Измена. Бумеранг для любовницы (СИ)

Глава 23

Машина трогается с места, и я не оборачиваюсь, оставляя Стаса и прошлое позади. Уверяю себя, что смогу просто вычеркнуть его из своей жизни сейчас как что-то плохое. Будто это был кошмарный сон, а теперь я, наконец, проснулась.

- Он сказал, почему так сделал? - интересуется Пашка, и я только сейчас понимаю, что не задала самый главный вопрос. Чёрт. Мы ходили вокруг да около, я спрашивала о чём угодно, только не о том, о чём следует.

- Мне всё равно, - отвечаю на это холодно. Всем своим видом пытаюсь показать, что глубоко обижена на брата, потому что оставил меня наедине с предателем. Но оба понимаем, что поговорить стоило.

- Ясно, - отзывается тут же.

- Что ясно, Паш? - поворачиваюсь к нему, дабы видеть лицо. Сиденье отодвинуто назад по максимуму, чтобы я поместилась. Хорошо, что машина позволяет. У Ларина было куда теснее.

Задумываюсь над тем, на какие шиши Пашка купил себе Jeep Grand Cherokee, но тут же отгоняю эти мысли. Всё слишком ясно. А потому, если не можешь изменить реальность, измени своё отношение к ней.

- Ясно, что тебе всё равно, - продолжает фарс, а я закипаю.

Он прекрасно помнит то время, когда я была больше похожа на живой труп. Кажется, тогда мы стали ближе, потому что моё горе заставило его обратить на меня больше внимания, чем раньше. И я поняла, что брат тоже умеет чувствовать.

Но как только я вернулась к жизни, он стал самим собой, будто устанавливал на время функцию жалости, а теперь тариф закончился.

- Что ты хочешь этим сказать? - вся эта ситуация меня бесит. Своими словами Пашка подводил меня к тому, что я так и не смогла отпустить Малышева, и где-то глубоко запрятаны настоящие чувства, которые я больше так ни к кому и не испытывала.

Нет! Пошли все к чёрту! То, что мертво, умереть не может! Я уверена в этом.

Стас лишь ещё одна проблема, с которой следует справиться. Хотя, можно просто уйти в сторону, забыть, не позволять себе думать о том, что я его вообще встретила.

«Ты нужна мне, Мия», - слова уже в третий раз прокручиваются на повторе.

Неважно, кто и что говорит, важны действия. Взять, к примеру, Арса. Я силюсь понять и не могу, как он так покойно мог приходить ко мне и делать вид, что сопереживает. Как ребёнок, который был по крови его, может так спокойно исчезнуть из жизни, заменившись на другого.

Раньше мне казалось, что я могу понять любого. Алкоголика, который предпочитает уходить от действительности, потому что в другом мире ему куда проще жить, мать, шлёпнувшую своего ребёнка, потому что он явно напрашивался, солдата, который должен убивать, потому что это его работа.

Беру свои слова обратно. Я зашла в тупик с этими двумя: Архиповым и его подстилкой.

- Мия, - вырывает из задумчивости Пашка, - эта встреча тебя ни к чему не обязывает.

Зачем говорит это? И без него знаю. Но так тяжело на сердце, будто камнем придавило, и не могу сделать свободный вдох.

- Почему дал ему возможность остаться со мной там? - интересуюсь у брата.

- Верю ему, - пожимает Пашка плечами, а я задыхаюсь от такого заявления.

- Ты даже не знаешь, что он говорил!

- Но уверен: он поступил так, потому что не было иного выхода.

- Да откуда тебе знать?! - повышаю голос, чувствуя, как закипаю. Мой брат встал на защиту человека, из-за которого я потеряла два года жизни!

- Просто так думаю, - пожимает плечами.

Они знали друг друга. Даже несколько раз пересекались и общались, но никогда не были друзьями. Была у Пашки всё же чуйка на людей и вещи, потому что он до сих пор ходил по краю, не падая. Но я не могу доверять его эмоциям. Да и какая разница теперь, когда я стала совсем другой за эти восемь лет.

- Мне кажется… - продолжает, но тут же перебиваю.

- Плевать, что тебе кажется! Я не хочу больше говорить об этом, понятно?

- Грубиянка, - хмыкает брат. - Даже спасибо не сказала за то, что отвёз.

- Спасибо, - бурчу сквозь зубы, отворачиваясь. Но Пашка не виноват в шахматной партии Малышева, о которой я всё же хочу узнать больше. Только звонить и расспрашивать об этом Стаса не намерена. Пусть не обольщается, что, как только я узнала о его чудесном воскрешении, сразу вписала в список первых людей своей жизни.

Графа удалена безвозвратно.

Оставшуюся часть пути едем молча, и я смотрю на город, в котором выросла. Миллион людей, спешащих по делам, и у каждого своя судьба. Интересно, сколько из них счастливы в данный момент? И что для каждого есть это призрачное счастье, за которым я, кажется, так и не смогла угнаться.

Пашка помогает выползти из машины и доставляет прямиком к матери.

- Зайди хотя бы на пирог, - чуть ли не молит она брата, который, как только сдал меня ей на руки, тут же норовит сбежать. Просьба застаёт его уже у лифта.

- Мам, у меня встреча, - кидает взгляд на часы, а мы с матерью переглядываемся. Каждый знает, что скрывается за этими словами.

- Паш, - горько произносит она. Просто имя, больше ничего, но он знает, что стоит за тремя буквами, знакомыми с детства.

- Мам, - тут же парирует, слегка улыбаясь, и входит в лифт.

Механизм захлопывает двери, и мы слышим, как уезжает вниз.

- Шалопай, - говорит мать в никуда, и я согласна с ней. Пашке срочно надо жениться на нормальной женщине, ради которой он бросит это ужасное занятие.

- Где была? - теперь вопрос адресован мне, и я раздумываю над ответом.

Про анонима и Арса я не говорила. Пока рано. Как только будет больше данных, покажу всю картину. В ближайшее время детектив должен отправить необходимые сведения, и я пойму, что же за птица - любовница моего мужа. Не удивлюсь, если была судима. Хотя нет, удивлюсь неразборчивости Архипова, который даже носовой платок не брал, если тот отличался по цвету от костюма.

Говорить ли ей про Малышева? Она одна из тех, кто наблюдал за моим разложением, и я представляю, как переживала, что её дочь отказывается от еды, сама себя истязая.

Только она всё равно скоро узнает. Пашка проболтается или кто-то ещё. Если Малыше появился в моей жизни, он так просто не испарится.

Наверное…

Я уже ни в чём не уверена.

- Стас жив. Малышев. Помнишь такого? - говорю, наблюдая за её эмоциями. Они настолько живые, что даже пугаюсь, не подскочит ли давление.

- Как жив?! - прикладывает руки к сердцу, а я пожимаю плечами.

- Как мы с тобой.

- Но, - глаза непонимающе моргают. Она пытается осознать смысл услышанного, а потом останавливает взгляд на мне.

- Это шутка? Мия, - её лицо искажено от неприятия сказанного мной.

- Это правда, мам. Я только что видела его, как сейчас тебя. И даже говорила, - облокачиваюсь о стену руками, проходя в ванную. Не то, чтобы она мне срочно была нужна, просто почему-то боюсь, что как только мать станет расспрашивать о Малышеве, я снова что-то почувствую.

Следует просто переварить информацию, принять её и тогда уже доносить до остальных.

Открываю кран, намыливая руки, и чувствую за спиной её немое присутствие. Хочется резко повернуться и спросить: «Что?». Но пересиливаю себя и не делаю этого.

Всё моё внутреннее спокойствие, наработанное годами, куда-то исчезло. Не узнаю себя, потому что не в силах совладать с эмоциями. Это цунами продолжает накрывать с головой. смывать все преграды, которые я возводила всё это время.

Смотрю на себя в зеркало, наблюдая усталую женщину. Ещё вчера меня коробило от этого слова. И когда кто-то обращался именно так, испытывала к нему антипатию.

Сейчас я именно женщина. Ощущаю себя старой и ужасно усталой.

- Мам, поставь чайник, - говорю, чтобы перестала быть часовым, и она тут же испаряется исполнять просьбу. А я открываю телефон и пишу Лапину.

- Привет. Представляешь, Малышев жив.

Жду поддержки, удивления, напутствия набить Стасу морду.

Сашка тут же читает и присылает обратное сообщение, от которого меня бросает в жар.

- Я знал.