Испорченный союз

5

БРИАННА

— Ч-что ты делаешь? — спрашиваю я, внезапно проснувшись, когда на меня смотрят очень знакомые серые глаза.

Отпрыгнув назад от его прикосновения, я карабкаюсь по кровати, чтобы отстраниться от него.

Но когда я пытаюсь встать, мир вокруг меня кружится, и я падаю обратно на кровать.

— Что ты наделал? — спрашиваю я, не замечая, как мой голос срывается.

Проводя рукой по шее, где тот мужчина проткнул меня иглой, я снова пытаюсь отступить.

— Детка, пожалуйста, успокойся, — говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня, пока я, спотыкаясь, иду к стене.

— Ты, — вздыхаю я.

Как? Как я не узнала его голос?

— Все хорошо, детка. Ты сейчас там, где должна быть. Ты в безопасности.

— Там, где я должна быть… В безопасности? Ты что, издеваешься? Ты напал на меня. Ты похитил меня. Ты запер меня, как будто я слабая принцесса, которой нужна защита. И здесь я не в безопасности. Ты сошел с ума, Брэд. Ты должен меня отпустить.

В какой-то момент во время моей тирады он поднялся с кровати и придвинулся ближе. И когда я снова моргаю, он оказывается прямо передо мной.

— Нет, — кричу я за мгновение до того, как моя ладонь сталкивается с его щекой.

Его глаза расширяются, гнев мгновенно затмевает их, позволяя мне увидеть ту сторону его личности, которую я никогда не видела, прежде чем он хватает мои запястья и сжимает их за спиной одной из своих рук.

— Ты не можешь этого сделать.

Он усмехается, и от этого звука у меня лед стынет в жилах. Точно такая же усмешка была в воскресенье вечером. Она безумная, маниакальная и совсем не похожа на ту, что я когда-либо слышала из его уст раньше.

— Ох, — говорит он, обхватывая мое тело и прижимая меня спиной к стене, демонстрируя, насколько он сильнее меня. — Но я могу.

Подражая движению, от которого я проснулась, он протягивает свободную руку и заправляет прядь волос мне за ухо.

Его маниакальные глаза смотрят на меня, изучая так, словно он может прочитать все мои мысли.

— Такая наивная, детка. Ты думала, что я не знаю, не так ли?

— Не знал, чего? — спрашиваю я, мой голос стал еще более невнятным, чем прежде. — Что ты мне дал?

— Просто что-то, чтобы ты расслабилась. Действует? — спрашивает он, в его глазах блестит веселье. — Хорошо.

— Ч-что ты…

— Нико Чирилло, — выплевывает он, заставляя волоски на моем затылке встать дыбом. — Серьезно? Из всех в этом городе ты пошла и влюбилась в него?

Мои губы шевелятся, но на этот раз я не могу подобрать слов. Чем бы он ни накачал меня, он лишает меня всего, кроме ощущений от его прикосновений.

Отвращение накатывает на меня, когда я смотрю на него, задаваясь вопросом, с кем я провела столько времени в прошлом.

Он был таким обычным. Таким… скучным.

— Ах, похоже, она начинает понимать, — радостно заявляет он, как будто это какое-то безумное игровое шоу. — Ты хоть представляешь, сколько времени у меня ушло на то, чтобы найти тебя, Брианна Эндрюс? — То, как сужаются его глаза, когда он задает этот вопрос, заставляет меня думать, что это еще не все, но поскольку мой мозг едва успевает за его словами, я не могу удержать эту мысль.

— Отпусти, — пролепетала я, прижимаясь к его телу. Но тут же понимаю свою ошибку, когда чувствую, как он упирается мне в живот.

Желчь подступает к горлу. Он, черт возьми, получает от этого удовольствие.

Отпустив мои руки, он обхватывает меня за шею и ведет через комнату.

— Отвали, — кричу я, или, по крайней мере, пытаюсь это сделать, когда он заталкивает меня в ванную, а я едва держусь на ногах.

В нос ударяет аромат лаванды, и я пытаюсь отвернуться от него. Я чертовски ненавижу лаванду. Это запах бабушек. То есть, я, полагаю. Но у меня никогда не было такой бабушки, чтобы знать наверняка. К тому времени, как я приехала к Джоанне и Джоди, было уже слишком поздно для всех этих семейных уз.

— Пожалуйста, нет, — хнычу я, не сводя глаз с пузырьков в ванной.

Мое тело хочет этого, жаждет этого. Но моя голова, как бы ни была затуманена наркотиками, знает, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Ну же, детка. Ты должна быть чистой и красивой. В конце концов, у меня есть для тебя подарок.

Мне ничего от тебя не нужно, — кричу я, хотя быстро понимаю, что слова не сходят с моих губ.

— Руки вверх.

Я хочу бороться. Я пытаюсь бороться, но у меня нет сил. Мои конечности как желе, и не успеваю я опомниться, как оказываюсь прижатой к стене перед ним, обнаженной.

Его глаза прикованы к моему плечу.

— Он заслуживает смерти за то, что причинил тебе боль, детка.

— Я не твоя детка.

— Ты всегда была моей, Брианна. Всегда была и всегда будешь.

Я насмехаюсь над этим.

— Мы справимся с этим. Я уже поговорил с лучшими врачами, которые смогут исправить это уродство.

Все дыхание вырывается из моих легких при его словах.

Я могла ненавидеть то, что осталось на моем плече после той аварии, но я ни разу не подумала о том, чтобы обратиться к пластической хирургии, чтобы избавиться от этого.

Возможно, это было бы некрасиво. Но та ночь, травмы и шрамы — все это часть нашей истории.

Я удерживаю его взгляд, борясь с собственным телом, чтобы оставаться сильной, чтобы продолжать борьбу.

Глубоко вздохнув, я вытаскиваю что-то из глубин, чтобы сказать то, что должно быть сказано.

— Они найдут тебя. И обязательно убьют.

— Детка, даже если бы это было возможно, они сейчас преследуют не того врага.

Я вскрикиваю, когда он поднимает меня с ног, словно я не более чем кукла, и кладет в ванну. Вода идеальной температуры. Черт бы его побрал за то, что он все рассчитал правильно.

— Они сделают нам всем одолжение и будут убиты Мариано задолго до того, как мне самому придется задуматься об этом. Видишь, вот почему мой план такой блестящий.

— Я ненавидел ждать. Но, как говорится, терпение — это добродетель. И это принесло свои плоды.

— А теперь садись поудобнее. Расслабься. У нас есть все время в мире.

Я никогда так не ненавидела себя и свою жизнь, как в последующие минуты, когда у меня не было другого выбора, кроме как позволить ему вымыть меня.

То, с какой ненавистью он смотрел на мое поврежденное плечо, гарантировало, что мое тело продолжало дрожать, независимо от того, насколько теплой была вода вокруг меня.

Единственным моим спасением было то, что от того, что он мне дал, я не потеряла сознание. По крайней мере, не в этот раз.

Мысль о том, что я настолько уязвима и полностью отдана на милость этого безумца, вселяла в меня такой страх, какого я никогда не знала.

Я бы в любой день согласилась на те старые времена, когда в доме находились ужасные, жестокие мужчины, пока мама «работала». По крайней мере, там я могла запереться и притвориться, что ничего не происходит.

Я знаю, без сомнения, все происходящее прямо сейчас.

Каждое прикосновение вызывает у меня отвращение.

Моя кожа покрывается мурашками от отвращения, словно миллион ножей вонзается в нее, когда он «заботится обо мне», как он выразился.

— Все будет хорошо, детка. Теперь ты в моей власти, ты в безопасности.

Я нахожусь в таком оцепенении, что через некоторое время его слова начинают звучать почти искренне.

Возможно, в какой-то степени так и есть. Он не причиняет мне боли. Он нежно моет меня, но при этом старательно избегает моего плеча, как будто оно ему противно.

Может, и так.

К черту, я надеюсь, что так и есть.

Надеюсь, это будет напоминать ему каждый раз, когда он увидит его, что он бредит.

Он может запереть меня в таком состоянии на сколько угодно, но это не будет длиться вечно.

Да и не может.

Сейчас за мной должны охотиться самые свирепые мужчины и женщины города.

Или, по крайней мере, я надеюсь на это.

Страх пробирает меня, когда я думаю о том, что Брэд действительно все спланировал. Что, если он действительно сделал так, чтобы все выглядело, будто я решила уйти? И что еще хуже, если они в это поверят?

Если они не придут за мной, тогда…

Нет. Я отказываюсь допускать такую возможность.

Они придут за мной.

Они должны прийти.

— Ложись, — воркует он, как будто разговаривает с ребенком, а не со взрослой женщиной.

Не в силах сделать ничего, кроме того, что он говорит, потому что мое тело словно застыло, я опускаюсь ниже, позволяя ему смыть шампунь с моих волос, которые он только что массировал, как профессионал.

— Кондиционер. Мы же не хотим, чтобы эти кудри высохли, — бормочет он.

Если он ожидает какого-то ответа, то его ждет разочарование. Сейчас я едва могу держать глаза открытыми, не говоря уже о том, чтобы найти в себе силы говорить.

Он хотел взять меня под свой контроль, и, похоже, у него это получилось. И я ничего не могу с этим поделать.

Он заканчивает, а затем выдергивает пробку, позволяя воде стечь, после чего хватает огромное полотенце, подхватывает мое мокрое тело и укутывает меня.

— А теперь пойдем и нарядим тебя, чтобы ты была готова к подарку.

Меня проводят в спальню, где он достает из шкафа платье, которое я не узнаю, а также комплект нижнего белья и туфли на каблуках.

Он усердно работает, одевая меня и начищая, как будто у него в планах вывести меня в свет и выставить напоказ по всему городу, как он всегда хотел сделать.

— Вот так, — говорит он, закрывая колпачок помады, а затем осматривает каждый сантиметр моего лица, оценивая свою работу.

— Что скажешь? — спрашивает он, поворачивая меня на табурете и позволяя изучить себя в зеркале.

Я быстро вдыхаю, когда передо мной появляется мое отражение.

Не знаю, чего я ожидала. Но я уверена, что это не то, что я нашла.

Мой макияж… идеален.

Он… действительно чертовски жуткий.

Неужели он так пристально изучал меня последние несколько месяцев, что точно знает, как я это делаю? Как я подвожу глаза, как использую помаду, чтобы губы выглядели полнее?

Мое сердце бешено колотится, а руки дрожат на коленях, когда я смотрю на себя в зеркало.

— Тебе нравится? — спрашивает он, опускаясь так, что нависает над моим плечом, ища моего одобрения.

Не в силах сделать что-либо еще, я киваю.

Какая-то часть меня хочет разозлить его, хочет бороться. Но сейчас, когда моя энергия на пределе, я знаю, что это бессмысленно.

Судя, по его словам, он считает, что это дело решенное, что я здесь и останусь здесь… живой. Значит, у меня есть немного времени.

Это время либо позволит добраться сюда моим спасателям, либо я смогу восстановить силы и найти выход самостоятельно.

— Ты выглядишь прекрасно, детка. Твой подарок будет очень рад тебя видеть.

Я моргаю, глядя на него в зеркало, в голове крутятся вялые мысли. Но при упоминании о ком-то в голове возникает образ Нико.

Нет.

Конечно, он не смог бы одолеть его, как одолел меня, и притащить сюда.

Или Джоди.

Рвота подбирается к горлу, тот маленький кусочек супа, который я съела ранее и который, как я теперь предполагаю, был чем-то подмешан, угрожает снова появиться.

Если у него есть моя девочка, то я убью его еще мучительнее и медленнее, чем уже планирую.

Встав в полный рост, он хватает меня за руку и поднимает на ноги.

Мои ноги едва держат меня, и я ненавижу, что хоть как-то благодарна ему за то, что он прижимает меня к себе и позволяет использовать свою силу, чтобы удержаться на ногах.

Как только он направляется к двери, меня захлестывает надежда.

Мысль о том, что я выберусь из этой комнаты после черт знает скольких лет, уже сама по себе приносит облегчение, но возможность найти выход еще более захватывающая.

Когда он берется за ручку и тянет, происходит обратное тому, что я уже пробовала, и дверь плавно распахивается. Такое ощущение, что мой предыдущий опыт был ненастоящим.

Так ли это?

Я понятия не имею, чем он меня накачивает, так что у меня вполне могли быть галлюцинации.

Он выводит меня в чистый коридор. Единственное, что здесь есть, — это маленький приставной столик с лампой и странным слоником на ней.

Мои глаза сужаются, когда мы проходим мимо. Вопросы крутятся в голове быстрее, чем я могу их осмыслить.

Мы находимся в самом конце, и от количества дверей, выстроившихся вдоль стен, голова кружится еще больше.

Их невозможно сосчитать, даже если бы я захотела.

— Пойдем, детка. Нам осталось пройти всего несколько дверей.

Мое сердце колотится, кровь бежит в ушах в предвкушении того, что я сейчас обнаружу, когда он останавливается перед дверью, идентичной моей.

Он сует руку в карман и достает ключ, вставляя его в замок.

Щелчок, издаваемый замком, прокатывается по всему моему телу, прежде чем он открывает дверь.

В комнате царит полумрак, но Брэд быстро исправляет ситуацию, когда прижимает руку к выключателю и заливает ее светом.

На огромной кровати, стоящей в центре комнаты, лежит кто-то, и через мгновение он шевелится.

Мое дыхание сбивается, но у меня есть небольшая надежда, что все будет не так плохо, как мне показалось. Он явно не мучает того, кто это, если позволяет ему спать на роскошной кровати королевского размера.

— Милая, — воркует Брэд, как заведенный, — у меня есть для тебя подарок. Просыпайся.

Он пододвигает меня ближе к кровати, пока мое замешательство нарастает.

Кажется, что время вокруг меня замедляется, когда человек переворачивается и откидывает покрывало.

Пара усталых голубых глаз встречаются с моими, как только она поднимает голову, и, несмотря на морщинки вокруг них, которых раньше не было, осознание поражает меня, как долбаный грузовик.

— Нет, — вздыхаю я, откуда-то находя в себе силы и вырываясь из объятий Брэда.

Я не перестаю двигаться, пока не сталкиваюсь со стеной.

К этому времени она уже сидит, откидывая с лица свои дикие вьющиеся волосы, и смотрит на меня, почти такая же растерянная и шокированная, как и я.

— Б-Брианна? — выдавливает она из себя в полном неверии.

— Нет, — повторяю я. — Нет.

Она смотрит на меня еще несколько секунд, прежде чем ее шок перерастает в нечто совсем другое.

В гнев.

Он такой сильный, такой мощный, что, я уверена, от него по воздуху пробегает холодок.

— Какого хрена ты делаешь с моей дочерью? — бросает она Брэду с чистой ненавистью в голосе.

На мгновение я почти горжусь тем, как яростно она говорит. В прошлом я считала свою мать исключительно слабой. Хрупкой, жалкой и легко ведомой.

Возможно, морщины на ее лице — не единственное изменение с тех пор, как я видела ее в последний раз.

— Я привел ее для тебя, милая. Я знаю, как сильно ты по ней скучала.

Весь воздух вырывается из моих легких, когда я наблюдаю, как Брэд — мужчина, с которым я трахаюсь уже несколько месяцев, — движется к моей матери и берет ее руку в свою.

Ее гнев ничуть не смущает его.

Вместо этого он поднимает свободную руку, чтобы смахнуть с ее щеки локон — точно так же, как он сделал это со мной в другой комнате, — а затем сжимает ее челюсть.

— Я просто хочу сделать тебя счастливой, mi amor. (пер. с исп.: моя любовь)