Инсценированный реванш

ГЛАВА 33

Рождественским утром я подъезжаю к дому Фреда. Моя семья начинает открывать подарки гораздо позже. Мы ценим выходные и долго спим. Нет большего удовольствия, чем проснуться по внутреннему будильнику ранним утром, а потом позволить себе снова заснуть еще на четыре часа. Каждый год Вильямсоны обмениваются списками желаемых подарков, поэтому чувства удивления и предвкушения нам незнакомы. Наши рождественские подарки известны заранее, что иногда вызывает у мамы чувство вины, будто только Матери года выбирают идеальные подарки для детей без каких-нибудь подсказок и намеков.

Фред говорил, что Теплицки начинают открывать свои подарки около восьми. Он сообщил мне об этом первого ноября – неофициальная дата начала праздничного сезона в его доме.

– Моя мама невероятно радуется первой неделе, а к середине месяца ее уже тошнит от всего. После Дня благодарения у нее открывается второе дыхание. Это немного бесит.

Сейчас восемь тридцать утра. Я слышу, как в доме разрывают подарочную упаковку, трясут коробки, чтобы узнать, что за таинственные подарки лежат в них, и приглушенное звучание рождественских песнопений. Звоню в дверь.

– Здравствуй, – смущенно произносит мистер Теплицки. Мы встречались всего раз, и он тогда спросил меня сколько экзаменов повышенной сложности я планирую сдавать. Нам не о чем особо говорить, особенно в рождественское утро, когда он стоит передо мной в тапочках с Санта-Клаусом.

– Здравствуйте, могу я поговорить с Фредом? – интересуюсь я писклявым голосом отличницы.

Подходит его мама в халате с танцующими снеговиками.

– Бекка? – Она пытается придать своему голосу радостные нотки. – Ты разве не со своей семьей сегодня?

– Они еще спят. Я только на минутку. Пожалуйста.

– У нас семейное времяпровождение, – объясняет отец Фреда.

– Пап, я сам, – раздается голос Фреда. Шаркая ногами, он походит к входной двери в университетской толстовке Бартлетта и спортивных шортах. От холода его ноги покрылись мурашками. – Заходи.

Я переступаю порог, а его родители возвращаются к елке, где их ждут девочки. Мы проходим в его комнату. На кофейном столике разложен огромный пазл со снежным пейзажем. Не знала, что семья Фреда берет за образец для подражания каталоги. Наверное, это частично объясняет почему он всегда оптимистично настроен и ожидает такого же от других. Надеюсь, это его качество отразится и на отношении ко мне.

– Привет, – произносит Фред, постукивая по изголовью кровати.

– Прости, что прервала ваше семейное Рождество. Спасибо, что впустил.

– На улице было холодно.

Но это не то, что я имела в виду. Я вдыхаю его естественный запах, и в памяти всплывают воспоминания о том, как мы вечерами целовались (восемьдесят процентов времени) и делали домашнюю работу (двадцать процентов времени).

Фред сводит брови, будто собирается с мыслями. Это завораживает.

– Бекка, что ты тут делаешь?

– Я люблю тебя, – вырывается у меня. – Я не просто так сказала это тем вечером. И действительно имела это в виду. До сих пор имею.

На его лице появляется намек на улыбку.

– Знаю, это не оправдание. Знаю, что долго не говорила тебе этих слов. Я была напугана. Все происходило настолько быстро, что мне казалось, будто я теряю контроль. А ты знаешь мои чувства по поводу этого.

– Совершенно верно, – отвечает Фред, складывая на груди руки. Я привела убедительный аргумент, но он все еще обдумывает вердикт.

– Я люблю тебя, Фред Теплицки. – Я произношу эти слова без толики сомнения, мне нечего скрывать. Я свободна.

– А что насчет специалиста по реваншам?

– Наплевать на нее. Ты важнее. – Это так тяжело. Мне уже хочется протянуть руки и обнять его. Я так близко, но, возможно, никогда больше не смогу сделать этого вновь. Мне хочется пнуть себя за все то время, когда я воспринимала Фреда как должное.

– Значит, такой у тебя был план? Явиться без приглашения на семейный рождественский праздник?

– Никакого плана. Только я сама.

Он испытующе смотрит на меня, думая о чем-то. Как бы мне хотелось знать, о чем именно.

– Я не знаю, что будет с нами, когда мы переберемся в Бартлетт. Я только знаю, что буду скучать по тебе. Я люблю тебя, давай начнем все заново.

– Значит, ты поступила в Бартлетт?

Я киваю. На секунду на его лице мелькает радость, но потом вновь возвращается Непреклонный Фред.

– Получается, ты заявилась в мой дом в восемь тридцать семь утра в Рождество, чтобы извиниться и объясниться в любви. И что мне теперь делать? Просто простить тебя?

– Я не знаю. В этот раз я передаю вожжи в другие руки.

Фред притягивает меня к себе и целует, и все сразу становится на свои места. Я пристально смотрю на него. Теперь я знаю, что имеют в виду люди, когда говорят «любящий» взгляд. Это сразу видно. Не важно, что будет с нами в следующем году, но мне всегда будут придавать силы эти глаза.

– Я люблю тебя, – говорю я.

– Я тоже люблю тебя.

Мы обнимаемся и покачиваемся, наслаждаясь моментом. В гостиной играет «Have Yourself a Merry Little Christmas» в исполнении Фрэнка Синатры.

Наше покачивание переходит в медленный танец. Моя семья неправа. Все-таки есть что-то в рождественских сюрпризах.

– Это медленный танец, который я обещала тебе, – говорю я и кладу голову Фреду на грудь. Нет другого места, где мне хотелось бы оказаться в этот момент.

– Ты сказала «наплевать на нее». Все еще думаешь, что специалист по реваншам это она? – приподняв мою голову, интересуется он.

– О, я знаю, что это она.

Ему едва удается сдержать свое любопытство. Это написано у него на лице.

– Ты узнала, кто это?

– Я думала, что тебе это не интересно.

– Так и есть, – отвечает он, с легкостью кружа меня. Сейчас мне становится жаль, что мы так и не побывали с ним на балу. – Ну, если только совсем немного.

Фред ожидает моего ответа. На его лбу появляются жесткие линии морщин, просто предназначенные для того, чтобы тренироваться на них писать курсивом. Морщинки, которые я буду видеть и в следующем году. Я провожу по ним пальцем и говорю:

– Фред. Давай просто танцевать.

КОНЕЦ