Индиго

Глава 14

Но вместо Шу и его людей вошел Фостер, а за ним Гален и Андре Рено. Ее охватило облегчение. Она опустилась на койку, отложила винтовку в сторону и вытерла руками в перчатках слезы.

Фостер бросился к ней и взял ее за руки.

— Боже мой, Эстер, кто-то сказал, что слышал выстрелы. С тобой все в порядке?

На самом деле она хотела, чтобы ее обняли, пока дрожь не пройдет, но она стоически ответила:

— Да, я в порядке.

— Что случилось? — спросил Гален. Меньше всего Галену хотелось стоять здесь и изображать добрососедскую заботу. Он умирал от желания заключить ее в свои объятия. Он хотел удостовериться, что она не пострадала от того, что напугало ее так сильно, что она схватила ружье, чтобы защитить себя.

— Это был Шу, — ответила она. Она рассказала им историю Блэкбернов, затем объяснила, куда ушел шериф, и о неприятном визите Шу.

Когда она закончила свой рассказ, ей с трудом удалось не замечать беспокойство в глазах Галена.

Гален сказал:

— Андре, пойди посмотри, сможешь ли ты найти шерифа, я не хочу, чтобы мисс Уайатт оставалась здесь на ночь. Вы согласны, Квинт?

— Полностью согласен, — ответил Фостер. Затем он спросил Эстер:

— Как ты могла подвергнуть себя такой опасности, выдав себя за Фанни?

— Мне ничего не угрожало, это Блэкбернам грозила реальная опасность. Моя роль была незначительной.

— Она будет не незначительной, если тебя осудят. Ты же знаешь, что они могут конфисковать твою землю и дом?

— Фостер, я знала о последствиях, но Блэкбернам нужна была наша помощь, и мы ее оказали.

— Эстер, я ужасно волновался, когда Би остановила меня и рассказала о побеге. Ни один беглец не стоит того, чтобы ради него попасть в тюрьму.

Эстер не могла поверить своим ушам.

— Фостер, ты сам себя слышишь?

— Да, и я признаю, что это звучит не очень благородно, но я беспокоюсь о тебе. Я не хочу, чтобы ты гнила в тюрьме.

Его искренность смягчила настроение Эстер.

— Фостер, я никогда не подвергну себя ненужной опасности, но я должна внести свой вклад в борьбу с рабством.

Эстер посмотрела поверх головы Фостера туда, где стоял Гален. Он ответил ей бесстрастным взглядом, и ей вдруг захотелось, чтобы они были одни. Она повернулась к Фостеру и тихо сказала:

— Я не откажусь от своей работы кондуктором.

Фостер, казалось, хотел продолжить спор, но вместо этого вздохнул.

— Я понимаю. Я не согласен, но я понимаю.

Поспешное появление шерифа привлекло всеобщее внимание.

— Мисс Эстер, с тобой все в порядке? Что случилось?

— Я в порядке, но я должна извиниться перед вами за дыру в двери.

Он повернулся к двери, осмотрел ущерб, нанесенный выстрелом, затем повернулся обратно.

— Шу возвращался сюда?

Она кивнула.

Лоусон разразился ругательством, от которого у Эстер защекотало уши. Однако он тут же принес искренние извинения.

— Простите, но он мусор!

Эстер отмахнулась от него.

— В извинениях нет необходимости, шериф. Будь я ругающейся женщиной, я бы тоже сказала несколько ругательств.

— Он прикасался к вам?

Она покачала головой.

— Нет.

Гален привлек всеобщее внимание, заявив:

— Шериф, в сложившихся обстоятельствах, я полагаю, мисс Уайатт следует разрешить вернуться домой.

— Я согласен, но я не могу освободить ее, пока не будет обеспечено ее освобождение под залог.

Эстер сказала:

— Я позабочусь о том, чтобы утром внести залог.

Фостер спросил:

— Как именно?

— Я воспользуюсь средствами от продажи земли и продам ещё часть.

— Какова сумма залога, шериф? — спросил Гален.

Шериф назвал сумму, но, в отличие от встревоженной реакции Эстер, Гален, казалось, не был обеспокоен высокой цифрой. Он повернулся к Рено и сказал:

— Андре, позаботься об этом, пожалуйста.

— С удовольствием.

Рено сунул руку во внутренний карман своего сшитого на заказ сюртука и достал маленький бархатный мешочек, который звякнул, как будто в нем было много монет. Рено передал мешочек шерифу. Лоусон сначала выглядел озадаченным, но, когда заглянул внутрь, его глаза расширились.

— Золото?!

— Надеюсь, этого хватит. — заявил Гален.

Шериф пробормотал:

— Да. Но… золото?!

Фостер, казалось, был ошеломлен видом кошелька в руках шерифа. Эстер была уверена, что на ее лице отразилось удивление. Когда она встретилась взглядом с Галеном, он сказал шерифу:

— Я полагаю, здесь более чем достаточно, чтобы закрыть этот вопрос.

Шериф все еще казался немного ошеломленным. Он уставился на Галена с чем-то похожим на изумление, но Гален, стоявший перед ним, одетый так богато, как любой лорд, встретил его взгляд так, словно привык к таким удивленным взглядам.

— Можем мы теперь проводить ее домой? — спросил Гален.

Шериф снова пробормотал:

— Э… да, но нужно подписать кое-какие бумаги…

— Рено может позаботиться об этом. Не поехать ли нам домой, Квинт, мисс Уайатт?

Эстер собрала свои вещи, затем, еще раз искренне извинившись перед шерифом за повреждение двери, вышла вслед за мужчинами в ночь.

Снаружи небо было усыпано звездами. Эстер глубоко вдохнула свежий, чистый воздух, когда они подошли к ожидавшей Галена карете.

Фостер помог ей забраться внутрь, и как только Рено присоединился к ним, карета тронулась в путь. Фостер сказал:

— Мистер Вашон, я хочу поблагодарить вас за то, что вы внесли залог за Эстер. Я уверен, что она не сделает ничего, что могло бы поставить под угрозу ваше золото.

У Эстер был тяжелый день, и она была не в настроении выслушивать не слишком деликатный выговор Фостера.

— Я тоже благодарю вас, мистер Вашон, но вам не обязательно было проявлять такую щедрость ради меня. Я уже обо всем договорилась.

— Но, Эстер, твоя земля, — сказал Фостер.

— Что мне было делать? Ты слышал сумму. Би и другие планировали прийти утром, чтобы внести залог, но они не смогли бы заплатить такую цену. Мне что, стоило попросить их вместо этого заложить их землю?

Фостер ответил:

— Возможно, тебе следовало сделать именно это. Разве не они виноваты в том, что ты оказалась в тюрьме?

Эстер захотелось ударить его.

— Фостер, ты говоришь так, будто меня обманом заставили помочь Блэкбернам. План выдать себя за Фанни принадлежал мне и только мне.

Эстер посмотрела на Галена, сидевшего в тени.

— Права ли я, предполагая, что вы тоже злитесь на меня?

Фостер ответил прежде, чем Гален успел сделать это сам.

— Твое предположение верно. Ты подвергла себя опасности.

— Да, я это сделала, но это было мое решение. Я серьезно отнеслась к угрозам Шу, ещё когда впервые встретила его, но я не собираюсь прекращать свою работу только потому, что он хочет видеть меня на плахе.

Гален спросил:

— Он угрожал вам раньше?

— Да, прошлой осенью, когда он впервые приехал в город.

— Почему ты ничего не сказала об этом раньше? — спросил Фостер.

— В этом не было необходимости. Ты не являешься членом Комитета бдительности и не состоишь в моем дорожном кружке.

Она чувствовала, что нарывается на ссору, поэтому сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и сказала:

— Я действительно не хочу больше это обсуждать.

Эстер сложила руки на груди и отвела взгляд. Она знала, что спор с ними только разозлит ее еще больше, поэтому остаток поездки просидела молча.

Когда карета остановилась перед ее домом Эстер сохраняла вежливость.

— Мистер Вашон, спасибо вам за поручительство. Пожалуйста, будьте уверены, я не сделаю ничего, что могло бы поставить под угрозу ваше золото.

Гален мягко сказал:

— Мы обеспокоены, вот и все.

— И я ценю вашу заботу, но я большую часть своей жизни провела на Дороге и могу сама о себе позаботиться. Спокойной ночи, Фостер. Спасибо, что пришел мне на помощь.

С этими словами она вышла из экипажа и направилась по дорожке.

Позже, чем больше Эстер думала о поведении Фостера и Галена, тем сильнее она злилась. Она не знала, то ли выплакать свое разочарование, то ли швырнуть вазу в стену. Но она была благодарна своему возбужденному состоянию, потому что оно отгоняло воспоминания о Шу. После того, как она приняла душ и надела ночную рубашку, она забралась под легкое стеганое одеяло. Там, в темноте, страх снова нахлынул на нее. Картины того, как жестоко с ней обошлись бы, заставили ее содрогнуться. Она вполне могла представить себе ужасный исход, если бы не выстрелила из винтовки. Этот своевременный выстрел, возможно, спас ей жизнь. Она задрожала от этой мысли.

В другом конце комнаты открылась настенная панель, и она села. Инстинктивно она поняла, что это Гален. Она едва заметила, как панель снова беззвучно закрылась, потому что ее сердце запело. Он пришел. Ей захотелось плакать, потому что он один знал, что она нуждается в утешении. Он пришел, чтобы обнять ее, когда она нуждалась в том, чтобы ее обняли.

Он прошел дальше в комнату. Не говоря ни слова, он широко раскрыл объятия. В ответ она молча соскользнула с кровати и подбежала к нему, позволяя ему обнять себя с такой силой, что она надеялась, он никогда не отпустит ее.

Гален долго держал ее в объятиях, наслаждаясь ею, защищая ее. Когда он смог заставить себя отпустить ее, он осторожно поднял ее на руки и отнес в кресло-качалку. Он усадил ее к себе на колени. Лунный свет и ночной ветерок струились через открытое окно.

Прижавшись к его груди, Эстер впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности. После смерти тети ее жизнь стала такой безумной, что у нее едва хватало времени дышать. Ей приходилось быть сильной, целеустремленной и стойкой в ответ на все, что она испытала в жизни, но сегодня вечером она не хотела быть сильной. Хотя бы на это короткое время ей хотелось, чтобы кто-то обнимал ее так, словно она дорога ему, и чтобы этот кто-то был ее опорой.

Гален поцеловал ее в макушку и ощутил такое удовлетворение, о котором и мечтать не мог. Он держал в своих объятиях многих женщин, но не мог припомнить, чтобы когда-либо испытывал такой внутренний покой, такую абсолютную легкость на душе. Воспоминание о ее сердитой позе с винтовкой в руках еще долго будет преследовать его. Он больше никогда не хотел видеть ее такой напуганной. Ему так не терпелось вернуться сюда и повидаться с ней, что он практически выбросил Квинта из кареты, когда кучер остановился перед его домом.

— Ты все еще сердишься на меня? — тихо спросил он.

Не отрывая головы от его груди, она ответила:

— Да.

Он тихо засмеялся в лунном свете.

— Должен ли я извиниться за то, что так беспокоился?

— Нет, но ты можешь извиниться за то, что вел себя так, будто мне нужен опекун.

— Я этого никогда не говорил. Тебе стоит злиться на бюргера, а не на меня.

— Он свое получит, будь уверен.

— Однако я ужасно беспокоился о тебе. Когда Квинт пришел ко мне, чтобы попросить моей помощи в твоем освобождении, я не колебался.

— Но с золотом ты переборщил, тебе не кажется?

Он посмотрел в ее глаза, похожие на черные бриллианты, и пожал плечами.

— Не сказал бы.

— Рено всегда носит с собой мешочек с золотыми монетами?

— Только в случае необходимости, и сегодня был именно такой случай. Я понятия не имел, кого мне придется подкупить, чтобы освободить тебя.

Она прижалась головой к его сердцу.

— Что ж, ты определенно произвел впечатление на шерифа Лоусона. И на меня тоже, если честно.

— Хорошо. Мне нравится производить на тебя впечатление.

Эстер отстранилась и посмотрела в его красивое лицо.

— Я не собираюсь выходить за тебя замуж.

— Ты продолжаешь это повторять. Ты пытаешься убедить меня или себя?

Эстер снова положила голову ему на грудь.

— Мы не будем это обсуждать.

— Тогда что мы обсуждаем?

Решив поддержать разговор на нейтральной почве, она поделилась с ним своими мыслями о предательстве Блэкбернов.

Гален выслушал ее, а затем сказал:

— Возможно, ты права. Возможно, кто-то дал Шу информацию о Блэкбернах, но кто?

Эстер не знала.

— Как далеко вы с Рэймондом продвинулись со списком имен, который ты показывал мне в вечер своей вечеринки?

— Мы уже проверили почти всех, но безрезультатно. Мы не обнаружили никого, чьи долги были бы настолько велики, чтобы сделать их уязвимыми для возможного шантажа Шу, и мы не обнаружили ни одного имени, которое соответствовало бы списку известных предателей Ордена. Все, что мы выяснили, это то, что жители Уиттакера — прекрасные, честные люди. Ни одного потенциального предателя в округе.

— Я говорила тебе об этом еще в октябре, так что же нам остается?

— Понятия не имею, может быть, у членов вашего комитета есть какие-то зацепки. Когда вы снова встречаетесь?

— Согласно условиям моего залога, я не должна ни с кем встречаться, но встреча состоится в воскресенье после службы. Я посмотрю, есть ли у кого-нибудь новая теория. Если Шу мог так поступить с Блэкбернами, никто не может быть в безопасности.

Гален согласился.

Затем он спросил:

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Она вспомнила о Шу и его злобном взгляде.

— Он сильно напугал меня, но мне уже лучше.

Гален обнял ее крепче.

— Когда я вошел в офис шерифа этим вечером и увидел тебя такую сердитую с оружием, а потом заметил слезы в твоих глазах, я понял, что ненавижу, когда ты плачешь.

Эстер вопросительно посмотрела на него.

— Я серьезно, — сказал он. — Это вызывает у меня желание уничтожить то, что причинило тебе боль.

Эстер подумала, что он шутит.

— Гален, это уже слишком, тебе не кажется?

— Это то, что я продолжаю твердить себе, но после того, как ты объяснила, что произошло с Шу, мне захотелось убить его голыми руками.

Его слова были простыми, а взгляд правдивым.

— У нас проблема, малышка. Я почти уверен, что влюблен в тебя.

Эстер замерла. Его взгляд был таким пристальным, что в нем можно было утонуть, и ее сердце бешено колотилось.

Он продолжил хриплым голосом:

— Ты даже не представляешь, как ты на меня влияешь…

Эстер закрыла глаза в ответ на его смелое заявление. Она не знала, что ответить. Она знала, что ей нужно встать с его колен, прежде чем она поддастся искушению, потому что была совершенно уверена, что тоже любит его. Но она сомневалась, что их любовь когда-нибудь принесет плоды из-за их социальных различий. Представители их классов редко пересекались, не говоря уже о вступлении в брак. Она не хотела, чтобы его подвергли остракизму из-за ее прошлого.

— Тебе… стоит уйти, Гален.

Она попыталась подняться, но его руки мягко удержали ее бедра.

— В чем дело? — мягко спросил он. — Я сказал тебе о своей любви, а ты помрачнела. Неужели эта мысль так удручает тебя?

Она слегка улыбнулась и покачала головой.

— Нет, на самом деле, я очень польщена, но ты не влюблен — во всяком случае, не в меня.

— Почему я не могу тебя любить?

— Потому что не можешь. Мы из разных миров.

— И что это значит?

— Это значит, что такие люди, как ты и я, не влюбляются друг в друга. И уж точно не женятся. Твой социальный круг не позволит этого.

— Ты правда веришь, что мне не плевать, что думает общество о том, кого я люблю?

— Нет, тебе, вероятно, все равно, но не мне.

Он пристально посмотрел ей в лицо.

— Ты думаешь, я бы стыдился твоего прошлого?

— Может быть, не сначала…

— Я собираюсь притвориться, что ты не говорила такой чепухи.

— Гален…

— Мы не будем это обсуждать, потому что в этом нет необходимости. А теперь поцелуй меня, чтобы я не разозлился еще больше.

— Иногда ты бываешь слишком самонадеянным, ты это знаешь?

— Высокомерный, богатый и…

Он медленно провел пальцем по контуру ее соблазнительного рта.

— …полностью очарованный тобой…

Затем он поцеловал ее медленным, сладким поцелуем, полным страсти. Внезапно она очень обрадовалась, что они с Фостером не были мужем и женой. Она никогда не испытала бы такой нежности, если бы это было так. Фостер никогда бы так нежно не прикусил ее губу и не заставил ее губы раскрыться с такой готовностью. Только Гален мог заставить ее отбросить всякую осторожность и трепетать от прикосновения его сильных рук, скользящих вверх и вниз по ее рукам. Только Гален знал, как целовать ее до тех пор, пока ее губы не распухнут от страсти. Его руки обхватили ее плечи и затылок. Он заставлял ее страстно желать почувствовать все, что он мог дать, и отдать все взамен.

Гален хотел соблазнить ее, чтобы она согласилась стать его возлюбленной. Он хотел, чтобы его поцелуи на ее шее и ленивые движения рук по ее затвердевшим соскам затуманили ее разум, и чтобы она уступила. Он пытался соблазнить ее, скользя языком по приоткрытым уголкам ее рта. Он затрепетал, услышав, ее беззвучный ответ.

— Будь моей… — прошептал он.

Эстер уже принадлежала ему. Ее тело откликнулось так, словно он создал его своими руками. Ее соски заныли от ощущения его теплого рта, накрывшего их через тонкий, грубый муслин ее платья. Она выгнула спину, когда его прикосновения стала более страстными, и ее тихие вздохи удовольствия донеслись до нее вместе с ночным ветерком.

— Будь моей…

Умелые пальцы развязали тесемки на ее ночной рубущке, затем руки поклоняющегося мужчины раздвинули ее. Нежные поцелуи, которыми он осыпал округлости ее темных грудей, разожгли ее кровь. Когда он отодвинул ткань от соска и опустил голову, бутон затвердел, как экзотический драгоценный камень. Желание заставило ее застонать. Ее голова безвольно откинулась на его сильное плечо. Жар начал разливаться по ее телу, касаясь всех тех мест, которые делали ее женщиной. Он с таким же благоговением приоткрыл вторую грудь и доставил ей томительное наслаждение.

Ее девственное тело, теперь привыкшее к ласкам и поцелуям мужчины, которого иногда называли Черным Дэниелом, помнило их предыдущие страстные встречи, и поэтому, когда его рука скользнула под ее скомканное платье, она не стала протестовать. Эти прикосновения были теплыми, осознанными, ослепительными, и в ответ она слегка вздрогнула.

— Сладкая, такая сладкая Индиго…

Затем он поцеловал ее со всей властностью любовника. Ее отзывчивость еще больше подогрела его и без того острую потребность исследовать ее прелести в полной мере, здесь и сейчас, пока она была податливой, как мед. Однако он этого не сделал. Ее девственная защита не могла сравниться с его мастерством в искусстве любви. Он мог бы затащить ее в постель, утолить свою страсть и привязать к себе так, как ему хотелось. Но Гален, который за всю свою жизнь ни разу не отказывал ни одной желающей женщине, хотел, чтобы она приняла решение с ясной головой. В этот момент, когда его пальцы так эротично блуждали между ее бедер, Гален сомневался, что она сможет вспомнить собственное имя. Он провел рукой по округлостям ее грудей, а затем снова спустился к мягким темным волоскам. Он решил, что должен положить конец этой интерлюдии; даже его легендарная дисциплина не могла длиться вечно. Но она была такой открытой и по-женски зрелой, что он не мог перестать прикасаться к ней.

Гален наклонился и коснулся губами ее приоткрытого рта.

— Я собираюсь доставить тебе удовольствие… а потом мы остановимся…

Эстер слышала его слова словно сквозь туман. Она не знала, ответила ли ему устно или молча, и ей было все равно. Весь ее мир был подчинен сияющему удовольствию.

По мере того, как интенсивность нарастала, ее бедра приподнимались под чувственной опекой его золотых рук. Он задрал платье у нее на бедрах и прошептал:

— Откройся для меня, малышка…

Поскольку это был Гален, у нее не было никаких комплексов. Она раздвинула бедра, чтобы дать ему лучший доступ к тому влажному местечку, которое он так хорошо знал, уверенная, что ее ждет сладкая награда за то, что она подчинилась, — и так оно и было. Там, в лунном свете, Гален довел ее до жгучего наслаждения, которое закончилось тем, что она выдохнула его имя.

Пока Гален наблюдал, как она испытывает наивысшее наслаждение, ему очень хотелось перейти к следующему логическому шагу, который был поддержан его ревущим мужским естеством, но он поклялся не овладевать ею полностью, пока она не поймет, чего действильно хочет. Он просто надеялся, что за это время не умрет.

Он наклонился и горячо поцеловал ее. Она выглядела так соблазнительно, лежа у него на коленях, такая растрепанная, в свете луны. Ее вид только разожег в нем пламя, поэтому он очень решительно поднял ее и поставил на ноги. Ему нужно было уйти, но он был таким твердым, что понадобилось бы некоторое время, прежде чем он смог бы ходить. Он закрыл глаза и подумал о январском снеге, холодных реках и ледяном дожде, надеясь, что эти образы лишат его тело желаний цвета индиго.

— Гален, что-то не так?

— Да, я пытаюсь избавиться от твоего сладкого тепла, чтобы встать и пойти домой.

Эстер моргнула.

— Ой.

Он слегка улыбнулся ей.

— Это займет много времени?

— Кто знает? Если продолжишь стоять здесь, с обнаженной грудью, залитой лунным светом, я могу просидеть здесь до рассвета.

Эстер дерзко улыбнулась, но не стала застегивать платье. Она наслаждалась блеском желания, который могла вызвать в его глазах.

Он усмехнулся ее дерзким манерам.

— Ну и кто из нас неисправим?

— Это все твоя вина, Гален. Я никогда не думала, что быть бесстыдной женщиной может быть так приятно.

— Тогда поблагодари меня, застегнув платье, прежде чем я снова усажу тебя к себе на колени.

— Это звучит как очень серьезная угроза, мистер Вашон.

— Вы ступаете по тонкому льду, мисс Индиго.

Эстер медленно завязала ленточки.

— Так лучше?

— Нет, я бы предпочел, чтобы ты была обнаженной, когда мы вместе, но мне нужно идти домой. Когда ты выйдешь за меня, я смогу позволить себе роскошь доставлять тебе удовольствие, как и когда ты пожелаешь.

Колени Эстер подогнулись от горячего обещания, прозвучавшего как в его словах, так и в его взгляде.

В заключение он сказал:

— А теперь иди в постель и укройся одеялом. У тебя был тяжелый день.

К его изумлению, она подчинилась. За своей спиной он услышал скрип ее старой кровати и тихий шелест постельного белья, когда она устраивалась поудобнее.

— Спокойной ночи, Гален, — зевнула она.

— Спокойной ночи, малышка.

Через несколько минут она уже крепко спала. Сидя в темноте, Гален прислушивался к ее тихому дыханию и улыбался.

Рэймонд Левек, сидевший за завтраком напротив своего задумчивого друга детства, спросил:

— Как долго еще будет продолжаться эта хандра?

Гален одарил своего старого друга каменным взглядом, затем подлил в кофе еще немного сиропа.

Рэймонд вежливо заметил:

— Ты, наверное, уже в пятый или шестой раз подслащиваешь этот кофе.

Гален опустил взгляд на чашку, словно видел ее впервые. Тот факт, что Рэймонд был прав, не улучшил его настроения. Он посмотрел на Рэймонда и сказал:

— Тебе это нравится, не так ли?

— Честно говоря, да. Я не видел тебя таким влюбленным в женщину с тех пор, как нам было по двенадцать лет и ты был влюблен в… как там ее звали?

— Даниэлла Гриметт.

— Да, ты был помешан на ее косичках, если я не ошибаюсь.

— Это немного серьезнее, чем косички, Левек.

— Все равно забавно.

— Еще друг называется. Желаю тебе когда-нибудь так же страдать от любви, как я сейчас, и чтобы я был рядом и смеялся с таким же удовольствием.

Левек отхлебнул кофе.

Гален сказал:

— Не могу поверить, что она продолжает говорить «нет».

— Не каждая женщина тебе по зубам, мой друг. Учитывая всех женщин, которых ты потерял из-за меня, ты уже должен это знать.

Гален проигнорировал хвастливое заявление.

— Но я потерял ее не из-за тебя.

Через мгновение Гален твердо поклялся:

— Я получу ее.

— Как? — спокойно спросил Левек. — Мы всегда можем похитить ее. Утром вы оба были бы уже на пути в Сингапур или на мыс Горн.

— Не искушай меня.

— Ну, я бы не стал беспокоиться по этому поводу. Мне кажется, что Макси и Расин решили взять дело в свои руки. По какой-то причине они считают, что Индиго должна быть с таким драконом, как ты. Ты видел все свечи, которые они зажгли в часовне?

Гален отрицательно покачал головой.

— Что ж, благодаря «гаитянским духам» Макси и «католическим святым» Расин тебе не придется долго мучиться. Либо их совместные просьбы будут услышаны, либо дом сгорит дотла.

Позже на той же неделе пришло известие, что Блэкберны благополучно добрались до Канады. Они поселились в городке Сент-Кэтрин, где уже существовало сообщество беглецов. Они были далеко от подлой хватки Шу.