Измена. Тени доверия

Глава 18. На линии

Он стоял на стройплощадке нового торгового центра, но вместо чертежей перед глазами плясали контуры старого моста — того самого, который так и не был достроен. Случайный звонок из мэрии накануне выбил почву из-под ног: «Хотим восстановить заброшенный проект. Вы — единственный, кто знает его до винтика». Алексей положил трубку, но слова застряли в голове, как заноза.

Вечером он заехал в галерею. Марина закрывалась, её силуэт за стеклом казался хрупким, почти призрачным. Он не зашёл — просто смотрел, как она поправляет табличку под его фотографией. «Недостроенные истории». Её слова из прошлой встречи жгли: «Чтобы напомнить себе, кем мы не стали».

В машине Алексей достал тетрадь с эскизами. Рука сама вывела знакомые линии — арки, опоры, изгиб, который когда-то называл «полёт бетона». Внезапно чертёж порвался от нажима карандаша. Он швырнул тетрадь на заднее сиденье. «Громов Корп» строил коробки, а не мечты.

— Ты даже не пытаешься меня понять! — голос Максима дрогнул, когда она в очередной раз уклонилась от разговора о будущем.

— Не надо меня спасать, — Полина отвернулась, глядя на огни города из окна его квартиры. Всё в ней было слишком правильным: диван по фен-шую, книги по психологии, чай с имбирём вместо вина. Как будто он собирал себя по инструкции «как не стать моими родителями».

Позже, листая мамину ленту, она наткнулась на фото галереи. На заднем плане мелькнул знакомый профиль — отец. Сердце ёкнуло. Они всё ещё пересекаются. В ярости она набрала ему:

— Зачем ты туда ходишь? Ты же всё разрушил!

Ответ пришёл через час:

— Прости.

Она удалила сообщение, но не заблокировала номер.

Галерея стала её исповедью. Посетители восхищались «смелостью линий» в работах Алексея, не зная, что эти линии — снимки их общей агонии. Ночью она открыла старую коробку с его письмами. Чернила выцвели, но фразы всё ещё жгли: «Ты видишь мосты даже в моих провалах».

Игорь снова зашёл, на этот раз с предложением:

— Сделаем совместную выставку? Твои фото и мои скульптуры. Тема — разрыв.

— Нет, — ответила Марина, но вдруг представила, как её молчание превратится в гипсовые фигуры. Страшно.

— Боишься, что он увидит? — Игорь прищурился.

Она не стала отрицать.

Алексей пришёл к дому Марины впервые за пять лет. Полина открыла, на лице — маска ледяного гнева:

— Мамы нет.

— Я к тебе, — он протянул конверт. Внутри — ключ от склада с архивами проектов. — Там всё, что я не достроил. Если хочешь сжечь… или понять.

Полина не взяла.

— Ты думаешь, это исправит хоть что-то?

— Нет. Но это всё, что у меня есть.

Он ушёл, оставив конверт на пороге. Полина подняла его, случайно задев старую трещину в дверном косяке — след от его ухода в прошлом.

Марина вернулась под вечер, шёл дождь. На столе лежал ключ и записка дочери: «Это от него. Решай сама».

Она поехала на склад. В луче фонаря ожили макеты мостов — десятки застывших «если бы». Рука потянулась к ближайшему, но остановилась в сантиметре.

Внезапно скрипнула дверь. Алексей стоял на пороге, мокрый, без пальто.

— Я начал пересчитывать сметы для мэрии, — выдохнул он. — Но не могу… без твоих фото.

Марина не ответила. Где-то за стеной загрохотал гром, и свет погас.

В темноте их боль, наконец, перестала быть одинокой.