ГЛАВА 26
«Надеюсь, ты уже надел туфли для танцев. Я скоро буду!».
В Уорренском общественном театре сегодня суета. Опоздавшие направляются к своим местам. Надо мной мигает свет – вежливый способ сообщить всем, что пора уже тащить свои задницы во внутрь. Мимо меня проходят люди, а я брожу по кругу. Не знаю, куда иду, но мне точно нужно попасть за кулисы.
Следую за пожилой парой, от которой пахнет как на похоронах моего дедушки. Прохожу через вестибюль, надеясь, что мне встретится нужная дверь, которая только и ждет, чтобы ее открыли.
Гаснет свет, и я захожу в зал, чтобы посмотреть на действо. Именно тогда и замечаю маленький оркестр перед сценой. Они начинают исполнять увертюру и, несмотря на необходимость найти Лару Невинс, в этот момент я могу думать лишь о сияющем от восхищения лице Фреда.
Увертюра, его любимая часть.
Восхищение, надежда, предвкушение того, что ожидается что-то невероятное и захватывающее.
Фреда не сложно заставить улыбаться, но выражение его лица на «Щелкунчике» намертво впечаталось мне в память. Оркестр продолжает играть, а из-под кулис просачивается свет. Я не прекращаю представлять себе реакцию Фреда. Внезапно я понимаю, как мне нужен его оптимизм, чтобы уравновешивать свой цинизм. Мы как «инь» и «янь» друг для друга. Я не занималась инженерией этих отношений, но мне нравится, что они настолько идеальны.
– Я люблю Фреда.
Черт возьми. Эти слова вылетели из моего рта, но мне не хочется забирать их обратно. Я хочу, чтобы они жили, потому что в данную секунду ничего в этом мире не кажется более правильным.
– Я люблю его, – снова произношу я, и пожилая пара шикает на меня.
Я хочу танцевать с Фредом. Хочу увидеть его в смокинге и носках в красно-белую полоску.
Как только занавес поднимается, я разворачиваюсь и выхожу в коридор. За стойкой чересчур дорогого буфета нахожу кем-то оставленную папку-планшет и изучаю ее на предмет того, как можно попасть за сцену.
– Судя по всему, ты не слишком занята. – Ко мне подходит деловая женщина с папкой и беспроводным микрофоном на голове. – Какие у тебя обязанности?
– О нет. Я не… – Перевожу взгляд на свою папку. Нет смысла упускать такую возможность. – Я ищу Лару Невинс.
– Зачем?
– Ее родители попросили меня передать ей сообщение.
– Они могут это сделать во время антракта. Пошли за кулисы.
Я поспешила пройти за ней в скрипучую скромную дверь и окунулась в атмосферу шума и гула.
Мне приходится обойти трех женщин в пышных платьях, которые фотографируются перед выходом на сцену. Я изучаю все таблички на дверях, пытаясь найти гримерные.
За кулисами происходит столько всего, что у меня начинает кружится голова. Я сажусь на стул сбоку от сцены.
– Этот стул не для тебя, – рявкает мисс Деловая женщина. Я вскакиваю.
– Простите, но мне нужно обойти вас, – говорит какая-то актриса. На ней юбка с кринолином и ей правда нужно, чтобы я ее пропустила. Мы встречаемся взглядами, и у меня сжимается желудок.
Лара Невинс.
Мне хочется хоть что-нибудь сказать, но в голове начинают крутиться столько мыслей, а времени совсем нет. Она ждет, когда я заговорю, и когда я собираюсь уже открыть рот, мисс Деловая женщина хватает меня за рукав и дергает, позволяя объекту моих поисков пройти к сцене.
– Лара, твой выход, – говорит она.
Судя по фильму Джосса Уидона, роль Геро должна быть небольшой. Но Лара до сих не вернулась со сцены. На самом деле, за кулисами как-то подозрительно пустынно.
– А где все актеры? – спрашиваю я мисс Деловую женщину, которая называет мне свое имя – Джанин – и должность – помощник режиссера.
– Арло, ты что, ей ничего не рассказал? – спрашивает она.
– Нет.
– По задумке режиссера все артисты остаются на сцене до конца спектакля. Они сидят на черных раскладных стульях позади разворачивающегося действия. – Я пытаюсь заглянуть за кулисы, но Джанин одергивает меня. – Нельзя. Тебя увидят зрители, идиотка.
– Простите.
– Он хотел, чтобы публика прочувствовала, что значит иметь зрителей, и таким образом усилить мелодраматичность сюжета. – Джанин пересчитывает количество актеров на сцене и сверяет его с цифрой в своей папке. Все ее жизнь в этом маленьком прямоугольном куске пластика. – Это все претенциозное дерьмо, но мне же легче.
Меня охватывает паника.
– Когда же актеры покинут сцену?
– Только во время антракта, – отвечает Джанин, не отводя взгляда от происходящего за кулисами.
– А когда он будет?
– Где-то через полтора часа.
Вот дерьмо. Мои мечты о «Бале снежинок» начинают быстро рассеиваться. Стоило бы просто уйти, но я уже зашла слишком далеко и не собираюсь позволять театральной постановке диктовать, как мне жить. Когда Джанин убегает, чтобы поругать рабочего сцены, я пробираюсь на сцену.
Сажусь на корточки и «гусиным» шагом передвигаюсь позади задних рядов стульев, на которых сидят актеры. Двое из них, мужского пола, украдкой гладят друг друга по спине. Лара устроилась в самом конце ряда и внимательно прислушивается к тому, что происходит на сцене.
Я дергаю ее за юбку. Она отклоняется назад, не отрывая глаз от действа.
– Чего? – шепчет она.
Настал мой черед что-то говорить. Это неудобно, но меня поджимает время. Иногда нужно быть просто сучкой. Вытаскиваю мобильный и нахожу скриншот, на котором она подсыпает снотворное в стакан Стива.
– Это ты? – спрашиваю я, держа телефон так, чтобы ей достаточно было опустить голову и увидеть его.
У нее мгновенно меняется выражение лица, а в глазах появляется ужас. Другого подтверждения и не требуется.
– Я отлучусь на секундочку? – шепчет она своим коллегам, а потом тоже приседает на корточки и направляется в боковую часть сцены.
Я следую за ней. Не знала, что могу заставить кого-то так нервничать. Признаться, я считала, мне это понравится, но, наверное, я все же мягче, чем мне хочется думать.
– На фотографии не я.
– Тогда почему мы сейчас здесь? – интересуюсь я.
– Как ты меня нашла?
– Упорным трудом.
Беззаботного, кокетливого поведения, которое она демонстрировала на видео, как будто никогда и не было. Лара начинает грызть ногти.
– Я участвую в следующей сцене.
– Расскажи, что знаешь, и можешь идти, – сложив руки на груди, твердо говорю я.
– Мы со Стивом были пьяны. Я плохо помню тот вечер. – Она закрывает лицо ладонями – Не могу поверить, что подсыпала ему те таблетки. Он в порядке?
– Физически – да. Душевно – в шоке.
– Я так нервничала. Затащила его в спальню и все ждала и ждала, когда нас обнаружит Хаксли. Мне так хотелось поскорее убраться оттуда.
– Зачем ты это сделала?
Она осматривается по сторонам, чтобы убедиться, что рядом с нами никого нет.
– Мне были нужны деньги.
– Зачем? Ты же актриса! У тебя главная роль в спектакле.
Она бросила на меня взгляд а-ля «приди в себя, детка».
– У меня второстепенная роль в постановке общественного театра.
Страдальческое выражение лица и боль в глазах только подчеркнули ее слова. Тут нет никакого сложного и продуманного плана. Для таких людей, как Лара, некоторые вещи сделать очень просто.
– Кто тебя втянул в это?
– Не знаю.
– Не знаешь или не хочешь говорить?
Наш разговор прерывает Джанин. Ее лицо похоже на жирный перезревший прыщ, который нужно срочно выдавить.
– Лара, что ты делаешь? Возвращайся на сцену! Твой выход через шестьдесят секунд.
– Мне нужна минута, Джанин, – твердо отвечает она.
– У тебя только пятьдесят секунд, – еще тверже произносит помощница режиссера. Никто не спорит, поэтому она уходит, продолжая что-то бурчать про себя.
– Послушай, со Стивом все в порядке. – Я не хочу обвинять ее. Мне нужны ответы, а не воззвания к морали. – Ты можешь сказать что-нибудь о человеке, который нанял тебя? Человеке, который собирается снова нанести удар сегодня.
– Не могу, – выкручивая свои руки, говорит Лара. На ее лице поверх макияжа блестят капельки пота. – Кто-то опубликовал объявление на «крейгслист» в поисках девушки, которая должна была посетить вечеринку в Ашлэнде. Все было оговорено через электронную почту.
– Если они заплатили тебе с помощью PayPal, мы, вероятно, сможем отследить номер счета или адрес электронной почты.
– Мне заплатили не онлайн. – Лора пристально смотрит на сцену, но, кажется, что она сейчас где-то очень далеко. – После окончания старшей школы у меня были грандиозные планы. Я собиралась переехать в Лос-Анджелес, чтобы стать актрисой или хотя бы попытаться. Забавно, как все повернулось.
– Двадцать секунд, – полушепотом полукриком произносит Джанин. – Тебе нужно выходить, сейчас же.
– Деньги прислали по почте в конверте без обратного адреса, – повернувшись ко мне, говорит Лара.
– Сколько?
– Тысячу долларов.
Вау. Специалист по реваншам умеет вести дела.
– Ты сохранила конверт?
Она качает головой.
– Прости, я больше ничем не могу помочь. – Лара подходит к краю сцены и поправляет свой наряд, готовясь к выходу.
– Знаешь, что самое грустное? – говорит она. – Мне заплатили даже не наличкой. Тот, кто опубликовал то объявление, сказал, что вместо денег даст подарочные карты «Ферфакс». Тысяча баксов подарочным картами из аптеки. Опоить человека и разрушить его отношения. Как я могла так поступить?
Лара возвращается на сцену.
Джанин кричит мне, что из-за моих фокусов я больше никогда не смогу работать в не состоящем в профсоюзе театре Северного Нью-Джерси. Я вручаю ей папку и иду на выход. Лишь подойдя к машине, я смогла выдавить из себя единственное слово:
– Уэйд.