Клубничный блеф. Каван

Глава 5

Удар. Ещё удар. Моя голова дёргается, и кровь закипает жёстче.

Рычу, бросаясь на противника, и заваливаю его на пол. Мой кулак ударяет его в висок. Ублюдок. Снова и снова. Я давлю коленом на рёбра, удерживая на полу мужчину, истекающего кровью.

Подскакиваю на ноги, когда слышу треск кости и хватаю его за шею.

Бросаю ублюдка в металлическое ограждение, и он кряхтит, скатываясь на пол. Кровь остаётся на полу и на металле с шипами.

— Каван, достаточно! — кричит Киф.

Но мне мало, сука. Мне мало. Я хочу задохнуться от крови. Хочу сдохнуть в этом смраде дерьма и мочи. Я, блять, не остановлюсь.

Месяц прошёл паршиво для меня. Кошмары. Драки. Боль.

Ненависть. Всё это сделало меня безумным и злым. Каждый вечер несколько драк в разных клубах. Я записываюсь туда не под своим именем и нарываюсь каждый раз, чтобы выплеснуть из себя воспоминания о той грёбаной ночи, когда меня кинули. Сука. Я до сих пор ненавижу эту суку. Я больше не могу контролировать себя. Не могу нормально жить. Я даже не работаю нормально, а только ломаю, крушу всё и дерусь. И мне плевать на последствия.

— Каван! — Несколько мужчин хватают меня, пытаясь оттащить от умирающего тела. Дёргаюсь и выгибаюсь в их руках, но их много, а я один. Плюю в избитую морду ублюдка и разворачиваюсь, чтобы самому уйти под громкое скандирование моего имени.

— Да! — Поднимаю руки вверх и улыбаюсь, получая признание публики. Я тешу своё эго хотя бы так. Я хорош в драках. Я стал даже лучше Слэйна, потому что он уже больше года не появляется здесь по назначению. А я лучший! Я непобедим!

Меня резко ведёт в сторону, и плечо простреливает от боли.

— Чёрт возьми, Каван. — Киф хватает меня и кладёт мою руку себе на плечо. Плечо ноет, а во рту собирается кислый привкус крови.

— Я в порядке, — бормочу, пытаясь сконцентрировать взгляд на полу, но он куда-то уплывает. Моё зрение мутнеет всё сильнее.

— Тебя снова несколько раз ударили по голове, — бурчит Киф.

Дёргаю головой, как мне кажется, довольно сильно, но на самом деле голова даже не двигается. Кислота из желудка поднимается по моему пищеводу. Отталкиваю Кифа в сторону и падаю на колени.

Чёрт, опять эта рвота. Она изводит меня. Я ничего нормального толком поесть не могу. Боль и рвота. Агрессия и ненависть.

Горло дерёт, и я со стоном вытираю рот.

— Каван, чёрт возьми, ты же сдохнешь так. Я вызову врача, — произносит Киф и помогает мне подняться. Я бы хотел его оттолкнуть, но у меня нет сил. Упадок сил у меня тоже появляется чаще, чем нужно. В самые важные моменты все мышцы и организм словно отключаются, и тогда я получаю удар за ударом. Меня это бесит, ведь я нахожусь в сознании и понимаю, что не могу пошевелить ни одной частью тела. Поэтому у меня ноет плечо.

И поэтому же я чуть не убил этого ублюдка, который, ударив меня по голове, воспользовался моей дезориентацией.

— Со мной всё в порядке. Я приму душ, — отвечаю и, шатаясь, иду босиком к душевой, закрывая за собой дверь. Поднимаю голову и смотрю на своё отражение в зеркале. Кровь покрывает мою грязную и потную кожу. Царапина на щеке не добавляет мне красоты, хотя я уже и не помню, когда был красавчиком. Кажется, что я себе выдумал это время. Нос опух и болит. Тру переносицу, проверяя кости. Не сломано, всего лишь ушиб. Под глазом уже отекает веко. Двигаю больным плечом и шиплю. Чёрт. Кажется, я его серьёзно повредил, но никому не стоит об этом знать, иначе меня не допустят к бою. Если у бойца нет разрешения от врача, что он здоров или хотя бы кости не повреждены и его состояние удовлетворительное, то этот клуб ни за что не примет его обратно.

Драться в других клубах мне скучно, потому что туда приходят совсем «зелёные» мальчишки, считающие, что смогут победить меня.

Я быстро укладываю их, и это не доставляет мне удовольствия.

Но бью их так, чтобы потом они ещё пару недель полежали в больнице и подумали о том, нужно ли им всё это дерьмо. Зачастую они не возвращаются, но есть самоубийцы, которые хотят возмездия. Таких тоже достаточно. И они получают то, что хотят, — проигрыш и сломанные кости. Здесь же, в самом элитном бойцовском клубе, дерутся лучшие. Бой может длиться час или два с несколькими перерывами, но я требую, чтобы никто не брал паузу, так интереснее.

И всё это я делаю из-за одной суки, которая меня кинула. Это дерьмово.

Я не дурак и прекрасно понимаю, что побег Таллии к своему идеальному принцу в Польшу, меня подкосил. Я так долго ждал момента, когда снова её увижу, перестану испытывать боль и просто расслаблюсь, что отказ вызвал внутри меня тайфун из ярости и агрессии. Чёрт, мне так хочется поехать в эту грёбаную Польшу и испортить ей жизнь, что я даже не могу больше ни о чём другом думать. Но у меня есть правила. Да, я стараюсь поступать хорошо и не связываюсь с замужними женщинами, а Таллия ни разу не продемонстрировала даже намёка на то, что между нами что-то может быть. Дерьмо.

Натягиваю спортивные штаны и дотрагиваюсь до своего плеча, чтобы проверить, что с ним не так. Теперь от меня пахнет лучше, чем полчаса назад, но выгляжу я ещё хуже, чем раньше. Кожа нагрелась, и я не могу дотронуться до неё, не испытав боль. Голова разрывается на части, и меня до сих пор мутит. Мои мысли постоянно скачут, и я теряю нить реальности на несколько секунд.

Внезапно в моей голове звучит музыка, и я резко оборачиваюсь.

На моих разбитых губах появляется улыбка, когда впереди откуда-то из темноты раздаются удары пуантов. Я жду, когда она ко мне выйдет, но всё исчезает. Я тупо смотрю на стену.

— Каван? Ты в порядке? — В дверь стучит Киф, и я шумно вздыхаю.

— Да, выхожу.

Открываю дверь и отталкиваю друга, направляясь к холодильнику. Достаю бутылку воды и пью, но вода не приносит облегчения. Чёрт, я сейчас сдохну от боли. Мне нужны наркотики, чтобы справиться с ней.

Сажусь на диван и смотрю перед собой, обдумывая, где ещё их можно достать. Я уже использовал все ампулы, что были мне доступны. Знаю, что наполненные шприцы лежат в поместье Слэйна, но поехать туда без причины я не могу. Он всё поймёт, и будет только хуже. Хотя срал я на него.

— Каван, ты понимаешь, что тебе нужно в больницу? — Надо мной стоит Киф, сложив руки на груди.

— Пошёл ты на хрен, папочка. Я в порядке, — фыркнув, швыряю пустую бутылку вперёд, и она чётко попадает в мусорное ведро.

— Я вызвал штатного врача. И не спорь, Каван, пусть хотя бы он тебя осмотрит. Тебя рвало, и это не в первый раз. Мне приходится дежурить здесь каждую ночь. Всю чёртову ночь, чтобы останавливать тебя. Что с тобой?

Поднимаю хмурый взгляд на Кифа.

— Я в порядке. Я всегда так дерусь.

— Не ври. Ты не в порядке, и я не понимаю причин. Тебе нужно остановиться, иначе ты загонишь себя в могилу. Поэтому мне пришлось позвонить Слэйну.

— Что ты, мать твою, сделал? — рычу я.

— Я не знал, что предпринять, Каван. Только Слэйн имеет на тебя какое-то влияние. Его ты послушаешь.

— Он, блять, мне не папочка! Я старше его! Я…

Мой крик обрывается, когда дверь распахивается, и на пороге появляется Слэйн. Его взгляд кипит от ярости, а я закатываю глаза.

— Ты совсем охренел? — орёт он, направляясь ко мне.

Я встаю и ухмыляюсь.

— Пошёл ты. Зачем приехал? Я в тебе не нуждаюсь.

— Какого, блять, хрена ты устраиваешь всё это дерьмо в моих клубах? Тебе запрещено драться, Каван! Я только и успеваю сглаживать всплывающие проблемы и угрозы со стороны борцов из-за тебя, а у меня полно дел!

— Не ной, Слэйн, в этом месяце я принёс тебе приличный заработок. И ты хотя бы немного поработаешь, а то совсем расслабился в последнее время. Ты ни черта не уделяешь внимания ни своему бизнесу, ни клубам. А я задолбался подтирать тебе задницу, — выплёвываю я.

Я знаю этот взгляд. Я разозлил Слэйна, и сейчас мы будем драться. Ни хрена его не боюсь, я стал лучше и с радостью помну его задницу.

— Слэйн! — крик Энрики моментально остужает его. Она врывается в комнату и, толкая мужа, пихает их дочь ему в руки.

— Какого чёрта ты сюда ребёнка притащила? — шиплю я.

— Чтобы он не убил тебя. Слэйн, твоя дочь не должна видеть всё это, а ты, — Энрика выставляет палец, указывая им на меня, — лучше бы, действительно, сдох, как сказал Киф, потому что сейчас я сама тебя придушу. Что ты творишь, Каван? Ты хоть понимаешь, как напугал нас? Киф позвонил нам и сказал, что ты при смерти!

Энрика яростно толкает меня в больное плечо, и я рычу, дёргаясь к ней, но передо мной сразу же вырастает Слэйн, качая на руках хнычущую дочь.

— Только попробуй тронуть её, я тебя разорву, — предупреждает он.

— Я в вас не нуждаюсь, ясно? Пошли на хрен отсюда. Киф выдумывает глупости, я в порядке. Я живой. Я просто дрался, как обычно. — Делаю шаг назад, чтобы животное, живущее внутри Слэйна, успокоилось. Я могу справиться с ним, в обличии человека, а вот насчёт того, что живёт внутри него, не уверен. Я видел, как Слэйн убивает, и он слишком силён, когда теряет человеческий облик. А, помимо всего этого, здесь его дочь. Как бы я ни злился, но не могу позволить, чтобы ребёнок пострадал.

— Ты не в порядке, Каван. Мы твои друзья и переживаем за тебя.

Сколько ещё тебе нужно избить людей, чтобы ты успокоился и рассказал нам о том, что с тобой творится? Ты осознаёшь, что бои стали для тебя сродни наркотикам? Ты живёшь здесь, — качает головой Киф.

— И ты выглядишь паршиво, Каван, — цокает Энрика.

Ненавижу её.

— По крайней мере, я до сих пор симпатичней тебя, — фыркаю я.

— Теперь я точно уверена, что тебе отбили все мозги. В зеркало давно смотрелся, Каван? Не понимаю, что с тобой случилось? Откуда столько агрессии? Из-за чего? — спрашивает она, всплёскивая руками, и раздражённо смотрит на меня.

— Из-за чего? — смеюсь и откидываю назад голову. — Из-за чего?

Тебе ли не знать.

— А что я сделала? Тебе что я сделала? Приехала вместе со Слэйном, чтобы он не убил тебя? Так ты благодаришь за помощь?

— Мне на хрен не сдалась твоя помощь, как и ты сама. Лучше бы ты сдохла в воде, — шиплю я.

Энрика резко бледнеет, и её глаза блестят от слёз. Чёрт.

— Каван, извинись. Энрика здесь ни при чём. Если у тебя есть претензии ко мне, то выскажи их. Мою жену не смей трогать, — цедит Слэйн.

— Вот тебе извинения, — показываю им обоим средний палец. — И раз уж дело дошло до претензий, то да, мне есть что тебе сказать.

Ты, ублюдок, кинул меня. Прогнулся под какую-то суку, которая верёвки из тебя вьёт. Это не ты, Слэйн. Ты растерял всё своё мужество рядом с ней. Ты ничтожество. Вот я это сказал.

Понравилось? Вряд ли. Поэтому свали из моего клуба. Да, насколько я помню, то я твой партнёр и имею право вести дела так, как хочу.

И я хочу именно так. Я буду драться здесь и, если захочу, напишу новые правила, по которым буду убивать. А ты продолжай жить, как комнатная собачка этой суки и её отродья.

Слэйн внезапно перекидывает ребёнка на одну руку, и я даже не успеваю отреагировать, как его кулак уже ударяет меня в подбородок. Запрещённый приём. Мои зубы клацают друг о друга, голова откидывается назад, и мозги трещат. Меня оглушает.

— Слэйн! — кричит Энрика. Ещё один удар прямо в больное плечо. Заваливаюсь на диван и облизываю губы, покрытые кровью.

— Хватит! Прекрати! — визжит Энрика. — Отдай мне дочь! Отдай, я сказала!

Энрика выхватывает из рук разъярённого Слэйна ребёнка, плачущего в голос.

— Что с вами обоими не так? Прекратите! Я не позволю, чтобы мой ребёнок жил в том же аду, что и вы оба. Она никогда не узнает, что её отец и чёртов крёстный жестокие монстры, которые всё никак не могут успокоиться. Нет, Слэйн, заткнись и ты тоже, Каван. Нет.

Решите, в конце концов, свои проблемы, чтобы мы могли жить нормально, как семья, а не бояться каждого звонка или сообщения о том, что Каван мёртв. Хватит. Он ревнует тебя, это очевидно.

Но в этом дерьме я участвовать не собираюсь. Придурки. Вы напугали мою дочь. Вы оба изваляли нас в грязи, оскорбили. И да, мне жаль, что я не сдохла, Каван. Ты уж прости меня за то, что я выжила. Мне жаль, что твоя мечта не сбылась. Больше не хочу видеть этот ужас. Не хочу.

Энрика вылетает из комнаты. Я не соображаю. Я не хотел этого говорить. Я… уважаю её, но иногда ненавижу.

— Ублюдок, ты этого добивался? Этого? — с горечью в голосе спрашивает Слэйн. — Ты так завидуешь тому, что рядом со мной есть женщина, а ты один? Так кто в этом виноват? Я? Нет, только ты. И да, сегодня мой друг умер. Я не потеряю свою семью из-за тебя, сукин сын. Ты не стоишь ни одной слезинки моей жены. С этого моменты ты сдох для меня. Нужно было дать тебя разорвать и убить много лет назад, как и планировалось, а не спасать и вытаскивать из дерьма.

Ты не заслуживаешь жизни.

Он вылетает следом за Энрикой и хлопает дверью.

— Блять. — Хватаюсь за голову и сразу же забываю о том, что произошло. Я не помню, почему мой друг бросил меня. Почему он не поддержал меня? Почему он кинул меня?

— Каван, ты повёл себя, как мудак, — тихо говорит Киф, садясь рядом со мной. Он протягивает мне салфетки.

— Она забрала его у меня. Женщины всё забирают. Они дьявольские отродья. Только ты поверишь в то, что вот она жизнь, вот оно, как всё сразу же разрушается. Мне больно, — хриплю, прижимая салфетку к носу.

— Ты, правда, ревнуешь Слэйна к Энрике? — удивляется Киф.

— Не знаю… я не помню. Я… ненавижу их обоих. У меня больше никого нет. Никого. Он был моим братом. Мы же клялись друг другу в верной дружбе. Бок о бок столько лет. А сегодня он отвернулся от меня и из-за чего? Из-за женщины.

— Он поступил, как муж. Ты оскорбил его жену и дочь. Ты повёл себя плохо, Каван. Они же, действительно, волновались за тебя.

Слэйн приставил меня к тебе для того, чтобы я следил за тобой. Он постоянно рвался поговорить с тобой, но мы его останавливали.

Слэйн злился, оттого что ты теряешь себя. Что с тобой, Каван? Чем я могу помочь тебе? Конечно, я не так близок с тобой, как Слэйн, но я здесь.

А что я могу сказать ему на это? Что мне чертовски больно? Что я чувствую себя выброшенным и ненужным? Что я ною, как грёбаная девчонка? Что мне не хватает внимания? Что я люто завидую Слэйну? Что не хочу, чтобы он был счастлив, потому что я несчастлив? Конечно, я не могу этого сказать. Поэтому поджимаю губы и молчу.

За дверью раздаётся шум, и Киф поворачивает туда голову.

— Это врач, точнее, замена нашему врачу, который дежурит здесь. Ему пришлось уехать вместе с твоим противником в больницу, потому что у парня начались сильные судороги. Ты сломал ему рёбра, руку и повредил связки. Но в клубе есть ещё один человек, который может тебя осмотреть. Всего лишь осмотр, Каван.

Пожалуйста, сделай это для меня, чтобы я был спокоен. Хоть Слэйн и сказал, что ты для него умер, но это не так. Вы оба наговорили друг другу лишнего на эмоциях. Поэтому просто вытерпи осмотр для общего успокоения, — просит меня Киф.

Вздыхаю и киваю. Плевать. Я в порядке. Мне нужен лёд и, скорее всего, стоматолог. Зубы жутко болят, как и весь череп.

— Проходи. Это твой пациент. Его зовут Каван. Мне нужно знать, что с ним. Его плечо в ужасном состоянии, — произносит Киф, и я улавливаю в его голосе улыбку.

— Да, меня ввели в курс дела. Тошнота, рвота не первый раз. Он борец. Хорошо, я осмотрю его. Мне будет в радость помочь, — отвечает ему мелодичный женский голос.

Поднимаю голову, чтобы узнать, с кем этот придурок решил флиртовать, и меня словно бьёт током, когда я смотрю в чистые голубые глаза. Всё внутри меня переворачивается несколько раз. Это Таллия. Я клянусь. Сколько бы раз я ни видел её в своих видениях перед собой, но сейчас она живая и настоящая. Таллия одета в короткий красный топ и синие джинсы. Её тёмные волосы заплетены в косу, и она тоже узнала меня. Её взгляд становится испуганным, и она готова бежать отсюда со всех ног.

— Каван, пересядь на кушетку, — отдаёт приказ Киф. И я молча повинуюсь. Я как придурок встаю, шатаюсь, истекая кровью, и сажусь на кушетку, не сводя глаз с Таллии.

Чёрт возьми, это она. Целый месяц я изводил себя без неё, а она здесь и всё это время была так близко ко мне. Какого хрена?

— Таллия учится на врача, да? — обращается к ней Киф.

Что? Она врач?

— Да… окончила медицинскую школу и собираюсь поступать в университет, — тихо говорит Таллия, опуская взгляд.

— То есть меня будет осматривать студент? — хмыкаю я. — Что она может знать о медицине? Она же даже не училась ещё.

Таллия резко вскидывает голову, и её глаза наполняются гневом.

— Я достаточно знаю для того, чтобы провести осмотр, сэр. У вас всё равно нет выбора, так что довольствуйтесь тем, что есть, — раздражённо произносит она.

Стоп. Таллия разговаривает. То есть из её рта вылетают звуки. Да какого, мать его, хрена? Чувствую себя обманутым по всем фронтам.

Таллия в Дублине. Она не вышла замуж, кольца на пальце нет. Она в порядке. Таллия разговаривает, и она НЕ немая. Вот же сука. Я убью Елену. Они обе обманули меня.

Сижу, как пришибленный, от шока из-за того, что я сейчас понял.

Таллия подходит ко мне и обхватывает мою голову. Она поднимает её. У неё сильная хватка, и от неё до сих пор пахнет клубникой.

Чёрт, мне уже лучше. Моя жертва вернулась ко мне в руки и явно осознаёт, что просто так я её не опущу. Теперь Таллия точно не сбежит от меня. Она меня обманула.

— Откройте рот, сэр, — говорит она.

Делаю так, как она говорит, и рассматриваю её. Без маски я её не видел. Таллия прекрасна. Она мой ангел. Её белоснежная кожа сейчас покрыта румянцем ярости и злости из-за того, что её обман раскрылся. Лицо в форме сердца и высокие скулы убивают меня от желания дотронуться до них.

— Высуньте язык.

— Хочешь посмотреть, насколько он длинный? Не волнуйся, он достаточно длинный, чтобы доставлять удовольствие, — ухмыляюсь я.

Щёки Таллии краснеют ещё сильнее.

— Каван, — предостерегает меня Киф.

— Нет, сэр, мне неинтересна длина вашего языка, меня интересует его цвет и налёт. А что до удовольствия, — Таллия на секунду переводит на меня острый взгляд, — то у мужчин и женщин разное понятие об этом. Так что могу поспорить, что умение двигать языком это не то, чем стоит гордиться.

— Я не могу его послушать, у меня нет стетоскопа, — произносит она, резко поворачивая голову к Кифу, и отпускает меня. Мне нравилось, когда Таллия молчала и шугалась меня. Выходит, что и это было ложью. Таллия явно не боится меня, и она не такая хрупкая и милая, какой была раньше.

— Я слышу хрип, когда он дышит. Это может быть повреждением лёгких или перелом носа. Помимо этого, у него сотрясение мозга.

Его зрачки слабо реагируют на свет. Я советую вызвать скорую и немедленно. Опасаюсь, что у него может начаться внутричерепное кровотечение. Это приведёт к смерти. У него вывихнуто плечо, но его легко вправить обратно. Больше меня волнует его голова, — чётко произносит Таллия.

— Да… да, я сейчас же вызову скорую помощь, — испуганно лепечет Киф, а затем смотрит на меня. — Ты едешь в больницу. Ты же не хочешь сдохнуть, да?

— Нет, у меня появились грандиозные планы, — улыбаюсь я. Чёрт, как болит голова. Киф красноречиво смотрит на меня, прежде чем выйти за дверь. Прекрасно.

— Сейчас я осмотрю вашу руку ещё раз, сэр. Постарайтесь не двигаться, — сухо произносит Таллия.

— Это будет крайне сложно, потому что мне очень хочется свернуть твою тонкую шейку, — шиплю я.

Таллия замирает, и на её лице дёргаются мускулы.

— Если вы так настроены ко всем людям, то не удивительно, что они желают вам смерти, — фыркает она.

Ауч, это было больно.

— Лживая стерва, — цежу я.

— Заносчивый мудак, — цокает она. Её пальцы пробегаются по моему плечу, и я с шумом втягиваю в себя воздух.

— Никуда ты не свалила. Просто от меня свалила, а я был довольно добр к тебе. Ты обманула меня. И ты разговариваешь. Ты сбежала от меня. Кинула меня. Думаешь, я прощу тебя за это?

Таллия шумно вздыхает и смотрит прямо мне в глаза. В её взгляде, на удивление, нет ни отвращения, ни ненависти, или чего-то подобного, что я вижу зачастую.

— Мне жаль, — тихо произносит она. Резко она обхватывает моё плечо и дёргает его. Боль вспыхивает во всём моём теле, и я ору во всё горло.

— Всё… всё… всё прошло, — шепчет Таллия. Моя голова падает ей на плечо. Она удерживает меня на себе. Чёрт, это было охренительно больно. Вся рука теперь болит, но я могу двигать ей.

— Ты вкусно пахнешь, — шепчу, втягивая в себя аромат клубники и чего-то ещё очень сладкого.

— Сейчас вам будет лучше, сэр. Я вправила плечо. Небольшое смещение, которому минимум два дня. Надеюсь, что хрящи не будут долго болеть. В госпитале вам наложат повязку. И вам придётся отказаться от боёв на некоторое время, — её голос равнодушен и даже холоден. Таллия поднимает мою голову и сажает меня ровнее.

В этот момент входит Киф и взволнованно смотрит на нас.

— Я вправила ему плечо, всё в порядке. Он просто не ожидал этого. И я заранее извинилась, — быстро произносит Таллия.

— Вау, и ты ещё жива. Надо же. Обычно Каван не любит, когда ему причиняют боль вне ринга. Он убивает за это. Сегодняшний парень был всмятку, когда его увозили отсюда, — усмехается Киф, а Таллия немного бледнеет.

Придурок, он совсем не помогает мне.

— Заткнись, — шиплю я.

— Я вызвал скорую помощь и объяснил им, как срочно мы в них нуждаемся. Они уже едут, — сообщает Киф.

— Хорошо. Больше я здесь ничем не могу помочь. Кровь из носа не останавливается, и это дурной знак. Врачебная помощь нужна немедленно, — произносит Таллия и показывает на своё плечо с пятнами крови.

— Надеюсь, что всё будет хорошо. У него была черепно-мозговая травма около года назад. Ему пробили череп, но он жив. Ему было запрещено драться. В последний месяц его били по голове довольно часто, но он упрямый. Каван не идёт сам в больницу. Спасибо тебе за то, что согласилась осмотреть его. Он ненавидит врачей, — улыбается Киф.

И что я вижу дальше? Эта стерва расплывается в милой улыбке для него.

— Ради этого я и хочу стать врачом. Помогать упрямым пациентам. Но я бы сказала, что этот пациент не только упрям, но и слишком высокомерен. У него отсутствует понимание желаний других людей. Для него существуют только его желания, и он считает, что все хотят того же самого. Увы, врачи здесь не помогут, хотя есть психотерапевты. Вероятно, можно попробовать обратиться к ним.

Какого хрена?

— Затащить его к психотерапевту можно только в смирительной рубашке, — смеётся Киф.

— Тогда у вас есть шанс. Вряд ли в ближайшее время пациент сможет передвигаться сам. Ещё немного, и он отключится. Ему слишком больно.

— Я запомню, Таллия.

Мои кулаки сжимаются, когда я вижу похоть в глазах Кифа. А эта стерва продолжает ему улыбаться и даже флиртует с ним. А я? Я ещё здесь. Я всё вижу.

— И раз уж вы говорите обо мне так, словно я глухой, то запомните оба ещё одно, — рычу, спрыгивая с кушетки.

Выпрямляюсь, вынуждая Таллию повернуться в мою сторону, и теперь я возвышаюсь над ней. Вот оно. Страх появляется в её глазах.

— Я никогда не прощаю тех, кто кинул меня. А также не оставляю в покое своих жертв. Я вышел на охоту, и ни одна смирительная рубашка меня не остановит. Насколько я помню, ты должна мне, Таллия. — Медленно подхожу к ней. Чёрт, у меня кружится голова.

Боль искажает мою реальность, а картинка начинает дребезжать. Я отмахиваюсь от этого дерьма.

— Каван…

— Ты принадлежишь мне, Таллия, — обхватываю её подбородок пальцами и чувствую нежнейшую кожу. — Я не остановлюсь. Тебе следовало выйти замуж и, действительно, уехать в Польшу. Но раз ты ещё здесь, разговариваешь, ходишь и дышишь, то у меня есть сотня шансов для того, чтобы что-то забрать у тебя снова. Как ты думаешь, чего ты лишишься в первую очередь?

— Каван, прекрати пугать девушку…

— Отвали, — рыкаю я и снова смотрю в распахнутые голубые глаза. — Ты думала, что со мной эти шуточки пройдут? Нет, Таллия.

Нет. Я зол. Я в ярости и найду тебя по запаху.

Наклоняюсь к ней ближе. Она облизывает губы, и я наблюдаю за кончиком её языка.

— Я отработала своё. Больше не могу. Клянусь. Для меня это было пыткой, — быстро шепчет она.

— А сказать мне об этом не смогла? Врать было проще?

Обманывать меня? Притворяться немой? Каждый раз вздрагивать при моём приближении? Всё это ложь. Грёбаная ложь, и ты заплатишь за это. Даже если спрячешься, я тебя найду, и тогда будет хуже. — Кровь из носа капает мне на губы. Шум в голове становится всё сильнее, но я удерживаю внимание на Таллии.

— Вы что, знаете друг друга? — вставляет Киф.

— Ты моя, и будешь танцевать для меня столько, сколько я захочу.

Ты моя жертва, — шиплю, наклоняясь ещё ниже. Теперь моя кровь из носа капает на лицо Таллии. Она приоткрывает губы, чтобы дышать, потому что её всю трясёт.

— Я не заинтересована, прости. Каван…

— Да, повтори ещё раз моё имя. Скажи его ещё раз, Таллия. Ещё раз, — шепчу я. Боже, как же приятно слышится моё имя на её губах.

— Каван, я…

— Чёрт. Потрясающе. Зачем ты сбежала от меня?

— Испугалась я. И до сих пор…

— Боишься? Я монстр, да? В твоих глазах я монстр?

— Ты… нет. Я хотела… просто уйти. Жить дальше, а не бояться смерти каждый раз. Прости, но я отказываюсь. Прости.

В её глазах что-то вспыхивает, и это ударяет по моей голове.

Внезапно всё перед глазами плывёт. Моя рука падает с её лица.

— Каван!

— Чёрт возьми! Каван!

Я лечу в темноту, и впервые мне так хорошо в ней.