Испорченный союз

14

НИКО

Элен вскоре ушла, собрав все необходимое, чтобы Брианна успокоилась по поводу того, что этот ублюдок мог с ней сделать.

Как только мы остались одни, я опустился на кровать, осторожно притянул ее к себе и обхватил свежезабинтованной рукой.

Ее рыдания продолжались долгие минуты. Каждое из них срывало еще один слой с моего сердца. Но кроме как обнять ее и доказать, что я имел в виду каждое сказанное ей слово, я не знал, чем помочь.

Никогда в жизни я не чувствовал себя настолько бесполезным.

Но мое беспокойство и гнев были ничто по сравнению с тем, с чем сталкивалась она, поэтому я сосредоточился на ней и попытался стать той опорой, в которой она нуждалась.

У меня было так много вопросов, так чертовски много, но я держал их все под замком. Единственное, что имеет значение, — это то, что она здесь и с ней все в порядке. Раны на ее теле заживут, и со временем она найдет способ справиться с душевной травмой, нанесенной всем этим.

Я могу только надеяться, что разговор окажется для нее терапевтическим, потому что, как бы тяжело мне ни было, я хочу все это услышать. Я хочу пройти через это вместе с ней. И это не означает, что она может отмахиваться от меня теми краткими комментариями, которые она дала доктору Рози и его жене.

В конце концов она выплакалась до потери сознания. Но я не нашел покоя, и не уверен, что найду, пока этот ублюдок не сдохнет, а его тело не растащат дикие животные, словно его и не было.

— Привет, — говорит Тоби, после того как я убеждаю себя выскользнуть из-под Брианны, чтобы присоединиться к ребятам.

— Привет.

Мои глаза сканируют гостиную, осматривая всех. Джоди крепко спит на коленях у Тоби, Калли почти в таком же положении, свернувшись калачиком на противоположном диване с Деймоном.

— Она должна быть в кровати, — рычу я, чувствуя себя еще более защищающим ее, чем обычно.

— Она отказалась куда-либо идти.

— У меня есть гостевая комната.

Деймон пожимает плечами и качает головой.

Стелла и Эмми, может быть, и обнимаются со своими мужчинами, но они не спят, а настороженно наблюдают за мной, как будто я собираюсь взорваться в любую минуту.

— Как она? — тихо спрашивает Стелла.

— Спит.

— Она много рассказала? — спрашивает Эмми.

— Нет, не очень. Но этого было достаточно, чтобы понять: что бы ты ни сделала с этим уродом, этого будет недостаточно.

По комнате прокатывается волна гнева и желания пролить больше, чем просто немного крови этого ублюдка.

— Где он?

— Висит на крюке в подвале, — гордо заявляет Деймон. И подумать только, я позволил своей сестре спать с ним.

— Хорошо. Ему больно?

— Ты вообще меня знаешь? — бормочет Деймон.

Мой взгляд падает на сестру, лежащую у него на коленях, и на его руку, которая защитно лежит на ее животе.

— Иногда мне действительно интересно, — размышляю я.

— Он был не один, — говорит Тео.

Мой позвоночник тут же выпрямляется, а глаза фиксируются на нем.

— Кто?

— Ее мать, — холодно заявляет Эмми.

— Вот черт, — вздыхаю я, отшатываясь назад и падая на свободное место. — Она знала?

— Говорит, что Брианна знает, что она была там, но эта женщина — гребаная сумасшедшая, — отчеканивает Себ. — Бри было бы лучше без нее, если хочешь знать мое мнение.

— Все равно она ее мать, засранец, — огрызается Эмми.

Не секрет, что у Эмми были свои проблемы с матерью. Черт, да она и сейчас их испытывает, так что вполне логично, что именно она поймет это лучше всех нас.

— Что она говорит? — спрашиваю я.

— В основном, извинения, — говорит Тео.

— Она участвовала в этом?

— Она сказала, что нет, — добавляет Деймон, — но, как сказал Себ, ей не хватает нескольких шариков до полного комплекта.

— Господи, — бормочу я, опуская голову на руки и вытирая лицо. — Нам нужна правда.

— Когда Брианна будет готова. Эти двое никуда не денутся.

Между нами воцаряется молчание.

— Они оба были в полном дерьме, — говорит Алекс, впервые заговорив с тех пор, как я присоединилась к ним. — Они натравливали нас друг на друга, так что, если они были заодно, значит, что-то пошло не так.

Я на минуту задумываюсь. — Допустим, она не работала с ним. Зачем ему понадобились они обе?

Никто не дает ответа на этот вопрос.

— Вам всем пора домой. Уже поздно, — говорю я, поднимаясь на ноги и направляясь на кухню за напитком.

— Мы проверим вас утром, хорошо? — говорит Себ, поднимая Стеллу на ноги.

— Мы будем здесь.

Проходя мимо, он хлопает меня по плечу. — С ней все будет в порядке, — уверяет он меня. — Она сильнее, чем этот придурок.

— Я знаю, — уверенно говорю я.

Они исчезают, за ними быстро следуют Алекс, Ант, а затем Деймон, несущий мою измученную сестру на руках.

Быстро кивнув, он исчезает в коридоре, оставляя только Тоби, все еще спящую Джоди, Тео и Эмми.

— Если хочешь, можешь занять комнату для гостей, — предлагаю я Тоби, понимая, что Джоди не будет рада оставить Брианну.

— Спасибо, чувак.

Он подхватывает ее на руки, как Деймон подхватил Калли, и они отправляются в путь.

Только когда они уходят, я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с кузеном.

— Чувак в полной заднице, — признается он.

— И они правы, ее мамаша… черт, я даже не знаю, — вздыхает Эмми. — Но моя интуиция подсказывает мне, что она не была его сообщницей в этом деле. Все, что она делала, — это плакала о Брианне и умоляла присмотреть за ней. Думаю, ей не все равно… по-своему.

— Вы действительно не знаете, почему он это сделал? Почему он так сильно хотел ее?

В глазах Тео мелькнуло что-то темное, отчего мой желудок болезненно сжался.

— Он все время твердил, что она его. О том, что они вместе захватят город.

— Город? — спрашиваю я. — Он хотел свергнуть нас? Почему он решил, что у них двоих есть власть? Он… соратник Ривера, вот и все, верно?

— Ну, — начинает Тео, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени, — я проверил его ДНК и выяснил, кто такой Брэдли Уитлок на самом деле.

Нервы вспыхивают у меня в животе, и я подхожу ближе, как будто он собирается прошептать ответ.

— Его прадед был Ривером. Он был одним из первых, кто приехал сюда. Но его дед облажался. Он дважды обманул их, и вся их семья была изгнана.

Я качаю головой. — Какое отношение это имеет к Брианне?

— Этого я не знаю. По крайней мере, пока. Не сомневаюсь, что скоро мы узнаем об этом из первых уст.

— А может, Брианна уже знает, — говорит Эмми, переплетая свои пальцы с пальцами Тео, и это мгновенно расслабляет его.

— Есть все шансы, что у нее есть все, что нам нужно.

— Я не собираюсь давить на нее, — защищаюсь я.

— Мы и не предлагаем тебе этого делать.

Наступает тишина, когда все это давит на нас. Однако вскоре она разрушается, когда в моей квартире раздается леденящий кровь крик.

Я вскакиваю на ноги и бегу к своей спальне, не успев заметить, что мои ноги двигаются.

Распахнув дверь, я практически влетаю на кровать, обхватываю свою девочку и крепко прижимаю ее к себе, пока она дрожит и плачет.

— Все хорошо, детка. Я здесь. Я здесь.

Ее дыхание сбивается, с губ срывается тихое хныканье.

— Ты бросил меня.

Эти три слова уничтожают меня; они разрывают мое сердце на две части и оставляют меня истекать кровью на полу.

— Никогда, Сирена. Я бы никогда этого не сделал. Я был в гостиной, совещаясь с Тео. Клянусь, Бри, я тебя не брошу. Никогда.

Она хнычет, ее паника уменьшается с каждым моим словом.

— Ты обещаешь?

— Обещаю. — Притянув ее к себе, я укладываю ее на спину. Она тут же переплетает свои ноги с моими и крепко прижимается ко мне. — Я люблю тебя, Брианна, — говорю я, поражаясь тому, как легко эти слова слетают с моего языка.

Я никогда не думал, что скажу это женщине, но оказалось, что признаться в своих чувствах к ней — одна из самых легких вещей, которые я когда-либо делал в своей жизни.

Наверное, это значит, что все правильно… верно?

— Я тоже люблю тебя, Нико, — говорит она так тихо, что я думаю, не привиделось ли мне это, как вдруг ее дыхание становится более поверхностным, и она снова погружается в мирный сон.

В течение следующих двадцати четырех часов Брианна попеременно то засыпала, то просыпалась с криком.

Это было чертовски страшно, и каждый раз, когда этот болезненный, испуганный вопль доносился до моих ушей, я, клянусь, немного умирал.

Я так и не вышел из комнаты после того, как она испугалась в тот первый раз. Я не мог. Самое большее, куда я выходил, — это дверь, чтобы поговорить с остальными, когда им нужно было что-то сказать, что не терпело отлагательств, или туалет, но я решил, что технически это та же самая комната, и все время не спускал с нее глаз, чего она, наверное, не оценит, когда наконец сама начнет пользоваться этой комнатой и поймет, что я чаще всего не попадал в цель, заботясь о ней.

К черту, немного мочи никому не повредит.

А вот эти гребаные кошмары, которые ей снятся, звучат по-настоящему ужасно.

И если бы я не сказал себе, что больше не выйду из этой комнаты, я бы уже был в подвале и пытал ублюдка, который сделал это с ней, до смерти.

В дверь спальни тихонько постучали, и я, свесив ноги с края, подошел к ней.

— Привет, — говорит Джоди, протягивая мне тарелку с едой. — Как она?

Отойдя в сторону, я позволяю ей заглянуть внутрь и вижу, что ее лучшая подруга все еще свернулась калачиком в моей постели.

— Спит. Ей уже несколько часов не снятся кошмары, — говорю я, надеясь, что они закончились. Я знаю, что это, наверное, бессмысленно, но если у нас нет надежды, то что у нас есть?

Джоди испускает болезненный вздох. Ей, как и мне, хочется волшебным образом все исправить, но она чувствует себя такой же бесполезной, как и я.

— Ты должен съесть это, — говорит она, тыкая меня в грудь тарелкой, которую я у нее не забрал.

— Да, Босс, — дразню я.

— Я серьезно. Ты нужен ей в боевой форме.

— Ты тоже. Ты вообще спала прошлой ночью? — спрашиваю я, не сводя глаз с темных теней под ее глазами.

— Немного. Просто все вернулось, понимаешь?

Я сочувственно улыбаюсь ей. Как бы мне ни хотелось полностью понять то, через что прошли Джоди и Брианна, чертовски трудно осознать, что ты находишься в чьей-то власти вот так.

Я вздрагиваю, когда сзади раздается хныканье, а простыни шелестят от движения.

— Возвращайся к ней, — приказывает Джоди, практически впихивая меня и тарелку обратно в комнату.

Дверь едва успевает закрыться, как до моих ушей доносится невероятный звук.

— Нико?

— Прямо здесь, детка, — тихо говорю я, опуская тарелку на прикроватную тумбочку и забираясь обратно в кровать.

Устроившись на боку в двух шагах от нее, я вглядываюсь в ее бледное лицо, молясь, чтобы она проснулась настолько, чтобы открыть глаза.

Я даже не осознавал, как сильно скучал по своей девочке.

Подняв руку, я заправляю прядь ее диких локонов за ухо, а затем провожу костяшками пальцев по ее щеке.

Ее веки вздрагивают, а мое сердце подскакивает к горлу.

Не прошло и секунды, как на меня смотрят ее голубые глаза, которые я так люблю.

Они немного налиты кровью и, несмотря на многочасовой сон, свидетельствуют об истощении, через которое она прошла. Но все же они ее. Она здесь. Лежит прямо передо мной.

— Привет, — говорю я, нелепая и глупая улыбка растягивает мои губы.

— Привет. — В редком проявлении уязвимости ее щеки краснеют. Это так чертовски мило, что я едва могу это выдержать.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ты поверишь мне, если я скажу, что устала? — легкомысленно спрашивает она.

— Да, детка. Поверю.

Она вдыхает, и я не могу не задаться вопросом, не вспоминает ли она свой беспокойный, полный кошмаров сон.

Но как бы мне ни хотелось спросить, я не спрашиваю, вдруг, по счастливой случайности, она думает не об этом.