Измена. Бумеранг для любовницы (СИ)

Глава 22

Что имеем?

Сломанную дважды жизнь и желание послать всех к чертям собачьим.

Я всё ещё сижу в кафе, принадлежащем Стасу, и прошу себя встать и уйти. Грешу на ногу, потому что не такая поворотливая и мобильная, как раньше. Надеюсь, хотя бы Пашка сдержит обещание и придёт за мной вовремя.

- Я вернулся к тебе, но…

- Спустя восемь лет? - не могу понять, что за чушь он тут городит.

Я реально думала о том, чтобы последовать за ним. Видела в нас Ромео и Джульетту местного пошиба. Вот же идиотка. Хорошо, что ничего не сделала, потому что имею стержень, который и помогает мне подниматься с колен и снова идти дальше.

- Нет, не восемь лет. Четыре.

Смотрю на него, как на идиота, припоминая, что было четыре года назад. Будто это вообще имеет значение.

Плевать. Качаю головой, будто говоря ему, что всё бессмысленно. Что эта встреча вообще не должна быть.

Да, я жаждала увидеть анонима, но, наверное, лучше бы мне было ничего не знать, потому что теперь в моём сознании какой-то хаос. Думала, что не будет хуже? Что Арс - последняя капля? Получите - распишитесь.

- Не могу сказать, что рада тебя видеть, - наконец, произношу. - И это всё следует закончить.

- Мия, - он вкладывает в слова слишком много эмоций. В них звучит какая-то тоска, боль, желание быть услышанным. Грудь набрала слишком много воздуха, кажется, слов будет тьма. Но он молчит, а потом просто выдыхает, будто решает ничего не говорить.

- Как долго ты в городе? - задаю вопрос.

- Пару месяцев в году, потом уезжаю.

- Неужели, в Испанию? - усмехаюсь, вспоминая номер, и он кивает.

Отчего-то чувствую себя надменной дурой, потому сбиваю спесь. Да, он виноват передо мной. Его поступок настолько меня подкосил, что не было света в конце тоннеля. До него я не думала, что вообще на свете может существовать такая любовь. И не думала, что можно так долго и беспросветно умирать.

- Выставлю тебе счёт за цветы, - смотрю на него, и Стас поднимает на меня глаза, заставляя внутренности скрутиться в жгут. Будто не было между нами всех этих лет, и мы снова в этом чёртовом кафе, где я работаю. - Те, что на твоей могиле, - говорю, отворачиваясь.

- Я готов оплатить всё, что скажешь, - тут же соглашается.

- Что на счёт угробленных лет и надежды на будущее?

Он просто смотрит, как раньше. И молчит. А я опять ловлю себя на мысли, что не в силах держать язвительность внутри.

- Как давно купил кафе?

Вопросы сыплются один за другим. Не знаю, к чему мне эта информация, но язык будто не подчиняется и дальше интересуется всем, что связано с Малышевым. Он сказал, что это из-за меня. Врёт?! Определённо. Только зачем? Неясно, какого чёрта вообще сидит передо мной весь такой красивый.

- Приобрёл почти сразу, как вернулся.

- Для чего?

Он задумывается на несколько секунд, а я представляю, что выбирает подходящий вариант ответа. Делает ставку на то, какой будет лучше.

- Это как старая игрушка, которая была в детстве, но сломалась. Вырос, видишь такую же - хочется купить.

Пожимаю плечами, не понимая, к чему клонит.

- Здесь я познакомился с девушкой, которую люблю.

Его слова ошпаривают. Они раскалёнными углями ложатся на сердце, и тому хочется обманываться.

В русском языке три времени.

Я тоже любила. Но нет ничего вечного, и каждые чувства приходят к концу. Любовь - это страсть на три года, из которых нам был отведён лишь один. Может, потому оставшиеся два я не знала, куда себя деть, и с головой ушла в работу, которая помогла стать той, кем я являюсь?

Я выбросила старую одежду, сменила круг общения, имя, в конце концов. Взяла с собой в новую жизнь только мать, Пашку и Лапина. Если бы не Сашка, меня бы не было. Странно, конечно, но он не сюсюкал, а просто говорил то, что думает. И это трезвило.

Прошлое не вернуть. А в настоящем я тоже не могу использовать слово «люблю». Потому что оно должно принадлежать тому, кто этого достоин.

Увы. Достойных в моём окружении нет. Речь, конечно, о мужчинах. Я не беру в расчёт близких, это само собой. Я не чёрствая су.а, которой нет дела до других людей. Я тоже умею чувствовать.

Что касается будущего, то, возможно, моя непоколебимость, которая сейчас уверяет, что больше никогда ни к кому не станет испытывать что-то большее, чем симпатия, рухнет. Я не знаю. С некоторых пор я живу только настоящим, потому что именно в нём существует этот мир.

Ни то, что было раньше, ни то, что потом, не имеет значения. Есть только здесь и сейчас.

- Что тебе от меня нужно? - вопрос для Стаса в лоб. Простой и в то же время сложный.

- Ты.

- Ответ не ясен.

- Я не вмешивался в твою семейную жизнь, пока в ней всё было гладко. Но теперь…

- Что изменилось?

- Серьёзно? - он не понимает моих слов.

- Да, Малышев, серьёзно. Что не так с моей жизнью теперь, что ты выбрался из своей норы? Какого …?

Матерюсь, не в силах сдерживаться.

Вообще ума не приложу, как я могла сосуществовать со Стасом в одном городе, не зная, что он есть. Его же должны были видеть? Почему мне никто не сказал о том, что он жив?!

Потому что я сама перерезала все нити, соединяющие хоть как-то с Малышевым. Чтобы не болело. Чтобы успокаивалось. Чтобы время лечило.

- Я нужен тебе, Мия! - настаивает.

-Чушь! - тут же парирую. - Мне никто не нужен!

Он согласно кивает, будто соглашаясь, и я вижу снова своего брата в дверном проёме.

Рада и не рада одновременно его появлению. Но растягивать встречу не намерена. Малышев следит за моим взглядом, оборачиваясь, и по его поникшим плечам понимаю, что расстроен.

Это всё игра? Он закончил курс актёрского мастерства? Всё равно не верю. Не верю, чёртов урод. Убирайся туда, где тебя закопали! Где я провела несколько ночей, не в силах уйти.

Эмоции накрывают с головой. Кажется, будто всё заново, и слёзы вот-вот покажут, что я не кремень. Ничерта не кремень.

- Всё в порядке? - задаёт вопрос Пашка, оказываясь у нашего столика.

Эклеры так и остались нетронутыми. Пусть Малышев их прибережёт для другой идиотки.

- Сейчас-то можно уйти? - злюсь уже на брата, выказывая негодование. Всё, что угодно, лишь бы слёзы не нашли выхода.

Пашка бросает взгляд на Малышева, который изучает стол, и помогает мне встать.

- Я сам провожу её до машины, можно? - просит Стас, поднимаясь с места.

- Нельзя! - запрещаю ему, а брат согласно кивает и снова сбегает.

Что я там говорила про любовь к родным? Пожалуй, Пашку вычеркну из этого списка. Маленький гадёныш позволил Стасу обнимать меня, а ноги предательски дрожат. Вернее, одна.

- Просто молчи, - прощу его, понимая, что устраивать потасовку тут не буду.

Несколько шагов я делаю с его помощью, а потом он подхватывает меня на руки, будто это вообще нормально. И я сгораю со стыда под прицелами тех немногих, кто притащился сегодня в это отвратительное место.

Хочется его прикончить, быть гордой и соскочить с рук, но опять же излишнее внимание и моя некая беспомощность. Оказываемся на улице, шепчу в лицо.

- Кончай фарс! Поставил, живо!

Да, приказываю. Но пусть знает, что я не та девчонка, которая была раньше.

- У машины поставлю, - отвечает спокойно, будто я спрашивала о погоде.

Ловлю на себе любопытные взгляды нескольких прохожих и отворачиваюсь. Я привыкла к вниманию, но не такого рода.

Он всё же добирается до машины и ставит на землю.

- Я тебе соврал, - говорит и сжимает зубы так, что видны желваки. - Я не нужен тебе.

Хоть один правильный ответ за весь вечер. Слава Богу!

- Это ты нужна мне, Мия.