Инквизицию вызывали? Подработка для ведьмы (СИ)

Глава 1

Если в этом мире и есть истинное зло, то зло это — инквизиторы...

Так говорила драгоценная бабушка Лив — потомственная ведьма и обученная травница в третьем поколении. Впрочем, была в ее размышлениях легкая непоследовательность. Та самая непоследовательность, которая частенько встречается у любой впечатлительной старушки. Инквизиторы, хоть и являлись вселенским злом априори, но заседали в целых двенадцати часах езды от небольшой деревни, где стоял дом ведьмы, поэтому проклинать их постоянно было как минимум неудобно. Да и сами инквизиторы даже не подозревали, что время от времени делят лавры истинного зла с самым обыкновенным бородатым мясником, живущим неподалеку. Тем самым мясником, который подкручивает весы в большую сторону. Бабушка пару раз возмущалась, грозилась наслать проклятий, но дальше этого дело не зашло — мясо у мясника все-таки было отменное, а по поводу весов всегда можно было знатно поскандалить.

Больше странностей за старушкой не замечалось. Кроме одной.

Как-то раз, расчесывая густые белые волосы Лив, она замерла, вознесла руку над головой и громогласно сообщила:

— К брошке присмотрись. Под колбасу клади самый острый перец.

Все это действие заняло от силы минуту, но произвело на внучку неизгладимое впечатление. И хоть бабуля всю оставшуюся жизнь отрицала сам факт случившегося, Лив упорно подсовывала в ее бутерброды мелко нарезанные жгучие стручки. Так, на всякий случай.

В остальном же ко многим мыслям старушки следовало прислушаться. Иные мысли неплохо было и записать. А те, которые касались инквизиторов, следовало выучить наизусть и вспоминать при каждом удобном случае.

Довольно скоро Лив сама смогла в этом убедиться.

Все случилось каких-то полгода назад. Лив к тому времени только исполнилось двадцать, ее брату Альду — двадцать три, а старушки ведьмы уже пять лет как не было в живых. После себя она оставила небольшой дом, книгу заклинаний и молодого волка Валерота, родившегося седьмым в помете и ставшего самым отвратительным фамильяром из всех ныне живущих. Он желал только есть, возмущаться и пропадать где-то месяцами, каждый раз притаскивая после своих отлучек чьих-то чужих котов. На вопрос зачем, он никогда не давал вразумительного ответа. Нравились ему коты и все тут.

Возможно, окажись тогда Валерот дома или не пойди Альд работать к соседу мяснику, отправившему его в город за товаром, и не пожелай Лив заглянуть в магазин со специями в том же городе, этой истории и вовсе бы не произошло.

Это уже потом, сидя в длинном и неуютном коридоре Следственного Управления Королевских Инквизиторов, Лив вспоминала, что в логово злейших врагов ее привела самая банальная подножка.

— Да пропади ты пропадом! Расставила свои дрыгалки! — возмутился споткнувшийся о ее ногу мужчина.

Лив извинилась. Мужчина недовольно посмотрел в яркие зеленые глаза ведьмы (точно такие глаза были у его бывшей жены, оставившей его без гроша в кармане) и разразился отборной портовой бранью.

Бесплатное представление у фонтана начало собирать зевак. Под натиском незнакомца Лив стушевалась. Народ быстро разделился на два лагеря, осуждая каждого из участников спора попеременно. И в этот самый момент случилось то, что за последующие несколько месяцев полностью перевернет совершенно беззаботную жизнь молодой ведьмы, поставит ее с ног на голову и крутанет на сто восемьдесят градусов по всем осям.

Всего три действия. И первое из них — Альд решил заступиться за обожаемую сестру.

Никто в здравом уме не мог бы назвать его колдуном и уж тем более магом. Магию и Альда отделяла друг от друга бездна, устланная бесплодными попытками колдовать, разбитыми колбами, развернутыми горшками с зельем и парой десятков ударов бабушкиной розгой по мягкому месту. Было еще категоричное высказывание Валерота «наш уж под крыльцом колдует лучше, чем этот кусок мяса», но за это высказывание сам волк знатно получил от старушки и убрался под лавку. Так что по части магии Альд не умел практически ничего. А раз он не был обучен ее применять, то никто не стал обучать парня ее прятать. В конце концов, бабушка даже предположить не могла, что ее внук станет размахивать руками и сыпать искрами прямиком на базарной площади. Да еще и в субботу.

Но Альд удивил всех.

— Что тебе от нее надо? — пробасил он, и в его голосе отчетливо слышался неподдельный гнев. — Перед тобой извинились, вот и иди, куда шел.

Мужчина перестал возмущаться и замер в нерешительности, с опаской поглядывая на яркие всполохи, прокатившиеся по рукам защитника. Магию он видел впервые и понятия не имел, чего от нее ожидать. Да еще и парень перед ним был на голову выше и явно шустрее, так что мужчина решил извиниться от греха подальше. Только сказать толком ничего не успел. Стоило ему открыть рот, как Альд тут же добавил:

— Пошел, тебе говорят, а то сейчас в козла превращу!

Тут-то все и началось. Мужчина рванул вперед, не разбирая дороги. Проходившая мимо женщина завопила на всю площадь “убииивцы, маги убиииивцы”. Народ у фонтана бросился врассыпную. Лавочники с грохотом закрыли ставни и побросали товар в коробки. В одно мгновение площадь опустела, и Альд сразу понял, что совершил что-то невероятно глупое. В конце концов, не зря же их бабушка старалась колдовать только когда никого не было рядом.

— Беги! — крикнул он сестре, а сам бросился в другую сторону.

Лив забежала за угол дома. И когда край ее платья спрятался за глухой стеной, на мощенной городской улице появились инквизиторы.

Их было трое. Возникли словно из-под земли — из самого адового пекла — на своих черных как смоль конях, в длинных плащах, с острыми клинками, надежно закрепленными на поясе с охранными надписями. Они черной молнией промчались по площади и окружили несчастного брата.

Раньше Лив никогда не видела инквизиторов вживую (встретить их, выбираясь раз в неделю в город, казалось невероятно сложной задачей, которую никто, находясь в здравом уме, перед собой не ставил), но одних бабушкиных рассказов было достаточно, чтобы понять: эти люди церемониться не станут. Они не подчиняются ни городу, ни охране, только своему главному и отчитываются исключительно королю. Сердце Лив неприятно сжалось, словно его заперли в крохотную клетку, из которой нет выхода.

А что будет, если они посчитают Альда колдуном? Если решат, что он представляет угрозу для общества? Если он не сможет объяснить, что произошло на площади? И вереница ужасающих мыслей закрутилась в ее голове.

Один из всадников спешился. Огляделся по сторонам и вальяжно подошел к Альду. Лив застыла на месте, опасаясь смотреть, хоть это и было единственным, что она могла делать. До ее стороны улицы не доносилось даже невнятного обрывка фраз. Это при том, что все четверо активно о чем-то спорили.

Рядом кто-то выглянул из-за угла.

— Видно что?

— Видно, — отмахнулась Лив, — но не слышно, — добавила она и посмотрела на прохожую.

Да это та самая женщина, кричащая про магов-убийц! Лив передернуло от подобной наглости. Злость стала волной растекаться по всему телу и теперь единственное, что спасало прохожую от участи быть проклятой – это близость инквизиции и Альда. Женщина и не представляла, насколько ей в тот момент повезло.

“Глупые люди… Они просто глупые люди…” — вторила Лив голосу бабушки, прочно засевшему в ее голове.

— Вот, точно. Как есть, дураки, — подтвердила прохожая. — У патруля гонору много, а толку от них… Тьфу!

— Патруль? Это не инквизиторы?

Женщина засмеялась.

— Ты из какой деревни выбралась, девочка? Инквизиторы по городам не ездят, мелких хулиганов не хватают, у них дела важнее есть.

Лив выдохнула. Неужели пронесло? Она снова посмотрела в сторону патруля и на этот раз он показался ей не таким зловещим. Вороные лошади оказались некрупными кобылами в серую крапинку, на черных плащах всадников солнечные лучи высветили следы старой грязи, а лицо одного из мужчин вообще выглядело совершенно рыжим в абсолютно не зловещих веснушках.

— Ха-ха, забирают, — с деланным смешком произнесла прохожая. Ее губы расплылись в неприятной улыбке. — Ты ж смотри, смотри, забирают. Ну надо же, а я и не думала даже. Видать, точно колдун.

Лив посмотрела на брата. Патрульный, что был на земле, схватил его за запястье и одним ловким движением натянул веревку, связывая одну руку с другой. Альд в этот момент походил на огромного размера куклу, которую волокли куда-то против воли. В его взгляде Лив прочла натуральное непонимание, страх и крохотный огонек надежды.

Одним движением патрульный перекинул другой конец веревки через переднюю луку седла, тотчас же схватился за нее сам, взобрался на лошадь и направился прочь с площади. Двинулись они медленным шагом под пристальные взгляды горожан, чтобы теперь каждый мог рассмотреть испуганного “колдуна”, бегущего за бравым патрулем.

— Куда его уводят? — спросила Лив у ненавистной прохожей.

Она бы и хотела сорвать свою злость на женщине, но это точно не спасет брата. А что спасет? Об этом Лив не знала ровным счетом ничего. Как не имела ни малейшего понятия, что ей теперь делать и к кому бежать. Других колдунов, ведьм и магов она не знала — тут бабушка позаботилась. Про инквизицию только слышала. Друзей в городе у них никогда не было. Может, мясник чем поможет, но он далеко, а делать надо что-то прямо сейчас. И без промедлений.

— Ну точно из глухомани, — вскинула руки женщина. — Сейчас к дознавателям повезут. Потом в управление. Потом, если ничего не докажут, домой отправят.

— А если докажут?

— Так ясное дело, что докажут, он же прям на площади колдовал, да еще и в рыночный день. Покупки всем только испортил. Тут против него целая очередь выстроится.

— Так что дальше будет?

— Да все как с обычными преступниками, — ответила прохожая и в ее голосе читалось явное разочарование. По ее мнению, смешивать колдунов с привычными ворами и убийцами было натуральным плевком в сторону мирных жителей. — Судить будут. Но с такими долго не говорят, раз-два и на каторгу.

Лив осела.

— Что с тобой, деточка?

Женщина подошла настолько близко, что Лив стало душно от лавандового запаха ее духов. Она как в тумане видела длинные пальцы прохожей, тянущиеся к вороту ее платья, и пестрый веер, который женщина тут же достала из своей необъятной сумки. С каждым его взмахом воздуха становилось больше, но яркая ткань вызывала сильнейшее головокружение. Лив отчаянно старалась дышать и изо всех сил цеплялась за ускользающее сознание.

— Идите, — неуверенно произнесла она.

— Так куда идти? Вон, позеленела вся, глядишь, сердце сейчас остановится.

— Идите, бабушка, идите.

Женщина на секунду опешила. С громким хлопком закрыла веер и гордо развернулась, ударив Лив своим пышным платьем.

— Бабушка я, — ворчала она, грозно удаляясь, — какая нахалка неблагодарная, я ей помощь предлагаю, а она меня так оскорблять вздумала. Приехали сюда со своих деревень… Нееет, я барону все расскажу, пусть знает, через какие испытания мне проходить в поисках его поджарки… Пусть знает…

Женщина еще что-то бубнила себе под нос, но она уже была слишком далеко, чтобы Лив расслышала хоть слово. Да и не волновала ее какая-то прохожая. Ее заботило теперь только одно – как вытащить брата и что для этого нужно сделать? В туманном трансе она поднялась и посмотрела на площадь.

Люди возвращались к фонтану. Лавочники открывали ставни, перекрикиваясь друг с другом. Мальчики-носильщики выкатили огромные тележки с фруктами, овощами и свежей рыбой. Поднимался шум, он нарастал все больше и больше пока окончательно не превратился в рыночный гам и не накрыл собой всю площадь. Народ вернулся к своим делам и могло показаться, что арест их нисколько не волновал, только разговоры теперь сводились к колдунам, погибшему урожаю и королевскому недосмотру.

Если бы у Лив были друзья, которые знали о ее магии, она бы непременно бросилась к ним. Если бы был хоть один покровитель, который способен поручиться за нее и брата, она бы стрелой побежала к нему. Но никого подходящего не находилось. Она еще раз окинула взглядом площадь и с прискорбием поняла, что нужно идти к дознавателям. Возможно, с повинной.

Неожиданно ее взгляд остановился на горе мяса. Один из мальчиков катил ее на скрипучей тележке к заднему входу магазина.

— Валерот, — как молитву произнесла Лив. — Валерот, — и, сбивая ноги, рванула в сторону выезда из города.

***

Валерот пребывал в самом отвратительном состоянии духа. В том самом, в котором чистокровные волки на его месте начинают бегать за шныряющими по лесу охотниками, уравнивая свои шансы на выживание. Говоря проще, Валерот был в натуральной депрессии и любой бы на его месте уже давно сходил и загрыз какого-нибудь первого встречного остолопа. Вот только фамильяр не мог этого сделать.

К своему великому стыду и огорчению, он от природы не мог по одному своему желанию проявить агрессию к человеку, хоть и очень этого хотел. Поэтому приходилось спасаться от хандры самыми обыкновенными кошками. Они мурлыкали, терлись о его бока, немного успокаивали и уж точно не надоедали со своими проблемами.

Эта ночь не стала исключением. Но когда входная дверь дома с грохотом распахнулась, он понял, что попытке успокоить начавшие пошаливать нервишки окончательно пришел конец. А вместе с этим, конец пришел и прекрасной дреме, в которой он видел, как бежит по пестрому лесу в окружении дикой стаи. Оставалась еще крохотная надежда на слишком крупные покупки, не позволившие ребятам нормально открыть дверь. Но когда в комнату ворвалась Лив, а кошка, увидев ее, с воплем выбежала в открытое окно, вся надежда растаяла как дым.

— Ты по каким кустам лазила? — важно спросил Валерот, встав на все четыре лапы.

Рост у него был чуть меньше роста обычного волка, а одно ухо свисало, сильно пострадав в драке с местными глупыми псами, но даже так он выглядел грозно и весьма внушительно. К тому же он всеми силами показывал, что терпеть не может телячьи нежности, не склонен обниматься и ненавидит, когда его начинают вычесывать. Все жители дома уважали его выбор. Ровно до этого момента. Сейчас же что-то пошло не так…

Ведьма бросилась на колени и схватила Валерота за шею с такой силой, будто во время полета со скалы ей попался единственный на всю округу куст.

— Ты что, фу, фу, я сказал, задушишь же!

— Его увели!

От вскрика у Валерота заложило здоровое ухо.

— Кого увели? Говори, глупая ведьма.

— Альда. Его увели…

Волк попятился, сбрасывая со своей шеи неуместные руки.

— Так-так-так… Вот это поворот, — он почесался. — Как бы тебе объяснить, раз бабка не объяснила. Тьфу ты, подставила меня старая ведьма. Он взрослый, здоровый, полноценный зверь и в один прекрасный момент он должен был встретить свою прекрасную волчицу с которой ускачет в закат, — Валерот немного смутился, а его черный глаз заблестел в лунном свете. — Ты уточни, ты там про пестики и тычинки уже знаешь? Сколько тебе там стукнуло? Или еще не говорил никто? Хотя кто там тебе говорить мог… — он тяжело вздохнул, во всех красках представляя грядущий неприятный разговор. — Может, утром поговорим?

— Что? — опешила Лив. — Я? Говорил? Что? — нужные слова вертелись на кончике языка, но никак не желали выходить.

— Да, согласен, это сложно понять сразу. У вас у людей столько запретных тем.

— Его инквизиция забрала! — вспылила Лив. — Альд решил за меня заступиться, начал колдовать и тут все произошло. Налетели патрульные, связали и отправили в тюрьму.

Волк сделал шаг в одну сторону. Потом в другую. Вернулся на место и сел.

— Во дурак, во дурак.

— Как только его увезли, я сразу сюда поехала. Или в тюрьму надо было?

— Нет, — отрезал волк, — туда точно не надо. Мне вас двоих потом как вытаскивать? Меня же на живодерню сошлют. Рассказывай, как все было.

И Лив рассказала. Она старалась описать все в мельчайших подробностях, даже упомянула женщину, которая стояла рядом во время ареста, на что Валерот только оскалился.

А когда рассказ был закончен, волк еще немного походил по комнате в диком смятении, потом уселся напротив окна и задрал голову так, словно собрался выть на луну. Радовало, что в такие моменты он не произносил ни звука, а то объясняться перед соседями за каждое полнолуние было бы той еще задачей.

Прошло не больше пятнадцати минут, когда Валерот оторвался от своего занятия и повернулся к Лив.

— Значит так, — резко сказал он. — Если верить твоему рассказу, то судить нашего мальчика будут, и от этого нам никуда не деться. Ты здесь сиди, не ходи пока никуда, а с самого утра в город поедешь, снимешь себе там комнату и будешь ждать, что решат в суде.

Лив посмотрела с недоверием.

— И все? Мы будем просто ждать?

— Иди за мной.

Волк пошел на кухню, подталкивая потерянную Лив. С одной стороны, он понимал покойную старушку ведьму, желающую всеми силами оградить своих внуков от последствий магии. Но с другой, никак не мог взять в толк, почему нельзя было нормально обучить этих людишек. Познакомила бы их с парой колдунов, показала бы как жабы в котлах варятся, глядишь, и не захотелось бы ребятам дурью страдать. Молодежь нынче привередливая пошла, всякую дрянь с волосами и ногтями пить не станут, только если она не для похудения. И вот на тебе! Попались на колдовстве! И все на его несчастную голову!

— Чтоб тебе там в гробу сквозняки гуляли, — недовольно проворчал он.

— Кому? — не поняла Лив.

— Да никому, — огрызнулся волк. — Открой лучше вон ту дверцу, ключ под перевернутой чашкой.

Лив подошла к кухонному шкафу и впервые увидела небольшую дверь прямо над раковиной. Она могла поклясться, раньше этой дверцы не было, как не было и чашки покрытой толстым слоем пыли.

— Да-да-да, — сразу уловил ее мысли Валерот. — Ты этого ничего не видела, как оно тут возникло не понимаешь и все такое. Чтобы ты там себе голову не ломала, это отвод глаз самый обыкновенный. Пока пальцем не ткнешь, никто и не увидит.

Лив отодвинула чашку и повернула ключ. В этот же момент в стене что-то заскрипело, загрохотало и небольшая дверца с облаком пыли отъехала в сторону, а в нос сразу ударил неприятный запах тухлятины.

Двумя пальцами Лив достала из темноты белую кость с редкими вкраплениями оставшегося мяса.

— О! — восхитился Валерот. — Так вот он где прятался!

— Кто “он”?

— Не бери в голову. Ты там дальше пошарь… Только это… аккуратно.

Лив откинула кость, стараясь не думать, какому зверю (хорошо, если зверю) она принадлежала. Запах тухлятины немного выветрился, по крайней мере тянуть руку в черную дыру в стене было уже не так мерзко. Ведьма прикинула, что со свечой было бы еще и не так страшно, но под суровым взглядом своего фамильяра решила не озвучивать эту мысль.

Второй она достала нечто похожее на монету, что при ближайшем рассмотрении оказалось довольно неказистым деревянным амулетом на совершенно простой веревке. С одной его стороны была нарисована голова волка, с другой — закрученная труба.

— Это себе на шею надень, — словно между делом сказал Валерот.

— А что это?

— Амулет для связи ведьмы с ее фамильяром. В руку возьмешь, сожмешь, подумаешь, чтобы я пришел, ну я и приду. Бабка тебе передала.

Лив покрутила амулет, посмотрела на волка и тут до нее дошло:

— Так все это время я могла тебя призывать? А ты молчал? Ты почему не сказал? Я сюда на повозках ехала, лошадь по полю ловила, боялась, что тебя не найду, столько часов потратила. А ты, оказывается, мог просто появиться!

— Ой, вот только не надо возмущаться. Ты вообще свои проблемы помнишь? С одной подружкой поссорилась, – жеманно передразнил он, — с другой помирилась, этот мальчик не нравится, этот не обращает внимания, а еще на речку пойду, на речку не пойду. Да я бы самоубился в первый же год, окажись у тебя амулет. Э-нет, дорогуша, давай договоримся так: только важное и только по делу. В остальном я свободен, ты свободна, и никто не лезет в личную жизнь друг друга. Договорились?

Лив кивнула, но злость осталась. В конце концов, она действительно неслась домой сломя голову.

Чувство вопиющей несправедливости оказалось сильнее брезгливости и страха, да настолько, что уже в следующую секунду она не задумываясь засунула руку в схрон и принялась уверенно шарить по его скользкому и неприятному дну.

— И что ищешь? — с интересом уточнил Валерот.

— Остальное, — сказала Лив, трогая в этот момент какую-то липкую жижу.

— Так нет там больше ничего. Вот, амулет только. Тьфу, ведьма, что с нее взять, — покачал головой волк и пошел к выходу. Только возле двери он остановился, рассматривая свою незадачливую хозяйку, та как раз брезгливо отряхивала руку от слизи. — Действуем, как договорились.

— А ты куда?

— В город побегу. Бабка твоя в молодости ведьмой красивой была. Был у нее ухажер один, потом защитником стал, преступников защищает. Вот к нему и побегу, может, сможет что сделать. Если не помер, конечно. А ты с рассветом уходи и вещи свои забери. Если придут в дом из управления магические вещи искать, надо, чтобы и духу твоего здесь не было. Соседи тебя и не вспомнят, не переживай, об этом уже я позабочусь.

***

С упавшим сердцем Лив ходила по дому из одного угла в другой и собирала вещи. Вещей, к ее удивлению, оказалось не так много. Всего на одну сумку. Бабушкину книгу с заклинаниями она положила отдельно, надежно завернув ее в небольшой отрезок атласной ткани, амулет надела на шею, предварительно несколько раз повертев в руке, и отдельно поставила пару баночек с бабушкиным зельем. Говорили, где-то в городе зелье можно очень хорошо продать. Возможно, волк больше об этом знает.

А под утро, поспав всего несколько часов, она отправилась к дороге, надеясь, что какой-нибудь торговец за пару монет подвезет ее до города. Все это Лив делала очень уверенно, словно всю жизнь только побегами и занималась. Но спроси ее кто-нибудь, что она видела в окно повозки пять минут назад, она бы в жизни не дала ответа.

Даже ворчливый хозяин небольшой квартирки на последнем третьем этаже длинного гостевого дома, смотрел на нее с подозрением, передавая ключи. Только хорошая плата на месяц вперед смогла убедить домовладельца пойти навстречу.

Окинув взглядом крохотную комнату с одним окном, небольшую кухню с длинной печью и невероятно маленькую гостиную, Лив поняла, насколько же она устала. Так сильно, что ни скрипучая кровать, ни каменная подушка не помешали ей моментально провалиться в сон.

Приезд в город стал вторым событием, которое привело ее в пронизанный мрачным ужасом коридор Следственного Управления Королевских Инквизиторов. Впрочем, Лив не могла этого знать, как не могла знать и того, что пока она спит мертвецким сном, Валерот уговаривает бывшего бабушкиного ухажера взяться за дело несчастного Альда.

Защитник открещивался как мог, но волк пригрозил вызвать старушку с того света, и тот вмиг согласился.