Индиго

Глава 20

Эстер была рада, когда после фуршета они с Галеном поехали обратно в его арендованный дом на берегу реки, в то время как большинство гостей остановились в просторном старом особняке, которым Вада правила более шестидесяти лет. Весь день на нее пялились и о ней шептались. Она не знала, заметил ли Гален враждебные взгляды или прохладные приветствия, но это подтвердило то, что она говорила ему с самого начала: его окружение не было готово принять ее. Не то чтобы это имело значение, у нее не было планов жить среди них, и даже если бы это было не так, они были не более чем знакомыми; ее мир включал в себя нечто большее, чем платья, подолы и прически.

В комнате, которую они делили с Галеном, Эстер опустилась в мягкое кресло. Она устала и не горела желанием идти на бал в честь Вады.

Гален взглянул на свою жену, одетую в черное, и сказал:

— Ты сегодня хорошо справилась.

— После всех этих холодных взглядов, которые я получила, удивительно, как я еще не превратилась в камень.

— Я заметил эти взгляды. Они исходили от женщин, на которых я бы не женился, даже если бы мы не встретились, так что не позволяй им расстраивать тебя.

— Нам обязательно присутствовать на балу?

Она не знала, сможет ли выдержать еще больше взглядов, не поставив кого-нибудь на место.

— Я задал Расин тот же вопрос.

— И каков был ее ответ?

— Да, ненадолго.

Эстер надулась, как разочарованный ребенок.

Он не смог сдержать смешка.

— Я разделяю твои чувства, малышка, но… — Он пожал плечами.

Пока она размышляла, он подошел и встал перед ней.

— Как тебе такой компромисс? Может, нам поехать домой, как только закончится бал?

Глаза Эстер засияли.

— Ты серьезно?

— Я хочу домой.

Она поднялась на ноги и наградила его поцелуем. Она тоже хотела домой.

За час до бала пришли горничные, чтобы помочь Эстер одеться, поэтому Гален извинился и ушел. Он собирался переодеться в комнате, которую делили Рэймонд и Андре.

Когда горничные показали ей вечернее платье, глаза Эстер расширились от восхищения его красотой. Она никогда раньше не видела этого платья.

— Это сюрприз. Его сшили по особому заказу мистера Вашона, — сказала Эстер, одна из молодых женщин, пока та очаровано смотрела на темно-зеленое шелковое платье. Цвет был настолько глубоким, что напоминал ей зелень темного леса. Рукава с закругленными краями были слегка плиссированы и оставляли руки обнаженными ниже уровня плеч. Даже на вешалке декольте выглядело вызывающе, в то время как все остальное шелковым облаком струилось по полу. Горничные принесли маленькие туфельки на каблучках в тон зеленому платью и пару длинных перчаток для завершения ансамбля.

Одетая, с уложенными в прическу волосами, Эстер разглядывала себя в большом зеркале. Ее поразило, как выбор одежды Галена смог превратить ее из простой Эстер Уайатт в миниатюрную Индиго Вашон. В этом красивом платье она выглядела так, словно ей действительно было место рядом с ним.

В этот момент он вошел в комнату, и она улыбнулась, увидев, каким красивым он был в своем официальном белоснежном наряде. Единственным ярким пятном была темная роза на лацкане его пиджака. Цветок был того же насыщенного цвета, что и тот, который он оставил у нее под подушкой в ту ночь, несколько месяцев назад. Он казался выше и еще красивее, если это было возможно. Ей позавидует каждая женщина, которая будет присутствовать сегодня вечером.

— Ты выглядишь восхитительно, — сказал он.

— А твоя жена превратится в камень из-за твоей красоты.

Гален замер. Это был первый раз, когда она назвала себя его женой, и ему очень понравилось, как это прозвучало в ее устах.

— Что-то не так?

— Нет. Я просто наслаждаюсь твоим видом и голосом.

Эстер не знала, что сказать в ответ, но удовольствие, прозвучавшее в его голосе, заставило ее внезапно смутиться.

— Не пора ли нам уходить?

— Минутку. Сначала мы должны кое-что исправить.

— Что?

Он достал из-за пазухи тонкую коробочку.

— Закрой глаза.

Эстер подозрительно посмотрела на него.

— Закрой глаза.

Она подчинилась.

Прошло несколько мгновений тишины, затем она почувствовала, что он стоит у нее за спиной. Она слегка вздрогнула, почувствовав, как ожерелье обхватывает ее шею. Не открывая глаз, она подняла руку и нежно провела пальцами по украшению, пока он застегивал застежку.

— Теперь ты можешь открыть глаза, — сказал он ей.

Эстер увидела в зеркале красивое ожерелье из изумрудов. Они были окружены бриллиантами, из-за чего каждый зеленый камень казался сверкающей снежинкой с изумрудным центром. Прежде чем она успела прийти в себя от изумления от подарка, он протянул ей серьги в тон. Трясущимися пальцами она вставила их в уши. Она посмотрела на себя в зеркало и вынуждена была признать, что изумруды были самым эффектным украшением.

Гален тоже так думал. Жаль, что им нужно было присутствовать на приеме в честь Вады. Он не хотел, чтобы этим вечером ее красоту видел кто-либо, кроме него.

— Теперь… последний штрих.

Когда она увидела, как он полез в карман и достал маленький флакон с ванилью, который подарил ей тем вечером на веранде, ее сердце учащенно забилось. Оно забилось еще быстрее, когда он протянул руку и медленно провел пробкой за каждым из ее ушей. Затем последовало нежное прикосновение к затылку, а затем восхитительно ленивое скольжение по мягким трепещущим вершинкам каждой груди. Он оставил там мимолетный поцелуй, и она покачнулась, закрыв глаза.

— Подними платье…

Эстер, не имея ни малейшего представления о том, что он сделает дальше, скромно приподняла платье чуть ниже колен.

— Выше, Индиго…

Не сводя с него глаз, она медленно обнажила верх своих шелковых чулок и прелестные маленькие подвязки, которые их скрепляли.

Глаза Галена засияли. Он прикоснулся губами к ее губам — награда за то, что она была такой послушной.

Наслаждение усилилось, когда он наклонился и оставил легкий след на ее обнаженной коже над верхушками чулок.

— Повернись для меня…

Она была пленницей его чар и подчинилась, не задумываясь.

— Это все, о чем я хочу, чтобы ты думала сегодня вечером… — прошептал Гален, томно проводя пробкой по задней поверхности каждого бедра. Он провел длинную линию чуть ниже мягкого изгиба ее обтянутых шелком ягодиц, затем, когда она задрожала, провел по внутренней стороне одного бедра и соблазнительно — вниз по другой.

— Не думай о гарпиях, которых ты встретишь сегодня вечером, или о сплетнях, которые услышишь… Думай только о том, что я буду искать эти скрытые ароматы позже… когда мы останемся одни.

Эстер прерывисто вздохнула.

— Теперь ты можешь опустить платье… — мягко проинструктировал он.

Туман нарастающего желания затуманил ее зрение и мысли. Платье с тихим шелестом опустилось на пол.

Он приподнял бровь и улыбнулся.

— Ты готова?

Ей каким-то образом удалось сказать да.

Он нежно поцеловал ее, затем неохотно отстранился.

На балу некоторые люди, с которыми познакомилась Эстер, были на удивление дружелюбны, в то время как другие были по-январски холодны. Эстер не обращала на них никакого внимания. Все, что ей нужно было сделать, это поймать взгляд мужа, почувствовать тепло, отражающееся в нем, и согреться его любовью.

Но через некоторое время ей захотелось уединиться и подышать свежим воздухом на веранде. Внутри было так много людей, что давка и жара стали невыносимыми. Она заметила, что на улице было довольно много людей, которые наслаждались поздним августовским вечером. Как и всегда с момента ее приезда, некоторые из гостей вежливо кивали в ответ, в то время как другие этого не делали.

— Я так и думала, что найду тебя здесь.

Эстер обернулась и увидела рядом с собой Жинетт.

— Привет, Жинетт, хорошо проводишь время?

На Жинетт было красивое платье кремового цвета, которое подчеркивалось сапфирами на шее и золотыми серьгами в ушах. Жинетт улыбнулась.

— Да, а ты?

— Полагаю, да. Некоторые люди были очень милы, в то время как другие…

Эстер пожала плечами.

— Ну, мне не следует это говорить, но, если бы Галено хоть раз посмотрел на меня так, как он смотрел на тебя весь вечер, я бы вышла за него замуж, и с радостью. Ты и он — это все, о чем люди говорят внутри.

Эстер на самом деле не хотела этого знать.

— В последнее время мне кажется, что я подпитываю сплетни, куда бы я ни пошла.

— Сплетники могут говорить все, что им заблагорассудится, но любовь Галено к тебе очевидна.

Это заявление обрадовало Эстер.

— И не беспокойся о сплетнях. Галено убьет первого, кто тебя оскорбит, и, с благословения святых, первой умрет эта женщина, которая сейчас приближается к нам.

Эстер уставилась на Жинетт, затем перевела взгляд на мужчину и женщину, пересекавших веранду. В свете расставленных вокруг факелов женщина, казалось, искренне улыбалась, когда приближалась.

Жинетт сказала:

— У нее улыбка крокодила, не так ли? Надеюсь, когда-нибудь с нее снимут шкуру и превратят в абажур.

— Жинетт?!

Эстер рассмеялась.

— Тссс. А вот и они.

Мужчина представился как Лиланд Уинтерс. Женщина, которую он держал под руку, Белль Моне, выглядела примерно ровесницей Расин. В юности ее бледное лицо, вероятно, было очень красивым, но теперь густая пудра, покрывавшая его, казалось, старила ее гораздо больше, чем она хотела скрыть. Она была высокой и стройной. Ее платье было таким прозрачным, что Эстер пришлось заставить себя не смотреть в шоке на румяна, так явно нанесенные на ее соски!

Слова Белль, произнесенные с французским акцентом, заставили Эстер снова посмотреть ей в лицо.

— Итак, ты маленькая Эстер Галено. Она крошечная, не правда ли, Лиланд?

Лиланд, одетый так же официально, как и другие присутствующие мужчины, был светлокож, кудряв и красив. Он улыбался Эстер так, словно собирался ее купить.

— Да, да.

Затем Белль повернулась к Жинетт и сказала:

— А вот и бедняжка Жинетт. Женитьба Галено наверняка разбила тебе сердце.

Жинетт не клюнула на приманку. Она ласково сказала:

— Я в порядке, Белль. Однако я немного забеспокоилась, когда услышала от слуг о твоей вспышке ярости, когда ты получила известие о том, что Эстер и Галено поженились. Это правда, что ты провела в постели три дня?

Эстер увидела, как улыбка исчезла с лица Белль. Ее темные глаза были холодны, когда она сказала:

— Мы с Галено расстались много лет назад.

Жинетт легко ответила:

— Очень много лет назад, если мне не изменяет память.

Это была едва скрываемый намек на возраст Белль, и теперь Эстер поняла, почему Гален сказал, что вырос среди гадюк.

Белль, снова улыбнувшись крокодильей улыбкой, повернулась к Эстер.

— Это правда, что ты бывшая рабыня?

— Да.

Белль, казалось, была немного озадачена таким резким ответом Эстер. Она оглядела ее с ног до головы, как будто могла каким-то образом увидеть в ее поведении прошлое Эстер.

— Как ты вообще познакомилась с таким человеком, как Галено Вашон?

Эстер ответила правдиво.

— Через общих друзей.

— Общие друзья? — скептически повторила Белль.

Эстер не стала вдаваться в подробности, она просто стояла и ждала следующего грубого вопроса.

Это не заняло много времени. Лиланд Уинтерс шутливо спросил:

— Говорят, у тебя руки цвета индиго. Мы с Белль решили прийти и посмотреть, правда ли это.

По выражению его глаз Эстер поняла, что он действительно верит, что она выполнит подобную просьбу.

Прежде чем Эстер или Жинетт успели дать ему отпор, которого он вполне заслуживал, рядом с ней появился Гален.

— Моя жена снимает перчатки только для меня, Уинтерс.

Чтобы подчеркнуть это, Гален поднес ее руки в перчатках к своим губам и поцеловал их. Не обращая внимания на мучителей Эстер, он спросил:

— Могу я проводить вас, милые дамы, обратно в дом? Расин хочет поговорить с вами.

Он даже не обратил внимания на Уинтерса и Белль, когда увел Эстер и Жинетт в дом.

Когда они отошли на достаточное расстояние, Эстер подняла глаза на своего золотого рыцаря и спросила:

— У тебя действительно была договоренность с этой женщиной?

Гален улыбнулся.

— К сожалению, да, но я списываю это на юношеское безумие.

— Сколько тебе было лет?

— Семнадцать.

— Семнадцать! А ей?

— Двадцать восемь.

Эстер уставилась на него, слишком потрясенная, чтобы спрашивать что-либо еще.

Вскоре они с Галеном отправились домой. В полной теней карете она почувствовала, что расслабилась, как ей показалось, впервые за много дней. Она надеялась, что в ближайшем будущем ей больше не придется посещать мир Галена. Такое количество яда могло пагубно сказаться на душе.

Гален сидел на бархатном сиденье напротив нее. Его голос донесся до нее из тени:

— Белль и Винтерс сказали тебе что-нибудь обидное?

Она покачала головой.

— Нет, не совсем. Они напомнили мне детей, которые дразнили меня в мой первый год в школе. С тех пор я научилась не позволять невежеству других задевать меня.

— Я обещаю тебе, что мы не будем вращаться в этих кругах больше, чем это абсолютно необходимо.

— Я надеюсь на это, — сказала она, радуясь, что он понимает, что она чувствует.

— Тем не менее, мне понравилось общество Жинетт. Она довольно милая.

— Она выросла в удивительно компетентную женщину. Может быть, теперь, когда мы с тобой поженились, ее родители позволят ей выйти замуж за человека, которого она действительно любит.

— И кто это?

— Младший брат Рэймонда, Джеррольд.

— У Рэймонда есть младший брат?

— У Рэймонда пять младших братьев. Хотя ты с ними не познакомилась, это те люди, которые сопровождали Рэймонда в ту ночь, когда он приехал, чтобы забрать меня домой.

Воспоминания о той жаркой октябрьской встрече были все еще живы. Что это была за ночь.

— А у Рэймонда есть любимая?

— У Рэймонда?! — скептически переспросил Гален. — Он может похвастаться врожденным иммунитетом к стрелам Купидона. Но если это случилось со мной, то его время, несомненно, тоже на исходе. Я не могу дождаться, когда он встретится с ней.

— Вы двое постоянно дразните друг друга.

— Мы знаем друг друга всю жизнь. Он жил через дорогу от моего дедушки. Когда смерть моих родителей вынудила меня переехать на север, мы на некоторое время потеряли связь, но как только мы с Макси вернулись в Новый Орлеан, после того как я достиг совершеннолетия, мы возобновили нашу дружбу. С тех пор мы были неразлучны — пока я не встретил тебя…

Его слова коснулись Эстер, как ласковая рука, а его темные глаза пристально смотрели на нее сквозь движущиеся тени, которые играли в салоне катящегося экипажа. Воздух стал густым от предвкушения и невысказанного желания. Губы Эстер раскрылись сами по себе, а соски напряглись, словно уже ощутили его прикосновение. Как он ее и наставлял, весь вечер она не думала ни о чем, кроме того, как он наносил на ее тело экстакт ванили, и его обещания найти эти места позже, когда они останутся наедине.

Гален окинул взглядом свою соблазнительную маленькую любовницу-жену и знал, что под просторным изумрудным плащом скрывается кожа цвета эбенового дерева, надушенная его собственными руками. Он боролся со своим возбуждением всю ночь, но теперь, когда они были одни, он мог не сдерживаться.

— С того дня в Детройте я мечтал заняться с тобой любовью в этой карете.

Его тихое признание заставило ее задрожать, потому что он озвучил ее собственное тайное желание.

— Я хочу распахнуть твой плащ и поцеловать верхушки твоих грудей. Я хочу усадить тебя к себе на колени, а потом смотреть в твои глаза, когда я наполню тебя…

Она не могла вымолвить ни слова. Его горячие слова затронули ее во всех тех местах, которые он предназначил для страсти. Ворота, которые он открыл, больше нельзя было закрыть. Его присутствие разливалось по ней подобно ежегодному весеннему разливу Нила, оставляя ее богатой и полноводной, как дельта.

— Подойди, сядь рядом со мной, — пригласил он.

Когда она оказалась рядом с ним, Гален медленно распахнул полы ее плаща, затем раздвинул их, чтобы показать ее красоту. Он наклонился, чтобы поцеловать эбеновую шею над ожерельем, а затем ароматную сладость под ним. Его рука скользнула вверх по ее спине и легким прикосновением заставила ее выгнуться, чтобы придвинуться ближе. Аромат ванили, согретый теплом ее кожи, в течение вечера стал более глубоким и насыщенным. Он чувствовался на ее плечах, подбородке, гладкой поверхности под ушами. Как такое простое ванильное зернышко могло вызвать такой эротический аромат, было вопросом, над которым у него не было времени размышлять; его волновали только ее наслаждение и высоты, на которые он поднимет ее этой ночью.

Он поддался соблазну ее приоткрытых губ и поцеловал ее в губы. Она с готовностью встретила его, соблазняя крошечными укусами в губы и страстными прикосновениями языка. Он прижал ее спину к сиденью, а затем собственнически поцеловал.

Это превратилось в продолжительную, соблазнительную встречу; лиф ее платья был расстегнут, складки приподняты. Как и обещал, он искал ароматы, которые нанес ранее, целуя, исследуя, шокируя. И наконец, когда Эстер уже казалось, что она вот-вот растает от жара, он усадил ее к себе на колени. Он наполнил ее своим желанием и, не сводя с нее глаз, научил ее всему великолепию занятий любовью верхом.

Карета покатила дальше.

Рассвет только-только окрасил небо в розовый цвет, когда карета выехала на дорогу, ведущую в Уиттакер. Эстер хотела заехать в свой дом, прежде чем отправиться в Безумие. Хотя они с Галеном отсутствовали всего несколько дней, ей нужно было убедиться, что ее возвращения не ожидают беглецы.

Когда карета остановилась, Гален сказал:

— Тебе придется опустить платье…

Это была страстная, эротическая поездка, и на протяжении всего этого времени она не знала, кто был более требовательным, Гален или она сама. Она могла бы заниматься с ним любовью целую вечность.

Однако, вопреки его словам, его руки продолжали исследовать влажные складки под ее юбками.

— Тебе придется остановиться, Гален.

Блаженство пульсировало между ее бедер, как сердцебиение.

— Тебе придется опустить платье. Нет на свете мужчины, который смог бы перестать прикасаться к тебе, когда ты в таком виде.

Она сидела поперек его колен, положив голову ему на плечо, юбки в возмутительном беспорядке облегали ее смуглые бедра.

— Опусти платье, малышка, иначе нам придется начать сначала.

Она наклонилась и горячо поцеловала его.

— Это обещание?

Гален приподнял бровь, затем отстранился.

— Я могу изменить твое имя на «Ненасытная», если ты не будешь осторожна.

Она улыбнулась улыбкой по-настоящему удовлетворенной женщины и сказала:

— Это было бы неплохо. Я могла бы стать ненасытной Индиго — любовницей и женой Дракона Вашона.

Гален почувствовал, как его мужское достоинство резко затвердело под ее мягкими бедрами.

— Вставай, бесстыжая женщина. Опусти платье и приведи себя в порядок, пока не разбудила дракона по-настоящему.

Эстер притворно надула губы от разочарования, но все же соскользнула с его колен.

— Бесстыдница, — повторил Гален.

Улыбаясь, Эстер поправила платье. Когда они оба были готовы, она позволила ему помочь ей выйти из кареты. Она остановилась, увидев, что дверь дома приоткрыта.

— Гален, я не помню, чтобы оставляла дверь открытой.

Гален обвел взглядом дверь, дом, территорию. Затем он взглянул на кучера и кивнул.

— Эстер, оставайся здесь. Мы с Джеймсом войдем первыми. Я позову тебя, если там будет безопасно.

— Гален…

— Мы всего на минутку.

Эстер стояла у кареты.

Однако их не было так долго, что она ослушалась указаний Галена и вошла внутрь. От увиденного разрушения у нее перехватило дыхание, и она прижала руки ко рту. Все предметы мебели — столы, буфеты, высокие комоды — были сломаны и перевернуты. На полу валялись осколки разбитой посуды и фарфора. Ее галантерея из кухни была разбросана повсюду. Лампы были разбиты, масло из них просачивалось на пол, как кровь. Занавески были разорваны в клочья и частично сорваны с карнизов. Вандалы били кувалдой по стенам, которые предварительно были облиты сиропом и ламповым маслом, и теперь они были покрыты зияющими дырами и трещинами. Ущерб был настолько велик, что она не могла дышать.

Печальный голос Галена привлек ее внимание.

— Я, кажется, просил тебя подождать.

Он стоял на лестнице, перила которой были разбиты вдребезги.

— Кто это сделал?

Она подбежала к лестнице, намереваясь посмотреть, как обстоят дела на верхних этажах, но он остановил ее, мягко обняв.

— Ты не хочешь этого видеть.

Эстер уставилась на него широко раскрытыми от шока и недоверия глазами.

— Там, наверху, выпустили собак. Они испачкали все — твое постельное белье, твою одежду.

— Собаки?!

— Это был Шу.

Эстер не могла поверить, что все это происходит на самом деле.

Гален колебался, показывать ли ей записку, но потом решил, что все-таки стоит. Она была его женой и верила в его честность.

Руки Эстер дрожали, когда она взяла маленький листок бумаги.

Поскольку ты скоро вернешься на юг, мы с ребятами решили устроить тебе прощальную вечеринку. Жаль, что ты ее пропустила. До скорой встречи.

Похолодев, Эстер посмотрела на мужа.

— Не волнуйся, единственный, кто отправится на юг, — это Шу. На юг, прямо в ад.

От следующей мысли Эстер похолодела от страха.

— О господи, Гален! Мои бумаги!

Эстер пробежала мимо него и поднялась по ступенькам.

От вони в комнате она на мгновение остановилась, но все же вошла внутрь. В ее глазах стояли слезы, когда она увидела загаженную комнату и слова ненависти, размазанные по стенам экскрементами. Большой платяной шкаф, стоявший у стены рядом с ее кроватью, был перевернут и разбит вдребезги. Его задняя стенка была расколота. Эстер, даже не заглядывая внутрь, поняла, что бумаги пропали. Они лежали в задней стенке шкафа с тех пор, как она приехала на север. Она подошла к шкафу и обнаружила, что их действительно украли.

Гален спросил:

— Кто еще мог знать, что бумаги спрятаны там?

Она села на пол, потрясенная увиденным.

— Сотрудники Комитета бдительности: преподобный Адамс, Би, Лавджой, Брэнтон Хаббл, конечно, но больше никто.

— Ты уверена?

Она ответила отстраненным голосом.

— Да, вполне.

Эстер оглядела комнату, которую так любила, и почувствовала, как внутри у нее все сжалось. Она скорее умрет, чем позволит Шу снова увезти ее на юг.

Сердце Галена сжалось от боли, когда он увидел выражение отчаяния на ее лице.

— Ты как-то говорила мне, что твоя тетя отправила копию документов местному шерифу, когда ты приехала на север.

Эстер напряженно кивнула.

— В офисе шерифа Лоусона должна быть копия.

— Я отправлю Андре проверить это, как только они с Рэймондом и Макси вернутся.

Гален хотел обнять ее и заверить, что все будет хорошо, но пока Шу не найдут и не остановят, она будет в опасности.

— Нам пора домой, малышка. В данный момент мы ничего не можем здесь сделать. Мы можем вернуться позже днем или завтра и начать уборку, если хочешь.

Она кивнула и позволила ему увести себя.

Эстер наблюдала за домом через небольшое окошко кареты, когда они отъезжали. Она задавалась вопросом, восстановят ли его когда-нибудь, чтобы ее предки могли возобновить свои ночные прогулки. Дом был памятником их свободе и гордости более полувека. Теперь он лежал в руинах, разрушенный ненавистью.

Остаток дня Эстер провела в оцепенении. Гейл, которая оставалась в «Безумии» пока они были в отъезде, услышав новость, обвинила себя, сказав, что ей следовало зайти и проверить, все ли в порядке дома, пока Эстер и Гален были в Детройте. Эстер заверила ее, что она ни в чем не виновата, но печаль Гейл ясно читалась на ее лице.

Макси и остальные домочадцы прибыли в Фолли несколько часов спустя. Все были потрясены известием о разрушениях. Гален отправил Андре прямиком в город проверить документы Эстер. Раймонд Левек хотел немедленно разыскать Шу. Гален был того же мнения, но хотел дождаться возвращения Андре, прежде чем разработать план.

Андре вернулся и подтвердил, что документы Эстер все еще находятся в архиве Лоусона. Шериф пообещал привлечь Шу к ответственности за вандализм.

Гален не успокоился. По закону специальным комиссарам, которые рассматривали дела о побегах, давали десять долларов, если они решали, что беглец должен быть возвращен, но только пять, если заявление рабовладельцев оказывалось ложным. За годы, прошедшие после вступления закона в силу, более двухсот человек, предположительно скрывавшихся от правосудия, предстали перед судом, но менее двух десятков были признаны невиновными. Если Шу удастся арестовать Эстер, ее шансы вернуться к жизни в качестве его жены будут невелики. Фредерик Дуглас однажды сказал: «Единственный способ превратить закон о беглых рабах в мертвый закон — это убить полдюжины или более ловцов», и Гален от всего сердца согласился с ним.

На следующее утро Эстер, Гейл, Гален и кое-кто из домашней прислуги отправились в дом Уайаттов, чтобы начать уборку. Макси выругалась по-португальски, увидев разрушения. Эстер просто закрыла свое сердце и разум от боли и принялась за работу.

В течение дня многие соседи, услышав ужасную новость, заходили к ним, чтобы помочь. К середине дня на работу вышла целая армия: они убирали мусор, сжигали испачканное постельное белье и одежду, а также подметали стекло и галантерею. Би пришла только поздно вечером, а когда вошла в дом и увидела дыры в стенах и расщепленные перила лестницы, разрыдалась и поспешила обратно на улицу. Эстер отложила метлу и вышла, чтобы утешить ее.

Би, стоявшая на крыльце, повернулась к Эстер с покрасневшими глазами, затем отвернулась с отстраненным выражением лица.

— Это все моя вина.

Эстер крепко обняла ее.

— В этом никто не виноват, кроме Шу, Би. Гейл сказала почти то же самое. Она винит себя за то, что не проверила дом, пока меня не было, но это не ее вина.

Би медленно высвободилась из объятий Эстер и тихо сказала:

— Нет, Эстер, это моя вина.

Что-то в глазах и голосе Би заставило Эстер похолодеть.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю, что это моя вина. Если бы не я… — Ее голос затих. — Иди в дом и приведи своего мужчину, а я попытаюсь все объяснить.

Эстер вернулась с Галеном и Рэймондом.

Би сдержанно кивнула двум мужчинам и отвернулась.

— Я глупая старуха, Эстер. Предатель, которого мы искали, — это я. Я и есть тот самый предатель.

Эстер уставилась на нее в шоке. Гален и Рэймонд выглядели мрачными.

Би говорила тихим монотонным голосом.

— Когда я уехала из Теннесси тридцать лет назад, я оставила троих детей, двух мальчиков и девочку. Я написала хозяину после того, как начала свою жизнь здесь. Я хотела узнать, позволит ли он мне выкупить их свободу. Он написал ответ и сказал, что не только не позволит мне выкупить их свободу, но и планирует продать их далеко на юг, чтобы наказать меня за то, что я сбежала.

Глаза Би были полны боли и утраты.

— Я написала ему в ответ, умоляя его не делать этого, но он не ответил. Я больше ничего не слышала ни о ком из своих детей, пока не появился Лем. Он мой старший сын, ему было шесть, когда я сбежала. Он был очень сообразительным. Я была так рада видеть его, Эстер. Так рада, что не поняла, что он змея, пока не стало слишком поздно.

Би вытерла слезы с глаз.

— Он продолжал говорить мне, что не знал, что случилось с двумя другими моими детьми, сказал, что их продали отдельно после того, как я сбежала, но он лгал.

— Откуда ты знаешь?

— Он сам сказал мне об этом в тот день, когда Эзра Шу пришел навестить меня.

Гален спросил:

— Когда это произошло?

— Примерно за две недели до того, как ты впервые появился у нас в качестве Черного Даниэля.

Гален уставился на нее, удивленный тем, что она все это время знала о его втором «я».

— Да. Я знаю, кто ты такой. В свое время я лечила многих людей, видела их избитые лица, видела их исцеление, и я никогда не забываю лица.

— Так где же другие ваши дети? — спросил Рэймонд.

— Мертвы. Оба мертвы.

Наступила тишина, прежде чем бесстрастный голос Би продолжил:

— Моя дочь умерла при родах, а второй мой сын — от укуса змеи в Техасе.

— Почему Шу навещал вас?

— Он и мой Лем — сводные братья.

Сердце Эстер остановилось.

— Братья.

— Да, у них один отец, мой хозяин. Мать Шу была женой надсмотрщика, и хозяин спал и с ней.

— Боже милостивый, — прошептала Эстер.

— Шу и Лем — наемные похитители рабов. Они сотрудничали с самыми наглыми похитителями в стране: бандой Кляпа, бандой Пэтти Кэннон.

Пэтти Кэннон была хорошо известна тем, кто работал на Дороге. В то время как такие люди, как Эстер и Гален, помогали беглецам с Юга, Лукреция (Пэтти) Кэннон занималась отправкой беглецов обратно в рабство. Она и ее банда похитителей с Восточного побережья нанимали как черных, так и белых проводников, использовали тайные дома в качестве станций и отправляли сообщения с помощью шифра. Говорили, что похищение двадцати детей в окрестностях Филадельфии было делом рук ее банды. Ее боялись и ненавидели одновременно.

Эстер печально покачала головой.

— Почему твой сын стал работать на похитителей?

— Потому что это то, чем он занимается. Он сказал, что для него это простой способ заработать на жизнь.

— Обманывая своих людей?

— Да, обманывая своих людей. Он не первый, кто не проявляет лояльности к представителям расы.

Эстер знала, что Би была права. Черная пресса и журналы, посвященные борьбе с рабством, взяли за правило информировать своих читателей о чернокожих, которые охотились на своих, публикуя описания предателей и их последнее известное местонахождение. Такая бдительность снижала число предателей, равно как и физическое насилие, к которому члены сообщества часто прибегали в отношении таких лиц. В прошлом году в Цинциннати мужчину по имени Роберт Рассел вываляли в дегте и перьях после того, как стало известно, что ему заплатили десять долларов за помощь похитителям в поимке беглеца. В другом инциденте в Цинциннати чернокожий мужчина по имени Джон Броуди был так сильно избит местными жителями за пособничество в похищении, что сам явился в окружную тюрьму, опасаясь за свою жизнь.

Так что, хотя всегда шокирующе узнавать о том, что чернокожий мужчина помогает кому-то вроде Шу, это не было чем-то необычным.

Но то, что такой человек был сыном Би, было душераздирающе.

А Би выглядела так, словно ее сердце было разбито.

— Он и Шу прятались в доме в ту ночь, когда уэслииты спасли Дэниела от другой группы похитителей. После того, как уэслииты передали Дэниела мистеру Вуду, они отправились в Детройт, но остановились у меня перекусить. Они часто так делали, но я знала, что Шу и Лем были в доме, поэтому я выпроводила старика и его сыновей как можно быстрее, но не раньше, чем Уэсли рассказал историю о спасении Черного Дэниела.

— Так вот почему он начал обыскивать все дома.

— Да, и позже той ночью ты послала за мной, Эстер.

— Они знали, куда ты направляешься?

— Нет. Они знали, какая награда назначена за голову Черного Даниэля, поэтому, как только уэслииты уехали, они помчались к дороге в надежде найти Даниэля.

— Они знали, что Гален был здесь, в Уиттакере?

— Нет, Уэсли сказал, что Дэниела отвезут в безопасное место где-то в округе, но он не знал точно, куда именно. Его беспокоило только то, чтобы Дэниел был в безопасности.

Гален прервал ее:

— А как же ловцы рабов, которые пытались убить меня? Как они узнали, что я направляюсь в Детройт?

— Это тоже моих рук дело. И Брэнтона, упокой его душу.

На лице Эстер отразилось замешательство.

— Брэнтона?

— Да. Вы знали, что Брэнтон был членом Ордена?

Глаза Эстер расширились.

— Нет.

Она понятия не имела, что он был членом Тайного общества кондукторов в Детройте.

— Ну, он был, и как член ордена, он знал о приезде Даниэля. Однажды утром он рассказал мне о визите за моим кухонным столом. К сожалению, Лем тоже был там. В то время я все еще верила, что он был беглецом, за которого себя выдавал. Мы с Брэнтоном не видели ничего плохого в том, чтобы говорить о Дэниеле в его присутствии, но теперь я знаю, что наша беспечность едва не стоила тебе жизни, Гален.

— И Лем передал эту информацию Шу?

— Да, Шу был в Монро с Портером Гриром. Именно Грир предупредил других похитителей, но поскольку Брэнтон не знал точной даты прибытия Дэниела, они каждую ночь в течение двух недель патрулировали границу штата Огайо. Тем, кто в конце концов нашел его, просто повезло в ту ночь.

Эстер не знала, что сказать на эту трагическую историю.

— Итак, — спросил Рэймонд. — Где сейчас ваш сын?

— Скорее всего, в Монро, ждет, когда я принесу им еще одного жертвенного ягненка.

Би увидела вопрос в глазах Эстер.

— Я сдала им Блэкбернов, Крейтонов и всех остальных.

— Почему?

— Сначала, чтобы узнать о судьбе моих детей. Такова была первоначальная сделка.

— Ты обменяла свободу своих соседей на информацию о своих детях? — сердито спросил Рэймонд.

Голос Би был холоден.

— Да, и пока у тебя не появятся собственные дети, не спеши осуждать меня. Может, я и глупая старуха, но то, что я оставила своих детей, терзало мое сердце каждый день в течение тридцати лет. Мне нужно было знать, что с ними случилось. Лем сказал мне, что они живы, но не хотел говорить, где они, пока я не помогу ему.

Ее голос смягчился.

— И я помогла.

— Но вы помогли освободить Фанни Блэкберн.

— Да. Я сказала им позже, что у вас возникли бы подозрения, если бы я этого не сделала. Шу был в ярости, что ты ввела его в заблуждение. После этого он захотел узнать о тебе все.

— У него мои документы, Би. Ты рассказала ему о платяном шкафе?

— Боже мой, нет, Эстер! Так вот почему в доме был такой разгром, потому что они искали твою вольную?

— Мы не уверены, но документы пропали.

— Шу все настаивал и настаивал на получении информации о тебе, но я отказалась ее предоставить. Они угрожали разоблачить меня перед обществом как предательницу, но к тому времени я уже знала, что оба моих ребенка мертвы, и мне было все равно, что они со мной сделают. Я любила твою тетю как сестру. Я бы скорее покончила с собой, чем пожертвовать тобой.

Эстер обняла Би, и обе женщины заплакали.

— Мне так жаль, — прошептала Би. — Мне так жаль.

Вернувшись в «Безумие» позже тем же вечером, Рэймонд, Гален и Андре собрались в кабинете Галена, чтобы обсудить историю Би и роль Шу в ней.

Рэймонд спросил:

— Так что ты предлагаешь нам делать, брат мой?

— Если понадобится, найти Шу и пристрелить его, как шакала, которым он и является, — холодно произнес Гален. — Я не позволю, чтобы это висело над головой моей жены.

— Я согласен, — сказал Рэймонд. — Мне связаться с моими братьями?

— Да. Как ты думаешь, сколько времени им потребуется, чтобы прибыть?

— Меньше недели. Они собирались отправиться в Торонто после того, как помогли нам вернуть ребенка из Амхерстбурга. Связаться с ними будет несложно.

— Тогда свяжись с ними. Их присутствие уравняет шансы.

Уставший, Гален немного погодя отправился в спальню. Он думал, что Эстер уже спит, но она стояла на веранде в ночной рубашке и смотрела на темную реку внизу. На звук его шагов она обернулась и слегка улыбнулась ему.

— Вы закончили обсуждать свои планы по спасению меня от Шу?

— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, малышка, я обещаю.

— Я знаю, Гален, но иногда обещания, данные такими людьми, как мы с тобой, почти невозможно сдержать.

Она подошла к нему, и он заключил ее в объятия.

— То, что ты говоришь, правда, но не в этом случае. Ты готова уехать отсюда, если нам придется бежать?

Раньше она не думала о том, что ей придется покинуть страну, но была готова присоединиться к нему, куда бы ни привело ее будущее.

— Да.

Он поцеловал ее в лоб.

— Хорошо, потому что единственный способ остановить Шу — это убить его.

Эстер замерла. Она посмотрела в глаза мужчине, которого полюбила больше жизни, затем положила голову ему на грудь. Он крепко обнял ее.

— Я надеюсь, до этого не дойдет, — тихо сказала она.

— Я тоже, — сказал он ей. — Но это возможно.