Клубничный блеф. Каван

Глава 22

Таллия

— Пойдём дальше? — предлагает Каван. С улыбкой киваю и позволяю ему вести меня по этой огромной квартире. Мы обходим коридор, из которого я вышла, и где располагается спальня.

— Там ещё две гостевых спальни, — поясняет Каван. — Гостей у меня не бывает, так что комнатами я не пользуюсь. Такова планировка квартиры.

— Ясно.

Надо же, ещё две спальни. Хотя раньше я жила в двухэтажном доме, но он был маленьким. Комнаты тоже едва вмещали в себя кровать, шкаф и письменный стол. А Каван живёт в потрясающем месте.

Каван открывает мне дверь, и я вхожу в большой кабинет.

— Ничего себе, — восхищённо шепчу, оглядывая эклектический чёрный камин, кожаный диван, стол и кресло. А потом поворачиваюсь и я совсем не уверена в том, что сейчас не лишусь чувств.

— У тебя собственная библиотека! — визжу я, отпуская руку Кавана. Подбегаю к полкам и хватаю первую попавшуюся книгу.

— Да, ещё пару месяцев назад все полки были пустыми, — говорит он.

— С каких пор ты увлёкся медициной? — удивляясь, ставлю на место книгу. Пробегаюсь взглядом по корешкам, и это всё связано с медициной. Абсолютно всё. Здесь такие дорогие и редкие издания, о которых я лишь слышала, а в городской библиотеке даже и не мечтали о них.

— Это не я увлекаюсь медициной, а ты, Таллия, — мягко произносит Каван.

— Не понимаю, — хмурюсь я.

— Я заказал и купил всё, что мог найти для тебя, чтобы ты могла заниматься, пока я работаю, или просто проводила время рядом со мной.

— Ты шутишь? — спрашиваю, шокировано глядя на него.

— Нет.

— Но… Боже мой, Каван, это же так дорого! Это невероятно дорого! Это…

— Таллия, мне не важно, сколько это стоит. Для меня главное, чтобы ты была счастлива. У меня получилось?

— И ты ещё спрашиваешь? Конечно! Боже мой, я не могу поверить! Клянусь, я в собственном медицинском раю! — радостно кричу и прыгаю на месте. Это ж столько новых знаний. Столько возможностей. Мне не нужно выходить из дома, а просто взять книгу, устроиться удобно на диване и читать.

У меня немного кружится голова. Я безумно счастлива. Но потом в моей голове появляются плохие мысли.

— Что не так, Таллия? — замечает Каван моё смятение.

Закусываю губу и бросаю печальный взгляд на полки с книгами, доходящие аж до потолка.

— Ты это сделал, чтобы купить меня? Прости, если это обидит тебя, Каван, просто… не могу поверить в то, что люди вот так дарят другим столько заботы. И ведь мне придётся платить за неё. Я знаю, что ты хочешь. Меня в своей постели. Я не глупая.

— Таллия, это не так. Не буду отрицать, что очень хочу тебя, но я не требую платы. Просто будь со мной эти четыре дня. Мне хочется заботиться о тебе и подарить всё, что я могу купить, потому что ты даришь мне больше. Я не чувствую боли, понимаешь? Мне не нужны наркотики, чтобы пережить ещё один день. Поэтому я ничего не требую. Нет, я сделал это, чтобы вновь увидеть твою улыбку, вот и всё. Клянусь тебе, что никогда не заставляю тебя делать то, чего ты не захочешь, — заверяет он меня.

— В это так сложно поверить. Прости. Я не хотела обидеть тебя, ведь ты так добр ко мне. Для меня это сказка. Не знаю, чем я заслужила подобное отношение и роскошь, которая окружает меня, — виновато шепчу.

— Тебе придётся поверить в то, что я делаю всё это для тебя не на бартер, а потому что сам хочу. И у меня есть время, чтобы доказать тебе. Пойдём, — Каван протягивает мне руку, и я вкладываю свою ладонь в его.

Мне очень хочется поверить в то, что происходит со мной, но я достаточно знаю об этом мире, чтобы опасаться последствий. Я не могу отвергать тепло в своём сердце, глядя на Кавана, и на то, как он оберегает меня. Хотя прошло не так много времени с нашего эксперимента, но я уже верю ему. Конечно, глупые мысли забивают мою голову, а как иначе? Но я не хочу им доверять, а лишь своим глазам.

Каван задерживается перед следующей дверью.

— Ты не хочешь показывать мне комнату? — спрашиваю его.

— Хочу, но не знаю, как ты отреагируешь на то, что находится внутри неё, — прочищая горло, отвечает он.

— Что ж, тогда должна сказать, что я смотрела фильмы про мужчин с особыми вкусами и читала подобные книги. Поэтому я готова, — решительно говорю я.

Каван смеётся.

— Да, у меня точно особые вкусы, но это не то, чего ты ждёшь, Таллия.

Он открывает дверь и пропускает меня вперёд. Я улавливаю аромат дерева и чего-то ещё, но не могу разобрать. Моё сердце стучит так громко в груди, готовясь увидеть плети и другую атрибутику мужчины с особыми вкусами. Но как только включается свет, то я закрываю рот ладонью, поворачиваясь вокруг себя.

— Боже мой, — шепчу я, оглядывая большое пространство. — Это ведь… собственная танцевальная студия. Я не знала, что ты тоже танцуешь!

И это действительно так. Нас окружают зеркала, тренировочные маты, шест. Здесь есть всё, чтобы любой танцор мог тренироваться столько, сколько хочет.

— Нет, я не танцую. Ты танцуешь, Таллия.

— Что? — выпаливаю я, не веря своим ушам. — Только не говори мне, что ты сделал целую танцевальную студию только для меня.

— Это так. Когда ты взяла отпуск из-за ран на твоих ногах, то я больше ни о чём другом и думать не мог. Мой план был прост. Я хотел заманить себя сюда и никогда не выпускать. Меня злила сама мысль, что кто-нибудь из клиентов клуба увидит, как ты танцуешь, и испортит мою мечту. Я планировал встречаться с тобой здесь, чтобы быть единственным, кому ты танцуешь.

Я в шоке наблюдаю, как Каван проходит в зал и раздвигает тяжёлые двери. За ними располагается комната очень похожая на ту, в которой я танцевала для него. Там темно, но я вижу мягкий диван, столик и сцену с шестом.

— Я не такой хороший, Таллия. Я ублюдок, который преследовал свои цели, — нарушает молчание Каван.

— И теперь ты хочешь, чтобы я танцевала для тебя? Это будет оплатой моего проживания с тобой? — выдавливаю из себя.

— Нет. Нет, Таллия. Я же сказал, что никакого обмена. Я создал всё это ещё до того, как узнал тебя лучше. До того, как понял, сколько боли и страданий ты вытерпела ради того, чтобы так танцевать. Нет. Если ты и придёшь сюда, то только по собственному желанию. Когда ты исчезла из моей жизни, я прятался здесь. Я воскрешал в памяти тебя и ждал, когда закончится день. А дни длились очень долго. Так я выживал изо дня в день, то вспоминая тебя, то махая кулаками.

— Хм, то есть ты просто сидел и вспоминал меня?

Каван утвердительно кивает на мой вопрос.

— И ты не заставишь меня танцевать?

— Нет.

— Но если я захочу, то ты будешь смотреть?

— Если ты разрешишь мне.

— А если я больше никогда не захочу танцевать?

— Значит, так тому и быть. Я ни на чём не настаиваю. Я обещал говорить тебе правду, вот моя правда. Я одержим тобой. Это тебя пугает?

— Это мило, — улыбаюсь я.

— Таллия, ты не понимаешь. Я планировал запереть тебя здесь, — настаивает он.

— Но сейчас ведь не планируешь. И не это важно, Каван. Важно другое, сколько сил ты вложил в то, чтобы сделать здесь эту танцевальную студию. Ты думал только обо мне, и это довольно романтично.

— Я же…

— Зачем ты пытаешься убедить меня в том, что ты плохой? Это не так. Каждый из нас преследует свои цели, но ты ни разу не причинил мне вреда, поэтому я делаю свои выводы. И сам факт того, что ты сделал это для меня, чтобы я могла тренироваться, если захочу, потрясает. Поэтому тебе не следует говорить о себе плохо в моём присутствии. Я вижу всё иначе, чем ты. Да, это немного странно, но мило. Правда, меня совсем не пугает твоя одержимость.

Кажется, она мне очень нравится. И если я буду танцевать, то только для тебя, потому что я так хочу, а не потому, что должна это делать. Я буду танцевать. Я люблю танцы. Так что я счастлива, — ещё шире улыбаюсь ему.

— Ты странная, Таллия. Ты очень странная, — бормочет Каван, потирая лоб.

— Значит, мы снова в одной лодке, — смеюсь я. — Итак, остались ещё какие-нибудь комнаты с особыми вкусами?

— Нет, это всё.

— Хорошо. Что будет дальше? Мы пойдём куда-нибудь?

К примеру, прогуляться или просто посидеть на улице?

По лицу Кавана понимаю, что это не самая моя лучшая идея. Он смотрит на меня с таким страхом.

— Завтрак. Ты ещё не завтракала, — находится он.

— С этим будут проблемы. Ты же знаешь, что у меня необычный рацион. Но если у тебя есть овсянка и вода, то я сама себе всё приготовлю.

— Правила придумывал не я, Таллия, так что нет. Исключено. Я буду сам заботиться о тебе, и я кое-что для тебя купил. Конечно, это не овсянка, но тебе должно понравиться. — Каван берёт меня за руку и тянет за собой. У него очень широкие шаги, я едва поспеваю за ним. Но я ничего ему не говорю. Он такой воодушевлённый своим сюрпризом, а я снова его разочарую. Паршиво.

Мы возвращаемся в столовую. Каван предлагает мне присесть, и я послушно опускаюсь на стул, ожидая его. Слышу, как хлопает дверь холодильника, и Каван идёт обратно.

— Пока не смотри, Таллия. Закрой глаза, — просит он.

— Хорошо, — улыбаюсь я и закрываю глаза.

— Знаешь, когда я впервые увидел тебя. Точнее, во второй раз, а ты меня в первый, то подошёл к тебе.

— Да, я это помню.

— Ты была очень напугана. Твоё тело всё взмокло и немного дрожало от танцев. Но всё, что я видел, это красоту. Я не мог рассмотреть твоё лицо, да и мне было всё равно. Ты танцевала душой, а потом я кое-что унюхал. И это стало моим самым любимым запрещённым ароматом. Клубника, — шепчет Каван мне на ухо. — Открывай глаза.

— Боже мой, — шепчу я. Передо мной на тарелке лежит сочная, ароматная и крупная ягода. Я в жизни её не видела. Места, где она продаётся, мне не по карману. Она словно картинка в журнале.

— У меня на неё аллергия. Это точно. Но вот у тебя её нет. И я хочу, чтобы первым продуктом, который мы введём в твой рацион, стала клубника. Она полезна, и в ней много витаминов. Что скажешь?

Глаза Кавана так ярко сверкают синими красками, что мне становится плохо от того, что я собираюсь отказать ему.

— Таллия, — он проводит ладонью по моей щеке, — не бойся.

От двух-трёх ягод ты не наберёшь вес. Мы будем двигаться постепенно. Ты должна сама освободить себя из клетки, в которую посадила тебя твоя мать. И ты это сделаешь. Ты уже прошла долгий путь без неё и практически исполнила свою мечту, окончив медицинскую школу. Но без крепкого здоровья ты не сможешь помогать людям и спасать их. Тебе это нужно. И я буду рядом.

Мягкий тон Кавана, его нежность и забота делают со мной что-то невероятное. Как тогда, в библиотеке, я чувствую прилив сил и желание выбраться из страхов, окутавших меня, как тяжёлые цепи.

— Одну, — шепчу я.

— Хорошо. Я сам покормлю тебя. Это тоже моя мечта. — Каван садится на стул рядом и придвигается ближе.

Да, мне немного страшно, но в то же время я так возбуждена от того, что сейчас сделаю наперекор маме. И она ведь не сможет меня побить или запереть, или заставить вырвать всё, или перетянуть мои живот и грудь. Она далеко. Она даже не ищет меня.

Каван подхватывает одну ягоду и подносит к моим губам. Я приоткрываю рот и кусаю совсем чуть-чуть. Когда сок клубники попадает на мой язык, то он превращается в лакмус, впитывающий сладость. Наверное, моё лицо отражает все мои эмоции, потому что Каван улыбается. Он снова подносит ягоду к моим губам, и я кусаю больше. Едва ли, не откусывая ему пальцы. Закрываю глаза и тону в невероятно обширном мире нового вкуса. Меня даже в жар бросает от удовольствия.

— Это… это… потрясающе! — смеюсь я, облизывая губы.

Каван одаривает меня ещё одной улыбкой и берёт вторую ягоду.

Он кормит меня, а я вновь окунаюсь в сочный и сладкий бассейн клубничного вкуса.

— Не понимаю. — Открываю глаза и внимательно смотрю на Кавана. Он вытирает пальцы салфеткой и протягивает мне одну.

— Что именно?

— Ты заботливый, щедрый, милый и романтичный, сильный и богатый. Как так получилось, что у тебя никого нет, Каван?

— Это я с тобой такой. С другими я ублюдок, — спокойно отвечает он.

— Но почему? Конечно, я понимаю, что при твоём графике ты не можешь заботиться обо всех в этом мире. Но почему ни одна женщина не задержалась здесь с тобой?

— Я не знаю. Я не хотел ничего постоянного, пока Слэйн не женился.

— То есть для тебя отношения, это как соревнования с ним?

— Нет, Таллия, это не так. Когда Слэйн встретил Энрику, я точно был уверен в том, что они не будут вместе. По крайней мере, мы так и планировали. А потом я начал замечать странное поведение в нём.

Он стал более одержим Энрикой. Все его мысли занимала только она. Я первый обнаружил его чувства, но он не поверил мне. Я наблюдал за развитием их отношений со стороны и не мог понять, почему Слэйн ни черта не видит? Почему ему так сложно признать то, что он любит Энрику? А потом он закрылся в себе, изменил свою жизнь и вернулся к ней, чтобы признать свои чувства. Я всё это видел и завидовал тому, как Энрика оберегает его, защищает и дарит ему нежность, ласку и любовь, вне зависимости, сколько боли он ей причинил. Слэйн часто поступал с ней плохо, жестоко.

Порой я думал, что Энрика плюнет на Слэйна и уйдёт, а мы снова будем вместе с ним жить дальше. Но нет, Энрика упрямая, она его не бросила, Слэйн бросил меня. И в какой-то момент я почувствовал себя одиноким. Я и раньше был одинок, но когда Слэйн женился, то я ощутил это своей кожей.

— И тебе захотелось того же самого? — уточняю я.

— Нет, я не думал об отношениях с женщиной. Я просто завидовал ему и ненавидел его за то, что он кинул меня. Я использовал женщин, трахал их, безразлично относился к ним, а они хотели большего от меня. Я не планировал им это давать и не чувствовал необходимости в том, чтобы сблизиться с ними.

— Всё изменилось, когда ты встретил меня? Я не поверю, — фыркаю я.

— Нет, всё, что я хотел от тебя — трахнуть, как и остальных. Это правда. Я не рассматривал тебя для чего-то серьёзного, Таллия. Ты была просто ещё одной девушкой в моём длинном списке на одну ночь развлечений, чтобы протянуть до утра. Но в какой-то момент я понял, что зависим от многого в тебе, и это не только танцы. Это голос, взгляд, аромат, тепло твоего тела. Это как болото, и оно утянуло меня. Я ведь старался держаться подальше. Я терпел и не собирался встречаться больше с тобой, потому что понимал, что могу причинить тебе боль. Но я больше не могу бороться с собой. Я устал от боли внутри меня. Она слишком сильная, и именно ты её убаюкиваешь. Я могу думать осознанно, а не на автомате. Могу дышать свободней, а не потому, что надо. Не знаю, почему внутри меня появилось столько всего к тебе, но я не отрицаю своих эмоций, и они мне нравятся. Я обожаю твою улыбку и смех. Я успокаиваюсь, когда ты рядом со мной. Я живу.

— Ты веришь в любовь, Каван? В сильную любовь на всю жизнь? — интересуюсь я.

Он грустно улыбается мне.

— Раньше я сказал бы, что любовь для избранных. Сейчас я хочу в неё верить. Хочу, чтобы меня тоже кто-нибудь любил так же безвозмездно, как Энрика любит Слэйна. Хочу перестать быть зависимым от друга, которому больше не нужен. Хочу пойти своим путём и понять, что меня есть за что любить. Наверное, каждый мужчина в определённом возрасте созревает. Думаю, я тоже созрел.

Но мне не нужна любая женщина. Мне нужна ты, Таллия. Я не могу пока точно сказать, будет ли у меня завтра такая же зависимость от твоих ярких красок, которые ты внесла в мой мир. Но сейчас мой мир больше не чёрно-белый.

Мне сложно что-нибудь ответить. Внутри меня уже начался тайфун, сносящий все вопросы и недоверие, оставляя лишь желание прикоснуться к этому мужчине и сделать всё, чтобы в его глазах больше не было печали. Эти прекрасные глаза не должны смотреть на мир без красок.

Тянусь к руке Кавана и сжимаю её в знак принятия его признания. Наши взгляды не отрываются друг от друга. Всё моё тело наполняется напряжением и неизвестным мне жаром. С каждой секундой я всё ближе и ближе тянусь к Кавану. Мне сложно сглотнуть, потому что во рту сухо. Его синие глаза, ставшие тёмными и яркими, манят меня к себе всё ближе и ближе.