Индульгенция 4. Без права на сомнения

Глава 26

Глава 26

— Я надеюсь, ты благородный человек и не дашь волю рукам, — после недолгого раздумья Вивиан все же выбрала теплый спальник, а не холодный камень.

— Я в первую очередь не насильник и никогда не возьму девушку силой, -ответил я, устраиваясь поудобней.

По факту у меня этих спальников было в запасе штук десять, но ей об этом знать не обязательно. Да, вот такая я похотливая скотина! Но после стольких превозмоганий, уверен, что заслужил чуточку женского тепла.

— Тут тесно, — пожаловалась она, устраиваясь на боку и прижимаясь ко мне попкой.

— Зато уютно, — я чуть сдвинулся, чтобы не упираться своей радостью ей в зад.

Попутно окружил нас серой пеленой — она и спрячет, и от опасности убережет. А нам реально надо было отдохнуть — каналы горели, источник не восстановился, состояние наше было на грани критического.

Да, мы храбрились и делали вид, что все нормально. Но если даже я так себя хреново чувствовал, то что говорить о хрупкой девушке? Поэтому, ничуть не сомневаясь в своем праве, я приобнял ее — без всякой пошлости, — и спустя мгновенье вырубился.

Пришедший сон оказался даже не отдыхом. Это было падение в бездну. Мы спали, прижавшись друг к другу, делясь теплом души и тела. Я обнимал ее, она доверчиво прижималась ко мне. Да, мы боялись, но усталость была сильнее страха. Она свалила нас, как подкошенных, разом завладев и телами, и мыслями.

Проснулись мы одновременно — от ледяного прикосновения капель, падающей со свода на лицо. Боли не утихли. Лишь притупились, став фоновым гулом существования. Силы вернулись, но не много. Как вода в пересохший колодец после слабого дождя. Хватит, чтобы встать. Хватит, чтобы идти. Хватит, чтобы умереть достойно, если придется.

Мы молча собрали жалкие остатки снаряжения. Молча поели — слов не было. Усталость не прошла. Молча двинулись вниз. Туда, куда вел невидимый, но неумолимый тягот. Пульс Пустоши. Зов Сердца.

Лабиринт. Это слово слишком благозвучно для того ада камня и тьмы. Туннели не просто ветвились. Они искривлялись. Сжимались и разжимались, как легкие спящего дракона. Пол под ногами то становился скользким, как лед, то обжигающе горячим. Воздух гудел разными голосами: то шепотом безумия, то ревом невиданных зверей, то ледяным свистом ветра из ниоткуда. Время потеряло смысл. Сутки? Недели? Лишь бесконечная череда шагов, боев, ран, коротких передышек и снова — вниз.

Монстры здесь были иными. Не просто охотниками. Сторожами. Частями самого лабиринта. Стены оживали, выбрасывая щупальца из черного камня и льда. Из мрака под ногами выныривали тени-близнецы, копирующие наши движения с убийственной точностью. Воздух сгущался в ядовитые облака, что своими испарениями, казалось, выедали легкие. Каждый шаг мог стать последним.

И мы сражались как единый механизм. Я не оглядывался, зная, что Вивиан прикроет спину. Ее шепот: «Слева! Тень!» — и мой Ледяной Клинок уже резал воздух, встречая незримого врага. Ее холодная, смертоносная аура гасила пси-атаки, а моя Серая Пелена, тонкая, как паутинка, но невероятно прочная, принимала на себя удары физические.

Мы не говорили о доверии. Мы дышали им. Каждая спасенная жизнь другого оплачивалась новой раной, новым ожогом каналов магии. Мы делились своим теплом, перевязывали раны друг другу дрожащими руками, спали, сменяя друг друга на часах, в эти редкие минуты тишины.

В коротких передышках, задыхаясь у жалкого подобия костра из волшебного пламени (слишком опасного здесь, но необходимого для тепла и света), мы говорили. О жизни. Она рассказывала об Изабелле — ее смехе, ее нелепых стихах, ее страхе перед грозой. Я — о своих друзьях. О их упрямстве, силе духа. О Гиви, что никак не мог найти себе девушку, о Таньке, что с легкостью могла врезать даже самому сильному магу… Эти истории были нашими талисманами. Напоминанием, ради чего мы ползем в эту преисподнюю. Ради того, чтобы у них было будущее.

Битвы сливались в сплошной, кровавый калейдоскоп. Один монстр — огромный, многоногий скорпион из чистой тьмы, его жала излучали волны распада. Мы едва унесли ноги, оставив ему на память часть моей куртки и ожог на руке Вивиан. Другой — стая кристаллических ос, чьи жала проходили сквозь щиты. Мы отбивались спина к спине, пока не рухнули от истощения в боковом туннеле, едва живые. Невероятно — но вся пища и вода в моем кольце испортилась. Поэтому ели мы, что придется — странные, безвкусные лишайники со стен, которые Вивиан с риском для жизни проверяла на яд. Пили конденсат со свода. Выживали. Потому что отступать было некуда. Только вниз. К Сердцу.

И вот, после бесконечного спуска по узкой, почти вертикальной расселине, где воздух гудел, будто в трубе, а камень под ногами вибрировал в такт невидимому пульсу… мы вышли. Перед нами открылся Зал Сердца.

Он был огромен. Циклопических размеров. Своды терялись в темноте на невероятной высоте. Стены — гладкие, отполированные до зеркального блеска, словно вырезанные лучом из черного обсидиана. И в центре… в центре парил Рубин.

Колоссальный, многогранный самоцвет кроваво-красного цвета. Он висел в воздухе, медленно вращаясь, и от него во все стороны били лучи силы. Чистой, нефильтрованной, первозданной мощи Пустоши. Они освещали зал багровым сиянием, отбрасывая гигантские, искаженные тени. Воздух гудел, не выдерживая напряжения. Камень под ногами вибрировал, передавая в кости этот низкий, всепроникающий гул — пульс самого Сердца. Давление было таким, что уши закладывало, а в груди давило невыносимой тяжестью. Магия внутри меня взвыла от близости источника, одновременно влекущего и отталкивающего. Моя Серая Пелена, обычно слабо видимая, замерцала вокруг нас легким серебристым светом, шипя и искря при контакте с эманациями кристалла.

— Боги… — прошептала Вивиан, вжавшись в меня. Ее лицо было белым, глаза огромными от благоговейного ужаса. — Это… источник? Сердце?

— Не сердце, — пробормотал я, чувствуя, как мои собственные колени дрожат. — Рана. Рана в самой плоти реальности. Отсюда сочится гной мертвого мира. Отсюда она черпает силу.

Мы подошли ближе, преодолевая сопротивление, как будто воздух превратился в тягучий мед. Каждый шаг давался с усилием. Багровый свет кристалла заливал нас, выхватывая каждую морщину усталости, каждый след крови и копоти. Он был… живым. Чувствовалось его сознание. Древнее, холодное, бесконечно чуждое. Оно ощущало нас. Как букашек, заползших в святилище.

— Надо… разрушить его, — сказала Вивиан, но в ее голосе не было уверенности. Только страх. Она подняла руку, сгущая вокруг пальцев знакомую белесую ауру Некромантии — ауру Конца. — Клинок Тартара!

Темный, мертвящий луч ударил в ближайшую грань кристалла. И… рассыпался. Как дождь о стекло. Не оставив и царапины. Кристалл даже не дрогнул. Его вращение не замедлилось. Лишь багровый свет на мгновение стал ярче, словно насмехаясь.

Я не стал ждать. Собрал остатки силы, все, что мог. Не Ледяное Сердце. Не Эфирную Иглу. Удар Фундамента! Сгусток чистой воли к Порядку, к Бытию, к закрытию этой раны. Серый луч, тусклый, но невероятно плотный, метнулся к Сердцу Пустоши.

Удар!

Зал содрогнулся. Воздух затрещал. От точки удара по кристаллу разошлись волны багровой энергии, как круги по воде. Но когда свет утих… на идеально гладкой грани не было ничего! Ни царапины. Ни трещинки. Ничего. Мой луч просто… рассеялся. Поглощенный бесконечной мощью Сердца.

Отчаяние, черное и ледяное, сдавило горло. Мы обменялись взглядами. В глазах Вивиан я увидел то же, что чувствовал сам — беспомощность. Мы прошли ад. Мы добрались до самого Источника. Мы были сильны, вместе мы были больше, чем просто два мага. Но против этого… наши силы были пылью. Каплей против океана. Искоркой против солнца.

Рубин Пустоши продолжал вращаться. Медленно. Величаво. Его багровые лучи лизали стены, пол, наши изможденные фигуры. Гул нарастал. Снисходительно. Как урчание огромного кота, наблюдающего за муравьями у его лап.

Вивиан опустилась на колени, ее плечи содрогнулись от беззвучных рыданий. Я стоял, сжав кулаки до боли, глядя в кровавое сияние Сердца Пустоши, отчаянно понимая, что ни хрена ему сделать не могу.

Яркий багровый луч скользнул по лицу Вивиан, высвечивая следы слез на пыльных щеках. Она подняла голову, ее глаза, полные боли и гнева, встретились с моими. Не в словах был ответ. В этом взгляде. В нашей общей ярости. В нашей общей любви к тем, кого мы оставили позади. Нет.

Мы не сдадимся. Даже перед лицом невозможного. Мы прошли слишком много. Мы пожертвовали слишком многим. Если наши жизни — последняя цена, мы заплатим ее. Но мы найдем способ. Мы должны.

Я протянул ей руку. Она схватила ее, вставая. Ее пальцы были холодны, но хватка — железной. Мы стояли плечом к плечу перед величавым Сердцем Пустоши, двумя последними воинами жизни в самом сердце смерти. Наши силы были каплей. Но капля точит камень. Мы не знали как. Но знали — битва еще не окончена. Она только начинается. И ставка в ней — все миры. Мы посмотрели друг на друга, потом — на пульсирующий кристалл. Ответа не было. Была только титаническая задача и две израненные души, готовые бросить вызов самому Источнику Зла.

Мы смотрели. Два жалких островка плоти и воли посреди океана первозданной мощи. Рубин висел перед нами — холодный, совершенный, непостижимый. Его кроваво-красное сияние выжигало саму мысль о сопротивлении. Наши атаки были уколами булавки против горы. Отчаяние, густое и липкое, подползало к горлу, пытаясь парализовать последние остатки воли. Чем его разрушить? Но долго думать нам не дали.

Сердце вздрогнуло.

Это была не просто пульсация. Глубокий, осмысленный толчок, от которого затрещали зеркальные стены зала. Рубин внезапно закружился. Не медленно, величаво, как прежде. Стремительно, яростно, как разъяренный волчок. Его грани вспыхнули ослепительным, невыносимым багровым светом. И из каждой грани — из каждой! — хлынули лучи острей алмазной нити.

Они не резали. Они стирали. Все, чего касались. Камень зеркальных стен под их прикосновением не плавился — он исчезал. Просто переставал существовать, оставляя после себя зияющие черные провалы в небытие. Воздух завыл, разрываемый на молекулы. Пространство вокруг лучей искривлялось, пульсировало больными, невообразимыми цветами. Солнце Пустоши взошло в своем святилище, и его лучи несли абсолютный Конец.

— Что делаем, Видар? — взвизгнула Вивиан.

— Валим отсюда на хрен! В жопу это Сердце и его заморочки! Сюда надо приходить с воеводами, обвешанными сильнейшими артефактами!!! — заорал я, инстинктивно рванув Вивиан в сторону, под прикрытие массивного обломка черного камня. Благо, зал был усеян ими после нашей последней битвы с хранителями.

Серая Пелена вокруг нас взвыла, заискрилась, затягиваясь под ударами эманаций, как кольчуга под ударами меча. Каждый луч, проходящий даже в метре от нас, выжигал куски нашей защиты, высасывая силы. Мы прижались к камню, чувствуя, как адское сияние опаляет кожу сквозь одежду, как вибрация выбивает зубы.

И тут случилось второе кошмарное действо. С зеркально гладких стен зала, отовсюду, распахнулись проходы. Десятки. Сотни. Как черные пасти гигантского чудовища. И из них хлынула волна.

Живая река. Монстры всех видов и размеров, виденные нами ранее и невиданные вовсе — склизкие твари с щупальцами вместо лиц, скорпионы из черного льда, летучие тени с кристаллическими жалами, гигантские слизни, источающие кислотный туман. Они не шли — их выплевывала сама Пустошь. И все они в едином безумном порыве ринулись к нам. Их глаза горели яростью. Безумием. Слепой, фанатичной ненавистью, направленной Сердцем.

— Нам конец. Теперь мы точно умрем! — прошептала Вивиан, ее глаза были полны чистого ужаса.

Но лучи Рубина не делали различий. Они косили и подбегающих монстров, как острый серп летнюю траву. Твари влетали в багровые лучи — и растворялись. Бесследно. Без крика. Просто переставали быть. Их прах мгновенно поглощался всепожирающей энергией Сердца. Но это не останавливало безумцев. Они лезли вперед, толкаясь, топча друг друга, заполняя зал кишащим, ревущим месивом плоти, хитина и тьмы, которое методично испарялось под лучами. Это был не штурм. Это было жертвоприношение. Бесконечное, бессмысленное, ужасающее. Пустошь скармливала свои порождения своему же Сердцу, лишь бы добраться до нас — двух песчинок, посмевших нарушить его покой.

Наш камень, под которым мы нашли укрытие, дрожал под ударами тел и эманаций. Но по какой-то прихоти Сердца еще не был разрушен. Серая Пелена таяла на глазах. Вивиан, бледная как смерть, пыталась ставить барьеры праха, но они крошились, как будто были сделаны из песка. В воздухе стоял невообразимый гул — рев монстров, шипение аннигилируемой материи, грохот рушащихся участков стен и всепроникающий, победоносный гул самого Сердца.

— Видар! Мы не выдержим! — крикнула Вивиан, отстреливаясь сгустком некротической энергии в морду твари, прорвавшейся сквозь завесу огня. Тварь рассыпалась, но её место заняли три другие. — Лучи… они приближаются!

Она была права. Круги разрушения, расходящиеся от вращающегося Сердца, ширились. Наш камень уже был изъеден по краям, превращаясь в призрачный силуэт. Чёрные провалы небытия подползали к нашим ногам. Сквозь щиты прорывался невыносимый жар. Ещё минута — и нас либо сотрут лучи, либо растерзает безумная орда.

Выбора не было.

Я схватил Вивиан за руку. Глаза метнулись к ближайшим распахнутым проходам. Они тоже были под обстрелом лучей, и из них все еще лились монстры. Но один, чуть левее, казался… чуть менее активным. Менее освещенным.

— ТУДА! — заревел я, перекрывая грохот ада. — БЕЖИМ!

Мы рванули. Не думая. Не рассчитывая. Чистый инстинкт выживания. Серая Пелена, истекая последними силами, сжалась вокруг нас в тугой кокон, отражая щупальца, клыки, брызги кислоты. Мы петляли между рушащимися глыбами, прыгали через чернеющие провалы в небытие, чувствуя на затылке дыхание багровых лучей и воющую ярость орды.

Один луч чиркнул в сантиметре от моей спины — куртка вспыхнула и исчезла, кожа на спине запылала адской болью. Вивиан вскрикнула, отшвырнутая ударом хвоста какой-то твари — я успел поймать её на ходу, не останавливаясь. Монстры хватали за одежду, за ноги, но наши отчаянные удары (кинжал смерти Вивиан, сгусток чистой воли из моей ладони) срывали их хватку. Это был не бег. Падение в пропасть, где пропастью был сам ад.

Вот он — проход. Черная пасть в зеркальной стене. Из неё всё ещё вываливались монстры, но их поток ослабел. Мы нырнули в неё, как в последнее убежище, в последнюю секунду. Серая Пелена, содрогаясь, приняла на себя удар нескольких щупалец и клыков, прикрыв наш вход.

Я оглянулся на долю секунды. Зал Сердца был морем багрового света, кипящей тьмы и бесконечного уничтожения. Солнце Пустоши сияло в центре, пожирая своих детей, чтобы достать нас. Его гул провожал нас — торжествующий, неумолимый.

Потом темнота прохода поглотила нас. Мы бежали, спотыкаясь о неровный пол, задыхаясь от дыма, гари и собственного ужаса. Гул зала быстро стихал, сменяясь гулким эхом наших шагов в узком туннеле. Багровый свет исчез. Осталась только темнота, прерываемая слабым свечением моей почти погасшей Серой Пелены и дрожащим огоньком в ладони Вивиан.

Мы остановились, прислонившись к холодной, шершавой стене. Груди вздымались, выплёвывая прогорклый воздух. Спина горела. Руки дрожали. В ушах все еще стоял рев апокалипсиса.

— Мы… мы выжили… — прошептала Вивиан, ее голос был хриплым от напряжения.

— Пока… — выдавил я, ощупывая обожженную спину. Больно. Но жить можно. — Ничего… Мы ничего не смогли сделать… — горечь поражения, что ощущалась острее любой раны, заполнила рот.

Она молча кивнула в темноте. Ее огонек выхватил из мрака ее лицо — изможденное, покрытое копотью и кровью, но с тлеющей искоркой упрямства в глазах.

— Но мы живы, Видар. Мы убежали. У нас есть… время. Чтобы понять. Чтобы найти другой путь, — она выпрямилась, с трудом отталкиваясь от стены. — Куда… куда мы попали?

— Да черт его знает, — мое тело, получив передышку, просто завопило от боли, напрочь отключившей голову. Регенерация работала. Но очень слабо.

— Я… Кажется, я узнаю это место, — она огляделась, сделала пару шагов к неприметному камню, что торчал прямо из стены. — Мы в этом месте сделали первую ночевку. Мы у входа в Пустошь….Но с нашей, то есть, моей стороны. Не знаю, как это получилось, но в дне ходьбы отсюда выход в Нормандские земли!

— Значит, все-таки к тебе, — слабо улыбнулся я и, прежде чем вырубиться, я подумал, что Брандт с Мюллером нас могут и не дождаться…

Нароод. Я заранее извиняюсь. Но у нас глушат интернет — сами знаете почему. Поэтому выкладка глав может задержаться. Но она точно будет — постараюсь найти места, где он есть. Если что — последняя глава и новая глава следующей книги гарантированно выйдут в понедельник. Прошу понять и простить.

А пока в ожидании проды не забудьте поставит лайк Видару, если вам нравятся его приключения.