Как победить вне поля

ГЛАВА 39

ДРЮ

САМОЕ ПЕЧАЛЬНОЕ В ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ ТО, ЧТО ОНО НИКОГДА НЕ ИСХОДИТ ОТ ТВОИХ ВРАГОВ.

— И что ты собираешься делать? Нужно выяснить, правда это или нет.

Я сижу на скамье для поднятия тяжестей в спортзале и смотрю на себя в зеркало, а мой брат стоит позади меня, готовый меня подстраховать.

— Я не знаю.

— Ты говорил об этом с Илаем?

Илай — его агент. Я еще не подписал с ним контракт, но должен. Единственное, что меня сдерживает, это то, что я не уверен, что профессиональная игра — это то, чем я хочу заниматься.

С другой стороны, я не уверен, что у меня хватит квалификации для того, чтобы заниматься чем-то еще в своей жизни.

— Да. Он сказал, что я должен сделать заявление для «Спортцентр», чтобы они могли узнать мою версию истории.

Дрейк переминается с ноги на ногу.

— И какова же твоя версия?

Я ложусь на скамью, готовый к тому, что он передаст мне штангу.

— Моя версия в том, что я понятия не имею, правда ли все это, поскольку ничего не слышал от Грейди, а последний раз, когда я получал сообщение от Тесс, она вела себя так, будто все в порядке, и ее просто напрягает учеба.

— То есть он хочет, чтобы ты опубликовал опровержение?

— Типа того.

Что, по-моему, было бы довольно глупо с моей стороны. Господи, а что если она и правда беременна, и это мой ребенок, а я публично объявлю всему миру, что он не может быть моим. Разве это не смутит ее? И сделает все еще хуже?

Жаль, что она не выходит со мной на связь.

Она была больна...

Болела.

Утренняя тошнота?

Я снова сажусь, не готовый делать повторения, когда триста фунтов металла дополнительно давят мне на грудь. Не думаю, что смогу выдержать этот вес.

Он меня раздавит.

Мне все равно.

Ее тошнит.

Черт.

Все мое нутро говорит мне, что это правда.

Тесс, должно быть, беременна. Не знаю, кто нас продал, она или кто-то другой, но...

Черт.

— Что случилось? — спрашивает Дрейк, нахмурив брови.

— Я просто... — Я качаю головой. — Чувствую себя определенным образом по этому поводу.

— Я бы тоже так себя чувствовал, если бы какая-нибудь цыпочка, которую я трахнул, говорила людям, что я ее обрюхатил.

Я бросаю на него хмурый взгляд. Он говорит громко, а мне не нужно, чтобы мои товарищи по команде подслушивали наш разговор.

Это чертовски неловко.

И очень личное.

Никогда еще я не чувствовал себя таким незащищенным.

Люди смотрят на нас; кажется, что все женщины в комнате наблюдают за нами и перешептываются.

Отлично.

Представляю, что творится у них в головах: «Этот кусок дерьма Колтер, который был настолько туп, что попался в ловушку охотницы за джерси».

Они не знают, что Тесс не такая.

Но я не могу ходить с табличкой на спине и утверждать обратное. Люди будут верить в то, что хотят.

Я поднимаюсь со скамейки, беру мобильный телефон с полки, где мы храним полотенца и бутылки с водой, и направляюсь в коридор, где можно позвонить.

На этот раз, когда я набираю ее, раздается всего три гудка.

— Алло?

Очевидно, она уже знает, что это я.

— Привет.

Я закатываю глаза, потому что говорю, как идиот.

— Привет, Дрю. — Ее голос звучит отстраненно.

Не то чтобы я винил ее.

Очевидно, в ее мире произошло много всего.

— Привет, Тесс. — Я понятия не имею, с чего начать, поэтому говорю: — Я понятия не имею, что сказать прямо сейчас. — Кроме, может быть. — Это правда?

Далее следует самая длинная в мире, самая оглушительная пауза.

— Да, — шепчет она.

Я вдыхаю.

Черт.

— Это... — Мой?

— Да, — шепчет она еще тише.

Мой рот приоткрывается.

Закрывается.

Я прочищаю горло.

— Не хочешь объяснить, почему я узнал о твоей беременности из новостей?

Мой вопрос прозвучал резче, чем я хотел, но это не то, что вы репетируете или планируете, если только вы не одна из тех пар, которые пытаются завести ребенка.

Но мы не пара, и мы, блядь, не пытались завести ребенка.

На другом конце линии повисла долгая пауза, прежде чем она наконец заговорила.

— Послушай, Дрю, я не хотела, чтобы до этого дошло, но я чувствовала, что у меня нет выбора.

Нет выбора?

Что это значит?

— Это была ты? Или ты рассказала кому-то, кто продал эту историю? — Я уже знаю, как это дерьмо работает, и оба ответа могут быть правдой.

Она колеблется, взвешивая ответ.

— Второе. — Ее голос такой тихий, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать его в гулком хаосе тренажерного зала. Тренажеры, ворчание людей, музыка.

— Не было выбора? О чем ты говоришь? — требую я, когда разочарование нарастает. — Мы должны были поговорить об этом до того, как это стало достоянием общественности.

— Я знаю, знаю. — Она вздыхает, звуча пораженно. — Но я не знала, как тебе сказать. А потом рассказала брату, и он пришел в ярость, а я запаниковала.

Я провожу рукой по волосам, пытаясь осмыслить ее слова.

— И этот тупой придурок решил, что обращение к прессе — лучшее решение?

— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя в ловушке или обязанным.

Слишком поздно, блядь, для этого.

Мой телефон разрывается. Мои братья угрожают прилететь сюда ближайшим рейсом, а мама хочет подать на Донахью в суд за клевету, ложь и оскорбления.

Товарищи по команде.

Мои тренеры.

Все, включая СМИ, вцепились мне в задницу.

Я испускаю разочарованный вздох, разрываясь между гневом и странным чувством понимания.

— Тесс, — говорю я спокойно. — Мы в этом деле вместе, нравится тебе это или нет. То, что Грейди обратился к прессе, даже не поговорив сначала со мной, было дерьмовым поступком. Пожалуйста, скажи мне, что ты не знала об этом.

— Я не знала.

— Пожалуйста, скажи, что ты не брала денег за эту историю.

— Не брала.

Я вздохнул с облегчением.

Слава богу.

— Мне очень жаль, — говорит она тихим голосом. — Я все испортила, Дрю, и очень сожалею об этом.

Я вижу, как Дрейк пристально наблюдает за мной через стеклянные двери спортзала, явно уловив напряжение в разговоре. Его инстинкт близнеца, вероятно, работает на пределе.

Я бросаю на него пристальный взгляд, безмолвно прося оставить меня наедине с Тесс. Мне не нужно, чтобы он выскочил в коридор, чтобы прервать разговор или высказать ей свое мнение по этому поводу.

— Тесс, — говорю я, немного смягчив тон. — Нам нужно разобраться во всем вместе. Вся эта история — сплошная неразбериха, но... давай обсудим наши возможности и разработаем план.

Я слышу ее тихий смех на другом конце.

— Почему ты всегда такой рассудительный?

— Потому что я скучный Колтер, помнишь?

Тихий, добрый брат, который не может удержать себя в штанах и попадает в неприятности.

Тесс колеблется, и я практически слышу, как она размышляет на другом конце линии.

— Ты прав. Нам нужно поговорить с глазу на глаз. Когда я смогу прилететь к тебе?

Я бросаю взгляд на Дрейка, который делает вид, что увлечен журналом.

— У нас еще межсезонье, так что пока все не так уж и плохо. Я могу приехать.

Остаться с мамой.

Разобраться во всем.

Спрятаться на время.

— Тесс?

— Да?

— Прости.

— За что?

Боже, с чего мне начать?

— За то, что не был рядом, когда был тебе нужен, когда ты узнала. Не был рядом, когда увидел историю в новостях.

Она снова смеется, но это не веселый смех.

— Да, это было не очень хорошо.

— Я... — Я смотрю на брата через стекло и показываю палец, чтобы дать знать, что я почти закончил. — Подумаю, когда смогу приехать, и дам тебе знать.

— Хорошо.

— Хорошо.

Так неловко.

— Я буду держать тебя в курсе.

— Эй, Тесс?

— Да?

— Как ты?

Я должен спросить об этом, верно? Дело не во мне и не в том, как меня поимел мой приятель, и не в том, что она держала беременность в секрете.

— Мне уже лучше.

— Как ты узнала?

— У меня не было месячных, и я поняла, что что-то не так. Потом сделала тест, или пять, или миллиард. Я не могла спать несколько дней. Это было очень плохо. Я была в шоке.

— Не сомневаюсь. — И что мне теперь сказать? — Грейди сказал мне, что ты была больна.

— Утренняя тошнота, — говорит она. — Но он не знал, что именно это было. Я ему еще не говорила.

— И что он сказал, когда ты ему рассказала?

— Пришел в ярость. Он уже был в бешенстве от того, что мы переспали. Он сам догадался. Не знаю, как. Так что история с ребенком подлила масла в огонь. — Тесс сделала паузу. — Я всегда думала, что он поддержит меня, несмотря ни на что, но оказалось, что это не так.

— А что насчет твоих родителей?

— Мама плакала, но, честно говоря, она очень рада. Мы не думали, что я смогу иметь детей, помнишь? Она видит в этом благословение.

— Это потрясающе. Я рад.

— А что насчет твоей мамы?

Эээм.

— Это сложно.

Я не могу сказать, что моя мама уже потребовала тест на отцовство, адвокатов, контракты, соглашения о неразглашении и хочет заставить Донахью замолчать с помощью денег.

Но Тесс не охотница за деньгами. Я знаю это в глубине души.

Девушка молчит.

— Я представляю, что для твоей семьи это сложно.

— Все будет хорошо. — Я не позволю им преследовать тебя...

Мой брат стучит по стеклу, пожимает плечами и одними губами произносит: «Чувак, что происходит?», потому что этот болван никогда не хочет оставаться в стороне. Но я, пожалуй, закончу этот телефонный разговор, пока мы еще в хороших отношениях.

— Я постараюсь приехать поскорее.

— Как скоро?

Я прикусываю губу, перебирая в уме календарь.

— Посмотрим, сегодня вторник? Значит... не знаю, может быть, в эту пятницу?

— О, это уже скоро. Я подумала, может, ты попытаешься приехать сюда в следующем месяце.

В следующем месяце? Она что, спятила?

— Мы должны все выяснить.

И должны сделать это лицом к лицу.

Мне хотелось увидеть ее.

А теперь мне придется ее увидеть.

Все надежды, которые у меня были на то, чтобы встречаться с ней, веселиться с ней — все эти надежды рухнули. Но, по крайней мере, мы можем быть друзьями, да?

— Хорошо. Я подожду твоего звонка.

— Тебе не нужно ждать моего звонка. Ты можешь писать или звонить, когда захочешь.

— Хорошо.

— Хорошо.

— Спасибо, что позвонил.

Я смотрю на своего брата-близнеца, чье лицо прижато к стеклу.

— Скоро поговорим.

Закончив разговор, я кладу телефон в карман и возвращаюсь в спортзал. Часть напряжения с моих плеч спала, но не настолько, чтобы выкинуть скандал из головы. Я никогда не перестану думать об этом, даже на секунду.

— Похоже, все прошло хорошо? — Брат хлопает меня по спине.

Я киваю.

— Да, все прошло хорошо.

— Ладно. Я рассчитываю на тебя, чтобы эта семейная драма не превратилась в цирк.

Дрейк ухмыляется, его глаза искрятся озорством.

— Не волнуйся, Дрейк. Я буду надежным распорядителем манежа. — Я качаю головой, и на губах появляется небольшая улыбка. — Просто следи за тем, чтобы львы и акробаты были в узде.

— Есть, капитан! — кричит он, шутливо отдавая мне честь. — Львы и акробаты под контролем.

Кто бы мог подумать, что романтическая комедия может принять такой неожиданный поворот?