Испорченный союз

3

НИКО

— Какого хрена ты отпустил ее домой? — рявкает Тео, его глаза расширились в неверии после того, как Тоби объяснил, почему мы ворвались к нему и Эмми в середине траха на диване.

— Я пытался поступить правильно. Она хотела немного побыть в одиночестве перед завтрашним возвращением в школу и…

— И? — прорычал он. — К черту, Нико. Ты не должен был выпускать ее из этого здания, не говоря уже о том, чтобы оставлять ее там без охраны.

— Я убедился, что она заперла за мной дверь.

— Ну вот и славненько, теперь все, блядь, стало лучше, да?

— Мне не нужно твое гребаное отношение, — огрызнулся я. — Я облажался. Опять. Поверь мне, я, блядь, это знаю.

— Если тебе не нужно мое отношение, тогда мне не нужна твоя гребаная вечеринка жалости. Да, ты опять облажался. Признай это. — Он поднимает руку, откидывая со лба свои всклокоченные волосы.

— Где огонь? — кричит Алекс, когда дверь Тео открывается, и он, Ант, Деймон и моя сестра присоединяются к вечеринке.

— Нико, что случилось? — спрашивает Калли, как только ее взгляд падает на меня.

— Бри ушла, — выпаливаю я, и слова снова режут меня по живому.

Неважно, сколько раз я их произношу, но проглотить их не становится легче.

— Что? — вскрикивает она, доставая телефон из заднего кармана и нажимая на экран. — Он звонит, — говорит она, как только подносит его к уху, но, к ее разочарованию, телефон, на который она звонит, загорается на журнальном столике.

— Калли, — вздыхаю я, поднимаясь на ноги и сокращая пространство между нами. — Она ушла, — шепчу я, обхватывая ее руками, нуждаясь в ее тепле и поддержке так же сильно, как, думаю, она сейчас нуждается в моей.

— Она бы не ушла, — вздыхает она, ее голос трещит от эмоций. — Не после этих выходных. Не после того, как она сказала тебе… — Она замирает, прерывая свои слова.

— Мы думаем, что она у Рикардо, — говорит Джоди, ее голос удивительно спокоен.

После того как она сломалась во время поездки сюда, она, кажется, нашла в себе силы и сосредоточилась исключительно на поисках своей лучшей подруги.

Я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как напрягается челюсть Деймона. Он нечасто проявляет какую-либо реакцию или внешние эмоции, но воспоминаний о том, через что ему пришлось пройти, достаточно, чтобы взломать его маску.

— Я ничего не слышал, — с сожалением говорит Ант.

— Неужели это удивительно после вечера пятницы? — огрызается Тео.

Он прав: ситуация с итальянцами достигла предела.

Они знают, что мы их подставили, а значит, у них есть необходимое подтверждение того, что у нас есть кто-то в их рядах, или, более того, у нас есть кто-то из их рядов в наших.

— Ну, ты должен это выяснить, — умоляет Калли, вырываясь из моих рук и глядя на своего друга жалобными, умоляющими глазами.

— Все не так просто, Кэл. Я не могу просто взять и позвонить Энцо. Необходимо дождаться его.

— Мы уже получили от него весточку? — спрашиваю я. Когда мы были здесь в последний раз, от Энцо не было никаких известий, и хотя никто ничего не сказал, по всем нам прокатилась волна беспокойства.

Если Рикардо и его верные люди подозревают Энцо, то… в общем, об этом не стоит думать. Но можно с уверенностью сказать, что мы больше не получим никаких сведений о том, что задумал этот ублюдок.

А они нам чертовски нужны. Сейчас, как никогда.

Нам нужна возможность нанести им удар раз и навсегда.

— Нет. Ничего, — нервно говорит Ант.

— Он просто держится в тени, верно? — с надеждой спрашивает Эмми.

— Это была бы идеальная ситуация, — холодно констатирует Тео. — Где, черт возьми, Себ и Стелла?

Молчание.

— Кто-нибудь, блядь, позвоните им. А я пойду к папе и буду надеяться на гребаное чудо.

Оттолкнувшись от дивана, он поворачивается к нам спиной и направляется в свой кабинет.

Не в силах просто сидеть и ждать, как хороший маленький миньон, я отправляюсь за ним.

— Какого черта? — рявкаю я, ловя дверь, которую он пытается закрыть, и заставляя его остановиться на полпути через комнату.

— Мне просто нужна чертова минута, — огрызается он.

— О, мне жаль, что моя пропавшая гребаная подружка не дала тебе возможности кончить в свою, — шиплю я, раздражение накатывает на меня гневными волнами.

— Дело не в этом, — говорит он, отмахиваясь от меня. — Я просто… — Его слова обрываются, когда он опускается в свое массивное, претенциозное кресло, которое стоит за его столь же претенциозным столом.

— Что просто? Брианна… черт. А ты прячешься здесь, как будто тебе все равно.

Его холодные глаза поднимаются от стола и смотрят на меня. От него волнами исходит опасность, но меня это не волнует. Я буду сражаться с ним снова и снова, если понадобится.

— Ты действительно так думаешь? Что мне все равно?

Я вскидываю руки вверх. — Я, блядь, не знаю. Все, что я знаю, это то, что мы все сидим здесь как идиоты, пока у кого-то есть моя девочка. Она нужна мне, Тео. Мне, блядь, нужна…

— Я знаю, Ник. И мы ее найдем. Я просто… готовлюсь. Разбираюсь в дерьме перед разговором с папой. Тут столько дерьма происходит, что…

— Прости, — пробурчал я, заставив его брови взлететь вверх.

— Поверь мне, Нико. Мне, блядь, не все равно. И мы найдем ее. И если она еще не убила этого ублюдка сама, то я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты смог это сделать.

Я киваю, соглашаясь с тем, что он имеет в виду, прежде чем опуститься в одно из кресел напротив него и дать ему секунду, чтобы собраться с мыслями, одновременно желая, чтобы и я мог сделать то же самое.

Но что-то подсказывает мне, что ничто не будет правильным в моем мире, пока мы не найдем ее и она не окажется в моих объятиях.

Сказать, что Дэмиен разозлился, было бы преуменьшением.

Конечно, он не стал краснеть и выкрикивать свое раздражение через iPad Тео — наш босс так не поступает. Но те, кто знает его лучше всех — его сын и племянник, — видят это. Как его и без того темные глаза становятся убийственными, как кулаки сжимаются на столе в его домашнем кабинете.

Он был в ярости.

Но, как и у нас, у него не было ответов.

Действительно чертовски полезные.

Он сказал нам, что посылает людей в известные итальянские места, но, честно говоря, пока мы не знаем, кому верить, это может только усугубить ситуацию.

— Это не помогает, — ною я, как маленькая сучка, несколько часов спустя, когда снова стою посреди квартиры Брианны.

— Ну что, у тебя есть идеи получше? — нетерпеливо огрызается Джоди.

У меня в голове проносятся образы того, как итальянский комплекс и все принадлежащие им предприятия сгорают в огне, и, видимо, я не единственный, кто это видит.

— Как только мы вернем ее, то да. Тогда мы поставим их на колени, — обещает она, видя, как жажда крови ярко светится в моих глазах.

— Ублюдки, — ворчит Тео с места, где они с Тоби сидят бок о бок на диване Брианны с ноутбуками на коленях.

— Что? — рявкаю я, когда он просто продолжает постукивать, вместо того чтобы объяснить.

— Во сколько ты вернулся сюда с ней? — спрашивает он, не поднимая глаз.

— Э… не знаю, около семи, может, восьми. А что? — спрашиваю я, когда он не отвечает, а продолжает постукивать.

— Блядь. Блядь.

— Что?

— Они взломали запись с камер наблюдения. Запись идет по кругу. Нет никаких признаков того, что ты возвращался сюда или кто-то входил после.

Я скриплю зубами, глядя на кузена в недоумении.

— Когда они это сделали?

— Я пока только смотрю. Но это было спланировано. Они ждали.

Моя кровь превращается в лед при мысли о том, что эти гребаные суки сидели у ее дома и просто ждали ее.

— Они не могли знать, что она вернется.

— Нет, — соглашается Тоби. — Но она единственная, кто не живет с нами, так что шанс застать ее за возвращением был выше, чем у остальных.

Сожаление захлестывает меня.

Я знал, что позволить ей приехать сюда было неправильным шагом. Но я не хотел быть тем контролирующим мудаком, в чем она меня обвиняла. Я соглашался со всем, что она мне говорила.

Я не хочу, чтобы она сидела сложа руки, принимала мои деньги и просто красовалась на моей руке. Мне нравится, что у нее есть мечты, желания, стремление помогать людям. Я бы никогда не помешал ей делать все это. Но, черт возьми, я должен был твердо стоять на своем.

Или я должен был отказаться уходить. Каждый дюйм моего тела умолял меня остаться. Я должен был послушаться.

Если бы я послушался, я мог бы быть здесь, когда…

— Здесь нет следов взлома, — говорю я, прерывая собственные мысли и озвучивая свои опасения.

Джоди и Калли правы. То, что Брианну похитили, имеет наибольший смысл, но все же какая-то часть меня думает, что она сбежала.

И единственный человек, от которого она могла бы бежать, — это я.

У меня сводит живот, боль противно скручивает грудь, когда я смотрю на кузена и лучшего друга в надежде, что у них есть реальные ответы, а не просто догадки о том, что произошло сегодня ночью.

— Это ничего не значит, и ты это знаешь. Сколько замков ты уже вскрыл и не оставил после себя никаких улик? — спрашивает меня Тоби, хорошо зная мои навыки обращения с замками.

— Но это ведь не доказательство, правда? Она могла собрать сумку и уйти…

— Она этого не делала, — твердо заявляет Тео. — Это не дело рук Брианны. Она бы не поступила так с Джоди. С Джоанной. С тобой.

Я качаю головой, не в силах поверить в слова, сорвавшиеся с его губ.

С болезненным вздохом я поворачиваюсь на пятках и иду к спальне Брианны.

Как только я останавливаюсь в дверном проеме, в голове проносится миллион образов тех времен, которые я провел здесь с ней.

— Нико, — кричит она, пока я посасываю ее клитор.

— Громче, — требую я, зная, что оба наших лучших друга находятся в гостиной и более чем готов доказать, что мы получаем гораздо больше удовольствия, чем они.

Я просовываю два пальца в ее тугую киску и изгибаю их так, чтобы она закричала.

Может, мы и не так много раз были вместе, но я уже точно знаю, как с ней играть.

Она сгорает от каждого моего прикосновения. Что бы я ни делал, как бы невинно это ни звучало, она словно не может насытиться.

Это чертовски опьяняющее чувство.

У меня уже было много женщин, но ни одна не реагировала на меня так сильно.

Не то чтобы я собирался говорить ей об этом.

Для нее она всего лишь очередная шлюха. Хотя и достаточно хорошая, чтобы требовать повторения.

Я уже нарушил столько собственных правил с ней. Так же, как, я знаю, и она со мной. Это заставляет меня чувствовать себя немного лучше, потому что что-то подсказывает мне, что она так же зависима от моего члена, как я от ее киски.

Она может быть категорически против, когда мы одеты и у нее есть дела, которые она должна выполнять, но как только я раздеваю ее, снимаю с нее все, она становится просто моей маленькой нуждающейся шлюхой, которая не может насытиться.

— НИКО, ЧЕЕЕРТ, — кричит она громче, именно так, как я и требовал, когда я снова и снова ласкаю ее точку G.

Я лижу и сосу ее клитор, слишком охреневший от ее вкуса, пока ее тело приближается к оргазму.

Но я не даю ей кончить.

Перед самым ее падением мои пальцы замирают, а язык останавливается.

— Ты гребаный мудак, — кричит она, упираясь пятками мне в спину.

— Блядь, мне нравится, когда ты злишься, Сирена. Это делает мой член таким твердым.

— Я тебя, блядь, ненавижу, — усмехается она.

— Да, продолжай говорить себе это.

Отпустив ее, я наклоняюсь над кроватью к коробке с игрушками, которую она услужливо достала ранее, и обхватываю пальцами веревку.

Ее глаза следят за моими движениями, пока я нависаю над ней, обматывая веревку вокруг деревянных прутьев ее изголовья и закрепляя ее, прежде чем я потянусь к ее рукам. Но я ни разу не встречаюсь с ее разочарованным и в то же время возбужденным взглядом.

Она без вопросов позволяет мне привязать ее к кровати, и как только она закреплена, я сползаю по кровати, обхватываю пальцами ее лодыжки и тяну ее вниз, пока веревка не натянется.

Она задыхается, когда ее тело достигает максимального напряжения.

— Посмотри на себя, — бормочу я, отпуская ее лодыжки и проводя ладонями по ее гладким, стройным ногам. Мои пальцы впиваются в ее мышцы, массируя их. Может, сейчас ей это и не нужно, но что-то подсказывает мне, что понадобится после того, как я с ней покончу.

— Пожалуйста, — хнычет она, ее глаза умоляют о большем.

Ее кожа блестит от того, что она почти кончила, ее грудь светится от желания, а соски такие твердые, что ими можно резать стекло.

Единственный раз, когда она выглядит лучше, — это когда она стоит на коленях, а макияж размазан по ее щекам.

— Чего ты хочешь, Сирена? Если ты хочешь чего-то, тебе придется умолять лучше, чем сейчас.

— Пожалуйста, — простонала она, когда мои большие пальцы оказались в опасной близости от ее киски. — Мне нужно кончить.

— Правда? Тогда тебе лучше быть хорошей маленькой шлюшкой, не так ли, Сирена?

С ее губ срывается крик, когда я хватаю ее за бедра и переворачиваю на живот.

Положив ее на колени, я отвожу руку назад.

— Держись, — приказываю я, понимая, что ей не за что держаться, пока моя ладонь не ударяется о ее задницу.

— Блядь, да, — шепчу я себе под нос, наблюдая, как отпечаток моей руки расцветает на ее безупречной коже.

— Моя, — думаю я, прежде чем осознать, насколько это хреново.

Чтобы отвлечься, я достаю пробку, которую воткнул в нее еще до того, как прикоснулся к ней.

Она кричит, как идеальная шлюха, которой она и является, пока я играю с ней.

— Нико, пожалуйста, — стонет она, оттопыривая задницу, пытаясь получить больше.

Я весело усмехаюсь.

— Ты все еще не сказала мне, чего ты хочешь, Сирена.

— Твой член, Нико. Я хочу твой гребаный член.

— Куда?

— Сначала в киску.

— Сначала? — спрашиваю я с ухмылкой.

Да, черт возьми, она всегда такая же голодная, как и я.

— Нико.

— Думаю, что сначала, — говорю я, слезая с кровати, оставляя ее задницу поднятой и готовой для меня.

Секунду я изучаю ее блестящую киску, выставленную на всеобщее обозрение.

Потянувшись вниз, я глажу свой ноющий член, представляя, как она будет выглядеть через несколько минут со своими красными губами, обхватывающими его, когда она будет делать глубокий минет.

— Нико, — раздается голос, вырывая меня из грязных грез о моей сирене.

Я моргаю пару раз, зрение возвращается ко мне.

Мой стояк, который я тереблю сквозь джинсы, быстро утихает, когда я вижу, что Джоди смотрит на меня, подняв брови.

— Извини, — бормочу я, чувствуя странное смущение. — Что-нибудь?

— Нет. Я не могу найти ничего, что могло бы помочь. Все… как и должно быть, — грустно признается она.

Не в силах больше ничего сделать, я разворачиваюсь и впечатываю кулак в стену спальни Брианны. Может, это и не поможет, но, по крайней мере, боль исходит не из моей груди.