Измена. Бумеранг для любовницы (СИ)

Глава 51

Четырехэтажные дома из красного и серого кирпича выстроились рядами, образуя строгий геометрический рисунок. Потертый временем кирпич, словно история, записанная на камне. Углы домов украшены рустом, окна в крахмальных наличниках создают ритмичный ряд. Аристократичный город, где за фасадами скрываются противоречия.

Совсем, как в моей жизни.

Ярким акцентом на фоне становятся филенчатые двери с декоративными фронтонами и окнами над входом. Они нарушают строгую гармонию, внося в архитектурный ансамбль ноты индивидуальности. Мне нравится здесь гулять потому, что ни одна дверь не похожа на другую, а ещё в Дублине нет высоток, если не считать пучеглазого здания в двадцать два этажа.

Первое время затянулось на месяц, и мне сняли злополучный гипс. Прихрамываю, но врачи говорят, что всё наладится. Буду верить. Подхожу к невысокому зданию, кивая старушке, поливающей цветы. Миссис Флинн всегда улыбчива, этакое седое солнце Сент-Стивенс-Грина. Я запомнила это название раза с десятого, постоянно меняя в нём буквы.

Поднимаюсь на третий, подволакивая ногу. Надеюсь, Стаса нет. Потому что хочется просто побыть одной. С матерью созваниваюсь ежедневно, последние три дня она на взводе. Пашка не выходит на связь. Только мать не хочет, чтобы и я приезжала, будто боится, что Архипов до сих пор не отошёл.

Знакомые постоянно пишут, спрашивают, что между нами.

Ложь. Боль. Слёзы. Беременная любовница и желание отомстить.

Только сор из избы не выносят. Я не баба с помелом, что на каждом углу будет расписывать, как с ней хреново поступили, и какой муж козёл. Не опущусь до такого.

«Ты на лечении?»

Усмешка скользит по лицу.

«Это Архипов сказал?»

«Вроде, слышала от Гули Рамазановой».

Да плевать, что он говорит. С другой стороны, я здесь, а он там. И, если я могу проигнорировать сообщения, то Арсу приходится иметь дело с реальными людьми, которые очень любопытны. Он не может отмахнуться от вопроса, отшутится. Ему нужна легенда.

«Я в отпуске», - отвечаю на это.

«Бали? Мальдивы?»

Смотрю на дублинские низенькие здания.

«Да. Где-то тут».

Архипов звонил моей матери, чтобы она меня утихомирила. Я не восприняла его угрозы, так решил действовать через тёщу. Поступок настоящего мужика! Как же он опустился до такого?

Лапин почти не пишет, будто хочет закончить любое общение.

«Чем-то обидела?» - интересуюсь.

«Много работы».

«Как всегда», - леплю ему матерящиеся смайлы. Так куда удобнее выражать эмоции, да пребудет сила с их создателем.

«Что с ногой?» - интересуется.

«Могу чесать, сколько влезет. Почему ты не подошёл в аэропорту».

«Мы уже попрощались».

«Но ты пришёл!»

«Там толпа была, не протолкнуться. Ладно, Лин, тут очередной труп».

Я скучала. По многомиллионному городу, где в толпе никогда не найти знакомого лица, по бешенному ритму, по бурлящей жизни. По матери, Пашке и Лапину, который, после того как принял решение за меня, стал своим в доску. Чуть ли не впервые в жизни я позволила кому-то сделать выбор.

Вхожу в просторную квартиру. Только здесь недостаточно места, чтобы Малышев меня не нашёл. Да, благодарна за здесь и сейчас, но мост не построить назад. Я стала другой, он - другим. Не тем, с кем рядом спокойно и уютно.

«Пашка пропал», - пишу сообщение Лапину, когда слышу, как открывается дверь.

- Дома? - в руках Стаса большой пакет, а вторую руку он прячет за спиной.

- Пришла пять минут назад.

- Могли прогуляться вместе.

- Просто хотела подумать.

Он ставит пакет на стол в центре столовой, и я снова в мессенджере, набираю сообщение.

«Мать извелась, он трубку не берёт. Уже три дня так».

Чувствую, как проминается рядом со мной диван, и поворачиваю голову. Перед глазами застыла бледно-жёлтая бархатная коробочка, которые используют для украшений. Судя по размеру, там кольцо. Медленно перевожу взгляд на дарителя. Малышев не улыбается. Он серьёзен и спокоен, а мне становится страшно, потому что предстоит объяснятся.

- Не надо, Стас, - прошу, сглатывая ком в горле. Никаких движений. Не отталкиваю, но и не принимаю подарок.

- Просто открой, - просит, сокращая между мной и коробкой ещё пару миллиметров.

- Не буду.

Глаза в глаза. Раньше внутри всё переворачивалось от такого, сейчас тоже, правда от нежелания, чтобы всё происходило на самом деле. Как настолько разное можно хотеть? Я пылала им так, что сгорела дотла. И как Феникс возродилась. Только не для того, чтобы стать прежней.

Стас роняет голову на грудь и откидывается на диване.

- Я тебе противен? - звучит его голос в тишине. В этой квартире, кажется, остановилась жизнь. Две жизни: моя и его. Но, если прислушаться, мир всё ещё за окном.

- Не знаю, - признаюсь, бросая взгляд на экран. Лапин молчит.

Шумное дыхание, и Стас закрывается руками. Он в который раз пытается всё исправить, я в который раз обороняюсь.

- Пашка пропал, мне домой надо, - хватаюсь за одну из причин, по которой следует отсюда уехать. Не стану же прятаться от Архипова вечно. Наставления Лапина по поводу хороших врачей, проветривания головы, осознания, какого чёрта мне надо от этой жизни, выслушаны. Я достаточно осознала и отдохнула. Пора снова становится на ноги. И в прямом, и в переносном смысле.

Стас выныривает из ладоней, задумываясь о чём-то.

- Есть варианты, где может быть?

- Миллион и ни одного. Он ходил по лезвию бритвы, и, если честно, я знала, что этот день наступит. И предупреждала его.

- Куплю билеты, - достаёт гаджет, открывает браузер.

- Билеты? - переспрашиваю.

- Лечу с тобой.

- Нет, - категорична в своём решении. - Послушай, Стас, - сажусь так, чтобы быть напротив, а не просто рядом. - Каждому из нас тяжело с другим.

- Я люблю тебя…

- Тебе, потому что ты любишь, - киваю, перебивая. - Мне, наоборот.

- Чувства не могут уйти, - отчего-то не соглашается.

- Пусть так. Тогда они умерли вместе с Галиной Мальцевой. А ты никак не можешь понять, что женщина со знакомым лицом, не имеет отношения к той, кого ты любишь.

Желваки ходят по скулам, и мне неприятно видеть его боль. Вспоминаю чёртово кладбище, но тут же закрываю дверь в прошлое. Это мазохизм, от которого следует держаться, как можно дальше.

- Скажи мне: ты уверена в том, что сейчас говоришь? - в его глазах блестит тоска и какой-то испуг. - Есть время, прости, я тороплюсь, но дай мне возможность попробовать всё вернуть.

- Иногда сердцу нужно больше времени, чтобы принять то, что разум уже знает. Мы - чужие, Стас. И этого не изменить.

Он резко встаёт, и не кажется лишь потому, чтобы я не видела его слёз. Только тут ещё одно подтверждение моей правды: если я останусь, лишь из-за жалости.

Коробка желтит на белой коже, и я оглядываюсь, действительно ли одна здесь. Любопытство побеждает, и маленькая крышка открывает рот.