. Тем более что ему не причиняет неудобств нахождение рядом с Николь. С каждым днём он всё с большим удовольствием готов касаться её, целовать, видеть, держать возле себя. Главное, чтобы никто не узнал об их романе, он не сделает чести ни ему, ни ей.

Сменившись в девятом часу утра, когда к Дами и Энди слуги понесли завтрак, Сандо пожелал Джину отдохнуть и тихо предупредил, что пойдёт к Николь. Пользуясь суетой просыпающегося дворца, он незаметно достиг спальни девушки и негромко постучал. Подумав, что сделал это слишком неуловимо для нетренированного слуха, наёмник занёс кулак, но в этот момент дверь распахнулась. Николь стояла в ярко красном нижнем белье, с подкрашенными ресницами, уложенными волосами, горящими глазами и пахнущая свежестью морского бриза и лаванды. Девушка вышла недавно из душа, кожа на вид была такой мягкой, что хотелось всосаться в неё губами.

— Я легла пораньше и поставила будильник на шесть, — торопливо объяснила Николь, отступая и впуская наёмника. Сандо вошёл, закрыв за собой дверь. — Поэтому успела выспаться и привести себя в порядок. — Играла ли она, или нет, но её суетливые потирания пальцами о пальцы, когда не знаешь, сплести их, сцепить в замок, обездвижить или массировать, разминая суставы, обличали дикое смущение. Бельё прикрывало только грудь и то, ниже пояса, что следовало прикрывать. Представшая полуобнажённой, Николь старалась держаться смело, но щёки пылали, а грудь поднималась слишком высоко для спокойного дыхания.

Сандо оперся спиной на дверь и разглядывал девушку медленно, облизывая чёрным взором. От его глаз у неё покалывало те участки тела, на которых они останавливались.

— Я готова, — тихо сказала Николь, опустив руки по швам.

— Очень рад за тебя, а я нет, — разрушил всю нежность и интимность момента Сандо, заявив это в приказном порядке. Оттолкнувшись от двери, он подошёл к стулу у кровати, стянул майку, положил на него, принялся расстёгивать ремень.

— П-почему? — наблюдая за ним, сумела не броситься, как обычно, в атаку Николь.

— Знаешь, сколько у меня не было секса? Примерно три или четыре месяца. Что происходит с мужчинами после такого воздержания? Правильно, мой половой акт закончится минуты за полторы-две. Чтобы доставить хоть какие-то приятные ощущения тебе от происходящего, надо будет повторить. Найду ли я сейчас в себе силы повторить, после того, как не спал ночь? Нет. Думаю, что на полутора минутах всё закончится. Хочешь ли ты этого? Сомневаюсь. Хочу ли я себя показать таким? Точно нет. Поэтому, можно я посплю, Николь? — оставшись в чёрных боксерах на смуглом теле, откинул он одеяло на её кровати и опустился на простыню. Девушка растеряно оглядела себя и его, потирающего глаза и непритворно уставшего. Разведя руками, она не знала, что и сказать. — Я же пришёл? Пришёл. Кроме того, у меня к тебе ещё будет разговор. На отдохнувшую и свежую голову. Так что давай, ложись тоже.

Николь обошла кровать с другой стороны и, видя, как Сандо забрался под одеяло и закрыл глаза, сама нырнула туда же, почему-то боясь задеть его и выдерживая расстояние между ними. Было отчаянно обидно от снова неудавшегося секса, но во всём этом, с другой стороны, читалась такая забота о её удовольствии, её восприятии, что Николь не могла этого отрицать. Она никогда бы не подумала, что мужчина станет намеренно откладывать секс, чтобы поразить её удалью. Разве не набрасываются мужчины сами, не думая, каково будет партнёрше?

— Я так готовилась… — прошептала Николь, положив голову на подушку и рассматривая засыпающее лицо Сандо. Хотелось провести пальцем по каждой черточке. Она выспалась и наверняка не уснёт, как же быть?

— Ты думаешь, я не заметил? — не поднимая век, произнёс Сандо. Его рука дотянулась под одеялом до тела девушки и притянула к себе. Развернув её так, чтобы было удобно влить одну фигуру по контуру другой, наёмник прижал её спину к своей груди, уткнувшись носом в изгиб между шеей и плечом. Николь ощутила жар и напряжение. Его губы захватили широким размахом участок светлой кожи, поцеловав так, будто эта часть Николь навсегда должна была перекочевать в него. Не оставляя засосов, но тем не менее чувствительно впиваясь и прикусывая, Сандо прошёлся по её загривку, получая наслаждение от того, что в его руках женщина. Он не лукавил, секса у него не было с весны, так что, даже обессиленный и засыпающий, он с удовольствием поддавался тактильным инстинктам, когда хочется лапать, лапать, лапать! Опустив руку и, переборов сопротивление слабой ладони Николь, он забрался под её трусики и, знакомо и уверено, зафиксировав второй рукой её бедра, обездвижив собственным весом, прижавшим её к кровати, довёл до оргазма, от которого девушка вцепилась зубами в подушку, чтобы не стонать на весь этаж. Из глаз хлынули слёзы облегчения и, когда дыхание стабилизировалось, прижимаясь к Сандо, она сама не заметила, как вырубилась без задних ног.